Между богом и демоном

      Сглотнув, Шэнь Цинцю промолчал, испуганно глядя на главу Союза Бессмертных. Это... Юэ Цинъюань? Он знал его совсем иным!       Помнил, как чудовищно тосковал после ухода Ци-гэ, хотя сам заставил его бежать – желал защитить, спасти от беды, постигшей самого Шэнь Цзю! Как мечтал о встрече, с каждым днём всё сильнее желая отыскать старшего брата. Юный Шэнь Цзю достаточно повзрослел, чтобы понять свои чувства. Он не стыдился их, верил, что и Юэ Ци чувствует то же самое...       Тогда волю Шэнь Цзю сдерживала печать рабства. И чтобы вырваться, сбежать, четырнадцатилетнему юнцу пришлось выкрасть нефритовую бусину помыслов. Этот артефакт превращал человека в послушную марионетку, позволяя Цю Цзяньло делать всё, чего бы ни пожелала душа этого ублюдка...       Открыв рот, Мин Циньшуан, глядя на Юэ Цинъюаня, хотел возразить, но тот не стал слушать.       – Ты отправишься со мной в Цанцюн. Там тебя не сможет отыскать ни Ло Бинхэ, ни Дворец Душ.       Шэнь Цинцю вздрогнул. Дворец Душ? С чего они должны разыскивать Шэня? Разве это не маленькая заклинательская школа, что отлавливала голодных духов и призраков, уничтожая их, или возвращая в земли мёртвых?       – Что может сделать мне Дворец Душ? – возмутился юноша, не желая признавать правоту главы Цанцюн. – Это ведь не они удерживают меня против воли, а вы!       Склонившись, Юэ Цинъюань чуть прищурился, вглядываясь в глубину лазурных глаз.       – Сяо Цзю, этот мир немало изменился за двадцать лет. Ты не знаешь, как жаждал Ло Бинхэ отыскать тебя. Останься. Не смей сбегать. Разве я когда-нибудь обманывал тебя?       Покраснев, Мин Циньшуан оттолкнул главу секты и отвёл взгляд. Обманывал?       Эта история полна крови и слёз!       С самого детства Шэнь Цзю следовал за Юэ Ци. Жалкие бродяги, выброшенные на городские улицы, они делили последний кусок хлеба и глоток воды, спали в обнимку, согревая друг друга... Наверное, в венах Юэ Ци текла благородная кровь. Он не терпел унижений и всеми силами жаждал изменить свою злую судьбу. Шэнь Цзю рядом с ним казался озлобленным, свирепым дворовым псом. Он охранял старшего брата от посягательств других детей, что желали бы доверить ему заботу о себе.       Юэ Ци не нравилась злоба Шэнь Цзю, однако, глаза, полные слёз, преданность и нежность, что младший брат дарил лишь ему одному, не позволяла противиться дурному нраву. Годы шли. Шэнь Цзю исполнилось двенадцать. Повзрослевший Юэ Ци стал юношей и всё больше тревожился за будущее. Осталось совсем немного. Ещё несколько месяцев и они достигнут хребта Тяньгун! Там располагалась самая большая, могущественная и прославленная школа. Секта Цанцюн. Ведь свой далёкий путь в несколько лет они начали для того, чтобы стать заклинателями!       Шэнь Цзю с ранних лет притягивал бедствия. В огромном богатом городе, где братья остановились на ночлег, им встретились такие же бродяги. Злобный нрав Шэнь Цзю взыграл при виде того, как восторженно они смотрят на Юэ Ци. Ведь тому уже пятнадцать. Он мог бы позаботиться о других, обеспечить безопасность и кров. Вцепившись в волосы посмевшего коснуться старшего брата юнца, Шэнь Цзю затеял чудовищную драку. К несчастью, Юэ Ци не успел остановить, выхватить сяо Цзю из кутерьмы грязных рук и изорванных одежд. Городская стража оказалась быстрей.       Шэнь Цзю оказался заперт в темнице – сырой, грязной комнате, где одолевали жажда и страх. Тогда, отчаявшись, он решил, что уже никогда не выберется из этой грязи. Подумал, что... по его вине Юэ Ци так задержался в пути, ведь тело Шэнь Цзю оказалось слабым и никчёмным. Он быстро уставал и часто простужался.       