Откуда люди берут силы в минуты отчаяния? Что ими движет в такие моменты?
Взгляды королевы и Арамиса, осознание того, что сейчас произойдёт… В душе Аднета, сменяя отчаяние, вскипела ярость, праведный гнев, как пишут не видевшие боя бумагомаратели-поэты… Эти чувства помогли разорвать путы ядовитого оцепенения, которые всё это время парализовывали гвардейца. Граф рванулся из рук наёмников, заставляя удерживающих его выпустить связанные локти гвардейца. Аднет ещё заметил, как отчаянно забился в руках пленителей Арамис, пытаясь вырваться из рук, но много они сделать не смогли. Сильный удар по затылку чем-то тяжёлым заставил графа потерять равновесие и рухнуть на колени, после чего его вновь рывком подняли на ноги, схватили за волосы и приставили к горлу лезвие кинжала. Аднет попытался было вновь вырваться, рискуя сам перерезать себе глотку, но раздавшиеся тихие лёгкие шаги заставили его настороженно замереть. Замерли и те, кто держали его.
— Вы не дочитали мне историю! Я же должен узнать, что стало с принцем, когда он встретил дракона.
Клинок у горла мгновенно исчез, кто-то в один взмах освободил руки от пут. Затёкшие от верёвки кисти начало болезненно покалывать, но это было не так уж важно. Аднет видел приближающегося к ним дофина. Ясные глаза доверчиво смотрели на присутствующих. Мальчик доверчиво потянулся к Арамису, а капитан сжал зубы, прикрывая глаза от болезненного укола в груди. Он понимал, что Арамис прощается с сыном, а что же говорить о самом графе де Ла Фер? Его жена и сыновья ждали его дома после этой злосчастной поездки, но они получат лишь известие о его смерти.
Гвардеец в бессилии сжал кулаки, но большего он сделать не мог. Он не мог рисковать жизнью королевы и юного короля. И без того он уже упустил жизнь друга…
— Господин Аднет, а вы?
Граф вздрогнул и посмотрел на сидящего на руках у Арамиса мальчика.
— Может, хоть вы пойдёте со мной?
Тяжело вздохнув, гвардеец сделал шаг к королевской семье и с улыбкой произнёс:
— Ваше Величество, я должен быть рядом с принцем-консортом, ведь я его телохранитель. Кто же ещё сохранит ему жизнь, если не я?
Граф видел краем глаза, как вздрогнула, услышав его слова, королева, как заострились скулы Арамиса; ощутил, как спазмом сдавило горло. Но Аднет не мог позволить, чтобы Луи сейчас встревожился за них. Нет. Возможно, он узнаёт правду об их гибели, но потом.
Аднет похолодел, когда наёмник взял за руку дофина. Ярость с новой силой вскипела в душе гвардейца. Мальчика брали в заложники как гарантию… чего? Сопровождаемый мужчиной мальчик последний раз обернулся, прежде чем за его спиной захлопнулась тяжёлая дверь. Граф ещё смотрел на затвор, когда прозвучал голос герцога Роберта.
— Это даже хорошо, что всё так сложилось. Мне и тем, кто стоит за мной, нужна прежняя стабильность. Мы не можем позволить вам, Ваше Королевское Высочество принц-консорт, дальше укреплять своё положение, влияние и власть. Мы не допустим, чтобы вы влияли на положение дел в наших землях больше чем мы — давние их хозяева. Вы становились всё более любимы и популярны у народа, и вас нужно было остановить. Вели бы себя скромнее, не совали бы везде свой нос — жили бы в своё удовольствие. Всё вернётся на круги своя, как было веками, а вас казнят по решению нескольких влиятельных представителей старых родов. Нас вполне устроит Её Величество королева Анна, она останется. А вот от вас зависит — одна ли… С вами граф и вовсе отдельный разговор, — герцог бросил раздражённый взгляд на Аднета. — Вы и ваши люди постоянно путаетесь под ногами. Вы рубите на корню всё, что могло вернуть власть в руки древних родов, но не на этот раз. И… Да. Ваши действия так же прямо касаются того, что будет с юным королём.
