Девчонка аккуратно взяла небольшую таблетку между пальцев, протягивая себе в рот. Кругляшка приземлилась на кончик языка, начиная растворяться в слюне.
Гена сделал то же самое, а после жадно отпил воды из стакана, погружая приличную дозу наркотика в организм. Ева не торопилась. Она делала все настолько медленно, что хотелось дать ей по голове, пытаясь встряхнуть мозг.
Горячева с ухмылкой посмотрела в сторону кареглазого, пытаясь прочитать его мысли, которые крутились по всему периметру черепной коробки. Каждое надуманное слово летало из стороны в сторону, как ветер, разносящий мусор по уютным улицам.
Крупинки седативного вещества распределились по языку, впитываясь как в губку. Он онемел до такой степени, что девчонка не чувствовала боли, пытаясь прокусить мышцу. Но долго держать нельзя. Ева подхватила второй стакан, опустошая его так же как Гена. Два молодых тела приземлились рядом с друг другом. Пружины, находящиеся в диване, слегка проскрипели, намекая хозяину о давнем сроке годности.
— О чём ты мечтаешь? — спросила брюнетка, поворачиваясь к парню.
Зуев сделал то же самое действие, встречаясь с её серо-голубыми глазами. Они были похожи на два небольших мыльных пузыря, разделяясь на три слоя: глазное яблоко, зрачок и радужка. И в этом было что-то завораживающее… До степени залипания в одну точку, когда ты ну никак не можешь оторвать свой взгляд от каких-то незамысловатых вещей, думая о своем.
— Жить как во снах, — ответил кареглазый, прижимая колени к себе. — А ты?
Чёрные, как выключенный экран телевизора зрачки были настолько большие, что казалось, будто в них можно и правда утонуть, пытаясь зацепиться руками за берег, находящийся где-то далеко. Они не заметили, но в двух парах глаз снова появились чертики, аккуратно выходя из своей берлоги, чтобы снова начать рисовать пентаграмму. В этот раз существа из нижнего мира подготовились лучше.
Точнее выучили румбу, ежедневно репетируя её перед своеобразными зеркалами.
— Неплохая мечта, — сказала Ева, поднимая голову к потолку. — Я хочу вернуть всё на свои места.
Наркотик начал моментально действовать, опьяняя тело. Всё вокруг плыло, катая девчонку на карусели. Механизм скрипел так же, как и старый диван, напоминая о том, что всё это — не по-настоящему. Вся эйфория спадет через несколько часов, выкидывая Горячеву куда-то в сторону.
— Ну, типо, чтобы семья меня любила как раньше, — продолжила говорить Ева. — Без вредных привычек и разрушенной судьбы.
— Жиза, — согласился Гена, вставая с места. — Пошли покурим?
Девчонка опустила голову в стандартное положение, кивая на вопрос. Они прошли на балкон, содержащий в своем пространстве стиральную машину. Ева сразу же села на неё, ударяясь пятками о дверцу.
Горячева подкурила сигарету, смотря куда-то вдаль. На горизонте было видно тонкую полоску моря, разные по форме горы и городскую жизнь. Люди неторопливо ходили туда-сюда, занимаясь своими делами.
— Можно один вопрос задать? — спросил кареглазый, поворачиваясь к девчонке.
— Во мне сейчас лошадиная доза седативного, поэтому я открыта к любым вопросам, — шутливо сказала Ева.
Зуев сделал финальную затяжку, докуривая прямо до фильтра. Он выдохнул плотное облако дыма, подбирая правильный вопрос, чтобы не задеть брюнетку.
— А из-за чего твоя сестра умерла? — осторожно поинтересовался Гена, отводя взгляд куда-то в сторону окраин района.
— Суицид, — ответила Горячева, выбрасывая свою сигарету за пределы балкона. Бычок полетел вниз, теряясь где-то в сырой траве. Девчонка вдохнула холодного воздуха, наполняя им легкие, а после продолжила: — Ей девять лет было. Одноклассники затравили, поэтому она не выдержала давления и с крыши спрыгнула.
Карие глаза мгновенно погрустнели, переходя вниз. Гена зачем-то вспомнил про свою маму, понимая, что он не один страдает от недостатка любви. Парень легко сложил два плюс два, глубже вникая в мечту Евы.
Эта парочка будто вместе находилась где-то на поверхности глубокого моря, напоминая те самые черные зрачки девчонки. Их жизни держались за тонкую деревяшку, чтобы окончательно не утонуть. Они старательно пытались грести ногами, разнося в след множество брызгов, олицетворявших проблемы, сидевшие у них в головах.
С каждым употреблением, промокший кусок дерева превращался в что-то похожее на корабль, держа их на палубе. Гена и Ева выбирались оттуда, воображая себе какой-нибудь остров, чтобы сделать передышку и плыть дальше. Это было похоже на мираж в пустынях, который часто показывают в мультиках или фильмах.
Только тут всё по-другому.
Мультик или фильм придуманы людьми в целях развлечений, а реальная жизнь — нет. Здесь вы не сможете встретить волшебников, чародеев, ярых знатоков и других персонажей, помогающих главным героям.
Они, чаще всего, выживают сами по себе.
