Эпоха зверобогов

      Под неслышный гул электродвигателя чёрный представительский седан «Тойота-Сенчури» свежего поколения миновал линию полицейского оцепления, чтобы припарковаться у тротуара. Водитель, он же охранник по совместительству, покинув сидение за рулём, с минимумом лишней суеты услужливо распахнул заднюю дверь. Изнутри выбралась пассажирка в первоклассном деловом костюме, на вид ещё не разменявшая четвертый десяток, её зрелую красоту портил разве что короткий застарелый шрам слева на подбородке, будто от пары когтей. Однако тот терялся на фоне главных отличительных черт женщины: лисьих ушей с кисточками и густого хвоста пшеничного цвета.       Потушив сигарету, рядом от фонарного столба отлип поджарый щетинистый мужчина неопределенных лет в потёртом кожаном пиджаке. Старший инспектор полиции из состава Специальной команды по расследованиям, Норисада Арата неплохо знал новоприбывшую, в частности, что строгой одежде с автомобилем премиум-класса она лично предпочитает байкерскую косуху да верный спортивный мотоцикл, который к тому же позволил бы ей домчать до места назначения гораздо скорее. Но проклятое положение обязывает, одной из числа высокопоставленных жриц Миасы Ацуши, «возрождённой Аматэрасу», самой почитаемой зверобогини Японских островов, предосудительно гнушаться благопристойностью на официальном вызове.       — Итак, зачем ты дёрнул меня в такую рань, Арата-кун? — поинтересовалась Юнуэй из клана Цаэнзир, с налётом сонливости прикрывшая левое веко.       — И тебе доброе утро, Цаэнзир-сан, — ответил приветствием инспектор, по обыкновению пропуская мимо внимания фамильярность лисы. Повел её за собой, задав направление рукой. — Три изуродованных трупа, подозрение на ритуальное убийство. Уж больно зрелище… мудрёное и неаппетитное. На окрестных камерах видеонаблюдения пусто, свидетелей нет, но двое рабочих металлоремонтной мастерской через дорогу, что при ней и живут, как один твердят о приступе парализующего страха, настигшего их около часа ночи.       — Личности жертв установили?       — Да, пробили по базе, все трое отмечались случаями драк, хулиганства и домогательств. Одного подозревали в хранении наркотиков, но при обыске тогда не нашли ничего. — Норисада показал ей герметичный пакетик для улик, где просвечивали около дюжины мутных пластинок зеленоватого цвета с ноготь размером. — Видимо, плохо искали, в карманах вот обнаружилось.       — Молд-чипы, — констатировала Цаэнзир с презрительным фырком.       Сравнительно незамысловатый по технологии изготовления химический галлюциноген, дериват палуслюцида, специфического вида плесени, распространённой на корневых тропах. Та обрела широкое применение в передовой медицине, но, к сожалению, не только в ней.       Когда по приказам богов и при их прямом содействии массово заполыхали плантации опийного мака, коки, марихуаны, а любые участники некогда могущественных наркокартелей стали уничтожаться повсеместно, часто целыми семьями, со звериной жестокостью, в мире произошел запредельный перекос спроса и предложения на наркотики. Щедрая прибылью ниша опустела в ожидании возникновения товара не требовательного к способу получения или организации производства. Ответом преступного рынка стали именно молд-чипы, которые можно штамповать буквально в любом сыром подвале при минимуме оборудования и познаниях в химии на уровне школьной программы. Вкупе с мизерным прямым вредом физическому здоровью и тяжелейшей психологической зависимостью на первых дозах — слишком привлекательная характеристика для доморощенных торговцев смертью…       Кисточки на макушке досадливо дёрнулись.       Жрица, изгнавшая посторонние размышления из головы, провела инквизиторским взглядом янтарных глаз по кровавой композиции на асфальте, опытными криминалистами из полиции никак не потревоженной. После за секунды вогнала себя в транс и аккуратно подступила ближе, наклонившись над каждым изувеченным телом, чтобы по разу коснуться кончиком указательного пальца их лбов, одного, второго, третьего.       От нахлынувших ощущений зябко поёжившись, она с бледным лицом повернулась к инспектору, терпеливо ожидающему её суждений о картине преступления.       — Арата… — заговорила лиса взволнованно, позабыв про именной суффикс, — да, это настоящее ритуальное убийство. И ты не представляешь, как они страдали… Хуже того, им буквально души искромсало. Не оставив ничего, до глубинной сути.       — Погоди, Цаэнзир-сан, ты хочешь сказать… Сами души вот прям уничтожены? — с непониманием изумился Норисада.       Она отрицательно покачала головой.       — Нет, их души насильно удерживали в агонизирующих телах, пока все слои личностей разрушались до основания. И только когда остался девственно чистый лист, фундамент без каких-либо свойств, талантов или пагубных склонностей, бедняг отпустили прочь. Даже генетический шаблон затёрт настолько, что погибшим теперь неважно, в ком перерождаться. Любой эмбрион подойдёт. Никаких отличий от душ нулевого цикла.       Выслушав объяснение, мужчина машинально достал сигарету, потянулся было закурить, но чертыхнулся, сунул себе в зубы незажжённую.       — Ладно, реинкарнация дохлых отбросов общества не моя епархия. А зачем у них кости забрали, не подскажешь? Чего преступник вообще добиться планировал?       — Увы, не знаю, Арата-кун, — её уши с сожалением поникли. — Но есть ещё нечто критически важное: обязательно проверьте тела на прионы.       — Что?! — выронил он сигарету изо рта, в остолбенении вытаращившись.       — Я чётко уловила повальную деградацию нейронов, идентичную финальной стадии прионного заражения. Хотя конкретно прионов не чувствую, и это очень странно. Первый раз с подобным сталкиваюсь, — лиса озадаченно развела руками.       — То есть мне с ребятами сейчас не надо срочно на карантин садиться и сывороткой обкалываться с ног до головы? — испытав нешуточное облегчение, переспросил инспектор на всякий случай.       — У трупов только само итоговое поражение нервных клеток, в остальном они чисты. Букеты обычных заболеваний, разумеется, не в счёт, — она кивком указала в сторону ближайшего тела. — У того, к примеру, туберкулёз.       — И всё равно штатный морозильник на колёсах ждать придётся. Эх, а день так хорошо начинался…       — Намекаешь на то, как ты рад был лицезреть меня с утра, Арата-кун? — жрица лукаво вильнула хвостом.       Небритые щёки Норисады чуть покраснели, при неожиданной игривости в репликах знакомой это происходило регулярно.       — Эм, э-э, конечно, всегда рад вас увидеть, Цаэнзир-сан, но я имел в виду, что у меня сегодня по графику законный выходной. И он накрылся медным тазом, — посетовал инспектор со вздохом, полным фатализма.       Лиса же не унималась.       — Могу завезти тебе в отделение домашний обед как поощрение за самоотверженную службу обществу. А то знаю я вас, одной лапшой быстрого приготовления там питаетесь. И лично тебя, Арата-кун, накормить до сих пор некому. — Она с демонстративной скорбью подпёрла себе щёку ладонью.       Мужчина, раз за разом влетающий на прицел этой страшной женщины, упорно боролся с новой волной смущения и мысленно протестовал. Ведь вовсе не одной лапшой они на работе питаются! СИТ — не простая полиция, в рядах Специальной команды по расследованиям даже у детективов с физическими нормативами строго, хочешь не хочешь мотивирует здоровую пищу выбирать. Вот женой да, не обзавёлся до сих пор, судьбинушка его холостяцкая.       Норисада робко покосился на жрицу. Та с хитрецой скалилась, хвастая клыками по человеческим меркам атипично крупными. Э, нет-нет, да быть же такого не может, чтобы Цаэнзир действительно подразумевала именно то, что ему мерещится!       Неподалёку группа подчинённых старшего инспектора обменялась исподтишка знающими перемигиваниями, пока Юнуэй в многозначительном молчании лишь умилялась метаниям Араты. Уж терпения у неё хватает, годик-другой, и бестолковая добыча будет сцапана…       ***       Второй учебный день миновал настолько заурядно, насколько это вообще допустимо суровой реальностью. Нигде ничегошеньки не случилось, к доске не вызывали, одноклассники в друзья набиваться не лезли, Сингулярность издалека радовала глаз, Восходу паче всего, а за ней хвостиком бегала с до забавного серьёзной моськой Шаниа из клана Нийвад, изредка отвлекавшаяся на рулёжку классом. Правда, в обед нам пришлось довольствоваться бутербродами моего авторства, так как Рейна кухарничать сегодня отказалась наотрез, посчитав свою норму хлопот зачтённой. Но я не полная кулинарная бездарность, уж на элементарные вещи способен.       