— Вы не посмеете, — сквозь зубы прошипел граф.
Если бы взглядом, полным ярости, можно было испепелить заговорщика. Если бы не дофин… Если бы не Анна и не Арамис… Он бы не стоял здесь вот так, опустив руки. Он готов пожертвовать своей жизнью, но не жизнями друзей и страны.
— Это всецело зависит от вас, — переведя взгляд на Арамиса, повторил герцог Роберт. — Это даже интереснее, чем просто убить связанного. Не сопротивляйтесь и постарайтесь не шуметь, тогда ребёнка не тронут. Он будет под присмотром моего человека, пока приговор не будет приведён в исполнение. Я даже обещаю вам, что в его памяти вы останетесь тем, кто погиб, защищая его мать и корону. Сказочный дракон будет повержен.
Вот оно… Вот для чего им нужен дофин. Чтобы Аднет и Арамис пошли на свою казнь добровольно… Юный король — гарантия того, что приговорённые не будут сопротивляться. Граф даже не услышал, а ощутил вздох Арамиса и понял, что решение им принято. Он и сам осознавал, что бесполезно сопротивляться, да и цена этому будет слишком высока. Он сам был готов отдать свою жизнь за короля, и неосознанный сигнал консорта лишь укрепил решение Аднета.
В это время герцог вновь посмотрел на гвардейца.
— Граф, вы же всегда стараетесь идти впереди принца, проверяя опасный путь. В этот раз я так же дам вам эту возможность. Вы будете казнены первым, — губы Роберта растянулись в ленивой усмешке, — а следом, уже по проторенному пути пойдёт и всеми нами любимый принц-консорт.
Сердце капитана сжалось. Он поймал взгляды королевы и Арамиса. Принц побледнел, а глаза его потемнели от ярости и ужаса осознания, что ему придётся смотреть на то, как на его глазах будут убивать его друга. Аднет знал, что не будь под ударом дофин и Анна, Арамис бы приложил все усилия для того, чтобы спасти их, Аднет бы поступил точно так же, но их останавливал страх за тех, кого они защищали.
Когда с него сорвали камзол вместе с сорочкой, граф даже не шелохнулся. Он покорился воле тех, в чьих руках он сейчас находился. Он молча смотрел в глаза Арамиса, прощаясь и продолжая мысленно просить у него прощения. Короткие мгновения… Но так хотелось, чтобы они длились дольше…
Бесцеремонные руки заставили развернуться, наёмники подвели его к одному из крестов. Аднет поднял голову, смотря на самую вершину креста, и с его губ сорвался тяжёлый вздох. Возможно, кто-то посчитает честью умереть, как Спаситель, но честь ли стать жертвой богохульников, совершающих казни в храме Господнем? Это одна из жутчайших смертей, ведь ты не можешь ей воспротивиться. В горле застрял горький ком. Аднет с трудом сглотнул его и сжал челюсти, чтобы не задрожать. Вновь тяжёлый вздох, а затем грубый рывок за плечи.
Аднета вновь развернули лицом к рядам скамей, где под бдительной охраной наёмников стояли королева и Арамис. Рене словно завороженный смотрел на друга, и Аднет осознал, что он должен хоть немного облегчить терзания принца. Насколько сможет.
Оголенная спина коснулась грубой древесины. Аднет позволил развести руки и привязать их к крыльям креста за запястья. Следом веревки коснулись и ног, с которых уже стащили ботфорты. Сердце колотилось в груди, не желая останавливаться, желая наверстать всё то, что у него отбирают. Грудь тяжело вздымалась, успеть бы… Успеть вдохнуть последний раз… Краем глаза Аднет заметил, как к нему идёт человек с комком ткани, скрученной в жгут… Кляп…
— Нет, не нужно, — неожиданно проговорил герцог, садясь в одно из кресел, которые изначально было установлены в зале. — Я наслышан о мужестве и отваге гвардейцев его Высокопреосвященства… А уж о силе воли его шпионов и подавно. Поэтому я думаю, что наш дорогой граф сам сможет сдержать крики, иначе… Иначе король будет убит.