Тем вечером, когда старший брат явился к двери тюрьмы, Шэнь Цзю наговорил ему жестоких, чудовищных слов, требуя убираться к демонам. Задыхаясь от страха и душевной боли, он глотал горькие слёзы, собрав волю в слабый детский кулак. Юэ Ци был обижен, но всё же обещал вернуться и забрать Шэнь Цзю, подарив лучшую жизнь.       «Я не верю, что сяо Цзю ненавидит меня! Это ложь! Такого не может быть! Как только Ци-гэ найдёт наставника, обещаю... Сяо Цзю, я вернусь в этот город и позабочусь о тебе!» – вот что тогда сказал Юэ Ци, изранив сердце младшего брата напрасной надеждой.       Да разве юный гений мог знать, что впереди их ждут столь чудовищные испытания? Что все мечты будут безжалостно разбиты? Мог ли представить, что младший брат попадёт в руки гнусного господина Цю?! Юэ Ци отдал бы жизнь, чтобы уберечь сяо Цзю от такой судьбы... От ужасных мук и унижений, что пришлось тому испытать!       Печать цветка... Святые небеса! Заклинание, что связывало волю и действия человека с нефритовой бусиной, дабы потешить рабской покорностью богатых ублюдков! Лишённые истинного духа, не способные перейти даже на Земную Ступень, они находили наслаждение в том, чтобы ломать чужие судьбы.       Сил Цю Цзяньло хватало лишь на то, чтобы управлять своей юной марионеткой с помощью артефакта... И как бы Шэнь Цзю не уродовал алые цветы мэйхуа, распустившиеся на белом нефритовом плече после ритуала, те расцветали ещё пышней...       За два года, что юноша томился в рабстве, он обучился исскуству письма. Пока Цю Цзяньло был доволен своей игрушкой, Шэнь Цзю получал всё, что хотел... Гуцинь и флейта, гохуа, вэйцы... Гибкий, стройный юноша обещал стать редкостно красивым молодым человеком. Одарённый талантами, он был ещё драгоценнее. Цю Цзяньло с нетерпением ждал, когда же этот ослепительный, яркий цветок наслаждения раскроет свой бутон. Он не позволял себе того, о чем мечтал в сладостной дымке весенних снов, но... Шэнь Цзю рано познакомился с липким кошмаром чужой страсти. С бессилием, когда тело, связанное печатью цветка, не может сопротивляться надвигающейся угрозе.       Цю Цзяньло ждал пятнадцатилетия Шэнь Цзю. Жаждал обмануть весь мир, выдав жалкого раба за девушку иных земель. Тогда он сможет спрятать этот редкий цветок в своём гареме!       Узнав о чудовищной судьбе, что уготовил ему этот ублюдок, Шэнь Цзю выкрал нефритовую бусину помыслов, которой так часто хвалился перед ним Цю Цзяньло, насмехаясь. Раздавив артефакт, растоптав его на глянцевых, драгоценных плитках пола кабинета хозяина поместья, мальчишка, заслышав шаги за дверью, схватил с подставки меч Цю Цзяньло.       Войдя, тот сразу же понял, что произошло. Рассвирепев, он не спускал налившихся кровью глаз со всей хрупкой жертвы. Единственный раз выпустил сокровище из рук, и вот что случилось!       Тяжёлая плеть со стуком упала к ногам господина.       – Кто позволил тебе входить? – спросил он с гневом, задыхаясь от отчаяния. Этот зверёныш так и не стал покорным! Без нефритовой бусины удержать мальчишку будет сложнее. Однако сила всё ещё на его стороне! – Кто позволил касаться моих вещей?!       – Моя жизнь – не вещь, – прошептал Шэнь Цзю, уставив дрожащий кончик меча в направлении Цю Цзяньло. – Она никогда не будет принадлежать тебе!       Ухмыльнувшись, тот атаковал...       Шэнь Цзю и не помнил, как выбрался. До самой смерти он так и не сумел позабыть чудовищный крик Цю Цзяньло, его горящий ненавистью взгляд и предсмертный хрип. До самой смерти Шэнь Цзю помнил ослепительный алый цвет хлещущей из ран крови и вонь сгорающей в бушующем пламени пожара плоти, мучаясь кошмарами!       Он пришёл в себя три дня спустя, прибившись к каравану бродячих заклинателей. Испуганный юноша хотел сбежать, ведь его наверняка разыскивали! Однако подобравший его старик, кажется не знал, почему на плече мальчишки красуются цветы мэйхуа. Мошенник У Янцзы знал лишь то, что подобными украшают себя девы из мира ветра и цветов.       