По приходе домой, однако, пора было начинать тотем возврата колхозить. Для данной конфиденциальной задачи мы заперлись в моей мастерской, где сестра гордо выложила карандашные эскизы её недавнего сочинения. На сии представленные художества я теперь хмурился с потерей дара устной речи и нарастающим нервным тиком.       Товарищи, это пиздец. Фантасмагорический пиздец.       «Поддерживаю», — высказался Восход с уникальной интонацией охренения.       «Ага, единогласно», — и Закат триединое мнение забетонировал.       Рейна же в нетерпении чуть ли не пританцовывала. Да уж, превзошла саму себя, породила хтонические бумаги из категории «перед просмотром сжечь», ибо слабовольный, заранее не подготовленный индивидуум, минут десять поглядев на содержимое листов, отправится потом в окно выпрыгивать. Или соседа лопатой убивать. Или гусей трахать. И это от обычных рисунков, плода больной фантазии девочки-подростка, где нет ничего, кроме изображения силуэтов костяшек с бессмысленными надписями на несуществующем языке. Для нижних челюстей — по девять угловатых символов, для берцовых костей — по шесть, для плечевых — по три. Что получится, когда я в действительности те резьбой покрою, воедино скреплю и сестре «заколдовать» отдам, представить боязно.       Мне! Хотя собственноручно ей ребро прямо на теле без анестезии под задел кинжала обрабатывал, потому что Рейна такой ёбнутый подарок на день рождения у меня выклянчила. Чую, не в последний раз, она точно новенькими сюрпризами уже грезит.       Чёрт с ним, надеюсь, апокалипсиса не случится, тотем изволит функционировать как запланировано и не свернёт никому мозги набекрень. Если посторонние его не увидят, конечно. Значит, чехол или тубус нужен будет, прочный да водонепроницаемый…       Мрачнее тучи встав со стула, я озаботился назревшей расчисткой трудового пространства от бардака, к чему сестру тоже припахал. Не обжился ещё, не привык, где что лежит. Притащенные мамой из экспедиций горы костяков разной живности свалены без сортировки, ящик с бормашиной в одном углу, клепики в другом, запасные фрезы в третьем, штихели вообще хрен знает где.       Кстати, куда мы их сунули?       ***       Около восьми вечера получив на телефон сообщение о законченном предварительном докладе по вскрытию, Норисада Арата в темпе отъехал из штаб-квартиры полиции префектуры ко второму полицейскому госпиталю Осаки. Именно в местный морг отвезли тела утром со всеми предосторожностями как потенциально опасный биологический объект. Пусть жрица Ацуши и уверяла, будто непосредственной угрозы нет, но в таких предметах излишней бдительности не существует.       Само же дело о тройном ритуальном убийстве стремительно утыкалось в безнадёжный тупик. Преступник исхитрился не оставить ровным счётом никаких улик, ни волоска, ни частичек кожи или одежды, ноль. Тотальная проверка камер на три квартала в окрест показала: он либо натуральный невидимка, либо мастерски пользовался мёртвыми зонами секторов видеонаблюдения, коих в районе Нишинари, признаться, хватает. В связи с чем за рулём старший инспектор едва ли не молился про себя, чтобы гипотетические выводы эскулапов послужили ему спасительной ниточкой, не ускользнувшей вон. Больно высокой важности тема — ритуальные убийства, совершённые с применением сверхъестественных сил. У зверобогов эта категория на карандаше постоянно, а отсутствие прогресса в расследовании — причина лихорадочно вспотеть для кого угодно в цепочке от рядового следователя до министра юстиции.       Полумрак искомого кабинета госпиталя встретил Норисаду сильным запахом медицинского спирта.       — А-а-а, примчался, Арата? — и беспардонным приветствием от растрёпанного полноватого мужчины в круглых очках, что развалился на офисном кресле за столом под светом одинокой настольной лампы.       — Удзиясу? — замешкался посетитель, прикрыв за собой дверь. — Ты что, пьян?       — Недостаточно! — отрезал тот, доливая в грязную кофейную кружку из ёмкости с бесцветной жидкостью. — Но это исправимо… Сверхурочные тикают, баста! Доклад и без меня по инстанциям отправят, даже если я завтра до рабочего места не доползу. И покойников этих наверняка умыкнут, не наш уровень, пускай Институт фундаментальной биологии пыжится. А сегодня ужрусь вусмерть, чтобы от кошмаров на стенку не лезть.       — Удзиясу, да что именно узнали-то? — Полицейский с паршивым предчувствием занял табурет напротив.       — Тебе ничем не поможет, дружище. Бумажная копия твоя — вот она, забирай. — Патологоанатом хлопнул папкой по столешнице. — Или хочешь, чтобы я сам доступным языком разжевал, каким дерьмом ты меня обрадовал? А готов ли, Арата?       — Выкладывай, догадываюсь уже, что там ничего благоухающего, — подобрался тот, напряжённо стиснув штанины пальцами.       — Ну, ты сам захотел, не обессудь. — Хозяин кабинета произвёл шумный глоток из тары, отставил ту в сторону. — С чего бы начать? Видишь ли, Арата, я в молекулярной биологии кое-что секу. Вот взять обычные прионы, с прошлого века известные нам, дрянь же первостатейная! Коровье бешенство, болезнь Крейтцфельдта-Якоба, фатальная семейная бессонница… Белок без нуклеиновых кислот гробит центральную нервную систему, где размножается за счёт здоровых белков с близкой структурой. Срок инкубации годы, чаще десятилетия, видоспецифичность, ничтожная заразность, поэтому мало кто пугался стопроцентной летальности. Слишком редко люди с этими болезнями сталкивались. Кроме людоедов, м-да, вот они напарывались систематически.       Патологоанатом горько усмехнулся, взяв краткую паузу.       — А когда на Яве за месяц сорок миллионов сгинуло… Знаешь, Арата, до две тысячи пятого я обожал фильмы про зомби всяких, но после их снимать как-то махом завязали. Насмотрелись всем миром на то, каково оно в действительности целыми городами одуреть. Тогда мы познали, что инкубационный период может промелькнуть за считанные дни, что для инфицирования достаточно краткого контакта с патогеном, что на видоспецифичность аномально-активным прионам тел кайдзю просто начхать. Счастье ещё, вышесказанное верно для первичного и вторичного заражения, но не для третичного и далее, а на пятом ты уже имеешь дело, хе-хе, да почти со «старыми-добрыми» прионами без потусторонней чертовщины. Только благодаря чему, наверное, планета не вымерла. И сыворотку набодяжили, точно! — Удзиясу прервался, плеснуть себе вновь.       — Выпьем за сыворотку! — отсалютовал он кружкой шутливо, не откладывая приложившись к ней губами. — Теперь наши покойники сволочные… Пассия твоя, Арата, правильно сказала, блядских прионов нету, а воздействие туточки! Со следами разлома фибрилл. Сраных фибрилл нет, а следы, блядь, вот же они. Короче, расчудесную сыворотку в сортир спустить полезнее, нечего ей блокировать. Утешает разве что это самое отсутствие инфекции, значица заразиться как бы нельзя. Но в муках загадочно сдохнуть можно! Хотя цветочки всё, ведь ягодки — срок, за который нервная система тройки прокажённых долетела на форсаже из здорового состояния к летальной стадии, ну, когда в черепе серый супчик плещется, вроде живой, а думать уже нечем. Минуты, Арата. Вшивые минуты!       Под конец полупьяной лекции мертвенно серый лицом старший инспектор сглотнул от резкого ощущения страшной сухости в горле. Покосился на кулер с водой у стены. Заторможено поднявшись, он нацедил из краника половину одноразового пластикового стаканчика, затем вернулся с ношей к столу, грузно рухнув обратно на табурет.       — Слушай, поделись-ка, Удзиясу, — кивнул Норисада на бутыль медицинского спирта. — Тоже право имею, у меня формальный выходной до сих пор не кончился.       ***       Когда во втором часу ночи домофон элитной квартиры на вершине одного из жилых небоскрёбов Осаки мелодично запиликал, её единственная обитательница, Юнуэй из клана Цаэнзир, как раз готовилась ко сну. Так что принимать видеозвонок из фойе ей пришлось в халате, спешно накинутом поверх нижнего белья.       Лицо на экране изрядно всполошило хозяйку, отчего та нажала кнопку открытия двери, не раздумывая ни секунды. И пятью минутами позже встречала у порога едва стоящего на ногах Арату, впервые за четыре года знакомства узрев этого мужчину нетрезвым.       — Оу, Цанз… Цэр… эм-м, — заплетающимся напрочь языком силился произнести полуночный гость. — А, тощн, Ю-тян! Я тут… вот, цветощхе табе при-ик-нёс! — выставил он пред собою букет потрёпанных оранжевых лилий.       Не совсем те обстоятельства, при которых Юнуэй рассчитывала, чтобы Арата начал так её называть, но судьба-плутовка любит подкидывать сюрпризы.