М&M (Сердце справа)

Майлз потихоньку присаживается на край больничной койки, осторожно гладит разбитые до кости пальцы, укрытые несколькими слоями уже почти промокшего бинта. Похоже, Питер выламывал чёртову бомбу из колонны, чтобы унести её подальше… Придурок. Словно отражение того, что уже было когда-то давно, но сейчас ему позволено быть ближе, сейчас вокруг куда больше приборов жизнеобеспечения. Сейчас никто не давал ему надежды, что Паук вообще встанет. Им дали сутки. Всего сутки, ни минутой больше. Будь ты хоть трижды Человеком-пауком и спасай город сколько хочешь, а эти все штуки слишком дороги, чтобы тратить их на фактически труп. Как ни больно это признавать, Питер умер на той крыше, и то, что сейчас — вот вообще не «вторая жизнь», совсем не она. Принцесса не очнётся от поцелуя, да и бруклинский мальчишка совсем не сказочный принц. Им нужна помощь. Трубку снимают после первого же гудка. — Ты немного не вовремя. Майлз глубоко вздыхает, на мгновение прикрывая глаза. Он в шаге от нервного срыва, но на это уж точно времени нет. — ЭмДжей, мне плевать, сколько раз вы пытались расстаться. Ты точно видела новости. Кроме тебя, у нас никого нет. Ты очень нужна в Центральном госпитале прямо сейчас. — Майлз… — Пожалуйста. Я не могу просто бросить его здесь одного, но мне надо идти, иначе это всё бессмысленно. Пожалуйста, помоги мне. — Я сейчас приеду, — помолчав, тихо отзывается ЭмДжей. — Только не плачь. Приподняв маску, он сердито вытирает мокрую щеку. Нет времени на эмоции. — Майлз? Мне повисеть на линии? — Не надо. Просто доберись сюда быстрее. У нас очень мало времени, — закончив звонок, он безнадежно качает головой. — Ты прости, что бросаю тебя тут. Я знаю, мне бы надо быть рядом, но это тебя не вернёт. А я… Я не готов — один. И не хочу — вот так. Поэтому мне придётся, конечно, побегать — но я найду способ тебя вернуть. Я успею. Я обязательно успею. Мэри-Джейн Уотсон появляется в палате через тринадцать с половиной минут. Майлз не хочет знать, как ей это удалось по нью-йоркским пробкам. Минус тринадцать с половиной минут, за которые он мог бы сделать что-то полезное. Лишних тринадцать с половиной минут наедине с Питером. — Чего ты от меня хочешь? — она не задаёт лишних вопросов. На её запястье узкая белая полоса. У них не было шансов, да? — Мне нужен здесь кто-то, кому можно доверять. Кто удержит врачей от всяких глупостей. Ну знаешь, типа сдёрнуть маску и посмотреть, или отключить все эти штуки раньше обещанного, — Майлз добирается до окна, тяжело опирается на подоконник. Как же не хочется уходить… Но он должен. — Я не могу просить маму, у неё много дел… А журналисту же не важно, в каком месте стоит его ноутбук? — Майлз, — даже не оборачиваясь, он знает, что Мэри-Джейн держит безвольную руку Питера, совсем как он сам минуту назад. На мгновение укалывает ревностью, но лишь на мгновение. Это неважно сейчас. А они правда месяц назад опять разошлись, так что… К чёрту это всё. Его соулмейт может встречаться с кем хочет — пусть только будет жив. — Здесь всё будет в порядке. Иди. Спаси его. Он резко кивает и делает шаг из окна, пока не передумал. * * * Прижавшись к стене, Майлз напряжённо провожает взглядом патрульный вертолёт. Наверное, прежде чем сунуться сюда, стоило бы найти какое-нибудь расписание обходов-облётов, Ганке наверняка мог бы взломать систему безопасности самого защищённого места в городе, но впутывать его в это — ну уж нет. Это только его дело. Вертолёт наконец уползает за угол, перестав высвечивать прожектором нужный ему участок. Майлз вспрыгивает на крышу, осматривается, убеждаясь, что охраны пока не видно, прислушивается к чутью. Вроде тихо. Касается электронного замка, сжигая навороченную начинку, и ныряет в шахту лифта. Знать бы ещё, куда ему надо. Слишком долго будет заглядывать в каждую камеру, он и так потратил почти полтора драгоценных часа, добираясь до тюремного острова на условно попутных кораблях. Если бы кто-то мог просто подбросить… Но его не пустят к преступнику, для которого запрещены все посещения. А значит — не попасться охране, и никто не должен заметить его здесь. Кстати, где