***
Тревиль крепко держал графа за плечи, пока Лемей разводил настойку. Тяжело дышащий Аднет бился в руках министра, вырывался, не приходя в сознание. — Хорошо, что вы настояли, заставив графиню отдохнуть, — по каплям вливая лекарство в рот пациента, проговорил Лемей, — иначе она бы испугалась и помочь ничем не смогла бы. — Почему-то я подумал, что рано или поздно эти сны должны начаться, — устало опустился в кресло Тревиль. — А ведь жар и бред обычно начинаются к вечеру… — Вы неплохо разбираетесь в медицине. — Я — военный, и за годы службы повидал немало. Лемей понимающе кивнул и прибрал на столике, где стояли какие-то склянки, лежали лоскуты чистой ткани, в таз с бурой водой были грудой свалены окровавленные повязки. — Я пойду, нужно осмотреть консорта. Вы будете здесь? — Да, присмотрю за графом. — Не забывайте менять примочки. — Не забуду, — устало улыбнулся Тревиль и, проводив мэтра взглядом, расслабленно откинулся на спинку кресла.***
Голоса… Кто-то говорит… И такое облегчение… Жар утих, давая телу желанный отдых… Но руки и ноги снова обхватили, впиваясь в плоть, верёвки… Они тянут… Тянут в разные стороны… Они пытаются разорвать его на части… Они… Сердце бешено колотится от страха. Дыхание сбивается… «Господи, спаси и помилуй! "***
— Элизабет, вам нужно отдохнуть. — Констанция, я не могу… — голос сидящей у постели женщины дрогнул. Она с нежностью и болью смотрела на мужа, который так и не пришёл в себя. — Если без сил упадешь и ты, не будет лучше ни тебе, ни Аднету, ни мальчикам… Ты и так с вечера сидишь. Графиня поёжилась под строгим взглядом госпожи д’Артаньян. — Но если он проснётся… — Когда Аднет проснётся, ему нужна будет рядом сильная и бодрая жена. Идём же. Констанция мягко взяла подругу под руку, и две женщины тихо вышли из комнаты.***
Сознание вспышками выхватывало из окружения образы. Ему слышались то мужские, то женские голоса… Он ощущал, как лба касалась влажная холодная ткань… А затем его вновь охватывала тяжёлая, выжигающая изнутри тьма. Но временами боль и жар вновь захватывали ослабленное тело и были настолько невыносимы, что он начинал метаться… Он пытался вырвать из груди то, что так обжигает — эту невыносимую боль…***
— Успокоился, — с облегчением проговорил Коллен, опускаясь прямо на пол рядом с кроватью друга. — Надо будет сделать больше настоя, — лекарь осторожно осмотрел раны на руках пациента и покачал головой. — Опять швы растревожены. Придётся менять повязки. -Как думаете, долго он ещё будет в горячке? Лемей посмотрел на стоящего у изголовья кровати Тревиля. — Ничего не могу сказать. Всё зависит от крепости его организма.***
Уже нет сил противиться этому огню, он словно стал слабее. Он отступал? И резь в груди беспокоила уже не так… А может, это конец? Может, тело просто устало бороться? Остаётся отпустить… И принять… Вновь…***
— Как он? Тревиль вновь стоял в дверях комнаты и требовательно смотрел на Лемея, который хлопотал у постели, меняя повязки и выжимая смоченную холодной водой ткань. — В себя ещё не приходил, но жар спадает. — Это уже хорошо. Значит, идёт на поправку. — Тревиль с тихим вздохом прошёл к постели. Граф лежал всё такой же бледный, осунувшийся. На фоне белой наволочки он выглядел ещё хуже, чем тогда, когда их с Арамисом только привезли. — Чудо, что он остался жив. Если бы хоть немного задержались… — Давайте не будем об этом, Лемей. Главное, что они с консортом живы. В коридоре