***
Джисон вместо того, чтобы идти вместе с Юной и Лией обедать, направляется в сторону экономического корпуса. Разговор для него был куда важнее голодного желудка. Правда подойдя к месту обитания Хо, парень запоздало подумал, что не стоило быть таким эгоцентричным. Если для него самого разговор важнее аппетита, то это ведь не значит, что так же будет и для Минхо? Вдруг третьекурсник голодный, но из-за желания Джисона поговорить, пойдёт на уступки в очередной раз и свои потребности на второй план отправит? Но потом Хан вспоминает свои нравоучения и советы, которые давал другу сегодня утром и соображает, что сейчас занимается самым бесполезным в мире занятием: ищет для себя отговорки и поводы отложить разговор в дальний ящик. Даже если они будут говорить, то время потом останется и на покушать, и в туалет сходить, и даже до деканата сбегать при должном желании. Так что, засунув свои переживания куда подальше, он смело дёргает за ручку, открывает дверь и просовывает голову в аудиторию. Минхо ещё должен быть тут, потому что он всегда практически самым последним покидает класс. Из-за обязательств, которые сам взвалил на собственные плечи, так как являлся старостой. Поговорить с учителем, уточнить все нюансы проектов, работ и прочих нужных для учёбы вещей, чтобы если вдруг однокурсники решат спросить у него что-либо, Ли всегда знал, что ответить и куда направить. Слишком был ответственным и так редко позволял себе расслабиться, что иногда даже Хани приходилось его осекать. Аудитория, ожидаемо, оказывается пустой, за исключением местечка где-то в конце. Там и сидел Хо, полностью увлеченный заполнением какого-то журнала. Хани оглядывается назад, проверяя, не собирается ли никто зайти за ним следом, чтобы помешать важному разговору, и только убедившись в полной безопасности, юркает внутрь кабинета. Тихонько, прикрыв за собой дверь, он крадётся к нужному месту и при всём при этом умудряется оставаться незамеченным для слишком уж увлёченного работой старосты. Благо аудитория ещё была не совсем обычной. Вход в неё располагался сзади и чтобы дойти до преподавательского стола, надо было пересечь её полностью. Подойдя совсем близко, Хани бодро здоровается: — Привет! — и Хо, не ожидавший никого в пустой аудитории слегка вздрагивает, из-за чего ручка, зажатая между пальцев дёргается и он оставляет ей приличную такую черту прямо по центру заполняемого журнала. Ли смотрит на это, изумлённо хлопает глазами и издаёт тяжкий вздох. Нормальное такое пятно на репутации всегда идеального студента получилось. Не найдя быстрого способа исправить сотворённое, он откладывает ручку в сторону, поднимает голову и слегка улыбается: — Привет. И в этой улыбке, которая может показаться простой, свободной и лёгкой, на самом деле плескалось столько неуверенности и сомнений, что в сердце Хани закололо. А осознание, что частично в этом виноват был он сам — резало сердечко и вовсе на куски. Но благо второкурсник пришёл сюда не просто так, а исправить ситуацию. — Прости меня. — говорит он. Минхо сначала непонимающе хлопает глазами, потом соображает, что Бельчонок, наверное, извинялся за испорченный журнал, а потому отрицательно мотает головой: — Ничего страшного. Я аккуратно вырву страницу и перепишу. Никто ничего не заметит. — Я не за это извиняюсь. — вздыхает Джисон и обходит парту соула, чтобы встать напротив. Он не залезает на соседнюю столешницу, лишь прислоняется к ней попой и, не зная, куда деть от нервов руки, начинает теребить собачку на молнии своей худи. — А за что? — хмурится Минхо, который не помнил никаких других поводов для извинений со стороны соула. — Я про наш позавчерашний разговор. — А. — тянет Хо, — Но тебе там не за что извиняться. Я поторопился со своим предложением, а ты просто выразил нежелание жить вместе. В этом ничего такого… — Не в этом дело! — перебивает второкурсник, понимая, что разговор опять идёт в сторону вечно «недоглядевшего старшего» и его «постоянно нуждающийся в опеке пассии», — Я отказал не потому, что не хотел. — Тогда почему? — Минхо выпрямился и попытался заглянуть в глаза парня, но тот постоянно тупил их в пол, что несколько усложняло задачу считывания ситуации, так как от испытываемых чужих эмоций было не жарко и не холодно: Бельчонок просто сильно волновался и нервничал и это ни капли не объясняло Хо, что же на самом деле было у его парня на душе. — Просто я столько думал о нашем будущем, настроил планов, как всё привести в идеал, и всё шло хорошо, а потом ты внезапно выдал такое. Я растерялся, это сильно выбило меня из колеи. И по итогу выдал совсем не ту реакцию, которую должен был. — Реакции — это вообще не то, от чего должны быть какие-то ожидания. — хохотнул Хо, — На то они и реакции. — И тем не менее. На самом деле я обрадовался. Любой бы обрадовался! Но в моей голове что-то пошло не так, потому что я думал не о том. Я так сильно зациклился на будущем прослушивании в агентстве, вбил себе в голову, что стану после него другим человеком — более крутым, чем есть на самом деле. Как будто это возможно… — младший