И хотя Шэнь Цзю пережил немало скабрезных шуток, У Янцзы не пытался коснуться и краешка одежд. Измождённый долгой борьбой за жизнь и честь, юноша последовал за ним, обучившись грязным, подлым заклинательским трюкам. Такого мерзавца, чёрного проклятого пса, в которого превратился Шэнь Цзю, презирали бы и в демонической секте...       У Янцзы был известным подонком. Вор, бродяга, мошенник, убийца, он стяжал себе славу самого гнусного преступника в целой сотне городов. И ученик не уступал ему. Однако это не остановило У Янцзы – старик всё же отважился отправиться на Собрание Союза Бессмертных, решив поживиться сокровищами незадачливых учеников богатых сект.       Шэнь Цзю не противился. К тому времени он испытал столько унижений, что утонул во тьме, перестав отличать чёрное от белого; возненавидел тех, кто был полон достоинства и благородства. Вывалявшись в грязи, он жаждал запачкать всех вокруг.       Путь зла извилист и труден – ограбившим едва ли не целую сотню юных талантов, убившим не меньше половины из них, злодеям не посчастливилось встретить ученика Цанцюн. В дороге Шэнь Цзю слышал много легенд о великом подвиге заклинателей. Сообща те сумели схватить и заточить в темнице самого императора демонов! И конечно же первой среди всех была секта Цанцюн!       Шэнь Цзю ненавидел хребет Тяньгун. Не выносил историй, связанных с этой школой, не терпел праведности и благородства её учеников, учиняя скандалы везде, где мог встретить юношей, облачённых в шёлковые одежды Цанцюн! Эта проклятая секта лишила его старшего брата! Перепрыгнув врата дракона, карп Юэ Ци внезапно обернулся благородным небожителем! Ради силы и сокровищ он позабыл о своём сяо Цзю, оставив его в руках этого... ублюдка Цю Цзяньло!       Ни чудовищные шрамы от ударов плети на нежной спине, ни ослепительные цветы на белом плече не потревожили бы спокойствия Юэ Ци. Отыскав себе наставника, Ци-гэ поспешил порвать с прошлым... Но даже так... Даже так Шэнь Цзю всё ещё хотел его найти! К несчастью, даже следы старшего брата растворились в стремительном потоке времени. Со дня их расставания прошло три года. Кто бы вспомнил об обещании, данном измученному, избитому мальчишке, запертому в тёмной, сырой темнице? Юэ Ци, наверное, и не думал о нём после того, как покинул город. Он же не Шэнь Цзю, запертый один на один со страхом и ненавистью к себе и другим... Юэ Ци обладал славной натурой. Если он и впрямь стал учеником Цанцюн, должно быть, многие хотели бы добиться его расположения...       От горьких мыслей сердце заходилось волной боли. Юэ Ци – ученик Цанцюн. А этот Шэнь... ничтожество, мерзавец, вор и убийца, исподтишка погубивший немало талантов на этом Собрании Союза Бессмертных!       Чтобы забыть о своей чудовищной судьбе, о том, кем он стал, утопив совесть в крови, Шэнь Цзю бросился в атаку, с ненавистью пронзив мечом очередного ученика.       – Шиди Чжан... – раздался судорожный вздох за спиной.       Обернувшись, Шэнь Цзю направил меч в грудь юноши в строгих белых одеждах. Однако разглядев его лицо, внезапно побледнел. Клинок потяжелел, потянул к земле, жалко звякнув в дрожащей руке.       – И чего это ты испугался? – проскрипел голос У Янцзы из сумрака лесной чащи. Выступив вперёд, он удивлённо хмыкнул, оглядывая заклинателя. Очевидно, старик узнал юношу.       – Ты же должен был слышать об этом человеке. В Девятиземье нет того, кто бы не знал его имени. Прославленный мастер меча Сюаньсу, Юэ Цинъюань – старший ученик пика Цюндин и, говорят, будущий глава Цанцюн.       