раздались быстрые шаги, и в распахнувшуюся дверь вошла Элизабет. — Министр, — женщина присела в реверансе и с тревогой посмотрела на мужа. — Проходите, графиня. Я приходил навестить, — мягкий доброжелательный тон Тревиля несколько успокоили Элизабет, которая даже мимолётно улыбнулась. — Благодарю за вашу заботу, господин де Тревиль. — Ничего, всё будет хорошо. Лемей порадовал новостями. Жар спадает, и возможно, скоро граф придёт в себя. Тревиль, попрощавшись, вышел из комнаты, а вслед за ним комнату покинул и доктор, оставляя Элизабет наедине с мужем.***
Тупая боль обручем сжимала голову. Ища спасение от неё, Аднет тяжело перекатил голову по подушке и вздохнул, но облегчения не последовало. Казалось, что стало только хуже, и Аднет вернулся в прежнее положение. Толстое одеяло давило на тело, отчего было тяжело дышать. Находясь в тисках бреда, Аднет с тихим стоном перекатил голову по подушке. Неожиданно рядом послышался шорох, а затем лица коснулись мягкие нежные руки. — Ч-ч-ч… Тише… Такой родной, нежный голос… Аднет с трудом приоткрыл тяжёлые веки, но туман не позволил рассмотреть лица, хотя он и без этого знал, кто сидит рядом с ним. — Лиз… Такой хриплый, чужой, незнакомый голос… Аднет вздохнул и вновь прикрыл глаза. — Да, родной… Это я. Ты отдыхай, не нужно сейчас много говорить. На серых губах графа скользнула слабая улыбка, и он вновь провалился во тьму. Когда Аднет проснулся в следующий раз, комната была погружена в полумрак и лишь на прикроватном столике горели свечи. Аднет с трудом приоткрыл глаза и обвёл взглядом комнату. Обстановка была смутно знакомой, но он точно находился не у себя дома. Повернув голову, Аднет увидел сидящую в кресле фигуру, но в сумраке не смог понять, кто именно это был. Однако сидевший в кресле человек заметил, что на него смотрят, и подался вперёд. — Рад тебя видеть, — негромко с улыбкой проговорил де Фарси. — Ты заставил нас поволноваться. — Арамис… — Аднет вспомнил произошедшее в храме, и тревога за друга вновь закралась в душу. — Он в порядке. Очнулся четыре дня назад, уже командует, пусть и из постели. Аднет облегченно вздохнул и прикрыл глаза. Голову всё ещё сдавливало, но уже не так сильно, однако разговор, пусть и столь короткий, быстро утомил. -Спите, друг мой, а я посижу тут. Элизабет ушла отдыхать только после моего обещания сидеть здесь неотлучно. — Благодарю, Джереми, — едва слышно проговорил Аднет, и его вновь накрыла тьма.***
Доносящиеся из коридора шаги и разговор разбудили Аднета. Сквозь шторы бил солнечный свет, значит, уже утро, причём достаточно позднее. Голоса в коридоре звучали всё громче, а у самой комнаты вдруг стихли. Дверь тихо открылась, и в комнату вошёл Тревиль, а вслед за ним… — Ваше Величество… — голос был очень слабым, но Анна услышала. Она лёгкими шагами пересекла комнату и опустилась на край кресла. — Как вы себя чувствуете, граф? — взгляд королевы был полон заботы и тревоги. — Уже лучше, — с едва заметной улыбкой проговорил Аднет. — Как наш принц-консорт? — В порядке. Вам обоим ещё предстоит долгое восстановление, но это мелочи. Главное, что вы оба живы, — голос Анны дрогнул, она опустила взгляд. — Поправляйтесь граф, меня, к сожалению, ждут дела. Королева плавно выплыла из комнаты, и Аднет, рассмотрев сквозь открытую дверь коридор, понял, что находится в Лувре. Закрыв за Её Величеством дверь, Тревиль вернулся к постели и сел в стоящее рядом кресло. Лёгкая