закатил глаза, поражаясь собственной логике ещё день назад, — И просто забыл, что жить надо здесь и сейчас, а не в каком-то предполагаемом, безоблачном будущем. — улыбнулся Хани, — Так что прости меня и … — парень прерывается и робко заглядывает в глаза соула, — Если предложение о совместном проживании ещё в силе, то я… Согласен? Закончив длинную речь, Джисону вдруг резко стало стыдно за собственную, неизвестно откуда взявшуюся самоуверенность. Как будто после того, какие эмоциональные качели он устроил для своего бойфренда позавчера, тот только и делал, что сидел и ждал, когда же явится его соул со своим снисходительным: «я согласен!». В случае Хани стоило выразиться совершенно по-другому. Как минимум сказать: не «я согласен», а «хочу сам тебе предложить жить вместе». Тем самым стать человеком, что в этот раз первым делает шаг навстречу. Но как это обычно бывает: хорошая мысля приходит опосля. И Хани хочет уже начать паниковать и суетиться, чтобы исправить то, что в очередной раз вылетело из его вечно болтливого рта, хотя бы сделать вид, что он не настолько самоуверен, как могло показаться со стороны, хочет как-то оправдаться, но не успевает даже рта раскрыть, как Хо вдруг подскакивает на месте, обходит парту, приближается к Бельчонку и заключает его в крепкие объятия. Второкурсник даже пискнуть не успевает в ответ, так и замерев на месте. Чувствуя сквозь слои одежды чужое сердцебиение, он сразу расслабляется в родных руках и отвечает взаимностью. Хотя для Минхо это нехарактерно, но иногда и он мог побыть немного ребёнком, выдавая свои эмоции очень ярко. И Джисон всегда так искренне радовался, что подобную сторону бойфренда в основном видел лишь он один. Сразу ощущалось, что он не просто кто-то на стороне, а очень особенный для Минхо человек. Они постояли так, крепко обнимая друг друга, потом Хо немного отстранился (но объятия не разомкнул) и поинтересовался с лёгкой смешинкой в голосе: — Когда переезжать будем? — Хоть сегодня! — улыбнулся ему в ответ Джисон, — Только мне надо будет после пар заскочить сначала в студию... Мы договорились с ребятами кое о чем на сегодня. — Тогда думаю, что лучшим решением будет перенести переезд на выходные. Чтобы можно было спокойно собраться без спешки и для помощи подключить друзей. — Думаешь, согласятся помочь? — уточнил Хан. — Как будто у них выбор есть. — фыркнул Минхо и младший громко рассмеялся, — А вечером отметим переезд. — С друзьями? — Если сделаем всё тихо, то можно и без них. — пошутил Хо и Джисон рассмеялся ещё громче, представив лица друзей, когда они будут целый день помогать с переездом, а Минсоны после всего их выставят вон. Особенно в красках Хани видел лицо Чанбин-хёна, и слышал громкие возмущения Джинни-хёна. И что-то подсказывало ему, что никуда друзья по итогу не уйдут. У них же наглость в крови. Своего стребуют и даже больше. Прозвенел звонок, и медленно кабинет начал заполняться студентами. Минсоны обменялись лёгким поцелуем примирения и, довольный новым статусом и уровнем их отношений, Хани выпорхнул из аудитории, пообещав списаться чуть позже. Они ещё не переехали, но отметить сие в их маленькой, почти что, семье, хотелось уже сегодня, поэтому они договорились встретиться сразу после студий. Да. Студий. В многочисленном числе. Минхо собирался наведаться в танцевальную. От бесконечного сидения за столом спина уже отваливалась, и не помешало бы размять её хорошенько на тренировке. Ну а Джисон по плану собирался в свою, где они обычно собирались 3RACHA-ей. Но только сегодня вовсе не для репетиции.***
Чонин остановился около многоэтажного здания и посмотрел наверх, оценив масштабы. Район, в котором находился этот шикарный дом, славился своим богатством. Тут покупали и снимали квартиры только очень обеспеченные слои населения. Либо отпрыски богатых родителей, либо люди, которые честным, упорным трудом нажили себе безбедное будущее. И скорее всего, к последним относились помощник директора и его бойфренд визажист. Наверняка парни зарабатывали неплохо, раз могли себе такое позволить. Яну было неловко находится тут в своей обычной непримечательной одежде, обычной обуви, и без пары миллиончиков вон в кармане… Но! Для придания себе храбрости он подумал о том, что своим упорным трудом сам стремится к тому же, так что привыкать к роскоши ему стоит начать именно сейчас. Он дёргает ручку двери на себя и оказывается внутри. Там его встретил огромный светлый холл, с высокими потолками, с золотыми огромными люстрами и с мягким ковром под ногами. Классика. Какое здание было снаружи, точно такое же и внутри. Приветливая женщина консьержка в отглаженной форме проверила Чонина по базе, удостоверилась, что такого гостя ждут в квартире номер 2050 и указала в какую сторону парню двигаться. Младшекурсник поблагодарил её и подошёл к лифту. Он нажал кнопку ожидания, а в это время в очередной раз про себя подумал, что теперь точно знал, в какую сторону хотел бы в будущем двигаться. Сам он планировал стать журналистом, рано или поздно подняться по службе и вполне вероятно получить