***
Ева сидела на холодном полу, поджав ноги под себя. Конечности потихоньку теряли чувствительность, переставая гонять кровь. Это было так странно, но так необычно. Полчаса назад девчонка съела ещё одну таблетку, понимая, что под ними как-то проще.
Она залипла в одну точку, вспоминая свой наркотический путь. В её сознание ярко врезался один момент: заброшенное здание, яркое пламя костра и первый скуренный косяк, затуманивший всю былую тревожность.
Почему-то стало страшно.
Девчонка расправила ноги, терпя возвратный приток крови, чтобы окончательно не потерять себя. Поглощающее чувство паники накрыло с головой, заставляя глубже залезть на дно купола, сжимая стены. Стекла начинали трескаться, образуя паутинку. Захотелось спрятаться в угол, который точно не лопнет.
Горячева медленно поползла в конец гостиной, ныряя за дверь. Грудная клетка тяжело поднималась вверх-вниз, повторяясь за куполом. Ева начала мысленно считать до ста. Собственное дыхание резало по ушам. Желание закричать во всю глотку впиталось в язык как первая таблетка четырьмя часами ранее. Оно шипело, предательски щекоча мышцу.
— Пятнадцать, — прошептала девчонка, впивая ногти во внутреннюю сторону руки. Брюнетке хотелось перекрыть чувство страха небольшой болью, чтобы окончательно не сойти с ума. — Двадцать.
— Ева? — послышалось где-то впереди. Она подняла свои глаза наверх, замечая перепуганного Зуева.
Гена проснулся буквально минуту назад, прочесывая взглядом весь периметр комнаты. Как только он услышал тихий шепот за дверью, то сразу понял, что Ева сидит там. Горячева выглядела весьма хреново: потерянный вид, запутанные волосы и красные следы от ногтей, которые девчонка сразу же прикрыла рукавом толстовки.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил кареглазый, аккуратно подходя к ней.
Брюнетка ещё сильнее вжалась в угол, закусывая нижнюю губу. Хотелось плакать, прижавшись к кому-нибудь. Взять и прильнуть к другому телу в попытке понять, что она не одна. А ещё хотелось перестать слышать свое дыхание, вперемешку с сильными ударами сердца.
Просто.
— Мне страшно, — ответила Ева, пытаясь завладеть собственным телом обратно. Руки дрожали в одном темпе с голосом, образуя ещё большую панику. — Просто пиздец как страшно.
Блять.
— У тебя паническая атака, — сказал Зуев, переводя взгляд от стола, на котором лежал пакетик с таблетками. Он четко помнил количество оставшихся седативных. — Расскажи мне, что ты сейчас чувствуешь. Это важно.
Не чувствовать этого.
Девчонка сглотнула вязкую слюну, обрабатывая свои мысли, слетевшие с починенных полочек. Горячева сложила всё обратно, расставляя по местам, но они снова полетели в разные стороны. Механизм был расшатан до такой степени, что ломался каждые два дня.
— Страх, непонятность и тревогу, — быстро проговорила брюнетка. — Я чувствую быстрое сердцебиение. Это пугает больше всего.
Гена сел на пол рядом с ней, прижимая к себе. Он узнавал в ней прошлого себя.
Такого же потерянного, с такими же испуганными глазами. Каждый прием наркотиков погружал его в собственную сказку, наполняя какими-то особенностями. Только,
в итоге сказка оказалось страшнее реальной жизни.
— Всё хорошо, я рядом, — спокойно прошептал парень, затягивая девчонку в свои объятия. Её тело дрожало, отдавая импульсами в руках, которые крепче хватались за спину.
Именно в этот момент те самые чертики наконец-то прекратили пачкать свои руки мелом, заканчивая чертить пентаграмму в виде звезды. Вместо стандартных шестерок, они нарисовали одинокую тройку.
Они разделились на пары, выполняя разные элементы. Танец выглядел страстно и эмоционально, олицетворяя эстетический эффект. Движения такие… Резкие, страстные, чувственные.
Но самое главное из них —
поддержка.
Ева тихо всхлипнула, кладя подбородок на плечо Гены. Сердце стучало в ритм песне, исполняемой существами нижнего мира.
Хотелось снова залезть в петлю и избавиться от этого навязанного чувства жалости, которое девчонка вызывала прямо сейчас. Горячева не привыкла к такому виду помощи со стороны другого лица. Серо-голубые глаза резко закрылись, выкатывая две тонкие дорожки из слез.
Влажность попала на толстовку парня, моментально пропитывая. Ей показалось, будто Зуев стал той самой тряпкой, которой вытирают пыль со шкафа.
Только, на этой ткани хотелось находиться вечно, лишь бы он просто был рядом, обнимая всю жизнь.
— Спасибо, — сказала девчонка, отлипая от него. Она быстро провела рукой по своему лицу, смотря прямо на Гену.
— Должна будешь, — ответил кареглазый, улыбаясь во все тридцать два. Ева взаимно приподняла уголки своих пухлых губ. — Оставайся ночевать у меня. Я тебя в таком состоянии домой не отпущу.
Лёд изнутри выжигает вены,
Море застыло на уровне сна.
Перемены, пожалуй, грядут перемены.
Счастье мой друг и весна…
