Chamomile/Ромашка

Робкими шажочками младший выходит из тёмной прихожей на свет в кухне, где парочка из будущего сидит спокойно и поедает свой ужин. Ну, точнее только Хван-старший спокойно кушает, в то время как Ли-старший боязливо косится в сторону коридора. Синеволосый Джинни над этим только тихо посмеивается. Ровно до того момента, пока ему в предплечье не прилетает смачный удар от брюнета, и только тогда Хёнджин затыкается и далее уплетает свой ужин уже молча. Стол ломится от кучи всякой еды, но Ликс-младший даже не смотрит в эту сторону, потому что пробыл со своей копией целый день и видел, что та делала: сразу после уборки и некоторых своих дел, вроде: поваляться немного на диване за просмотром видео или понежиться в тёплой ванной, занималась приготовлением всего этого съестного добра. Куда больше Ли-младшего заинтересовало то, что делал Хван-младший, а тот бродит по кухне и рыскает по полочкам. По тем, что на виду, конечно, потому что открыть те, что с дверцами не может. Вроде ничего нового на кухне нет, всё как будто такое же, как и у него самого, в его времени. Ну, разве что на стенах кое-где появились картины. Интересно, это он рисовал? «Господи!» — бьёт в голову осознанием. — «Мелкий же может узнать, что я рисую!» — Хёнджин покрывается испариной и боязливо поворачивает голову в сторону притихшего около стеночки своего цыплёнка. Блондин его взгляд замечает: — Что? — вопрошает он. — Ничего. — качает головой Хёнджин, пытаясь сохранить спокойствие на лице и ничем себя и свои страхи не выдать. — Ты переписку читал? — Какую? — Нашу с тобой. Днём. — Нет, конечно! — хмурится Ли. — Зачем? — Почему ты её не читал? — удивился Хван. Переписка — это первое, куда бы он заглянул, что, в общем-то, он и сделал. — Потому что я не хочу лезть в его личное пространство, Хван! — напоминает Феликс. Хёнджин так и зависает с открытым ртом. — «Он же сейчас прикалывается, да?». — Какое, нахер, личное пространство?! Это, — указывает он в сторону брюнета за столом, — ты! Какое может быть личное пространство с самим собой? С опозданием до Джинни доходит, — «Чего это я, собственно, бешусь? Если мелкий не видел переписок, то и, следовательно, не знает, что я рисую. Мало ли чьи картины развешаны по стенам квартире. Может эта парочка их купила. Правильно? Правильно.» Теперь главное, чтобы старшие копии не заговорили про картины, но они, вроде, и не собирались. Феликса взрослого всё ещё больше волнует поведение Кками, нежели что-то ещё. — Теперь он туда пялится. — пожаловался брюнет на собаку, указывая в угол, где в это время стояла его маленькая блондинистая копия. Ну, да. Кками и правда сидел напротив Феликса и радостно хвостиком вилял. Ликс-младший осторожно его переступил и пошёл в другую сторону. Кками последовал за ним, что брюнета начало нервировать ещё больше. — За кем он ходит? — продолжал паниковать Ли-старший. Младший же решил, что пора прекращать это — пугать самого же себя. Так что он тихонечко присел около своей старшей копии. По его плану Кками должен прекратить пялится в «стены», «углы» и другие пустые места в доме и будет сидеть рядом со своими настоящими хозяевами, а не за «призраком» охотится. План был хороший, да. Вот только, пёс-то, конечно, уселся, но смотрел-то он всё равно куда-то ЗА старшую копию Феликса, и теперь брюнет панически боялся повернуть голову налево. У него глазки и так большие, а уж когда широко распахнуты от страха, то он совсем становится похож на несчастного курёнка, а синеволосый никогда не мог устоять перед таким жалобным видом. — Ну ты и ссыкло. — хохотнул издевательски Джинни-младший и Феликс-младший, глаза закатив, ему фак показал. — Кками! Иди сюда! Ко мне! — позвал пса Хёнджин-старший. Когда Кками не отозвался и продолжил сверлить пустое место глазками-пуговками, парень, вздохнув, нагнулся и поднял питомца с пола, усадив того на свои колени. Вкусняшки ещё дал, чтобы собака отвлеклась и прекратила пялиться, пугая этим Цыплёнка. К счастью, это помогло, и Кками переключил своё внимание на кусочек мяса, а младшие удивлённо между собой переглянулись. Джинни думал только о том, какого хера будущий он не посмеялся над трусостью своего врага, а Ликси — по какой причине старший Хван помог копии? «Почему это вообще было так мило? Что за забота? В честь чего?» — задавался вопросами Ли-младший. Позже до обоих снизошло: они же парочка! Феликс еду вон готовит на двоих, прибирает за старшим, в то время как тот приносит вкусняшки, защищает от всяких невидимых угроз и пишет умилительные записочки. Кстати, о них. Хван-таки нашёл ту самую утреннюю на холодильнике и с лицом, на котором читалось максимальное отвращение, повернулся