комната наблюдения, он как раз знает, спасибо Питеру, заставившему вызубрить расположение ключевых мест на случай нового прорыва. Может, получится что-нибудь выяснить там. Две минуты на то, чтобы спуститься на нужный этаж, молясь, чтобы никто не запустил лифт — его же просто размажет по стенке. Зависает перед дверями, прикрывается невидимостью и выдыхает. Ладно. Будем надеяться, сигнализация на размыкание здесь не стоит. Отжать двери удаётся не сразу, но наконец они сдаются паучьей силе. Пока вроде тихо. Так. Комната наблюдения, кажется, в другом коридоре, и лучше добраться туда по потолку. Слишком светло и слишком много народу. Шестеро охранников в одной комнате — внимание, вопрос: как они не сходят тут с ума от тесноты? И вопрос более важный: как выставить их отсюда хоть на пять минут, не привлекая к себе внимание? Задерживая дыхание, он пробирается к самому дальнему из мониторов, прикасается очень осторожно, тщательно соразмеряя электрическую силу — у него нет цели выводить из строя важную технику, только немного отвлечь людей. По экрану проходит рябь. — Эй, что это с экраном? — и он едва успевает отпрыгнуть обратно под потолок, когда мимо пробегает один из охранников. Один из компьютеров оказывается свободен. Может, хватит времени… Так же выведя из строя ещё один экран в другом конце кабинета, Майлз спрыгивает перед свободным терминалом — эта штука же вроде так называется? Ганке, конечно, во всех этих штучках разбирается куда лучше, но его тут нет (и хорошо), а он даже телефон отключил, чтобы не выдал внезапным звонком; хотя какая, в общем-то, разница — быстро перебирает камеры в поисках одной конкретной. Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть повезёт. У него нет времени на это всё. Есть! Далековато отсюда, много шансов где-нибудь засветиться или с кем-нибудь столкнуться, но выбора нет. Нужно поговорить с ним. Ему нужны подсказки. Хоть какая-то отправная точка поисков невозможного. Длинные коридоры Майлз почти пробегает по потолку: меньше шансов столкнуться с охраной или напороться на сигнализацию — потому что, ну кто в здравом уме будет ставить сигнализацию на потолок? Зачем бы? Но вход в нужный блок, разумеется, оказывается перекрыт. И тут уже биоэлектричеством не справишься, здесь ломать ничего нельзя. Только ждать. Опять терять драгоценное время… Проходит целых двадцать минут, прежде чем сменяющиеся охранники позволяют ему проскользнуть в блок. Майлз осматривается, пытаясь понять, в какую сторону ему надо: сверху всё выглядит по-другому. Едва не вмазывается в какой-то датчик — надо же, здесь они на потолке всё же есть, лучше не проверять, что это — но его спасает предупреждение паучьего чутья. Добирается до нужной камеры, выдыхает, прощаясь со своей репутацией. Чтобы поговорить, невидимость придётся снять, и это только вопрос времени, когда его здесь заметят. Однозначно небольшого времени. — Доктор Октавиус. — Кто здесь? — доктор, полулежащий на тюремной койке, тяжело поднимает голову. Вероятно, его болезнь прогрессировала из-за неисправностей механизма, или же то падение… Может ли он ещё двигаться? И захочет ли вообще помочь… Майлз решительно вырубает способность маскироваться. В ярко освещённом коридоре он как на ладони, но плевать. Секунды улетают слишком уж быстро. — Доктор Октавиус, мне нужна ваша помощь, — шатнувшись вперёд, он упирается ладонями в дверь. — Пожалуйста. — Это какая-то шутка? — доктор приподнимается на дрожащем локте. — Питер теперь посылает на переговоры своих фанатов? Вздохнув, Майлз прислоняется к двери спиной. Слёзы снова туманят взгляд, можно только надеяться, что голос не дрогнет. — Питер больше не может никого никуда прислать. Я не знаю, что делать, я не знаю, как помочь тому, от кого отказалась медицина, у меня нет никаких специальных знаний, у нас нет другой магии, кроме… Доктор Октавиус, пожалуйста, вы же работали над протезами, вы должны разбираться в травмах… — Что случилось? — короткое прикосновение к плечу едва не заставляет его подпрыгнуть — доктор слишком неожиданно оказывается рядом. Конечно, их по-прежнему разделяет дверь камеры, но всё же. — Бомба