неплохое рабочее место, возможно даже стать главным редактором в каком-нибудь дорогом издании, освещающим мир моды, знаменитостей и селебрити. Его соул тоже не сидел на месте. Он стремился к известности в качестве музыканта, так что у них вместе были все шансы добиться чего-то такого же, чего добились Ёни с Бомгю-хёном. «…» «????» — О чём я только думаю?! — осознав, резко воскликнул Ян, хватаясь за голову. И когда створки лифта открылись на первом этаже, то жильца дома, что спускался вниз, ожидал в холле обалдевший от собственных мыслей парень. Мужчина, впрочем, никак не среагировал. Лишь с любопытством изучил странного молодого человека, пожал плечами и пошёл на выход, по пути поприветствовав консьержку и пожелав ей хорошего дня. А Чонин ещё некоторое время постоял посреди коридора, пытаясь выровнять стук собственного сердца и выкинуть из головы внезапные и дикие мысли. Затем, сделав несколько глубоких вдохов, парень юркнул внутрь кабины лифта, нажал на нужный этаж, а сам прижался затылком к зеркальной поверхности. Они с Чаном ещё даже не встречались, и вроде как Ян сомневался в их связи, как соулмейтов, но, однако же, ему это не помешало представить их совместное будущее, забежав далеко вперед в своих мыслях. И первокурсник не знал, как реагировать на собственную дикую фантазию. Пойти удариться об стенку что ли, чтобы мозги на место встали? А если не встанут, то можно было бы приложить чуточку больше усилий и тогда сразу отправиться в морг. Когда створки лифта раскрываются на нужном ему этаже, парень выходит в длинный коридор, такой же светлый и уютный, и сразу идёт направо, как ему и указала консьержка на входе. Он быстро находит квартиру номер 2050 и жмёт на звонок. Дверь ему открыли почти сразу. На пороге оказался Ёнджун в домашней растянутой футболке и таких же штанах. В руках он сжимал бутерброд, который в данный момент времени жевал, а потому, помня о правилах приличия, не стал приветствовать гостя набитым ртом и просто кивнул, да отошёл с прохода, чтобы парень мог войти в квартиру. Чонин робко поинтересовался: — Я слишком рано пришёл? Ёни, так и не прекращая жевать, отрицательно помотал головой. — Просто десять минут назад я резко захотел кушать. Не хочешь бутик? — Нет, спасибо. Я после универа забегал в кафе. — вежливо отказался Ян, стянув с ног обувь и аккуратно поставив пару к стеночке. Ёни прекращает жевать, долго смотрит на младшего, усмехается каким-то своим мыслям, тянет руку к первокурснику и прилично так треплет его причёску, превращая укладку на голове в гнездо. При этом парень не испытывает ни капли стыда за проделанное. Всё равно он планировал после нанесения мэйка уложить волосы как надо. — Ты чё такой услужливый? Расслабься! — попросил Чхве. — Это моё перманентное состояние. — пожал плечами Чонин, пытаясь пригладить волосы, которые ему разворошил старший. — Ага. Пока с рыжей бестией в одной комнате не оказываешься. — подмигнул ему Ёни и Ян слегка покраснел. Он уже успел забыть, что его образ идеального парня посыпался в момент встречи с той девушкой. И с одной стороны теперь общаться с визажистом в этом плане стало проще, не надо было слишком стараться держать своё лицо, а с другой — он всё ещё боялся переборщить. Быть слишком откровенным после стольких лет притворства накладывало особый отпечаток на самоощущение. — Кстати на счёт этого. У меня ещё не совсем сошли шрамы после произошедшего на корпоративе. Это не помешает макияжу? — обеспокоенно поинтересовался парень, заглядывая в зеркало. — Наоборот! Если я смогу сделать так, что их станет не видно, то это лишний раз подчеркнет мой профессионализм! — ухмыльнулся Ёни, будучи полностью довольный своей новой моделью. Мало того что его никто сейчас не ограничивает, так ещё и шрамы придётся маскировать. В общем, полный простор для навыков и творчества. Когда первокурсник снял с себя верхнюю одежду, Ёни поманил его за собой, проводив в просторный зал. Мебель была светлой, как и стены с полом. Сама комната имела малое количество украшений: парочка постеров на стене, живые цветы у окна, небольшие полочки со стоящими на них вазочками с палочками благовоний, несколько журналов то тут там, огромная панель телевизора. Перед диваном, накрытым пушистым светлым пледом, стоял журнальный столик, на котором покоилась тарелка с целой грудой недоеденных бутербродов. Беглым взглядом первокурсник насчитал штук пять или шесть с разными начинками и в разной степени «покусанности». От какого-то отсутствовала целая половина, другой лишь слегка надкусан с одной стороны, и лишь один мог похвастаться тем, что был, почти что, весь съеден. В эту же тарелку отправился и тот, что Чхве держал в руках, когда встречал парня. Ян уселся на диван прямо перед этой тарелкой и глупо похлопал глазами, смотря на неё. Он не знал, будет ли уместным его интерес к странной манере поедания у этого парня. Не сочтут ли это за грубость, если он спросит что это за прикол такой, не доев один бутик, хвататься за второй? И планирует ли вообще старший их доедать, ибо один из сандвичей был