вопросительно к Ли. Блондин издевательски улыбнулся: — Это ты написал, кстати! — и не забыл ещё язык высунуть и добавить, чтобы добить окончательно. — Мне написал. Хёнджина хватил сердечный приступ, а ещё появилось желание проблеваться. — Гонишь! — Не-а. Она утром тут лежала. На столе. — блондин сделал сердце из своих пальцев и мило похлопал глазками. «Он ещё и издевается!» Хван, глядя на это чудо из перьев, хотел задать только один вопрос: — Что у меня со вкусом стало? Вопрос был риторическим, ответа не требовал, а от блондина был и вовсе крайне нежелателен, но Ли всё равно поспешил его дать: — У тебя с ним всегда были проблемы. — хмыкнул он, — Я ещё мог как-то понять твои длинные ярко красные патлы… Но это, блин, что? — хохотнул и тыкнул на синюю короткостриженую хрень на башке взрослого Хвана, которой не повезло когда-то назваться причёской. Хёнджин сложил руки на груди. Это значит у него вкус плохой, да? А ничего, что… — Ты с этим, — кивнул он в сторону самого же себя, — между прочим, встречаешься. Улыбка с лица блондина тут же слетела. — И это какая-то ошибка. — парировал Ли и отвернулся обидчиво, как, впрочем и Хван. Разговор и обмен любезностями был окончен. Старшие копии мирно отужинали и уже обсуждали, чем вечером займутся. Сошлись на просмотре фильма. Хёнджин уже хотел пойти в зал, чтобы, как обычно, выбрать, что им посмотреть сегодня на вечер, но тут вдруг брюнет его схватил за свитер, не дав сделать и шагу, и потребовал стоять на кухне, рядом, пока Феликс не домоет всю посуду. Парень всё ещё боялся находиться один в помещении, где вокруг витали какие-то призраки. Джинни усмехнулся, конечно, снова получил слабый удар в предплечье, и решил остаться, чтобы заодно помочь. Хван-младший же наблюдая за этим, посчитал, что его старшая копия совсем распустилась, раз очередной повод для поржать превратила в нечто сопливо-романтичное. Он, блин, реально остался и начал помогать мелкому в мытье посуды! Даже музыку какую-то включил на фон, чтобы Ли забылся! «Люблю тебя!» — гласила та жуткая записка, и Хёнджин-младший готов был ей поверить. Видимо, он слишком любил. Когда парочка покончила с уборкой на кухне, то направилась в зал. Джинни захотел выключить свет в прихожей, но Ликс ему и это запретил. Со светом ему было как-то спокойней что ли. «Ссыкло пернатое!» — показал язык красноволосый своему Ликсу, снова получив грозный взгляд в ответ и удар в предплечье кулаком. Зайдя в зал, Ли-старший сразу же с разбегу прыгает на диван, устраивается удобненько под пледом в ворохе подушек, пока Хёнджин начинает рыться по комнате в поиске пульта. — Да где он? Брюнет, готовенький к просмотру и уставший ждать, тяжко вздыхает: — Ты его опять, наверное, положил в тот шкаф. — пальцем он указывает в конкретный, и Джинни спешит открыть его. В вопросах порядка в их доме мелкий был главным и Хван ему полностью доверял. Даже в тех вещах, которые не являлись вещами самого Феликса и были: либо его собственными, либо их общим имуществом. Потерялся очередной холст — спроси у Цыплёнка где он. Кисточка? Тоже к нему иди. Носок, который был одет на прошлой неделе? Ли точно знает, где его искать. —Да не этот, а левее! — даёт брюнет указания с дивана. — Ещё левее! Теперь ниже. На нижней полке смотри! Это вторая полка, Джинни, а не нижняя! Глубже залезай! Нашёл? Аллилуйя! Ликс-младший в это время сидит по правую сторону от себя, закрыв от досады лицо рукой. Почему он выбрал это недоразумение, которое, блин, в собственной квартире не в состоянии найти свои же вещи! Хван — он же невозможный! Ну, как таким можно быть? Блондин даже себя словил на мысли, что видимо, не только со вкусом Хёнджина проблемы, с его тоже случился какой-то сбой! Найденный пульт поднял настроение и с победным танцем Хван-старший поспешил плюхнуться рядом с возлюбленным, оказываясь тем самым между двумя копиями одного человека. Ли-младший аккуратно отодвигается немного в сторону, подальше от синеволосовогого, но зато ближе к красноволосой копии, что ютилась на широком подлокотнике дивана. Включается телевизор, и Хван-старший начинает перебирать каналы. — Это? — спрашивает он мнение бойфренда. Тот отрицательно мотает головой. — Или это? — снова смотрит на Ликса, и тот опять морщится в несогласии. — О! — восклицает Хван. — «Призрак дома на холме» — клёвый фильм! — хохотнул он, за что сразу же получил лёгкий пинок в бок от Феликса. — Ладно, ладно… — согласился Хёнджин с железобетонным аргументом, — Не будем его смотреть. Джинни ещё долго переключал каналы, пока на очередном не натолкнулся на какую-то дораму, на которой Ликс, наконец-то, попросил остановиться. Хван его выбор одобрил кивком головы