С мерзкой ухмылкой мошенник медленно приближался к юноше в белых одеждах, на лице которого читалось отвращение.       – В столь юном возрасте он сумел поучаствовать в охоте на демонического императора. Думаю, ты понимаешь, сколько богатств хранит этот щенок...       Меч Шэнь Цзю, подрагивая, поднялся. С мольбой в глазах он ещё раз взглянул на незнакомца, а затем бросился на У Янцзы. Клинок пронзил сердце старика не менее десятка раз, пока адепт Цанцюн не выбил оружие из окровавленных рук юноши. Упав в траву, меч рассыпался серебристой пылью, подхваченной порывом ветра.       Сильные пальцы стиснули тонкое запястье Шэнь Цзю, срывая юношу с места. Юэ Цинъюань, словно вихрь, мчался прочь, таща убийцу соученика следом.       Ужасаясь немыслимой силе этого человека, Шэнь Цзю прикусил губу, едва сдерживая горькие слёзы отчаяния. О чём он только думал?! Он же убил стольких адептов Цанцюн! Но вот, лишь на мгновение обманувшись незначительным сходством этого человека с Ци-гэ, в безрассудстве натворил бед! У Янцзы мёртв... Меч уничтожен! А сам Шэнь Цзю не в силах вырвать руки из железной хватки незнакомца!       Старший ученик Цанцюн... От столь немыслимого могущества юношу пробрала дрожь. Да одного слова молодого человека хватит, чтобы Шэнь Цзю был приговорён к самой жестокой, мучительной смерти! Боги, да он может убить его сам и никто не станет искать причин!       Юэ Цинъюань... Как же Шэнь Цзю мог даже подумать о том, что он и есть... Ци-гэ? Разве мог бы старший брат добиться такого величия?!       Шэнь Цзю и не чаял отыскать Юэ Ци живым... Повидав немало зла, он боялся, что тот попал в беду. В конце концов, Ци-гэ редкостно красив! Возможно, и его плечо украшает печать цветка! Может быть, и он подвергся унизительному ритуалу! Что, если заключённый в рабстве у какого-нибудь толстосума, он потерял рассудок, запертый среди алого сумрака опочивален?!       Юэ Цинъюань занимает высокое положение. Он недосягаем для простых людей. Если бы не эта встреча, Шэнь Цзю никогда бы и не увидел его лица... А ведь ученик Цанцюн мог бы помочь, мог бы спасти Ци-гэ из лап злодеев!       В голове Шэнь Цзю вспыхнул план. Сопротивляясь изо всех сил, он заставил адепта секты остановиться. Если предложить достаточно высокую цену, Юэ Цинъюань найдёт Ци-гэ? Вот только чем Шэнь Цзю оплатить такую услугу? Как искупить вину в гибели стольких невинных жертв?       У подонка, что грабит и убивает путников, достаточно оружия. Сжав в рукаве нож, Шэнь Цзю отступил на несколько шагов, глядя в ослепительно прекрасное, мужественное, строгое лицо героя.       – Так ты и есть Юэ Цинъюань? – спросил юноша, задохнувшись от быстрого бега. – Я много о тебе слышал.       – ... ... – промолчал тот, хмурясь.       Шэнь Цзю бросило в дрожь. Его силы были невелики. Едва достигнув середины Земной Ступени, он слабо владел своей ци. Заклинания чистоты, что знал юноша, хватило лишь на то, чтобы смыть кровь с лица и рук. По сравнению с чудовищем напротив, что уничтожил его меч одним движением пальцев, Шэнь Цзю был полным ничтожеством. Однако его красота, яркая и порочная, всё ещё способна покорять города. Каждый раз, когда Цю Цзяньло хвастал столь пышным нефритовым бутоном перед гостями, те не могли прийти в себя целый вечер, а то и вовсе лишались рассудка, появляясь в поместье вновь и вновь. Несколько раз Шэнь Цзю пытались похитить. И если бы не высокое положение Цю Цзяньло и нефритовая бусина в его руках... этот Шэнь мог бы обрести свободу раньше.       Нервная улыбка на нежных розовых губах юноши заставила ученика Цанцюн потемнеть лицом. Отступив ещё на шаг, Шэнь Цзю едва совладал со слабостью в ногах.       – Я... не хотел причинять зло другим, – тихо произнёс он, не сводя взгляда со своего ужасащего спутника и медленно, цунь за цунем пятясь назад.       –... ...       – Послушай, ты ведь... не знаешь, что такое нужда. Я... не виню тебя... в подобном невежестве, – стиснув руку на рукояти ножа, поспешил заверить незнакомца Шэнь Цзю, увидев, как тот сжал губы в тонкую, упрямую линию.       –... ...       – Я не собираюсь оправдываться, – добавил убийца. – Но и умирать от пыток, на которые так горазды заклинатели, не хочу. Я готов отдать свою жизнь взамен тех, что отнял. Готов отдать всё... Но ничего, кроме этого тела, у меня нет. Ни богатств, ни сокровищ. Не возьмёт же прославленный заклинатель... плату сражением на шёлковых простынях!       Однако Юэ Цинъюань внезапно кивнул. Округлив глаза, Шэнь Цзю замолчал. Что он... имел в виду?! Этот праведник же, очевидно, не понимает, что говорит!       – В самом деле? – натянуто рассмеялся Шэнь Цзю. Спрятав нож, он решился на самый отчаянный поступок в своей жизни! Преодолев расстояние в несколько шагов, что отделяло его от героя, юноша обвил его шею руками и прильнул к стиснутым губам нежным поцелуем.       Юэ Цинъюань, оцепенев, не смел даже вдохнуть. Шэнь Цзю подумал о том, что адепт Цанцюн и впрямь мог бы стать лёгкой добычей. Однако раньше, чем успел выхватить нож и, ранив заклинателя, сбежать, тот, сжав его в объятиях, повалил юношу в траву. Прервав поцелуй, он закрыл рот Шэнь Цзю ладонью.       – Ни звука, – велел Юэ Цинъюань, придавив его к земле. – Если нас найдут, я не сумею тебя спасти.       Шэнь Цзю замер. Его лазурные глаза уставились в небеса, следя за вуалью облаков, скользящих в лунном свете. Высокие травы колыхались над ними, шумя. Напряжённое, натянутое, словно тетива, тело ученика Цанцюн, тугое и сильное, не казалось тяжёлым. Шэнь Цзю устал. Два года он не ведал покоя, мучаясь от кошмаров и унизительных капризов Цю Цзяньло. Целый год странствовал в компании ублюдка У Янцзы, боясь удара в спину. Запах этого заклинателя казался знакомым. Умиротворяющий, лёгкий аромат благовоний в особой смеси с чем-то давно забытым и родным. Шэнь Цзю не сопротивлялся. Скомкав шёлк на плечах ученика Цанцюн, он почувствовал, как тяжелеют веки. Так странно... Собрание Союза Бессмертных – состязание, где приходится отстаивать свою жизнь в борьбе с монстрами. Но одежды этого человека белы. Ни единого пятнышка, хотя они вошли под барьер шесть дней назад. Разве он не убил даже крысу?       Опустив голову, Юэ Цинъюань сглотнул. Уткнувшись в плечо Шэнь Цзю, он сжал объятия, вдыхая горьковатый аромат его тела. Юноша пах травами и осенними цветами, солнцем и влажной землёй. Не сдержавшись, он прильнул лбом к белой шее, где билась тонкая жилка. Шум давно утих, но ученик Цанцюн не хотел подниматься, не мог выпустить из рук сокровище, что давно считал потерянным.       – Что же случилось с тобой, сяо Цзю? – прошептал Юэ Цинъюань, отводя с родного лица прядь волос. – Неужели я так изменился, что ты... не узнал меня?       Поцелуй... Юэ Цинъюань испытывал дурноту, вспоминая произошедшее. Почему Шэнь Цзю поступил так? Тем более, если не узнал в нём Ци-гэ? Что случилось, чтобы он... думал о подобном?! Такая связь... постыдна! Разве они не братья? Разве они не одного пола? Так почему... почему?!       Вынырнув из воспоминаний, Мин Циньшуан покраснел. Как и каждый раз, когда погружался в прошлое, он стыдился тех дней.       На рассвете ученик Цанцюн разбудил Шэнь Цзю, с тревогой спросив о главном:       – Сяо Цзю, ты... не узнаёшь меня?       Тогда мир Шэнь Цзю рухнул. Так это и впрямь Юэ Ци?!       