Серые глаза Аднета потемнели от ярости. Ему казалось, что герцог просто ищет повод убить и юного короля.
— Вы… — прохрипел Аднет, ощущая, как пересохло горло, но герцог с усмешкой его перебил:
— Всё будет зависеть от вас, граф. Смолчите — ребёнок останется жив, по крайней мере до тех пор, пока молчит принц. Если же нет…
Аднет дёрнулся, не сдержав порыв кинуться на герцога, но путы были надёжными, и капитан мог лишь прожигать заговорщика гневным взглядом.
Ослеплённый яростью граф не сразу осознал, что к нему подошли, и лишь когда силой разжали пальцы, что были сжаты в кулаки, Аднет резко повернул голову и посмотрел на палача. Это позволило ему подготовиться и, когда первый гвоздь вошёл в плоть, гвардеец до скрипа стиснул зубы, сдерживая крик, и выгнулся дугой от пронзившей острой боли. Сердце забилось ещё яростнее, дыхание на мгновение замерло, прежде чем позволить вновь нервно вдохнуть воздух, в котором уже появились первые нотки запаха крови. Не желая, чтобы Арамис увидел в его взгляде боль, Аднет не стал открывать глаз. Он насколько смог, откинул голову назад в ожидании новой вспышки боли. Он не видел, но ощущал на себе взгляды консорта и королевы. Он ощущал их гнев, направленный на заговорщиков и осознавал их бессилие. Он понимал, что ничем не может облегчить их терзания, но новая вспышка боли заставила дёрнуться всем телом. Сквозь плотно сжатые зубы вырвалось сдавленное шипение и хриплый стон, голова пошла кругом от смеси боли, гнева и бессилия. Граф не думал, что умрёт вот так… Он ожидал смерти на войне, ожидал смерти на службе, в бою, но не так… Не имея возможности хоть как-то воспротивиться этому и избежать гибели.
К третьему гвоздю он не был готов. От боли, пронзившей ступню, капитан захлебнулся вздохом. Тяжело закашлявшись, Аднет с трудом сдержал рвотный позыв, ощутив при этом мерзкую горечь во рту. Голова бессильно упала на грудь. Тёмные волосы, слипшиеся от пота, занавесью закрыли бледное лицо. Как бы не желал он скрыть рвущуюся наружу боль, Аднет ощущал, как предательская слабость заставляет дрожать тело. Он уже не владел им… А перед глазами стояли Элизабет и мальчики. Вильруа смотрел на него тёмными ясными глазами, словно вот-вот что-то скажет, а маленький Франсуа тянет к нему маленькие ручки в надежде, что отец прижмёт его к себе. Элизабет же смотрела на него с мягкой прощальной улыбкой…
Четвёртый гвоздь лишил гвардейца сознания, отчего тело полностью обмякло.
***
Омерзительный запах, коснувшийся ноздрей, заставил дёрнуться и с трудом разлепить веки. Первым, кого увидел капитан, оказался герцог.
— Ая-я-яй… Граф! Разве вам можно оставлять принца одного в опасности? Вы же не трепетная мадемуазель, не оставляйте нас так скоро, это не дело, — на губах заговорщика заиграла издевательская ухмылка.
Аднет, не желая видеть герцога, перевёл взгляд на Арамиса. Он даже отсюда видел, как побелели костяшки пальцев принца, сжатых в кулаки. Какая сила воли нужна была для того, чтобы стоять вот так, ничего не предпринимая…
Роберт вернулся к своему креслу, а наёмники… Господи… На что только способно сознание человеческое? Откуда оно берёт столько сил? Когда наёмники заломили руки консорта, затуманенный взгляд капитана прояснился, в глазах заискрился гнев, и гвардеец рванулся, не желая мириться с происходящим, но вспышка ярости израсходовала последние его силы, и граф вновь провалился в густую тьму.