и убрал пульт подальше. Первые полчаса все вчетвером молча сидели и смотрели на происходящее на экране. Хёнджин-младший ютился на подлокотнике, рядом с ним Феликс-младший, затем сидел Хёнджин-старший, и большую половину дивана занимал Феликс-старший, что сидел на подушках, вытянув ноги вдоль всей площади дивана. Хван-старший по прошествии времени сладко зевнул и посмотрел на брюнета. Тот сразу же заметил этот «говорящий» взгляд, слегка улыбнулся и распахнул ручки, как бы приглашая в объятия. Обрадовавшийся старший, недолго думая, подскочил с места, погасил свет в зале, поднял плед, которым укрывался его бойфренд и бухнулся в объятия своей второй половинки. Обвил парня попрёк туловища своими руками и лицом уткнулся в чужую грудь. Потерся пару раз, расправляя все неровности и складочки на белом свитере, чтобы его лицу ничего не мешало, и потом они ещё некоторое время провозились под одеялом, чтобы устроится поудобнее, и далее просмотр продолжился именно так. А младшие? А что младшие? Оба косились на это, как на что-то очень мерзкое в своей жизни и мечтали сквозь землю провалиться. Или сдохнуть. Или просто выколите кто-нибудь им глаза? Хоть что-нибудь! Оба всё ещё недоумевали: как такое могло выйти?! Они всё ещё считали происходящее колоссальной ошибкой и обманом зрения! Но вот незадача. Хёнджину-старшему совершенно точно было комфортно лежать и обнимать свою мягкую и теплую «подушку», в то время как Феликс-старший ничего не имел против этого, так и мало того, сам пригласил парня в свои объятия. При этом Ли одну руку положил на чужое плечо, а второй, правой, та что с меткой, без конца перебирал синие прядки. Слишком уж милая и домашняя обстановка наблюдалась, но у младших она вызывала только рвотные позывы и желание застрелиться. Кками, что какое-то время лежал подле своей парочки, заскучал и спустился на пол с дивана. Встал около Ли-младшего и активно завилял хвостиком. Джинни знал — это его пёс так умолял с ним поиграть обычно. Брюнет это конечно же заметил и снова словил паническую атаку. — Джииинни… — начал он плакаться. — Кками опять кого-то видит… Хван, что так удобно устроился и почти засыпал, немного простонал от недовольства, но всё же приоткрыл глаза и приподнял голову, чтобы посмотреть. Картина маслом: пёс опять сидит и таращится на угол дивана, где ничего не было. — Кками, — зовёт лениво Хван-старший, — иди сюда! — и рукой похлопал около них с Феликсом. Пёс посмотрел на него и снова на блондина, снова на хозяина и снова на блондина. Хозяин зазывал к себе хлопками. Блондин сидел и изображал мебель. Недовольно фыркнув, пёс всё же решил, что осязаемые хозяева гораздо лучше, потому что они хотя бы могут погладить, и за ушком почесать, а потому вернулся на диван, удобно устроившись около двух парней и тем самым прекратив сильно нервировать брюнета. — Когда мы уже переедем? — жалобно спрашивает Ликс. — Когда с ремонтом будет покончено. — отвечает Джинни, слегка приподнимаясь, чтобы видеть лицо парня. — А когда с ним будет покончено? — Скоро, Цыплёнок, скоро… — пообещал парень, слегка приподнимаясь и целуя в веснушчатый носик, а затем вновь укладываясь парню на грудь. Со стороны младших копий послышалось: — Буэ… Меня стошнит сейчас. — сообщил Хван, прикрывая рот рукой, будто его и правда может сейчас вывернуть наизнанку. Ничего хуже он в своей жизни ещё не видел. Ничего ванильней! Ликс же, чтобы не видеть этого срама, обеими ладошками прикрыл пунцовое лицо. И это придурку ещё повезло, считал он! Потому что он не видел, что в комнате утром творилось! И собственный голый зад тоже! Тогда бы его почти наверняка ни столько стошнило, сколько приступом сердечным хватило. Хотя… Он что, маленький? Наверняка понимает, что раз уж эти двое, их копии, — парочка, то не только ванильными поцелуйчиками да тёплыми обнимашками обходятся! Боже! Они ведь и сейчас могут начать это делать! Наверняка каждую ночь «развлекаются», кто их знает? И видимо, Хёнджин-младший понял это, а потому предпочёл выйти из комнаты и уйти куда-нибудь подальше от сладкой парочки, пока точно не произошло чего-нибудь страшного, из-за чего его со стопроцентной вероятностью вывернет на ковёр. «Хван — «умница», ничего не скажешь!» — ругался про себя младший, проводив придурка взглядом, — «Первая крыса на корабле!» Сам он не мог никуда пойти. Сидеть в кухне, в темноте не особо хотелось, идти за Хваном тем более. А тут хотя бы дорама шла по телеку и было не так скучно. Так что ладно, он вытерпит их милашничества друг с другом. Феликс осторожно устроился чуть удобнее, пока их старшие с Хваном копии нежились в объятиях друг друга, освещаемые лишь мягким светом от телевизора.