бледность министра выдавала его усталость и внутренние переживания, но судя по улыбке, он уже испытывал облегчение. — Что произошло тогда? — неожиданно спросил Аднет, смотря на Тревиля. — Последнее, что я помню, как мушкетёры и гвардейцы скрутили заговорщиков, но и то подумал, что мне это лишь мерещится… — Граф де Ри видел, как короля ведёт человек, которого сам он видел впервые, и понял, что что-то не так. Де Ри поднял по тревоге мушкетёров и гвардейцев. Сначала с трудом нашли Его Величество, а потом уже стали искать вас. — Граф де Ри… Подождите… Это же он в поездке высказывал вольные мысли? — Да, он самый. Удивительна жизнь… Днём он высказывает крамольные мысли, его останавливает герцог, — при упоминании Тревилем Роберта Аднет помрачнел, — а ночью они меняются местами, и граф, прямо говоря, спасает вас… Де Ла Фер-младший с тяжёлым вздохом прикрыл глаза, чтобы дать новым фактам улечься в голове. — Атос? — Атос обо всём знает. Он в Андорре сдерживает ярость дворян. К нему на помощь поехал де Жюсак с тремя вашими гвардейцами, чтобы знать из первых уст узнала о том, что происходит в Париже. Дверь вновь открылась, и в комнату вошёл Лемей. — Я не помешал? — Нет, конечно. Проходите, а я пойду. Нам ещё предстоит много дел. — Что с заговорщиками? — вдруг спросил Аднет, пристально смотря на Тревиля. — Кто-то уже казнён, с кем-то ещё работают дознаватели. Ваши люди, граф, страшны в гневе. Откуда только они берут столь изощрённые пытки? — горько усмехнулся министр и, попрощавшись, вышел из комнаты. Проводив Тревиля взглядом, королевский лекарь подошёл к постели. — Я должен осмотреть ваши раны и поменять повязки. Аднет молча кивнул. Прикрыв глаза, он ждал, когда мэтр снимет повязки, обработает раны и забинтует их. При малейшем неаккуратном движении граф нервно выдыхал и закусывал губу, но после того, что было в храме, это были пустяки, которые можно было легко перенести.***
— Спит? Веки Аднета дрогнули и распахнулись. У постели он увидел супругу, а возле дверей остановился д’Артаньян. — Уже нет, — негромко подал голос Аднет, отчего графиня вздрогнула и посмотрела на мужа. — Д’Артаньян только пришёл. — Я уже понял… Проходите, мой друг, — на губах Аднета скользнула лёгкая улыбка. Облегчённо улыбнувшись в ответ, Шарль прошёл к постели. — Как себя чувствуешь, друг мой? — Вроде лучше… По крайней мере, я уже в сознании. Немного переведя сбившееся с непривычки дыхание, Аднет вновь заговорил: — Тревиль сказал, что несколько гвардейцев с Жюссаком уехали в Андорру. — Да. Каюзак, де Планси и ещё один, молодой. — Видимо, новобранец… — Да, он. Джереми, Бикара и Гальяно почти не покидают Бастилию, продолжают выбивать информацию из особо молчаливых. Кстати, пришло письмо из Англии. Рошфор сообщил, что там тоже найдены причастные к покушению. — Я даже не удивлён, что Сезар их нашёл… — Аднет от усталости прикрыл глаза. — Отдыхай, я пойду, — понял д’Артаньян и, попрощавшись, вышел из комнаты. — Тебе, и правда, надо отдохнуть… Аднет открыл глаза и с любовью посмотрел на супругу. — Ты в порядке, Лиз? — Я в порядке. Мне не дают переутомляться. Констанция строго следит, чтобы я отдыхала. — Как мальчики? — Вильруа в гарнизоне. Один из кадетов охотно с ним возится. Франсуа с королём под присмотром няни. Её Величество сама настояла на этом, чтобы я могла спокойно заботиться о тебе. Элизабет аккуратно убрала со лба мужа прядь волос. — Отдыхай. Скоро принесут