Выбора нет

Уже несколько часов подряд девчонка лежала на коленях у Гены, высказывая свои эмоции по поводу родителей. Зуев внимательно слушал каждую её реплику, перебирая волосы шоколадного цвета между пальцев. Каждое движение расслабляло Еву, пронося в голове одну и ту же фразу: «Я хочу лежать у тебя на коленях всю жизнь, лишь бы мне становилось лучше». Хотелось сказать это лично ему. Поделиться своими чувствами. Прильнуть со всей силы. Не отпускать. Прижимать к себе, терпя колкую щетину. Сделать хоть что-то, только бы не молчать. Но, неизвестное существо снова проявило себя, сдерживая резкие порывы любвеобильности. Оно шептало, царапая своими длинными когтями по крошечному участку мозга, который вырабатывает дофамин, доставляющий человеку счастье. Хорошо бы расчесать этой дурной девчонке определенное место, ограничивая проявление этого чувства. Ева слегка встрепенулась, ощущая щекотку. Вчера Горячева смогла победить, но сейчас, находясь в полной расслабленности — это сложно сделать. Она усмехнулась, поддаваясь неизвестности. — У тебя бывает такое, что ты хочешь что-то сказать, но не можешь? — резко спросила девчонка, поднимая глаза на Зуева. Существо отвлеклось на секунду, удивляясь быстрой способности Евы спрашивать тупые вопросы в такой важный момент. Ему не хотелось, чтобы она позволяла себе подобную наглость. Хотя, уже слишком поздно думать об этом, потому что у них начался диалог на эту тему. Моток ниток, катящийся по полу сложно остановить, замотав так же аккуратно. — Я хочу признаться тебе, только обещай, что не будешь смеяться, — выслушав положительный ответ от Гены, сказала Ева, поднимаясь с его колен. Ей надо было восстановить зрительный контакт, ибо говорить такое уж слишком не в её духе. Оно переместило руки с мозга девчонки к своему лбу, расчесывая кожу. Неизвестность навострила уши, впитывая в себя каждую мысль человека в котором ей пришлось обитать. Горячева встретилась с карими глазами, замечая насколько у него глубокий взгляд. За ним не видно абсолютно ничего. Омут, затягивающий в себя всё на своем пути. Ева правда начала тонуть в нем, вспоминая их агрессивное знакомство, колкие фразы, перерастающие в более-менее приятное общение и зарождающуюся дружбу, перерастающую в что-то серьезное. Их взаимоотношения развивались уж слишком быстро, но в этом, наверное, есть свой шарм. Шарм быть не такими как все. Жить в моменте, понимая, что если всё развалиться в пух и прах, то в этом нет ничего страшного. Новизна, которую испытывает каждый человек, приносит какую-то необычность, приравнивая её наряду с той самой неизвестностью. Существо стояло на месте где-то в районе левого полушария мозга. Оно продолжало чесать свой лоб, пытаясь надумать для себя хоть какой-то выход из данной ситуации. — Мне правда приятно находиться с тобой, — начала говорить, пытаясь оторвать заусенец. Слишком нервно произносить такие слова, когда твое сердце уже больше половины прожитой жизни находиться в бронежилете. — Я давно не… Чувствовала такого? Короче, ты крутой, люблю тебя, дурака такого. Зуев глупо улыбнулся в тридцать два, затягивая девчонку в свои объятия. Он выполнил все то, о чем она мечтала: поделился взаимными чувствами, не отпускал и прижимал к себе, заставляя Еву морщить нос при каждом прикосновении тонкой кожи к щетине. Хотя, если честно на это было так плевать. Горячева обвила его шею руками, вспоминая момент из мастерской, где пришлось сделать так же, лишь бы её спина не пачкалась об бетонный столб. Брюнетка продолжала шептать что-то искреннее на ухо, перебивая громкий крик существа, бьющегося в стенах черепной коробки. Оно чесало свой лоб до крови, отправляя вязкую жидкость под острые ногти. Неизвестность чувствовала боль, но игнорировала абсолютно все, пытаясь уложить слова девчонки уже в своей голове. Резко пришло осознание от того, насколько искренне она говорит. Рука упала, болтаясь как макаронина. Ему нравились сладкие речи Евы. Настолько, что оно продолжало слушать с интересом. Кровь начинала засыхать под ногтевой пластиной, припекая в районе гипонихия. Существо тяжело выдохнуло, начиная медленно исчезать из худого тела. Девчонка и так натерпелась разных неприятностей, а тут у неё появляется хоть какой-то шанс на светлое продолжение жизни. Неизвестность испарилась. Насовсем. Два человека, искалеченные судьбой встретились в одно время, скрепляя свои истерзанные души, получая полное комбо. Гена всю свою жизнь пытался обрести любовь со стороны отца, но этого не удавалось. А жизнь Евы была ровно такой же, только её, в отличие от кареглазого парня, хоть кто-то любил, пусть даже с большим количеством осечек. Нехотя, но любили, обвиняя во всех смертных грехах. Зато, именно сейчас, сидя в небольшой квартире на окраине приморского города у них получилось. Совместными усилиями, желаниями и борьбой с внутренними демонами, которые изначально подослали к ним чертиков, заставляя вытанцовывать румбу. Это была своеобразная проверка на выносливость, и они справились. Вместе. Вдвоем. — Это значит да? — спросил Зуев, так и не дождавшись её ответа на вчерашнее предложение. Девчонка усмехнулась, дотягиваясь рукой до телефона. Постучав несколько секунд по экрану, она показала Гене картинку из интернета, где было большое количество ответов «Да» на разных языках. Он снова прижал Еву к себе, ликуя внутри себя подобно мальчишке, которому купили заветную игрушку. Только, Горячева — не игрушка. Ей нельзя хвастаться, делиться, портить. Только оберегать, любить и восхищаться, завидуя самому себе. — Задушишь же, — ругнулась себе под нос, чувствуя резкую нехватку кислорода в организме. — Хотя… Души, разрешаю. Буду там, где-нибудь смотреть на тебя дурака и понимать, что провела последние секунды счастливо. — Кто обзывается, тот сам так и называется, — он показательно высунул язык, делая вид, будто обижается на неё. Но, как можно было на неё обидеться, когда её серо-голубые глаза так и манят поцеловать, умилившись где-нибудь на затворках сознания? Дурная парочка, по-другому и не скажешь.