***

Когда дорама заканчивается Ли-старший на ощупь находит на диване пульт, зевает и убавляет звук. Сам телевизор не выключает, чтобы был хоть какой-то источник света. Пальцы мягко пропускает через чужие волосы, слегка взъерошив их. Когда после такого незамысловатого движения никакого отклика не следует, Феликс понимает, что его парень сладко себе посапывает. В отличии от него самого, Джинни сегодня рано встал, чтобы успеть доставить бант для собаки, который понадобился Йеджи для съёмок, так что не удивительно, что он вырубился так рано, хотя и являлся полноценным ночным жителем. — Джинни, — шепчет брюнет, — пошли спать? Ляжем нормально. Хёнджин что-то еле слышное бурчит ему в район живота. Скорее всего что-то вроде: мне и так хорошо, отстань. — Пошлииии спаааать… — тянет Ли, пальцами массируя чужую голову и пытаясь разбудить парня. — Я уже спал… — бурчит чуть громче Хван, перехватывая чужую ладонь и сжимая её в своей, отводя от своей головы подальше. Ладошка опять холодная. Ничего нового. — У меня затекло всё! — пожаловался Феликс, и старший окончательно продирает глаза и тяжко вздыхает. Немного потягивается, зевает и поднимает голову. Свои руки ставит по бокам от парня и делает попытку подняться, вот только внезапно оказывается в ловушке из цыплячьих конечностей. Младший обвил его руками и ногами. — Ага. — кивает Джинни и смотрит в хитрые глаза напротив. — И как я должен подняться, если ты меня держишь? — Ну, вот так и поднимайся. — улыбается Ликси, ничуть не планируя ослабить хватку. — Что, Чанбин-хён зря тебя в качалке гоняет, что ли? Хёнджин усмехается: — Ну да. Когда он вёл меня туда, так и говорил, что в будущем я буду огромного цыплёнка таскать по дому на руках. — Это что? Намёк на то, что я жирный? — поднимает брови Феликс. Звучит обвинительно, но в глазах искорки веселья плещут, что означало, что это не более, чем флирт. — Нет, — выдыхает ему Хёнджин в самые губы, — это намёк, что ты наглый. — и легко пару раз целует улыбку, а затем действительно пытается подняться. На самом деле, Джинни бы никогда и ни за что сам не пошёл бы ни в какой спортзал или, тем более, в качалку. Он считал себя прекрасным и красивым и без огромных, наращенных тяжёлыми тренировками, мускулов. Если бы однажды, год назад, его благоверный не вкинул фразу о том, как ему безумно нравится тело Чанбин-хёна. Ликс сказал это без задней мысли, просто похвалил старшего, сделав тому приятно, но Джинни тогда посмотрел на себя и своё тело в зеркало и всё равно обиделся. Дулся он ровно два дня, а потом заявился к Бинни и потребовал в срочном порядке тренировать его. Старший удивился и только головой покачал. Не помнил он, чтобы кроме него, кто-то в их компании «деток» любил тренировки. А когда понял, откуда у такого внезапного желания перья повылезали, только усмехнулся и составил для Джинни специальную программу тренировок. И надо сказать, что последний год занятий в спортзале определённо пошёл Хвану на пользу, потому что парень с поставленной задачей, с поднятием любимой тушки и себя самого, справился на «ура». Поддерживая свою вредную цыплячью ношу под бедра, он принимает сначала полустоячее положение на диване, а затем спускается с него и выпрямляется в полный рост. Ликс, вися на парне, откровенно веселится, ничуть не скрывая, как ему это нравится, обхватив бойфренда конечностями, словно маленькая коала. Двое, сцепившись единой массой, и обмениваясь смешками и лёгкими поцелуйчиками, так и прошли мимо Ли-младшего, что проводил их шокированно-охеревшим взглядом. У него, если честно, уши в трубочку сворачивались от всего, что он тут слышал, а глаза хотелось палочками для еды выколоть. Хвана… Ну… Его Хвана… То есть не его… В смысле, который пришёл с ним из его времени, Феликс так больше и не видел с тех пор, как тот ушёл блевать куда-то. И, скорее всего, придурок отсиживается либо на кухне, всё ещё не веря, пялится на записку с признанием на холодильнике, либо в спальне сидит. И если второй вариант верный, сейчас Хван точно «обрадуется», потому что старшие копии явно пошли туда. «Боже…» — схватился вдруг за голову Ликс, когда его прошибло осознанием. — «Они же не собираются…?» Где-то в подкорке теплилась мысль, что вторую ночь подряд постельный забег эти двои не устроят, ибо… Ну, потому что Ли-старший и так весь день еле ходил, постоянно держась за поясницу и чуть морщась от боли. А Хван-старший вроде представлял собой заботливость во плоти, да и не изверг же какой, чтобы продолжить марафон, да? Но, блин. А кто сказал, что Феликс-старший сам не чёртов мазохист и не потребует продолжить «весёлую» ночь? С этими, доводящими до паники, мыслями Ли-младший подлетает с дивана, чтобы найти своего Хёнджина и вытащить оттуда, если он действительно в спальне. Зачем вытаскивать и почему? Ну… Как минимум потому что подглядывать неприлично! Пусть даже за самими собой. Это же как хоум-видео в реальной жизни, только хуже! Потому что оно хотя бы снимается и пересматривается с согласия, а тут тебя никто не спрашивает, хочешь ты это смотреть и слушать или нет, и никуда ты не денешься с тонущего корабля. Наслаждайся, как говорится! Но Хван-младший в предупреждении не нуждался. Он и сам уже понял, что встрял по полной, когда в дверном проёме резко появилась странная масса, состоящая из двух