Вместо радости за старшего брата, он испытал горечь и душевную боль. Так Юэ Ци не ранен... не пленён богатым ублюдком? Он жив, здоров и могущественен. Он сияет, словно луна на небосклоне. Облачённый в драгоценные шелка, что говорили о немыслимым богатстве, Юэ Цинъюань казался сказочным принцем. Боги, да один пояс этого человека, прошитый заклинаниями, стоит не менее тысячи духовных камней! А ведь всего на сотню Шэнь Цзю мог бы прожить спокойную безмятежную жизнь простого горожанина. Он не завидовал, не желал занять место старшего брата, но рядом с ним его собственная судьба казалась ничтожной и... отвратительной. Шэнь Цзю чувствовал себя грязным, перепачканным кровью цветком, ядовитой цератонией, от которой к горлу поднимается дурнота...       – Вот как... – выдохнул Шэнь Цзю, с трудом поднимаясь на ноги. Он не смел взглянуть в лицо Юэ Ци, не смел произнести слов, что вертелись на языке. Как бы ни хотелось ему разрыдаться от боли, встряхнуть этого человека за плечи и спросить: «Так почему же ты тогда не вернулся?! Разве Ци-гэ не обещал позаботиться обо мне?!», Шэнь Цзю молчал. Теперь в этом не было смысла. Не вернулся, так что? Шэнь Цзю превратился в жалкого, презренного мошенника, убийцу, вора! Разве место такому отродью рядом с прославленным учеником секты Цанцюн? Шэнь Цзю не желал зла старшему брату. Даже боль и обида не заставили его позабыть прошлое. Он любил Ци-гэ... Желал его возвращения, боялся и тревожился. Но... разве можно требовать таких же чувств от других? У них разная кровь. Ци-гэ и сяо Цзю оказались рядом волей злой судьбы. Юэ Ци настоящий гений. Очевидно, он потерянное дитя знатного рода. А этот Шэнь? Жалкий ублюдок...       Он должен уйти. Если сейчас Шэнь Цзю исчезнет, больше не будет препятствий на пути Юэ Цинъюаня к небесам. И пусть простить старшего брата юноша не в силах, но со временем... он сумеет всё позабыть.       – Я рад, что у тебя всё получилось, – тихо произнёс Шэнь Цзю, отвернувшись. – Тебе лучше сохранить нашу встречу в тайне. Никто не должен узнать... о прошлом.       За спиной юноши послышался рваный, болезненный вздох. Оцепенев, Шэнь Цзю чувствовал, как разливается слабость, заставляя колени дрожать.       – Ты ранен? – спросил он, повернувшись.       Юэ Цинъюань не ответил. Так и не поднявшись с земли, закрыв лицо ладонью, он содрогался, словно в страшном ознобе.       – Ты болен? Где болит? – встревожился Шэнь Цзю, рухнув на колени рядом с адептом Цанцюн и осторожно сжимая его запястье.       Тогда ему стоило уйти... Неподалеку уже слышались голоса заклинателей. Никто бы не оставил старшего ученика Цанцюн в беде! Ведь Шэнь Цзю... всё равно не мог ему помочь! Он даже не сумел, прослушав пульс, распознать искажение ци!       – Шисюн? – раздался рядом испуганный голос адепта в зелёном ханьфу. – Шисюн Юэ, ты...       Схватив Юэ Цинъюаня за запястье, он нахмурился.       – Моё имя Му Цинфан, – кивнул ученик, вскинув взгляд. – Я с пика Цаньцао. Что произошло? Шисюн столкнулся с сильным демоническим зверем?       Шэнь Цзю молчал. Отстранившись, он медленно поднялся. Скромные одежды бродячего заклинателя невозможно перепутать с шёлковыми, расшитыми серебром и жемчугом одеяниями учеников заклинательских школ. Пусть юноша сумел очистить лицо и руки от крови, на халате всё ещё виднелись бурые пятна. Любой, узнав о бедствии с погибшими от меча учениками, сумеет понять кто он. Но до тех пор, пока им ничего не известно, Шэнь Цзю ещё может сбежать!       Заподозрив неладное Му Цинфан вскинул взгляд, пригвоздив незнакомца к месту. Обычно мягкий и вежливый, он превращался в сурового, безжалостного человека, если дело касалось жизни и смерти.       – Мне это неизвестно, – тихо ответил Шэнь Цзю, не сводя глаз с бессильных белых рук старшего брата. Столько лет он напрасно беспокоился об этом человеке. О Ци-гэ есть кому позаботиться. Старшему брату вовсе не нужен сяо Цзю...       