особенно подсохшим, а значит — его делали раньше всех и кусали одним из первых. В это время, пока младший удивлённо сверлил глазами тарелку, старший подготавливал рабочее место. Оно находилось в углу, около окна, в этом же зале. Светлый стол со стоящими на нём вазочками для кисточек и выдвигающимся шкафчиком с палетками и тюбиками. Рядом с креслом для клиентов стояла кольцевая лампа, которую парень использовал при фотографировании моделей. Пока Ёнджун доставал всё, что ему могло понадобиться в работе, в одну из комнат открылась дверь, и оттуда выполз его сонный бойфренд. Видимо он решил устроить себе небольшой дневной сон. Чхве Бомгю громко зевнул и несколько раз проморгался, когда заметил того, кого совсем не ожидал увидеть в их с Ёни квартире. — Воу! Привет! А ты тут каким боком? — Привет! Меня Ёнджун-х… — визажист злобно зыркнул в сторону первокурсника и тот замолк, сразу исправившись, — В-в общем Ёнджун пригласил. Хотел на мне мэйки отработать. — Ааааа! Круто! — кивнул брюнет, — Ёни, мог бы и предупредить, чтоб я оделся поприличней. — упрекнул он соула, но при этом обратно в комнату не пошёл, чтобы переодеться, а как ни в чём не бывало, прошёл через всю комнату и плюхнулся на диван рядом с Чонином, а затем потянулся рукой к одному из бутеров на тарелке. Видимо, раз уж показался таким растрёпанным и взъерошенным перед гостем, теперь уже не было смысла строить из себя супер-мега серьёзного помощника директора по съёмкам. Бомгю быстро, в пару укусов доел бутерброд за своим парнем, облизал пальцы и поинтересовался: — Вкусный же. Чего не доел? Бегло обернувшись назад, чтобы понять, о чём говорил бойфренд, Ёни буркнул: — Он мне надоел. — А с этим что не так? — снова спросил помощник директора, теперь уже доедая тот, от которого Ёнджун почти совсем ничего не скушал. Визажист снова обернулся, дождался, когда бойфренд доест этот сандвич и со смешком сообщил: — Там сыр был испорчен. Бомгю прекращает жевать и уставляется на своего, оригинального на юмор, парня. Бежать в туалет, чтобы вырвать то, что он только что слопал, парень отчего-то не стал, что сильно удивило Чонина. Ведь любой нормальный человек сделал бы именно это, узнав, что съел нечто испорченное. Но, наверное, Ян просто не знал нечто такого, что было доступно Бомгю, живущему под одной крышей с Ёни. — Для этого парня испорченным сыром является тот, что был открыт вчера вечером или как минимум пролежал 4 часа в холодильнике. — закатил глаза Бомгю, обращаясь к младшему. — Конечно! Он пропитывается ароматами всего, что там лежит и становится заветренным. — поморщился Ёни. Бомгю покачал головой и потянулся за следующим бутером. И для собственного же морального здоровья не стал интересоваться, что в очередном сандвиче не устроило бойфренда, а просто молча «почистил» всю тарелку. К тому моменту, Ёни уже закончил с приготовлениями и пошёл в ванную, чтобы вымыть руки перед тем, как начать красить, а младшего попросил сесть на кресло перед зеркалом. Но как только визажист покинул комнату, Бомгю резко схватил Яна за плечи, помешав ему встать, притянул к себе и угрожающе прошептал ему на ухо: — Ни на что не соглашайся, пока не подпишешь контракт! И все бумаги читай с особой тщательностью, если не хочешь попасть в постоянное рабство! — Что? — пискнул первокурсник, не понимая, о чём вещал ему старший. — Парень, ты не должен повторять моих ошибок! Не наступай на те же грабли! — шептал помощник директора, пока его резко не огрели по голове полотенцем сзади. — Ты на что парня науськиваешь? — строго спросил вернувшийся Ёни. — Ни на что! — как ни в чем не бывало, улыбнулся ему Бомгю, отпустив младшего из захвата, — Пойду я ужин готовить, а вы не скучайте! — сказал он, поднявшись с дивана. Ёни, сложив руки на груди, проводил бойфренда постным взглядом, помотал головой в стороны и поинтересовался у первокурсника, почему тот всё ещё не сидел на кресле перед зеркалом. Чонин быстренько подскочил и хотел было пересесть, но увидел, как из-за дверного косяка выглянула брюнетистая голова: — Не повторяй моих ошибок! — одними губами прошептал Бомгю и к тому моменту, когда Ёни обернулся, почувствовав за своей спиной неладное, уже скрылся за стенкой. А Чонин, поняв, что парни опять друг друга подкалывают таким образом, слегка хихикнул, присев на кресло. — Придурок! — беззлобно выругался Ёни на соула, закатив глаза и включив кольцевую лампу для лучшего освещения. Чонин, глядя на эти взаимоотношения, не знал, умиляться ему, плакать или смеяться. Бомгю с Ёнджуном оба были теми ещё приколистами, любящими на постоянной основе подкалывать друг друга. Вечно дурашливо ругались, но жили, как говорится, душа в душу. Ёни имел странную привычку надкусить и не доесть, Бомгю за ним на постоянной основе доедал. Так же помощник директора, наверняка, не шибко был доволен каждый раз, когда его бойфренд загорался очередными безумными идеями для макияжа. Но судя по огромному количеству фотографий в профиле визажиста, всё же поддерживал соула в этом начинании, смело подставляя своё лицо для очередного эксперимента. Ёнджун