человек, и этим комком завалилась на постель, в комнате, в которой последний час Хёнджин и прятался. Парень только и успевает что отскочить куда подальше, когда двое начинают смеяться, тиская друг друга и всячески кувыркаясь по постели. «Кувыркаясь» — в нормальном смысле, не пошлом. Хотя кому это замечание вообще интересно? — Выйди сейчас же из комнаты! — слышит Хван со стороны дверного проёма и поворачивается, чтобы увидеть мелкого, что, прикрывая ладонью глаза, стоит в пол оборота и указывает рукой ему на выход. — Какого чёрта происходит?! — кричит ему в ответ Джинни. — А почему ты у меня об этом спрашиваешь?! — отвечает ему тем же тоном Феликс. Хёнджин никак не реагирует на его чуть ранее озвученный приказ, а потому младшему приходится зайти в комнату, чтобы схватить Джинни за локоть и вывести оттуда насильно. Краем глаза он ловит ужаснейшую из всех сцен, что мог когда-либо увидеть: себя, целующегося с Хваном! Без прикрас, взаправду! Прямо с языком! Все ужастики и триллеры мира меркнут по сравнению с тем ужасом, что Ли тут наблюдает. Хёнджин-младший в панике начинает ругаться и вопить: — Отпусти его… или меня, короче отпусти Хвана с синими волосами сейчас же! Орёт при этом почему-то не брюнету, что в постели с ним самим валялся, а своему, блондинистому Феликсу. Тот в ответ кричит, что это не он и что ничего не может с этим сделать! Оба в панике толкаются и дерутся, пытаясь то ли из комнаты выгнать, то ли наоборот оставить тут, чтобы второй и дальше наблюдал сей кошмар наяву. Кками, что видел их, истошно лаял. Он всё ещё не любил, когда хозяева ругаются, и требовал на своём собачьем прекратить это безобразие немедленно. Хвану-старшему этот собачий визг, в конце концов, надоедает, и он, чмокнув своего парня куда-то в уголок губ, сообщает: — Секунду подожди, — парень встаёт под недовольный стон, оставленного и такого одинокого возлюбленного, чтобы выставить мешающую им собаку за дверь. Хёнджин своего питомца любит, конечно, но парня своего любить сейчас хочет гораздо больше, так что… — Кками, прости. — выдыхает тихо он. Младшие, видя все эти телодвижения, замолкают в ужасе, наблюдая с каким грозным и серьёзным лицом к ним направляется синеволосый. Они со страху подумали даже, что он шёл конкретно к ним, забыв напрочь, что старшие копии их даже не видят. Хван-старший останавливается рядом с парнями, наклонятся и поднимает собаку на руки, а затем направляется с ней на выход из комнаты. Младшие в страхе пятятся спиной назад, пока, в конце концов, не переступают порог спальни и не врезаются в стену позади них. Трясясь то ли от страха, то ли ещё от чего, цепляются друг за друга руками и в ужасе косятся на старшего, наблюдая за всеми его действиями. Но Хёнджин-старший, как и планировал, просто выставляет собаку за дверь и захлопывает её перед тремя носами. Кками под дверью гавкает, ещё некоторое время возмущаясь на жестокое к себе обращение, но потом, последний раз и очень грозно тявкнув и махнув хвостиком, поднимает горделиво мордочку и уходит в зал, где у него в планах обижаться на хозяев до первой утренней кормёжки. Он-то пытался помочь, чтобы их счастью ничего не угрожало, а с ним так жестоко поступили, выставив за дверь. Неблагодарные двуногие! Младшие же медленно сползают по стеночке вниз и сидят прислушиваясь к звукам. Джинни у самого себя из будущего определённо видел «особое» настроение. Оно в мягких домашних штанах, ну, уж очень ярко выделялось. — Ёб твою мать. — выругивается он, пальцем тыкая в сторону спальни и переводя испуганный взгляд на блондина. — «Я же правильно сейчас всё понял?» Феликс с выражением лица, будто бы сейчас заплачет, кивает ему. — «Да, да, Хван, правильно ты всё понял. Они, видимо, это каждую ночь делают.» Обоих пробивает озноб, а потом снисходит озарение, что здесь сидеть им никак нельзя. А то свою психику потом никогда уже не соберут по кусочкам. Понимание этого приходит в тот самый момент, когда из-за закрытой двери доносится звук, похожий на… Стон? Да, это определённо был он! Оба с громкими криками, тут же подлетают с места и бегут в зал. Но комната не слишком-то отдалена от спальни, за которой теперь слышны уже вполне себе конкретные звуки стонов. Так что младшие бегут на кухню, и та, хоть и подальше будет, но и там всё прекрасно слышно. Хёнджин панически ползает по своим карманам, ища хоть что-нибудь, чем можно заткнуть уши. И бинго! Он находит наушники! Вот только к тому, к чему их можно было бы подключить, не видит. Смотрит жалобно на Феликса: «может у тебя есть телефон?». Тот обречённо мотает головой в отрицании, зажимает ушки руками и только так и спасается. Хван чуть ли не рыдает, продолжая суматошно шарить по карманам. Достаёт оттуда нечто бумажное, похожее на салфетку. Возможно, ей когда-то Хо его мучил. Кто же знал, что она такую полезную службу окажет? Парень разрывает её на части, сминает, делая из этого что-то на подобии берушей, запихивает в свои уши, а наушники отдаёт мелкому. Тот благодарно их принимает и сразу же затыкает свои ушные каналы. Так и сидят около часа, терпя эту невыносимую долгую пытку. Хоть уши и заткнуты, но звуку это не мешает и всё равно что-то, да доносится. Этот звук — настоящий звуковой монстр! Ли погорячился, когда назвал это ужастиком. Это не ужастик. Это АД наяву! В котором