***

Еву разбудил громкий трезвон будильника. Звук исходил со стороны телефона Гены, который какого-то хрена соизволил поставить его на семь утра. Горячева агрессивно толкнула спящего Зуева, чтобы он вырубил пищалку, потому что ей удалось лечь спать часа полтора назад. — Что-о-о? — сонно протянул парень. Девчонке вспомнился момент с фермы отца Гены. Зуев спросил тот же вопрос, не реагируя на Горячеву, которая пыталась его разбудить. Для полной картины не хватало еле слышного скрипа двери и скорейшего появления Николая Юрьевича. Мужчина бы обязательно сказал что-то язвительное, пытаясь смутить брюнетку. — Бля, я совсем забыл, — сказал кареглазый, понимая в чем дело. Он протянул руку к своему телефону, нажимая большим пальцем на кнопку «Отключить». — Мне надо за товаром ехать. Ева закусила губу, понимая, что Гена поедет на тот же пляж, где она находилась с фотографией сестры. Девчонка не знала имен, но те два мужика, похожих на зеков не вызывали у неё должного доверия. Зато, Горячева прекрасно знала всю внутреннюю систему продажи наркотиков. Здесь нельзя просто взять и уйти из «бизнеса». Всегда должна быть определенная причина. Например, смерть продавца, или же его заключение в колонию, где таких, как он — сотни. — Не моё дело, но тебе не кажется, будто они могут наебать? — взволнованно спросила Горячева, смотря на парня. Зуев не ответил. Промолчал, думая про себя на эту тему. Нет, ну естественно у него бывали такие мысли! Они есть у каждого продавца запрещенных веществ, который постоянно живет в напряжении, ожидая скорого прибытия полиции. Наверное, поэтому Гена употреблял, чтобы меньше нервничать, принимая свое возможное заключение за решеткой. — Они норм мужики, мы вроде бы подружились, — ответил парень, натягивая свои оранжевые штаны. — За своего уже принимают, — усмехнулся, поправляя карманы, которые почему-то решили ретироваться наружу. Ева продолжала смотреть на него, чувствуя какое-то странное шевеление в районе живота. «Навязанные» всеми бабочки и правда существовали, только в какой-то иной форме. Вместо тонких крылышек, покрытых защитным слоем — большие крылья, покрытые темно-красными перьями. Феникс. Одна большая пернатая поселилась в животе девчонки. Не зря говорят, что эта птица буквально появляется из пепла, возрождаясь по-новому. Своеобразная реинкарнация, осуществляемая новый путь Евы, на который она безумно надеялась. Ей хотелось, чтобы хотя бы эти отношения принесли все то, чего у Горячевой не было много лет. — Иди сюда, кое-что расскажу, — сказала брюнетка, подзывая к себе. Гена нахмурился, подходя к ней. Ева посмотрела в его карие глаза, а после обвила шею руками, покрывая матовую кожу своими влажными поцелуями. Зуев сразу же растаял, падая обратно на кровать. Он знал, что ему в стопроцентном случае дадут пизды, но как можно уйти, когда тут находится объект, от которого ты ну никак не можешь отлипнуть? Ответ прост: никак. Парень взаимно обнял, вдыхая её аромат, состоящий из терпкого запаха табака и каких-то цветов. Их вряд ли можно опознать, но пахнет просто сногсшибательно. Не хотелось отпускать, лишь бы ещё немного побыть с ней. — Ев, мне пора, — жалобно простонал, поднимаясь обратно. — Я через час обратно приеду, так что не скучай. Гена поплелся в сторону коридора, начиная обуваться. Когда кроссовки были на нем, то он не спеша надел свою пушистую кофту с разноцветными рисунками и помахав, вышел из квартиры. Замочная скважина зашумела на несколько секунд, а затем настала тишина, которая давила на уши. Девчонка грустно вздохнула, падая головой на пуховую подушку. Сон сняло как рукой, поэтому пришлось поваляться ещё минут десять, залипая в телефоне, но такое занятие быстро наскучило. Горячева встала с кровати, разминая затекшую спину, а после отправилась в сторону ванной, чтобы почистить зубы. Птица продолжала размахивать своими красивыми крыльями, задевая стенки желудка. Он урчал, намекая хозяину о том, что стоило бы чего-нибудь съесть, иначе придется умереть, не дождавшись Зуева с его «обычной» работы.