в свою очередь, зная о проблемах парня с текстами: с чтением и написанием, наверняка много помогал ему с доками необходимыми в работе. И наверняка было много чего ещё, о чём Ян пока что не знал. Эти двое в глазах первокурсника были той самой идеальной, дополняющей друг друга парой. И от того, интерес — а как же всё-таки дела с одобрением их отношений со стороны родителей Бомгю-хёна, парня не отпускал. — Я в тот вечер не испортил вам ничего? — робко спросил Айенни, когда Ёнджун начал очищать его лицо перед нанесением косметики. — Нам? — не понял его Ёни. — Бомгю-хё… — злобный зырк, моментальное исправление: — Бомгю говорил, что тот вечер важен был для одобрения вашего союза со стороны его родителей. А я там такого устроил на корпоративе… — виновато проговорил Чонин. — Ты всегда такой запаренный, да? — усмехнулся визажист. Хотя тон был вопросительным, но в ответе он не нуждался. Сам всё видел и слышал. — Ну, во-первых, их мнение на самом деле ни на что вообще не влияет. Мы — соулы и можем быть защищены со стороны закона. И если их что-то не устроит, то это они рискуют потерять доверительные отношения со своим сыном, а не я своего мужа. Во-вторых, каким боком поведение какого-то незнакомого им парня на вечере, может повлиять на их решение? Я и Бомгю не имеем к этому никакого отношения и если у них есть мозги, то они и сами это понимают. — Но я общался с вами… — Да, но ты всё ещё являешься совершенно посторонним человеком. Я тебе больше скажу: даже сестра Бомгю является посторонним человеком, и её мнение никак не может быть аргументом в пользу или, наоборот, против наших отношений. Она не является ни моим парнем, ни тем более мной. — уверенно произнёс визажист, а потом добавил, немного поразмыслив, — Но кое в чём я с тобой согласен. Чонин бросил вопросительный взгляд на парня и Ёни пояснил: — Для того, кто желает придраться и найти негатив в чём-либо, найдёт до чего докопаться. И даже незнакомого парня приплетёт и будет использовать как аргумент в качестве «негативного влияния» на сынулю. — Значит, я всё же оставил отпечаток… — Есть такое. — хохотнул Ёни, — Но нам обоим плевать, так что не парься. Мнение родителей Куки не может повлиять на его отношение ко мне. Это они должны землю рыть руками, чтобы не потерять связь со своим единственным сыном. А они будто не видят этого и делают всё, лишь бы окончательно с ним разругаться. — Куки? — переспросил Ян. — Я его так называю. — улыбнулся Ёни, убирая в сторону ватные диски и влажное полотенце, которым очищал лицо младшекурсника. — Это печенька с английского? — уточнил Ян. — Ага. Куки, правда, бесится, когда я рассказываю о его прозвище на людях. — И зачем же ты так его зовёшь? — Это мило и прикольно. — издал смешок визажист, берясь за тюбик с тоналкой и начиная распределять его по лицу, особенно уделяя внимание сокрытию шрама на лбу, — Просто он меня пытался завлечь печеньем, когда мы только познакомились. А ещё, когда он мне представился, я его не услышал из-за наушников в ушах и искренне считал долгое время, что его зовут Куки. Чонин сначала улыбнулся, но потом получил резкий мазок кисточкой и расслабил мышцы лица, чтобы не мешать визажисту в его работе. А ещё весь собрался, приготовившись внимательно слушать. У них ведь со старшим такой был уговор: он даёт лицо под эксперименты, а Ёнджун рассказывает ему историю начала их отношений. И вот так удачно сошлись звёзды, что они к этому совсем незаметно подобрались. — Я не был заинтересован тогда в поиске второй половинки. Помнишь, на корпоративе я рассказывал, что долго состоял в отношениях с абьюзером? Ян слегка кивнул. — Так вот я настолько пресытился этим дерьмом, что впоследствии любые попытки людей сблизиться со мной просто отвергал. По универу даже слухи про меня ходили. Что-то вроде: холодный и мерзкий засранец. И мне почему-то кажется, что мой бывший к этому стопроцентно приложил руку. В общем, доверия к людям у меня было ноль. К тому же я начал постепенно осознавать, что нахожусь не на своём месте и мне нравится делать макияжи, а не заниматься хернёй, на которой я учился для галочки и для родительского успокоения. Так что репутацию холодного парня держал отлично, полагая, что уже этого должно хватать, чтобы отпугивать от меня всех потенциальных ухажёров. Видимо после того, как порвал с парнем, особенно вырвавшись из таких болезненных и абьюзивных отношений, Ёни был очень травмирован подобным опытом и просто боялся открываться людям. Такой вывод для себя сделал младшекурсник, слушая историю. А от этого знания теперь вдвойне было интересно, как же так получилось, что Бомджуны сошлись. Ведь Ёнджун с таким бэкграундом за спиной явно растаял не сразу. — И как же вы всё-таки сошлись? — спросил Ян. Чхве распределил тон по лицу, оценивающе глянул на него издалека, чтобы всё было ровненько, затем усмехнулся: — Просто этот парень был очень настойчив. А ещё видимо немножко мазохист. Я его посылал, а он продолжал по пятам за мной ходить. Даже после того, как я сказал ему, что пару не ищу. — И что же заставило тебя