двое демонов сейчас сношаются! Буквально! Этого никто не просит, но под воздействием звуков картинки в голове возникают вполне себе конкретные. Если уши ещё заткнуть можно, а глаза зажмурить, то от собственных мыслей и фантазий деться было некуда. И в большей степени парни вынуждены были бороться с ними. Но всё когда-то заканчивается и, наконец, наступает тишина. Хёнджин прислушивается: правда ли всё затихло? Действительно ли можно вынуть беруши? Он осторожно освобождает уши и прислушивается. Да. Всё стихло. Ни тебе скрипов, ни стонов. Ничего. Тишина. Только благоговейная тишина. Джинни слабо хлопает ладонью по еле живому парню около себя, что сидит, свернувшись в комочек и шатается из стороны в сторону. Ликс вздрагивает, когда его касается рука, поднимает свою несчастную мордашку и вынимает наушники. Тоже неуверенно прислушивается к тишине. — Мне понадобится психолог. — шепчет он. — У тебя есть номер? — Нет. — так же шепотом ему отвечает Джинни. — Надо у Чанбин-хёна спросить, у него точно есть. Оба облегчённо выдыхают, просто радостные от того, что всё закончилось, а потом понимают, что поводов для облегчения у них мало. Ведь они всё ещё застряли тут, и подобное может повториться завтра, послезавтра и вообще, мало ли, эти двое кроликов вытворяют подобное каждый день! А младшие копии даже выйти на улицу не могут. — Что нам делать? — хнычет младший. — Не знаю. — отвечает ему сначала Хван, а потом до него доходит гениальная мысль. — Убей меня! — восклицает он. Ли смеряет парня постным взглядом, а потом поднимает средний палец: — Хрен тебе! Я тут один не останусь! — заявляет он. Ишь чего удумал! Решил, что всё будет так просто? — Ну, почему сразу один? У тебя прекрасная компания. Двое вон там, — кивает он в сторону спальни, — и Кками в зале. — Пошёл ты! — тихо выругивается и закатывает глаза Ликс. А Хван только голову обиженно вешает. Он-то уже обрадовался, думал мелкий легко на предложение согласится, но не тут то было. — Как думаешь, уснули? — интересуется Джинни через некоторое время, осторожно поглядывая в сторону спальни. — Надеюсь. Хван кивает и поднимается с корточек. — Ты куда? — боязливо спрашивает у него младший, смотря снизу вверх. — Проверить. — отвечает Джинни, отряхнувшись от пола и поправляя одежду на себе. — Ты уверен, что туда хочешь? — уточняет Ли. — Наверное? — бросает старший, разводя руки в стороны и выходя с кухни. Не знает Хёнджин в чём на самом деле уверен, а в чём нет. Единственное, что знает точно — так это то, что он хочет домой. К себе домой! В своё время! Где по квартире не развешаны картины его собственного, наверняка, авторства, где на холодильнике нет записки с признанием и где по квартире не хозяйничает один вредный цыплёнок. Где всё такое привычное, и такое родное! Вот куда он хочет! Джинни останавливается около двери в спальню в тот самый момент, когда она распахивается прямо перед его носом и перед глазами не появляется он сам. Торс голый, но штаны, слава богу, уже на месте. И в них, кажется, даже всё спокойно. Голова у копии взъерошена и сам весь влажный и блестит от пота, шея в засосах, губы распухшие. Только идиот не поймёт, чем эта парочка тут занималась последний час. Хван-старший проходит мимо младшей копии, удаляясь на кухню. В комнате остается лишь Феликс и Джинни-младший, зажмурив глаза и побаивающийся, если честно, в его сторону смотреть. Ну, мало ли в каком тот виде? Но, совладав с собой (что, он парней голых не видел, что ли?), парень глаза открывает и смотрит на брюнета. Тот прикрыт, слава богам, одеялом. Такой же взъерошенный, растрёпанный и разморенный. Засосов на нём только раза в три больше, чем на самом Хване-старшем. И вроде даже укусы кое-где виднеются. — Блядский боже, — выдыхает Джинни-младший, прикрыв лицо рукой. Он что, в будущем в Кками превратится? На брюнете мест живых нет. Однако недовольным тот явно не выглядит. Ли-старший сладко потягивается, а затем тянется к тумбочке, где лежит его телефон и снимает блокировку. Хотя Хёнджин не уверен, что этот смартфон именно Феликса, потому что он почти точно такой же и в очень похожем чехле, что ранее парень видел у себя самого в художественной студии. Брюнет переворачивается на живот и увлечённо тыкает по экрану. И красноволосый очень хочет посмотреть, что же там Ли-старший делает. Совесть кричит, что так нельзя, но, блин, любопытно же! Поэтому парень садится на корточки и осторожно и очень медленно подползает к старшей копии Цыплёнка. Осторожно заглядывает в экран. Тот просматривает старые сообщения от контакта без имени, но с простым набором смайликов: кит и синее сердце. Они от него, понимает Джинни, от него самого, из будущего, сообщения. Это сегодняшняя переписка про испорченный свитер и «нового парня». Ликс долго её перечитывает и доходит до фото той самой картины с ромашками. Сразу же солнечно так улыбается и сохраняет её к себе в телефон. А потом меняет все обои, аватарки и везде, где может, ставит эту фотографию. Естественно подписывает всякой ванильной ерундой с кучей смайликов сердечек. Чтобы буквально везде и всё кричало о том, кто её нарисовал и для кого. Когда дело сделано, укладывает подбородок на руку и долго, и с такой любовью во взгляде рассматривает эту фотографию, что у Хвана-младшего в сердце что-то ёкает. Он не может