обед. — Есть не хочется, — тяжело вздохнул Аднет и прикрыл от усталости глаза. — Надо попытаться поесть. Ты потерял много крови и сил. Аднет вновь приоткрыл глаза и улыбнулся, видя строгое лицо жены. — Хорошо, я поем… Хотя бы немного, но поем. Лицо Элизабет смягчилось. — Теперь отдыхай. Обед принесли через час. Аднет при помощи Джереми приподнялся на подушках, чтобы было удобнее, и проглотил несколько ложек бульона. Самому ему это простое действие давалось с трудом, слабые руки не слушались, и графине пришлось покормить его. Лёгкий овощной бульон не насытил бы голодного, но после него Аднет почувствовал себя крепче.***
После ужина пост у постели занял д’Артаньян. Стоило Элизабет скрыться за дверью, как Аднет побледнел. Это не ускользнуло от внимания Шарля. — Что с тобой? — садясь в кресло, гасконец с тревогой посмотрел на друга. — Дышать тяжело… Душно… Д’Артаньян коснулся влажного от испарины лба и покачал головой: — Ты снова горишь… Глухой звон колокольчика почти моментально вызвал слугу, который был отправлен за Лемеем. Сознание же Аднета, сжигаемое вернувшимся жаром, поплыло, перед глазами сгустился туман, дыхание стало тяжёлым, и Аднет окончательно потерял сознание.***
— Теперь ему должно стать легче. — Лемей осторожно поправил подушку под головой пациента и отошёл к столу с пустой бутылочкой. — Хорошо, что вы вызвали меня. Если вдруг снова станет хуже, вызывайте сразу же. И обтирайте его, пока не спадёт жар. — Всё сделаю, — кивнул д’Артаньян. Кинув последний взгляд на Аднета, доктор покинул комнату.***
Просыпаться было трудно. Сознание долго сопротивлялось, как и тело, отчего Аднет плавал между сном и явью. Он ещё ощущал сжигающий внутренний жар и влажную холодную ткань на лбу и на груди. В комнате было тихо. Если в ней кто-то и был, то он ничем себя не выдавал, даже дыханием. Но длилось этот недолго. Раздался скрип кресла, а затем голос: — Аднет… Граф вздрогнул. Этого голоса просто быть не могло… Нет… Ведь он далеко… — Аднет, слышите меня? Граф с трудом приоткрыл глаза и увидел… — Сезар… Ты… Ты здесь… — Приехал сегодня ночью. — Рошфор мягко улыбнулся. — Дела в Англии завершены, и я решил навестить вас, друг мой. Несмотря на улыбку, в глазах Рошфора читалась тревога. И кто мог с уверенностью сказать, сколько часов за эту неделю смог поспать один из лучших шпионов Ришельё, как только узнал о случившемся? — Жар потихоньку спадает, поэтому тебе нужно хорошо отдыхать. — Я рад, что ты здесь, — едва слышно проговорил де Ла Фер-младший и спокойно заснул.***
— Он просыпался ещё, но быстро засыпал. Рошфор стоял у окна, Тревиль занял кресло у постели графа. — Сколько ещё времени будет преследовать их с Арамисом произошедшее в монастыре… Длительное восстановление, им обоим нужно оправиться и телом и духом. — Они справятся. — Рошфор прошёл к креслу, в котором сидел министр. — Я отлучусь, нужно после дороги привести себя в порядок, так как пришёл сюда сразу, как только оказался в Париже. — Отдыхайте, граф. Рошфор склонил голову в поклоне и вышел из комнаты.***