передумать? — Печеньки. — Печеньки? — удивлённо переспросил младший, думая, что ему послышалось. — Печеньки. В столовой продавали испорченные, невкусные. — Ян усмехнулся, подумав, что, скорее всего печенья были самыми обычными, но привередливый до еды визажист просто не оценил их, — Я пожаловался по этому поводу другу. Куки откуда-то узнал об этом и на следующий день притащил мне свежие. Так мы начали с ним общаться. — А вы сразу узнали о вашем статусе, как о соулах? — Неа. Уже потом, когда начали встречаться. Чонин расстроено выдохнул. Очередная история без сверхъестественных подробностей, где всё прошло гладко и где герои даже близко не сомневались в том, что делают. Минсоны узнали до начала отношений и шли к тому, чтобы сойтись по итогу. Бомджуны узнали лишь после, но явно не испытывали никаких проблем с этим, ведь находились уже в отношениях и фактор «родственности душ» только закрепил их статус и подтвердил, что эти двое делали всё верно. А вот Чонин как не знал, что ему делать дальше, так и продолжает не знать. — А ты почему так сильно интересуешься? Нашёл своего соула? — догадался Ёни и младший не стал увиливать от ответа и просто кивнул, подтверждая, — А тебе уже говорили, что глупо ориентироваться на чужие истории? Ведь в твоей жизни может быть всё совсем не так. Нет ведь определённого сценария, по которому в нашем мире всё движется. — Да, говорили. И я уже вижу, что всё у меня идёт не так. Уверен, что никто из вас не додумался подраться с действующей девушкой своего соула. — невесело усмехнулся будущий журналист. Тут вдруг Ёни застывает с кисточкой в руках, прекращая наносить косметику на лицо. В мыслях сразу же всплывают картинки не такого далёкого прошлого, и пазл быстро собирается воедино. — Боже! Это тот парень что ли? Бойфренд Минатодзаки? — понимает он. — Ага. — грустно кивнул Ян и добавил, — Бывший парень. Они расстались. И я не могу отделаться от мысли, что случилось это из-за меня. Хотя я ничего такого даже не планировал. — Ну… Что сказать? Повезло твоему соулу-дурачку с тобой. — усмехнулся визажист и Чонин сразу напрягся. — Чан-хён не дурачок! — воскликнул он, сильно нахмурившись. — А, по-моему, дурачок. Такой же, как я в прошлом, когда прощал из раза в раз своего бывшего. — Совсем нет! — продолжал стоять на своём Ян, уверенный, что из любых абьюзивных отношений жертве сложно вырваться самостоятельно. И дело вовсе не в её умственных способностях! — Просто Чан добрый! И наверняка у него были причины, почему он не мог взять и порвать с ней! — возмущался Ян громко. Ёнджун прекращает красить совсем. Делает несколько небольших шагов назад, складывает руки на груди и усмехается. — А в чём твои сомнения заключаются? — спрашивает он, от чего Ян немного теряется. Ведь старший явно решил не продолжать спор, а сменил тему на что-то другое. — Что? Ты о чём? — Ты пришел сюда, спрашиваешь о начале наших с Бомгю отношений, явно в чём-то сомневаешься. Не могу понять только в чём? — пояснил визажист. — А. — понимает Чонин, — Я сомневаюсь в том, а не диктует ли соулмейтство как людям жить и кого любить. Не может ли оно менять восприятие и мировоззрение? — Так оно уже. — хмыкает Ёни, а на непонимающий взгляд напротив поясняет, — Оно уже тебя изменило, уже пустило свои корни куда-то вглубь твоего сердца. А ты этого не видишь. — Нет! — запротестовал младший. — Да! — Нет!— уверенно заявил Чонин и был уверен, что он прав на все сто. Он всегда защищал своих друзей, но это же не означает каждый раз, что он к кому-то из них неравнодушен, — То, что я его защищаю, вовсе не означает, что он мне нравится или типа того! — Именно это оно и означает. Пусть пока ты это отрицаешь. Давай проведём эксперимент? — предложил вдруг Ёни. — Какой? — Ну, вот представь такую картину, что завтра тебе сообщат, что он решил вновь сойтись с рыжей бестией или с кем-то другим, и уезжает за границу. Навсегда. Твоя реакция? — Это решение Чан-хёна. — пожал плечами Ян, за что сразу получил слабый подзатыльник от старшего. — За что? — возмутился парень, потирая ушибленное место. — Ты не представил! Отбрось все предрассудки и представь, что это правда! Завтра этот парень уезжает и сделает это навсегда! Твоя реакция? Можешь не рассказывать о ней мне, просто загляни внутрь себя. Это и будет твоим собственным ответом. Можешь даже представить такую же картину со своим лучшим другом к примеру. В качестве сравнения. Чонин прикрыл глаза, но, сколько не пытался, в душе было пусто. Что Сынмин уедет, что Чан-хён. Будто Яну было всё равно. В плане, конечно, было грустно расставаться с друзьями, но если подумать, что они уезжали для какой-то лучшей жизни, то становилось на душе чуточку светлее. Тем более то, что они могли уехать, вовсе не означало бы, что они никогда больше не увидятся. Они живут в 21 веке, в веке технологий. В любой момент можно просто позвонить по видео-связи и сразу увидеться с человеком, даже если он находится на другом конце планеты. Так что это совсем не проблема. — Думаю тебе надо провести этот эксперимент не сейчас, а дома. — посоветовал