А Шэнь Цзю так жаждал его спасти! Так боялся, что он пострадал, попал в беду, спеша спасти младшего брата. Сердце Шэнь Цзю не могло вынести чудовищной правды. Он чувствовал себя бездомным псом, вымаливающим кусок сухой пресной булки...       – Мы обменялись лишь парой фраз.       – Вы незнакомы? – удивился Му Цинфан. – Со стороны это выглядело иначе.       – Когда всюду опасность, подобное не редкость, – возразил юноша. – Прошу простить, мне нужно поспешить.       – Не уходи, – прошептал Юэ Цинъюань. Его ресницы болезненно дрогнули, ослабевшие пальцы потянулись к хрупкому силуэту. – Не смей... Шиди Му... Задержи... Задержи его.       В мгновение вокруг Шэнь Цзю выросла стена из ядовитых лоз.       – Не двигайся, – холодно велел Му Цинфан, сжигая талисман призыва.       Шэнь Цзю и впрямь застыл, не смея вдохнуть. Покрасневшие веки жгло обидой, а во рту чувствовался горький вкус.       – В чём ты меня обвиняешь? Разве есть причина для этого?       Завидев вдали вспышки летящих мечей, юноша струсил. Стиснув рукоять ножа в рукаве, он готовился дорого продать свою жизнь. Святые небеса, кто бы мог подумать, что Юэ Ци станет причиной его смерти! Впрочем, если бы Шэнь достиг такого величия, разве не пожелал бы скрыть постыдное, порочащее честь и достоинство, прошлое? Рабство, нищета, попрошайничество, воровство... разве прославленный заклинатель и будущий глава Цанцюн может быть грязным, отвратительным бродягой? Шэнь Цзю – единственный, кто знает об этом. Конечно же, он должен умереть.       Почувствовав дурноту, юноша закрыл ладонью рот.       Мерзко! Как же противен ему этот мир, где приходится жертвовать другими ради собственного блага! Разве они не были близки? Разве каждую ночь Юэ Ци не засыпал рядом, прислушиваясь к дыханию сяо Цзю, согретый его теплом? Из этой ловушки не сбежать... Нахмурившись, Шэнь Цзю ждал своих судей. Пусть так. Но даже если их слова будут справедливы, он сам станет собственным палачом!       Пальцы, сжимающие нож, дрожали. Спешившись, встревоженные заклинатели окружили Му Цинфана.       – Что произошло? Шисюн Юэ ранен? – спросил широкоплечий, коренастый юноша, нахмурившись.       – Му встретил шисюна в столь плачевном состоянии недавно. Пилюля инь-ян поможет ему. Шисюн Вэй должен обратить свой взор на человека позади. Он был рядом, когда с шисюном Юэ случилась... беда, но не пожелал сказать причины.       Вэй Цинвэй, ученик пика Ваньцзянь и один из сильнейших гениев поколения Цин, развернувшись, уставился на юношу в плену ядовитых лоз.       – Бродячий заклинатель? – спросил он с презрением. – На каждом Собрании Союза Бессмертных встречаются ублюдки, что своими бесчинствами сеют смуту и раздор! Подобный тебе мог оказаться рядом с шисюном лишь затем, чтобы обокрасть его! Ты ведь намеренно вызвал смятение ци! Лучше признайся, как это случилось! Твоих сил не хватит, чтобы противостоять нам!       Сглотнув, Шэнь Цзю с горькой усмешкой взглянул на Юэ Ци. Может быть, это и есть высшая справедливость? От его меча погибло немало учеников. Почему бы теперь Шэнь Цзю не испить того же вина?       – Ты обвиняешь меня в подобном без единого доказательства? – всё же возразил юноша. – Ты верно заметил, я слаб. И едва ли сумел бы совладать с таким противником, как твой шисюн. Я не ухаживаю за смертью, чтобы так поступать!       – Яд? – предположил один из учеников, прибывших вместе с Вэй Цинвэем.       Му Цинфан отрицательно покачал головой.       – Шисюн порывист, – тихо произнёс он. – Если этот человек намеренно преследовал его, чтобы навредить, мог узнать что-то из прошлого. У каждого из нас есть тайны.       – Ублюдок! – процедил Вэй Цинвэй, обнажая меч.       