глаз отвести от такого тёплого и явно сильно влюблённого взгляда брюнета, когда тот смотрит на эту картину. Ладно. Погорячился Хёнджин, когда говорил, что хочет домой без всех этих милых записочек и всего остального. Да пусть они будут! Жалко, что ли? Главное ведь, что в этом странном будущем, он точно не одинок? Он улыбается и тянется рукой к чужой тёмной прядке. Но коснуться не получается, естественно, рука всё так же проходит сквозь и, печально на неё поглядывая, у парня на сердце становится как-то немного грустно. Тем временем Феликс-младший, оставленный один-одинёшенька на кухне, вздрагивает, когда туда входит синеволосый полуголый Хёнджин-старший. Младший тоже быстро пробегается взглядом по его виду, жалобно и громко стонет, и сильно так бьётся лбом о собственные коленки, надеясь, что то, что он видит сейчас же исчезнет. Видение из кухни никуда не исчезает, «оно» начинает ворошить полки, доставая оттуда всякие кружки, банки и контейнеры. Затем включает чайник и, пока тот закипает, прислоняется спиной к столешнице. Хорошенько потягивается, разминает шею, усыпанную всю красными «цветами», что вызывает в Феликсе вновь желание ударится лбом о собственные колени от стыда. Это ведь всё его собственная копия сотворила! В этот момент чайник закипает, и Хёнджин принимается готовить кофе. Пару ложек чёрных гранул летит в кружку и заливается кипятком. Парень тщательно размешивает, пробует полученный результат и хочет уже уйти из кухни, как слышит крик со спальни: — Мне какао! Парень останавливается на пол пути, усмехается. Возвращается назад, откладывает свою кружку в сторону и достаёт новую. Жёлтую такую, с крылышками. Кричит в ответ: — А попа не слипнется? — находит на полке пачку растворимого шоколадного напитка и сыплет его в кружку. Потом подогревает молоко в микроволновке и заливает в кружку, помешивая. — У неё, знаешь ли, никаких шансов! — прилетает ответ из спальни, и младшая копия Феликса вновь отвешивает себе смачный удар по лицу. — Ебучий случай! — рыдает младший в ладошки. Что за пошлые дурацкие шутки в стиле Хван Хёнджина? Хван-старший на ответ возлюбленного только усмехается, заканчивает мешать содержимое кружки, находит поднос, ставит теперь уже две чашки на него и с таким добром собирается в спальню, как оттуда опять доносится крик: — И зефирки ещё не забудь! Хван так и застывает не сделав и пары шагов, тяжко выдыхает, разворачивается, снова ставит его на стол. Ворчит себе под нос: — Мне ничиво ни нядя, я ничиво ни будю. — явно недовольно передразнивает Ликси, как он это любит делать, но ответственно начинает рыскать по полкам в поисках зефирок. Маршмеллоу находит быстро и так же быстро сыплет небольшое количество в кружку с какао, вновь берёт поднос и хочет уже, наконец, покинуть кухню, как на глаза ему попадается его же записка, оставленная этим утром. Парень смотрит на неё с минуту где-то, опять отчего-то передумывает идти в спальню, возвращается к столу, оставляет там поднос, находит там же фломастер, открывает колпачок, подходит к холодильнику и что-то там то ли дорисовывает, то ли дописывает. Феликс-младший наблюдает за действиями парня с огромным интересом. Старший заканчивает своё художество и довольный полученным результатом, закрывает колпачок и спешит в комнату с подносом и двумя кружками на нём. Ликс, как только старший скрывается, тут же встаёт с пола и бежит посмотреть, что же там такого сделал парень. Дописал какую-нибудь гадость? Зачеркнул оставленное ранее? Ну, мало ли. Вдруг подумал, что это была утренняя ошибка и необходимо срочно это исправить, но… «Люблю тебя!» — осталось на месте, а снизу теперь было ещё несколько сердечек, маленький нарисованный цыплёнок, мающий крылышками и новая фраза. — «С добрым утром, веснушка!» Ли перечитывает это снова и снова. Крутит два колечка на пальце и чувствует, как по щеке потекла слезинка. Шмыгает, и тут же её вытирает, и почему-то не может сдержать улыбки. Утром, когда он здесь только очнулся, Ликс был так окрылён перспективой увидеть своего будущего парня, скакал счастливый по квартире за самим собой, внимательно наблюдая, что тот делал. Как он готовил, как стирал, как убирался и всё это явно делалось с любовью и с заботой о своей половинке. Далее, когда дверь открылась и на пороге предстал Хван собственной персоной — мечты тут же рухнули и разбились вдребезги. Такого ужаса на пороге младший и представить не мог, но, наблюдая за ними, за тем, как Хёнджин ему помогал, как «спасал» от невидимой угрозы, как заботился, как относился... Теперь… Как будто Феликс был даже не против такой своей участи? Если Хван Хёнджин может быть таким… милым? Поплывший было Ликс тут же очухался и ужаснулся собственным мыслям. «Я сейчас что, захотел, чтобы Хван стал моим парнем? Какой кошмар! Что со мной?» А правда. Что это с ним? Парень почувствовал, как мир вокруг поплыл. Буквально. Головокружение и темнота в глазах не заставили себя долго ждать. Он схватился за голову и, шатаясь, осел на пол. Почувствовал резко накатившую тошноту. Пол под ногами как будто плавился и плыл, воздуха вокруг стало мало и он стал таким тяжёлым. Сквозь искры в глазах Ли видел, как к нему приближался шатающейся нетвёрдой походкой красноволосый Хван, который, видимо, испытывал сейчас всё то же самое. И тут же мир погас.