Новое пробуждение далось легче. Жара не было, и, приоткрыв глаза, Аднет увидел сидящего в кресле Тревиля. — С добрым утром. Как себя чувствуете? — спокойный голос и отеческий взгляд давали ощущение заботы и защищённости. — Лучше, чем ночью… — хрипло ответил Аднет. — Спасибо. А где?.. — Рошфор уехал домой немного отдохнуть и привести себя в порядок. — Это правильно. Аднет тяжело вздохнул, ощущая неприятную гнетущую боль в груди, но не стал обращать на неё внимания. — Скоро принесут завтрак, и меня заменит ваша супруга. — Как Арамис? — после недолгого молчания спросил капитан. — Достаточно бодр духом. Решает государственные дела. На губах графа заиграла улыбка. — Наш несносный консорт даже лежать в постели не может спокойно сложа руки. — Что есть, то есть, — усмехнулся в ответ Тревиль. От разговора их отвлекли шаги в коридоре. Дверь открылась, и в комнату вошла Элизабет в сопровождении слуги. На серебряном подносе стояла посуда. — Вот и завтрак. Ешьте, а я пойду. И министр, поднявшись со своего места, быстрым шагом скрылся за дверью.***
После завтрака больного навестил Лемей. Осмотрев раны в отсутствии Элизабет — она ушла проверить сына, он удовлетворенно кивнул. — Раны чистые, уже есть первые признаки заживления. Это хорошо. Но встанете вы очень не скоро. — Я понимаю, — вздохнул Аднет и прикрыл глаза. Но не от усталости, а от нового укола боли в груди. Это не ускользнуло от лекаря. — Граф, вы что-то скрываете? Аднет открыл глаза и посмотрел на мэтра. — С момента, как я окончательно проснулся, меня преследует постоянная боль в груди. Услышав это, Лемей покачал головой. — Я надеялся, что вас это всё же обойдёт стороной… Вы пережили столь сильное потрясение, что ваше сердце не выдержало. Последнее приключение подорвало ваше здоровье. — Насколько это серьёзно? — Возможно, со временем это пройдёт, но возможно, что любое новое потрясение может унести вашу жизнь. Губы Аднета сжались в тонкую линию. — Пока никому ничего не говорите. Я сам… Как только полностью это осознаю… — голос дрогнул, на что Лемей понимающе покивал головой. — Я понимаю. Вы сами решите, когда и что говорить близким.***
Аднет был погружён в тяжёлые размышления, когда в комнату вошла Элизабет. — Не спишь? — она с нежной улыбкой пересекла расстояние между дверью и кроватью супруга. — Нет… Лежу, думаю… — О чём? Графиня села в кресло и поправила одеяло. Её взгляд был полон нежности, заботы. Аднет был готов утонуть в её глазах. — О том, насколько всё же удивительна жизнь… И как она прекрасна, — почти не солгал он. Аднет накрыл перевязанной ладонью руку супруги и с нежностью посмотрел ей в глаза. — Ты любовь всей моей жизни. В глазах Элизабет скользнула тревога. — Аднет, всё в порядке? — Да. Всё в хорошо. — Аднет улыбнулся. — Я бы хотел увидеть сыновей. — Сейчас? — Если это возможно. — Вильруа опять в гарнизоне, я завтра его приведу. А Франсуа… Сейчас. Элизабет поднялась и быстрым шагом вышла из комнаты. Но вскоре вновь раздались шаги, и в распахнувшуюся дверь влетел маленький вихрь. — Папа! Франсуа кинулся к постели отца, размахивая рукой, в которой была игрушка. Мальчик прижался к обнявшему его отцу, а затем отпрянул от него. — Папа, смотри! — мальчик протянул статуэтку всадника на коне. — Мне Луи подарил. Аднет с нежностью провёл рукой по волосам сына. — Вы с королём подружились? Мальчик на миг задумчиво замер, а затем серьёзно кивнул. — Это хорошо. Ощутив, как затекла от неудобной позы шея, Аднет осмелился приподняться на локтях. — Элизабет, подложи, пожалуйста, подушку повыше. Графиня встрепенулась и кинулась к мужу, чтобы помочь. Когда высота подушек стала подходящей, Аднет устало оперся на них спиной и облегченно выдохнул: — Ненавижу эту слабость. — Ничего. Ты уже стал приподниматься, значит, идёшь на поправку. В это время Франсуа залез на