Чхве, — Например, когда будешь перед сном лежать в кровати. Чтобы никакие внешние факторы тебе не мешали этого делать. Просто всерьёз задумайся о своих чувствах, которые начнёшь испытывать, если узнаешь, что человек тебя покинет и сделает это навсегда. — Думаешь, поможет? — Уверяю тебя, да. — кивнул Ёни. — Ты делал так же? — Испытал на собственной шкуре. — невесело усмехнулся визажист, — На самом деле вышло небольшое недопонимание. До меня неправильно донесли информацию, но я тогда в красках испытал всю гамму чувств, когда вдруг резко осознал, что сегодня Куки в последний раз принёс мне печеньки, а завтра его уже не будет. И мне стало так тоскливо и грустно, что я сдался. Понял, что этот человек значил для меня нечто большее, чем я изначально думал. Понял, что я не смогу дальше существовать в одиночку. Так мы начали отношения. Так что я серьёзно тебе советую сделать, как я сказал. Просто представь, будто это может стать правдой. Вот этот парень сегодня есть — ты можешь в любой момент с ним увидеться, а завтра его больше, РАЗ!, и не будет. Твои чувства и будут ответом на все твои вопросы. Далее парни больше не говорили. Где-то на заднем плане Бомгю гремел посудой и вытяжкой на кухне, готовя ужин на всех, Ёни занимался макияжем, а потом и фотографированием готовой модели, а Чонин, параллельно позируя, полностью погрузился в себя. Нет, он не пытался представить картину будущего без Чана, сейчас много факторов мешало ему прочувствовать это в полной мере, но он задумался в целом о чувствах. И о том, что, кажется, ошибочно пытался подвести их к какой-то логике. Упростить. А ведь по факту, чувства — это нечто очень большее. Они заставляют людей идти на такие поступки, иногда не очень хорошие, переходящие все возможные границы и крайности. Вполне вероятно именно так поступил он сам, когда решил броситься в омут сражения с Саной. Что им двигало тогда? Только ли желание помочь Чан-хёну, как другу? Или за этим стояло нечто большее? Тогда выходило, что все кто думал, что он так избавился от соперницы, по сути своей были не так уж не правы. Да. Ему определённо было о чём подумать в ближайшем будущем. Закончив с макияжем и сразу его смыв с лица (с разрешения визажиста), Чонин засобирался было домой, поблагодарив за беседу и компанию, но старшие отказались его выпускать, пока он с ними не поужинает. — Я конечно не повар пятизвездочного Мишленовского ресторана, но очень старался. — сообщил Бомгю. — Он неплохо готовит. — поддакнул ему Ёни, сам усаживаясь за стол. — Мне как-то неловко… — попытался промямлить Ян, но его даже слушать не стали. Помощник директора силой усадил его за стол, задвинул стул и вручил в руки палочки. — Я много приготовил! А Ёни не станет кушать это завтра. Тебе что, не жалко выкинутой еды? — попробовал он надавить на жалость первокурсника и Чонин сдался. Спорить было бессмысленно. Он принял палочки, поблагодарил за еду и парни принялись за трапезу. На фон Бомгю включил какие-то новости, на что визажист возмутился: — Ты можешь что-то более весёлое и интересное включить? — Новости — это интересно. — отрезал Бомгю и тогда Ёни обратился к притихшему первокурснику: — Тебе интересны новости? Тот в ответ неопределённо пожал плечами, не желая принимать ни одну из сторон. — Видишь? Ему неинтересно. Мне тоже. Ты в меньшинстве. Выключай. — приказал визажист. И вместо того чтобы выполнить приказ соула, Бомгю послал ему воздушный поцелуйчик и сделал телевизор тише, но не выключил. Тогда Ёни закатил глаза и потянулся к пульту, чтобы вырубить самостоятельно, но брюнет среагировал раньше, схватил пульт и задрал руку с ним повыше. — Сейчас всё остынет и будет невкусным. Так что сядьте и жрите, пожалуйста. — попросил услужливо-фальшиво он, на что Ян про себя заключил, что эта парочка — ярчайший пример того, как Хёнликсы будут выглядеть в будущем. — Переключи канал и тогда я буду кушать. — поставил своё условие визажист. — Я хочу узнать, что творится в мире, так что пусть новости играют на фоне. Мешают они тебе что ли? — Да, мешают! Я не хочу слушать бубнёж диктора на фоне! Давай хотя бы музыку включим? — А я хочу слушать бубнёж диктора на фоне! Пока парни рьяно спорили о том, что будут смотреть, безучастный Чонин сидел и, молча, уплетал еду из чашки, лишь изредка кидая взгляды на парочку и тихо хихикая с них. В такие моменты они и правда очень походили на Хёнликсов, с пометкой лишь на то, что явно никогда до реальной драки у них не доходило. Хотя кто его знает, что там в универе творилось несколько лет назад? — … Вчера был задержана группировка по подозрению в сбыте наркотиков и распространении порнографии с участием несовершеннолетних... Так же известно, что один из директоров ранее уже привлекался к ответственности за содержание притона. Но тогда гражданин … был выпущен из-под стражи за неимением весомых улик… — вещал диктор, когда победу в сражении за пульт одержал Ёни и, наконец, выключил то, что так сильно его раздражало. — Нет!!! Включи обратно! — завопил вдруг Чонин, подскакивая на месте, что парни аж вздрогнули, но требование выполнили. Экран небольшого кухонного телевизора загорелся вновь, и женщина продолжила дальше рассказывать о подробностях дела, а фоном показывать кадры того, как проходило задержание. Чонин стоял, как вкопанный, и слушал это, внимая каждому слову. Казалось, что парень забыл даже как дышать. А по окончании новостей всё, что он смог сделать, так это обессилено осесть на стул. Бомгю с Ёни переглянулись, не понимая происходящего, но не рисковали тронуть парня. Лишь, молча, наблюдали, как на их глазах рушился чужой мирок.***