***

Феликс резко просыпается, принимает сидячее положение и в страхе оглядывается вокруг. Бегает глазами по помещению, в котором очнулся. Тот же стол. Те же полочки. То же постельное бельё. Он в своей комнате в общежитии! Блондин тянется к тумбочке рукой, чтобы взять смартфон (без всяких синих чехлов) и посмотреть время. До начала пар ещё было долго. Но спать он будет вряд ли. Даже если бы и захотел, то… Поспал уже. Хватит с него снов. Феликс рьяно растирает лицо ладонями и тормошит волосы. Боже. Это был сон! Это был всего лишь сон! Но какой, блин, реалистичный! Кошмар! Бывает же! Как будто он и правда за самим собой в будущее подсмотрел. Не понятно, правда, что в его будущем Хван делал, и какого чёрта он — его парень. Ведь в планах у Ли: доучиться, найти престижную работу и выкинуть своего «бракованного соула» из жизни раз и навсегда. Как будто они никогда не были знакомы и вообще не встречались. Забыть, как страшный сон, как говорится! Вот такой вот план! И никаким Хванам — синеволосым или красноволосым, не суть важно, в его будущей жизни места нет и не будет! Парень поднимается и направляется в ванную, чтобы привести себя в порядок перед учёбой. Волосы он на ходу убирает в пучок, чтобы не мешались. Чистит зубы, умывается, выполняет всю свою привычную утреннюю рутину. Немного, правда, осекается, когда привычным действием выливает на ладонь осветляющий тоник, но потом, помотав головой и выкинув из головы странные ненужные мысли, наносит средство на всё лицо и особенно на места, где виднелись его веснушки. Ждёт некоторое время, когда всё впитается, и хватается за тональник. Снова почему-то зависает и смотрит на себя в зеркало. «С добрым утром, веснушка!» Веснушка… Хмурится, ещё раз мотает головой, вновь выкидывая назойливые мысли, и уверенно выдавливает тональное средство себе на руку. Наносит его привычными движениями, полностью скрыв под жирным слоем все видимые коричневые пятнышки. Распускает волосы, причесывает их, аккуратно укладывает, улыбается отражению и новому дню. Идёт в комнату, выбрать то, что наденет. С выбором долго не заморачивается и напяливает первый попавшийся белый худи. Потом какие-то неприятные флешбеки проносятся в голове от белого цвета на себе, так что тут же стягивает кофту и вешает обратно. Вместо неё натягивает белую футболку и бежевую свободную вязаную кофту. Пусть белый цвет всё ещё при нём, но бежевый цвет поверх создаёт другой вайб. Готовый к новому дню парень идёт на кухню, чтобы сварганить себе что-нибудь на завтрак. По пути берёт парочку книг, с намереньем повторить темы для сегодняшних занятий.

***

Зайдя в университет, блондин оглядывается и лучшего друга с его парнем не видит. Джисон снова у Минхо-хёна ночевал и пообещал, что они с Феликсом встретятся в фойе перед началом пары. Мимо Ли проходят Ян с Кимом и в знак приветствия машут ему руками. Сынмин тоже не ночевал сегодня в общаге, он вроде как у друга был, потому что его сосед по комнате проблемный и вновь что-то учудил. Младший рассказывал как-то про его излишнюю любвеобильность. Феликс им в ответ тоже машет рукой. Мимо блондина так же проходят и две его подруги — Юна и Джису. Хотя последняя теперь предпочитала, чтобы её называли Лией. Но Ликсу немного сложно привыкнуть. Два года их общения, для него она была Джису и тут вдруг резко, такая смена… Хотя, если девушка ещё пару раз ему подзатыльник даст, наверное, он точно запомнит её новое имя. Подруги тоже ему помахали и, остановившись рядом, поинтересовались пойдёт ли он с ними. Ли отказался, и они пошли в аудиторию вдвоём, пообещав занять места и парням, Феликсу и Хану, тоже. Больше знакомых лиц рядом не пробегало. Ликс хмурится и заглядывает в смартфон, чтобы уточнить время. Да где же Хани? Уже без десяти, а это слишком позднее время для прихода всегда пунктуального Минхо-хёна. Вздохнув, парень прячет телефон в карман, поднимает взгляд и замирает. Ему на встречу собственной персоной шёл Хван Хёнджин. Слава богам привычный Хван с его красными волосами до середины шеи. Когда он приближается, блондин чувствует, что сердце его сжалось, потому что Хёнджин на него как-то странно посмотрел. Будто увидел впервые. Впрочем, ни слова не произнеся и даже плечом не задев, старший проходит мимо, и младший выдыхает. А потом Ли удивляется. — «Хван пришёл вовремя и к первой паре? И даже не опоздал? Это что за новшество такое? Это точно Хван?» Чтобы убедится, что он теперь точно не спит, Феликс не может сдержаться и не обернуться. Ну, мало ли, вдруг у старшего волосы посинели и часть длины отпала? Повернув голову, он встречается взглядом с глазами Хёнджина, который почему-то тоже решил обернуться и посмотреть на него. Оба сразу же покрываются мурашками и чувствуют жар в области щёк. Округляют в ужасе глаза и так же резко отворачиваются друг от друга, как повернулись чуть ранее. Джинни неуверенно трёт шею сзади, а Феликс перебирает два кольца на пальце. Когда уже этот жуткий сон отпустит? — Это что такое было сейчас? — вдруг раздаётся рядом с блондином голос, и тот вздрагивает. Поднимает голову и встречается с ухмыляющимся лицом Минхо-хёна, который этот вопрос и задал, и радостно-удивлённым Джисона. — Ничего. — буркает Ли в ответ и сразу же «нападает» на Хани. — Тебя где носит? Пошли уже на пары! И, не дожидаясь, уходит один, чтобы избежать каких-либо вопросов и объяснений. Не хочет он ничего комментировать. Он и сам не знает, что это было. Что это за сны такие, и что это за странные чувства в душе и странные реакции. Лучше Феликс выкинет это из головы и займётся чем-нибудь полезным. Учёбой, например. Экзамены скоро и к ним надо тщательнее готовиться. Может только чуточку меньше, чем накануне, потому что такие жуткие сны ему снятся, наверное, из-за переутомления. Так что да. Чани прав. Надо всё в меру делать. С такими благими мыслями блондин удаляется в аудиторию, оставляя немного шокированного Хана с его парнем позади. — Что это за переглядывания были? — смеётся бельчонок, обращаясь к своему соулмейту. Хо только улыбается да плечами пожимает. Закидывает руку на плечо, чтобы проводить возлюбленного до аудитории, где легко целует на прощание в губы, и они расходятся. Сам же Хо направляется в свою аудиторию. У него масса вопросов к лучшему другу. И первый — и давно он на первые пары раньше него приходит?