кровать к отцу и лёг рядом. — Папа, ты болеешь? — Да, родной, болею. — А почему? — Ну… Так бывает. Люди болеют. Франсуа притих, размышляя. — Папа, а принц тоже болеет? — Да. Он тоже. И вновь тишина. Элизабет сидела в кресле и с улыбкой наблюдала за любимыми мужчинами. Они лежали, разговаривали, словно ничего не случилось, однако графиня заметила вернувшуюся на лицо бледность, оттеснившую только-только проявившийся на щеках мужа румянец. — Сынок, идём, Его Величество ждёт тебя. А короля нельзя заставлять ждать так долго. Мальчик нехотя поднялся и, поцеловав отца, в сопровождении матери покинул комнату. Проводив их взглядом, Аднет тяжело вздохнул и, утомлённый, быстро заснул.***
Вильруа пришёл в этот же день. Аднет сидел, откинувшись на высокие подушки, Джереми рассказывал о последних служебных новостях, когда в комнату вошла графиня, а следом за ней мальчик. Он робко окинул взглядом незнакомую комнату, но, увидев отца, сразу забыл про свой страх и кинулся к нему. — Отец! Аднет обнял сына и с улыбкой смерил его взглядом. — Прошла всего неделя с небольшим, как я видел тебя, а ты так подрос! Мальчик гордо поднял голову. — Генерал Портос сказал, чтобы я вырос и стал сильным, мне нужно много есть и много тренироваться. Аднет негромко рассмеялся. — Ну, раз это тебе сказал сам генерал Портос, то ему можно верить. Аднет видел, как Джереми давится от сдерживаемого смеха, и как скрывает ладонью улыбку Элизабет. Да… Такое только Портос и мог сказать. — Чем занимался в гарнизоне? — Помогал лошадей кормить. Папа, там такие красивые лошади! Прямо как твой Анхар! — Вот оно как… — Да. И мне разрешили покататься. — Кто с тобой там был? — Я… Я не помню… — мальчик вдруг загрустил. — Ничего. Бывает. Бывает, что забываются имена, но ты не стесняйся их переспрашивать. — Хорошо… Аднет с улыбкой смотрел на сына и благодарил жизнь за то, что друзья успели спасти их с Арамисом, и он может вновь видеть свою семью. — Вильруа, папа болеет, поэтому ему нужен отдых. Идём, сынок. Элизабет аккуратно взяла сына за руку, и они вышли. Джереми перевёл взгляд на друга. — У тебя такая дружная семья. — А почему ты не женишься? Неужели нет избранницы? — Аднет, наша служба небезопасна. Сам знаешь. — И что? Мне это не помешало. — Но если бы… Джереми осёкся, но и этого было достаточно, чтобы мысли Аднета вернулись в тот день. Дыхание сбилось, и Аднет закрыл глаза, пытаясь выровнять его. В груди всё сжалось, словно он вновь был там, на кресте. — Аднет. Аднет! Граф с трудом открыл глаза, однако, руки его дрожали, а дыхание не желало успокаиваться. — Тише. Спокойно. Всё хорошо. Сейчас воды дам. Фарси быстро поднялся и метнулся к столу, на котором стоял кувшин. Наполнив бокал, гвардеец вернулся, приставляя край бокала к губам, чтобы Аднет мог попить. Лишь после третьего глотка Аднету полегчало, и он обмяк в постели. — Спасибо… В жизни такого не было. — Прежде и потрясений таких не было. — Да. Ты прав. — Отдыхай. Я пойду. Ещё куча дел. — Удачи. Джереми помог лечь поудобнее и вышел, а Аднет заснул.***
Восстановление шло тяжело. То возвращался жар, то на смену ему приходили кошмары. Аднет просыпался несколько раз за ночь в холодном поту, потом вновь проваливался в сон, и всё начиналось снова. Видя состояние графа, Лемей стал на ночь давать ему снотворное, беспокоясь, что такими темпами сердце графа точно не выдержит. Лишь после этого Аднет стал спать всю ночь, но без сновидений.