Выбора нет

Девчонка стояла у плиты, дожидаясь скорейшего нагрева сковородки. С появлением Горячевой, квартира Зуева начала потихоньку оживать, наполняясь атмосферой, которой раньше тут не было. Будто Ева внесла своим существованием особые корректировки. Если до этого «жилище» парня выполняло исключительные функции в виде помыться и поспать, то сейчас у него появилось желание чаще возвращаться, лишь бы увидеть брюнетку с серо-голубыми глазами. Масло аккуратно распласталось по антипригарному покрытию, начиная шипеть. Одна раскаленная капелька брызнула на руку девчонки, а она в свою очередь не обратила внимания, понимая, что эта боль — ничто. По сравнению с той, которую ей пришлось испытать, живя в родительской квартире. Ева была рада чувствовать полную свободу, не обращая внимания на многочисленные звонки от отца. Антон Владимирович вероятнее всего не спал всю ночь, пытаясь отыскать дочь, но было как-то всё равно. Прям похуй. Пусть живут в свое удовольствие, наслаждаясь вечными ссорами и звоном стеклянных бутылок. Первого ребёнка потеряли в связи со смертью, а второго просто так. Ну или не просто так. Без понятия, вероятнее всего даже не догадываются. Горячева отвела свой взгляд от окна к сковороде, понимая, что пора наконец-то приготовить себе поесть. Два куриных яйца поочередно разбились железной вилкой, растекаясь своеобразными кляксами. Буквально через две минуты все было готово, осталось только посолить и можно наполнять пустой желудок хоть какой-то едой. Девчонка убрала посудину с огня, пытаясь достать одной рукой тарелку, а второй держать стеклянную банку с солью. Небольшие кристаллики перекатывались по друг другу. Ева зачем-то посмотрела на них, вспоминая недавний марафон, который длился от силы часа два. Почему-то передернуло. Как-будто пришло осознание. Осознание того, что пора прекращать начатое годом назад. Ей вспомнились эти ощущения: покалывание в носу, дальнейшую заложенность, легкую эйфорию и многочисленные мурашки. Но, всё эти «приятности» обычно добавляли дальнейшие отхода, которые показывают истинную натуру любого наркомана. Это тоже вспомнилось: огромные мешки под глазами, бледная кожа, искусанные губы и нервное настроение, от которого хочется повеситься. Ева помотала головой из стороны в сторону, отгоняя воспоминания. Она зачем-то стояла на одном месте, продолжая держать в руке предметы, помогающие людям выжить в повседневной жизни. Тарелка приземлилась рядом с плитой, наполняясь только что приготовленной яичницей. Щепотка соли поместилась между пальцами, равномерно распространяясь по еде. Горячева удовлетворенно хмыкнула, перемещаясь к обеденному столу. Телефон продолжал вибрировать. Девчонка посмотрела на него, замечая очередные звонков от отца, но был ещё один, который трудно не заметить. Брюнетка взяла гаджет, открывая шторку с уведомлениями. Номер телефона Мела незначительно напряг, потому что он не звонил просто так. — Ев… У нас тут проблема, — первое, что сказал Меленин, нервно дыша в трубку. — Что случилось? — спросила так, будто совершенно не переживает по поводу звонка, которых обычно не было. Егор набирал Еву только при важных случаях, ибо они всегда могли перекинуться парочкой фраз в социальных сетях. Парень продолжал дышать, не отвечая на заданный вопрос. Помимо него стало слышно ещё двоих. Киса и Хенк в очередной раз собачились на фоне, перекрикивая друг друга. Ваня как всегда крыл Борю отборным матом, а тот пытался утихомирить друга, крича что-то неразборчивое. — У Гены товар украли, — наконец-то ответил Мел. — Вы на базе? — девчонка посмотрела на свой завтрак, понимая, что он явно отменяется. Желток начал подсыхать, покрываясь тонкой пленкой. Края яичницы немного загнулись из-за смены температуры. Аппетит пропал ровно в тот же момент, как только Ева услышала «угу» от собеседника. Она полетела словно свинцовая пуля. В то же время, Горячева почувствовала, что её разум как будто выключился. Стало так дурно. Брюнетка нажала на красный кружочек, выкидывая телефон на кровать. Штаны, толстовка и носки буквально за полминуты оказались на ней. Страшно было представить, что сейчас испытывает Зуев. Девчонка выскочила в коридор, накидывая куртку и надевая громоздкие ботинки, испачканные грязью. Пятна олицетворяли собственные эмоции, размазанные по всему периметру худого тела. Неуемный гнев, выходящий виной бил в лицо как сильный снегопад, который приходилось испытывать каждую зиму в старом городе. Ева выскочила в подъезд, не обращая внимания на стены, покрытые множеством трещин. Раньше ей нравилось подниматься в квартиру к Гене, рассматривая их, но сейчас на это времени нет. Она была в гневе, и её гнев был непобедимым, как небо во время грозы. Хотелось найти и убить человека, который украл у кареглазого товар, потому что сам он его потерять явно не мог. Злость подобно молнии, металась из стороны в сторону, сжигая все на своем пути. Надо бежать. Забывая о том, что ботинки натирают мозоли. Их вероятнее всего придется несколько дней мазать мазью, но это такая мелочность по отношению к беде близкого ей человека. Бежать, бежать и ещё раз бежать. Забывая о том, что входная дверь осталась открытой. Их вероятнее всего навестят воры, забирая всё самое ценное. Может даже украдут стиральную машинку с балкона, но это ещё одна мелочность. Зуев вряд ли сможет расплатиться с «работодателями», даже если продаст эту чертову квартиру, которая относительно недавно начала наполняться особой атмосферой.