взорвалась у него в руках. Я не готов просто сдаться. Назовите цену, док. Я могу вытащить вас отсюда или притащить вам Нормана Осборна в подарок. Назовите цену. Только помогите нам. Прошу. — Дай мне руку. Майлз протягивает ему ладонь, не задумываясь. И не успевает среагировать, когда Октавиус быстро сдёргивает перчатку, обнажая двухцветную метку. Проводит двумя пальцами вдоль алой части. — Розали… — он выдыхает чуть слышно и качает головой. — Прости, малыш. Если всё так, как ты говоришь, я не смогу помочь. Это не в нашей власти. — Не верю. Должен быть способ, — включившаяся сигнализация почти оглушает. Его присутствие заметили, и с минуты на минуту охрана будет здесь. А опасных мутантов обычно берут целой толпой, от которой не факт, что будет возможность уклониться. — Хоть что-то? Какие-нибудь сомнительные эксперименты вроде «Дыхания дьявола»? Неужели никто не пытался лечить безнадёжных? — А ты готов ставить эксперименты на нём? — Я готов на всё. — Что ж, ты, конечно, можешь заглянуть к Норману и проверить, над чем там сейчас работают. — Но?.. — топот ног охранников совсем рядом, и их готовы прервать, но уходить без информации он не собирается. К счастью, он видел здесь рядом ещё одно знакомое имя. — Дайте мне минутку, док. Майлз двумя рывками добирается до нужной двери и, не раздумывая, выжигает замок и почти срывает её с петель. — Ты не поверишь, Алексей, но мне нужна твоя помощь. Не против немного погромить? — договаривать приходится, уже уворачиваясь от несущегося на него Носорога. Не то чтобы они были друзьями, возможно, он даже не слушал. Но, по крайней мере, охранники будут заняты проблемой покрупнее и дадут им с доком договорить. — Вижу, ты и правда готов на всё, — Октавиус качает головой, кажется, неодобрительно. В коридоре за снесённой Носорогом дверью раздаётся крик боли. — Что ж, я дам тебе подсказку. Озкорп параллельно с «Дыханием дьявола» разрабатывала сыворотку-усилитель иммунитета. Она не поможет напрямую, но если найдёшь рабочий способ, которого не знают врачи, может понадобиться. — Где его искать… — Что ты знаешь о теории струн или квантовой физике? — Примерно ничего. Но я знаю о существовании мультивселенной. Вы думаете?.. — в коридоре звучат выстрелы. Ему нужно уходить отсюда и поскорее. — В нашем мире этого способа точно нет. Я разбираюсь в травмах, верно. Есть те, что наша медицина вылечить не способна, состояние твоей метки неплохо это доказывает. Но, если то, о чём мне поведала вот эта штучка, правда, — на ладони Октавиуса появляется небольшой механический паук, похожий на того, который есть у Питера, но — его-то оборудование Майлз прекрасно знает «в лицо». Только похожий. — Где-то там способ точно есть. Я не знаю, как туда попасть, как не знаю и того, будет ли кто-то там тебе помогать. Человек, который был здесь однажды, этим заниматься уж точно вряд ли станет. — Я попробую. Что я должен вам, доктор Октавиус? — Сочтёмся, когда выйду отсюда. Уходи. Если тебя здесь поймают, ты никому уже не поможешь. Майлз коротко кивает, признавая правоту доктора. Снова прикрывается невидимостью и выскакивает в коридор, где кипит нешуточный бой. И первый раз в жизни он отворачивается от людей, которым нужна помощь — хоть однажды тюремная охрана должна справиться с суперзлодеем (которого выпустил он сам) без помощи. У него нет на это времени. Пробежав по звенящим сигнализацией коридорам, он ныряет обратно в шахту лифта. Сил на камуфляж начинает не хватать, и он решает рискнуть и вываливается на крышу как есть, в полной видимости. Приходится сразу шарахнуться в сторону — взбудораженная охрана стреляет на движение, его обжигает слишком близко свистнувшей пулей, но пока промахнулись. Пока. Решив не дожидаться второй попытки, он шарахает по площади электричеством — сильно не повредит, но вырубит. И поставит окончательный крест на его относительной неприкосновенности, после прямого нападения на тюремную охрану его точно объявят вне закона. Плевать. На всё уже плевать. Нужно только добраться до «Озкорп» поскорее. Спустившись вниз, он ныряет в ледяную воду, не тратя время на поиски подходящего транспорта.