— Вы не так выносливы, как я представлял, — прозвучал насмешливый голос сквозь пелену.
Вновь нюхательная соль выдернула из спасительного покоя, и Аднет тяжело перекатил голову, опущенную на грудь. Глаза открывать не хотелось, но грубая рука, взявшая за подбородок, заставила поднять голову и открыть глаза.
— Что же вы, граф? Забыли все правила приличия? Вам ещё предстоит дождаться принца, ведь умереть вы должны одновременно.
Герцог с кривой усмешкой перевёл взгляд на привязанного к кресту Арамиса. Консорт тяжело дышал… Точно так же, как в самом начале дышал граф. Желая надышаться, наверстать то, что будет упущено.
Голову Аднета запрокинули за волосы, придерживая так, чтобы он видел, как к Арамису подходит палач, как примеряется для первого удара.
В груди разгорелся пожар, когда раздался удар молотка о гвоздь. Нервный вздох, сорвавшийся с губ Аднета, не мог передать всю ту боль, что он сейчас ощущал. Но все мысли были только о друге, который сейчас испытывал всю ту боль, что до этого испытал Аднет.
«Боже… Дай ему сил…» — отчаянно взмолился граф. Второй гвоздь явно дался Арамису тяжелее, но сознание Аднета, и без того ослабленное мучениями, вновь поплыло. Капля за каплей, вместе с сочащейся из ран кровью, уходили остатки сил. В голове бился звон, словно пришло время пасхальных колоколов, и граф вновь окунулся в такое уютное небытие…
Что именно заставило его открыть глаза? Рядом не было никого, кто мог подсунуть ему нюхательную соль, но сквозь густую дымку и прикрытые ресницы капитан увидел, как под напором неведомо откуда взявшихся мушкетёров отступили наемники. Всё в той же дымке к ним с Арамисом шли друзья…
«Всё… Это конец… " — пронеслось в голове графа и глаза его закрылись.
***
Мушкетёры опередили их всего ничего, но перед яростью друзей никто не мог устоять. Оказавшись в зале храма, Джереми не мог или не хотел поверить своим глазам. В жизни он видел всякое, но столь мерзкое, грязное богохульство, столь невероятная жестокость впечатлила даже его, повидавшего в жизни всякое. Две группы тенью скользнули между рядами, да так тихо, что заговорщики и не заметили, как позади пленителей королевы возникли те, кто принес возмездие. Лишь Арамис… Только он поднял голову, бросив свой последний взгляд. Аднет же…
Ярость захлестнула друзей. Они словно смертоносная лавина прошли по площадке между крестами и королевой. Кто-то из наемников был убит, кто-то пленен. Пока одни разбирались с остатками, не сговариваясь, д’Артаньян и Портос кинулись к Арамису, а Джереми, Коллен и Жак — к графу. Фарси, подбегая к другу, неожиданно поймал его последний взгляд, от которого повеяло могильным холодом. Джереми не помнил, как освобождали и снимали с креста Аднета. Единственное, что пульсировало в его мозгу, это: «Не причинить боль и успеть. Только бы успеть!». Лишь когда граф был осторожно уложен недалеко от Арамиса на их плащи, друзьям открылось лицо, посеревшее и заострившееся от боли. Из груди вырывалось редкое хриплое дыхание, которое, казалось, вот-вот оборвётся…
Бесконечно тянулось время, пока в зал спустился Лемей. Открывшаяся ему картина немало ужаснула мэтра, но понимание необходимости действовать незамедлительно подтолкнула его вперёд. Джереми же, смотря на манипуляции лекаря, уже знал, кто именно будет дознавателем и палачом заговорщиков.
