М&M (Сердце справа)

Майлз вваливается в больничное окно, едва не снеся раму, почти падает, шипя от боли. ЭмДжей вскакивает в ужасе. Похоже, он разбудил ее. Майлз проверяет время — не таймер, который отсчитывает последние пару часов, а нормальное время — кажется, впервые за сутки. Почти одиннадцать вечера. Да, она наверняка спала. Надо будет извиниться. — Майлз, что ты… Где ты был? — Я в порядке, ЭмДжей, в порядке, — он устало отмахивается, зажимая рану на бедре. От полицейской погони удалось оторваться, использовав камуфляж, но от пули кого-то слишком меткого не спасло. — Я позову врача. — Нет! — он инстинктивно дергается в сторону, глухо стонет сквозь зубы, когда ногу дергает болью. Врач точно вызовет полицию. Не то чтобы он боялся, нет, он отлично знает, что за свои поступки придется отвечать, но не сейчас. Сначала — Питер. — Не надо. Просто… Можешь посмотреть, чтобы никто не зашел? Время почти вышло, они, наверное, скоро должны прийти. — Ты что-то нашел?! — ЭмДжей с надеждой в глазах подается ближе. Подхватывает его под локоть, помогая удержаться на ногах. Это совсем не лишнее. Он так устал… — Да. Это должно помочь, — он подтаскивает ближе стойку капельницы, прилаживает систему. У него дрожат руки от усталости, и ЭмДжей, покачав головой, сама находит на руке Питера свободное от повязок место и втыкает иглу. — Позови меня, когда он очнется, хорошо? — и выходит за дверь. Выдохнув, Майлз медленно сползает на колени, заткнув кровоточащую рану паутиной, уткнувшись лбом в плечо Питера, и закрывает глаза. Он снова может только ждать и надеяться… Его будит резкий болезненный вздох. Майлз вскидывается — он не помнит, как заснул, но… Питер обводит палату мутным взглядом, явно не понимая, как сюда попал. — Майлз? — Я здесь, — Майлз тянется к нему, чтобы успокоить, но не успевает. Питер быстрым движением срывает перчатку с левой руки и слабо, спокойно улыбается, увидев алую полосу. Чуть темнее, чем должна быть, но он же ранен немного. Только чуть. — Ты в порядке, — и в интонациях нет совершенно ничего вопросительного! — Т-ты… Ты что, знаешь?.. — Об этом? — протянув свободную от капельницы руку, Питер стаскивает перчатку с него, ласково проводит кончиками пальцев по все еще слишком темной метке. — Конечно, я знаю. Кто еще это мог бы быть. Только ты. — Тогда почему ты… — Потому что я всегда говорил тебе правду, — привстав на локте, Питер рывком притягивает его к себе, кардиомонитор заходится истерическим писком, и с минуты на минуту сюда точно кто-нибудь ворвется, но — Майлз вцепляется в него изо всех сил, вжимается всем телом, едва веря, что можно. Что этот разговор, которого он так боялся столько времени, происходит именно сейчас. Питер лихорадочно бормочет ему в шею, обжигая кожу горячим дыханием. — Быть соулмейтом Человека-паука невероятно опасно, ты и без того каждый день подвергаешься риску, если кто-нибудь узнает, что ты для меня значишь, а кто-нибудь точно узнает, я не смогу это скрывать, если… если ты будешь знать, я же… Я с ума сойду, если с тобой что-то случится. Безопаснее для тебя, если ты не будешь ничего знать. Хотя бы так я могу защитить тебя от того, что кто-то попытается использовать эту связь против нас. — Питер, — с трудом оторвав его от себя, Майлз аккуратно кладет ладони на его скулы, все еще скрытые маской, несмело гладит большими пальцами. В этом тексте столько взаимоисключающего, что он не может быть серьезен. Да, у него конечно сотрясение мозга, но настолько повлиять на логику оно не может. — Ты сейчас думаешь, что спишь или вроде того? — Я знаю, что у меня очень мало времени, — Питер проводит пальцем по алой части метки. Ее осталось так немного, но Майлз видит, что с другой стороны страшно-черный уже начинает понемногу перецветать на тяжело-темный, а глубокая царапина на щеке Питера затягивается на глазах. Переливание крови действительно сработало. — Я не хочу уходить, не сказав тебе правду. Не сказав, насколько сильно я тебя люблю. У него перехватывает дыхание. — Ты не можешь это серьезно, — может быть, это он все еще спит? — Почему? — Питер заторможенно водит пальцем по его запястью, не отрывая от него взгляд, будто не может насмотреться. — Ты потрясающий, Майлз. Такой… идеальный во всем, за что берешься. Такой красивый… Я бы попробовал сломать судьбу, если бы ты был предназначен кому-то другому, потому что… Я не представляю свою жизнь без тебя. Мне жаль оставлять тебя так, но… Я бы пожертвовал собой