Сынмин сидел за барным стулом и покачивал ногами. Совсем недавно он был в звукозаписывающей студии, где фотографировал парней из 3RACHA для их портфолио, которое могло пригодиться для прослушивания. Хан забежал лишь на часик, сделать пару фоточек, потом счастливый побежал по своим делам. Мельком лишь бросил фразу, что он «меняет свою жизнь на 180 градусов», однако о чём он говорил ни Чан-хён, ни Бинни-хён не поняли. Минни решил, что узнает позже, что имел в виду Джисон, когда в общагу вернётся. Чан собирался после съёмок поехать домой, где ему предстояло провести урок английского языка, но планы резко изменились, когда ученик позвонил и сообщил, что приболел. Тогда Крис, как свободный от отношений парень, дабы не скучать дома в одиночестве, решил провести вечер в компании друзей. Чанбин тоже забегал в студию лишь ради фото, так как вечером его ждала работа в кабаке. Вот так и вышло, что теперь они все, кроме убежавшего раньше всех Джисона, сидели за стойкой в баре, в котором работал Бинни. Тот быстренько сделал несколько безалкогольных коктейлей для друзей и убежал помочь остальным в приготовлениях перед открытием заведения. Крис сидел рядом с Минни и с интересом заглядывал в его камеру, где Ким выбирал совсем уж хреновые снимки и сразу стирал их. По мнению Чана можно было смело уничтожить почти 90 процентов, но Сынмин утверждал, что он будет их ретушировать ещё, так что фотографии будут по итогу выглядеть куда лучше, чем они есть на самом деле. — Эту рожу можно исправить? — удивился Кристофер, указывая на собственное лицо на снимке. Он, то ли улыбался, то ли угрожал — что-то среднее, и ему совсем не нравилось то, что он видел. — Не вижу ничего такого. — пожал плечами первокурсник. Он работал с кадрами и похуже. — А Бинни! С ним что? Он будто лимона с лаймом закусил перед тем, как попытаться улыбнутся. Сынмин промолчал в этот раз, претензию пропустив между ушей. — А Хани! Что он делает на снимке? — опять встрял с комментарием Крис. — Хён! — не выдержал Сынмин гудения над ухом, — Так и должно быть! Съёмка, сделанная во время работы, не может быть идеальной. Иначе у людей возникнут вопросы о постановочности кадра. Так что всё нормально. Я слегка исправлю некоторые неудачные тени, но делать из вас супер-моделей не стану! — Ну, да. Ты прав вообще-то. — надулся Крис, впрочем, с фотографом соглашаясь. Всё же он понимал, что первокурсник куда больше понимает в фотографировании, нежели он, но, однако же, собственный перфекционизм даже тут не позволял положиться на профессионала. А Сынмин лишний раз убедился, что не любит показывать свои работы без конечной ретушёвки. Люди постоянно найдут в себе миллион и один повод, почему они страшные на этом кадре, полностью забив, что идеальных людей в принципе не бывает и что совсем убирать все недостатки с лица — будет равно сделать из них неживых кукол. Пока заведение было закрыто, бармены готовили посуду, натирая бокалы с приборами, другая часть персонала убиралась за столами, кто-то даже подметал, хотя уборщица ещё утром мыла тут полы. На фоне играл небольшой телевизор, включенный на случайном канале и Минни от скуки, когда фотографии закончились, переключил всё внимание туда. Диктор перешла к важным новостям, а именно сообщала, что ещё вчера была задержана некая группировка, которая подозревалась в сбыте наркотиков, содержании притона в районе красных фонарей, да ещё и в распространении порнографии с участием несовершеннолетних лиц. Короче целый букет преступлений. И Минни бы не обратил никакого внимания — таких новостей сплошь и рядом полно, не только в Южной Корее, если бы не кадры с места задержания. Он так и завис с открытым ртом. — Знаешь этих людей? — поинтересовался Чан, заметив странное выражение лица первокурсника и сразу испытав нехорошее предчувствие, вызванное непонятно чем. В своих догадках он был уверен, хотя бы потому, что репортаж вёлся с места событий, а конкретно из города Пусан, откуда родом Сынмин с Нини, так что вполне вероятно, что людей показываемых на экране они могли знать. — Не то слово. — выдавил из себя Минни, повернувшись к старшему. Лицо его было бледнее бумаги, а в глазах плескался такой ужас, что Крис нервно сглотнул. Давить на младшего, чтобы тот ему в срочном порядке рассказал обо всём, парень не хотел, но оно и не нужно было, потому что Сынмин и сам объяснил свою реакцию, произнеся нечто совсем уж выходящее за все рамки дозволенного. — Задержали старшего брата Айенни. — выдавил из себя он, и сердце Чана ухнуло куда-то вниз.