***

Девчонка решила сократить дорогу к базе, проходя через многоэтажное здание советского типа. Серый домишко, погруженный целиком и полностью в эстетику чего-то депрессивного. Граффити, небольшие сколы и отверстия для птиц. Эх, где-то плакали архитекторы, возводящие чертежи и планы для этого дома. Их многочисленный труд — пропал без толку. Как и труд Гены, который проебал товар, отлеживаясь на холодной земле. Его окружала сухая трава, парни и собаки. Животные очень хорошо чувствуют эмоции других, поэтому их советуют заводить людям с затяжной депрессией. Щенок типичной окраски, похожий чем-то на овчарку валялся рядом с Зуевым, демонстрируя всем в округе свой округленный живот. Ещё бы, Ева самолично таскала им какие-то объедки из дома, лишь бы бедные песики не сдохли от голода. Горячева сбавила шаг, пытаясь сфокусировать свой взгляд на кареглазом. Он смотрел наверх, наблюдая за серым небом, что пыталось уже пятый раз показать хоть один луч солнца. Но, хуй вам, южане. Продолжайте принимать соленые ветра, моросящие дожди и при всем при этом стабильную температуру в плюс восемь. Девчонка чувствовала натянутую веревку между ними, которая забавно дергалась раз в пару секунд, оповещая о том, что тут явно требуется помощь. Она снова начала бежать, направляясь прямиком к соклубникам. Переступая сухую траву, Ева упала к Гене, пачкая свои спортивные штаны серого цвета. — Ты как?.. — спросила осторожно, поглаживая лицо большими пальцами. Горячева уткнулась своим лбом об его лоб, продолжая гладить холодные щеки. Его глаза были настолько безжизненными, что казалось, будто он совсем не моргал. На уголках скопилась небольшая влажность, которая ну никак не хотела засыхать, заставляя ещё больше переживать. Если бы её не было, тогда у девчонки явно был бы шанс хоть на какую-то надежду. Пока она бежала, то невольно задумалась о характере Зуева, что всегда поддерживал в трудную минуту, концентрируясь на чужих проблемах. А сейчас… Этого не было. Он потерялся в темном лесу, не зная за какой ствол завернуть, чтобы выйти на нужную дорогу и отправиться домой. Другим помогал, а себе не может. Ну ничего, на это у него есть Ева. Вместе как-нибудь справятся. — За что мне это все? — жалобно простонал Гена. — Ну за что, сука… Вы можете просто взять два ствола и мне башку раздробить, просто… Брюнетке вспомнилось, как она просила сделать ровно так же, лишь бы перестать чувствовать угрызения совести, навязанное матерью. — Разрулим как-нибудь, всё хорошо будет, — успокаивала, прижимая к себе. Блять, Еве хотелось в прямом смысле забрать у него всю боль, пряча где-нибудь в укромном месте своего мозгового «склада». Положить на самую верхнюю полочку, забывая всё как страшный сон. Девчонка целовала весь периметр лица, пытаясь высосать все страдания как пылесос. Парни, находящиеся по сторонам косо посмотрели, понимая, что совсем не заметили того момента, как эти двое настолько сблизились, что готовы были убить за друг друга. — Точно! — воскликнул Мел. — У нас же самолет есть. — Ну я что, летчик что ли? Или что? — опять жалобно простонал, закрывая лицо руками. Ева как раз решила отступить с утешениями, обдумывая слова Егора. Хоть он и сказал загадкой, но ответ найти в принципе легко. Горячева щелкнула пальцами, соглашаясь с ещё не озвученным предложением. — Ген, так ты можешь отсидеться в этом самолете! — теперь уже воскликнула девчонка, принимая один значительный кивок от Меленина. — Будем тебе еды приносить, ведро поставим. Если хочешь, то и дежурить начнем. Ну, про дежурить конечно глупо сказала. Особенно в множественном числе. Вряд ли парни возьмутся сидеть рядом с будущим «убежищем». А вот Ева — стопроцентно. Она ведь сравнивала его с Сашей Белым, что всегда и везде будет решать проблемы друзей, забивая на собственные. В них были абсолютно одинаковые стержни, но именно они их и погубили. Тут думай не думай наперед, всё равно где-то проебешься. — Давай, Гена, брат соберись, — сказал Кислов, подходя вместе с Хенкином к друзьям. — Всё хорошо будет, отвечаю. Кареглазый посмотрел на всех, поднимаясь с земли, чтобы отправиться в свое новое убежище. Сидя в самолете порешали в итоге: Мел, Киса и Хенк носят еду, а Горячева будет охранять покой о великого Геннадия Зуева, что проебал товар, пытаясь как в девяностых залечь на дно. Ну точно «Бригада». Только современная версия.