снова, если это значит, что ты будешь жить. — Пит… — Подожди. Я понимаю, это, наверное, для тебя слишком. Может, ты вовсе не видишь меня больше, чем другом, и это… Это нормально, да. Но я… Мне кажется, хотя бы сейчас я могу позволить себе быть искренним с тобой, — Майлз не успевает среагировать, он вообще не совсем верит, что это на самом деле происходит. Питер подается к нему ближе, ведет ладонью вверх по его руке, касается осторожно подбородка, отодвигая вверх маску. — Прости, — это Питер шепчет уже ему в губы, прежде чем прижаться к ним. Сначала только легкое прикосновение, но когда Майлз не отталкивает его, поцелуй быстро становится голодным, Питер словно стремится урвать все, что можно, пока не истекло время. — Прости… Я не должен был… Я не… Я так давно хотел… — Питер, — Майлз торжественно отключает таймер. Он не может перестать улыбаться. Он и мечтать не мог о том, что Питер ответит ему взаимностью. Вот только — он так же понимает, что не услышал бы всего этого, если бы Питер не думал, что это будут его последние слова. Так что… — Ох, как же ты сейчас взбесишься… Пит, ты не умираешь. — Ч-что?! — Питер дергается в его руках, мышцы каменеют мгновенно. Майлз знает, что это грозит полномасштабной истерикой, а значит, и попыткой бегства, чтобы никто ее не увидел. Но он правда не может перестать улыбаться, как идиот. — Сколько, по-твоему, прошло времени? Питер кидает быстрый взгляд за окно — когда он отключился, так темно еще не было — и неуверенно пожимает плечами: — Пара часов? — Сутки. — С-сколько?.. На этот раз Майлз ожидает того, что происходит, и успевает среагировать. Останавливает рывок на середине, не позволяя ему сбежать и навредить себе. Прижимает ближе. — Я бы не позволил какому-то рядовому клерку, который не смог спокойно пережить, что его уволили, убить моего соулмейта. Пит, я… я столько натворил… И я не позволю тебе удрать после того, что ты тут наговорил. — Прости. Я… — Ты бы продолжал молчать, как русский партизан на допросе. Не то чтобы я имел право тебя осуждать, я ведь занимался тем же самым, — Майлз медленно гладит подрагивающую спину, продолжая прикладывать почти всю силу, чтобы удержать его на месте. На самом деле, это хорошо ощущается, Питер действительно сейчас в тихой истерике. Может быть, не совсем тихой. Лучше успокоить его прямо сейчас. Дать понять, что все в порядке. — Давно ты знаешь? Питер медленно обводит его метку. — Ты знаешь, что чуть не погиб, когда сцепился с «Роксон» и их реактором? Я был бы полным идиотом, если бы продолжал ничего не понимать. А ты? — Той ночью, когда тебя… — Майлз осекается. У них обоих было слишком много ночей, когда их сшивали в этом приюте. Нужен более четкий ориентир. — В ту ночь, когда умерла Мэй. Питер прижимается к нему теснее, выдыхает чуть спокойнее. Майлз не спешит расслабляться. Паучье чутье — или человеческая интуиция — все еще на взводе. — Так что ты хотел сказать мне лично? До него слишком поздно доходит, что Пит притих потому, что просматривал внутреннюю почту. Щекам становится жарко. — Пит! — Неа, это так не работает, — он усмехается, ощутимо расслабляясь. Что, буря миновала? — Если ты хотел, чтобы я всего этого не слышал, нужно было не отправлять. — Ты не злишься? — Честно? Да, мне совершенно не нравится, что ты так рисковал, но я так же не выбирал бы методы, чтобы тебя спасти, так что не должен быть лицемером. Проблемы с полицией решим, с остальным тоже как-нибудь разберемся. Майлз? — Пит, а у тебя правда есть какие-то другие варианты того, что я хотел сказать? — Майлз перекрывает почти опустевшую капельницу. Второй пакет — для верности — будет дома. Пора отсюда выбираться. — С учетом всего, что, как ты уже знаешь, я успел сегодня натворить? Я люблю тебя, Пит, — оказывается, сказать это так просто… — Мне так много надо тебе рассказать, но давай чуть позже? — аккуратно отстранившись, он проверяет, насколько держится на ногах. Сойдет пока. Паутина не даст истечь кровью, пули в ране нет, нормально обработать можно тоже дома. Майлз идет к двери, позвать ЭмДжей. Она заслуживает узнать, что Пит очнулся. Кроме того, им понадобится помощь, чтобы выбраться из больницы, когда одного из них ищут, а второй едва держится на ногах. Ладно, ладно, когда оба они едва держатся на ногах, а одного из них еще и ищут. Но на полпути оборачивается. Еще кое-что нужно сказать прямо сейчас. — И, между прочим, даже если бы не ты был моим соулмейтом, я все равно выбрал бы тебя.