Шэнь Цзю вздрогнул. Судорожно вздохнув, он опустил глаза. Выхода нет. Ему не справиться. Эти люди близки Ци-гэ – те, кто защищают и заботяться о нём. Разве мог бы Шэнь Цзю причинить старшему брату боль, ранив их? Он должен избавить Ци-гэ от беды! От прошлого, от позора, от грязи! Ведь если Юэ Ци больше не желает знать младшего брата, если смерть этого Шэня убережёт его от унижений, он должен... должен спасти Ци-гэ от сяо Цзю!       Выхватив из рукава клинок, Шэнь Цзю безжалостно вонзил его в собственную грудь...       Вынырнув из воспоминаний, Мин Циньшуан поёжился, но не посмел поднять глаз. Тогда Ци-гэ был без сознания и не мог его остановить, не мог помешать. Шэнь Цзю сам не позволил ему объясниться, решив, что каждый имеет право поступать на благо самому себе или...       Но сейчас всё в прошлом. За столько лет Юэ Цинъюань должен был унять свои чувства... Впрочем, разве Шэнь Цинцю знал, как на самом деле тот относился к младшему брату? Ведь это Юэ Цинъюань выстроил между ними стену льда, не позволяя приблизиться. Хотел защитить, мучил заботой и вниманием, но боялся... Боялся собственного сердца. Боялся сяо Цзю!       Да и как иначе, ведь Шэнь Цзю любил его совсем... не братской любовью. Разве тогда, прячась в высокой траве, Юэ Ци мог не почувствовать возбуждения, охватившего Шэнь Цзю? Даже не зная, что этот человек Ци-гэ, видя их сходство, чувствуя знакомый аромат... он мгновенно вспыхнул огнём желания.       Да и позже... Каждая встреча наедине сводилась к жадным объятиям Шэнь Цзю и холодной отстранённости старшего брата. Юэ Цинъюань не отталкивал его, но и не принимал ласк. Неопределенность ранила Шэнь Цзю. Он ведь и так давным-давно утонул в ненависти к себе! С каждой неудачной встречей юноша всё глубже ранил себя горьким разочарованием – Юэ Ци... не любит его. Наверное, этот Шэнь не достоин быть рядом с этим великим человеком...       «Жаба жаждет отведать лебединого мяса?»       Сколько раз Шэнь Цзю слышал грязный шёпот за спиной? Шрам на груди болел, словно он вновь и вновь пронзал своё сердце ножом. Встречи сошли на нет. Юэ Цинъюань больше не решался остаться с Шэнь Цзю наедине. Младший брат всё понял – Ци-гэ мучила вина. Он готов был заботиться о сяо Цзю, но... не любил его. Сгорая от стыда и боли, юноша выбрал своим домом Цинцзин. Пик безмятежности славился своей уединённостью. Здесь не было величественных, торжественных собраний Цюндин; не было варварских состязаний Байчжань; суеты и шума Аньдин. Раненому Шэнь Цзю требовалась тишина и покой. Он изливал свою боль в исскустве игры на гуцине и флейте, завоевав особое отношение лорда Цинцзин. Учитель вручил талантливому юнцу нефритовый гуцинь, который так и не смог использовать сам. В руках Шэнь Цзю драгоценный инструмент и впрямь превратился в грозное оружие. Поражённый столь выдающимся гением, лорд Цинцзин объявил Шэнь Цзю собственным учеником, подарив ему горькое, тоскливое, как судьба юноши, имя. Цинцю – в этих иероглифах воплотилась светлая, чистая, ясная ци музыки, чьи отзвуки, отзываясь в душе долгие часы, достигали небес, и горькая тьма прошлого. Ясная осень... Имя и впрямь подходило Шэнь Цзю. И хотя он не выносил эха прошлого в этом «Цю», вздрагивая, словно от удара плети, не противился.       Юэ Цинъюань словно чувствовал облегчение, видя, что младший брат уверенно шествует к вершине Цинцзин. В будущем он станет вторым лордом секты, считаясь только с самим главой Цанцюн. Теперь они виделись лишь на общих сборах. Шэнь Цинцю стал строг, молчалив и колюч. Он почти не открывал рта, односложно отвечая на вопросы Юэ Цинъюаня.       Однако насмешки не утихли. Не единожды в руки Шэнь Цинцю попадали написанные адептами книжонки о трепетной любви драгоценного нефритового цветка Цинцзин, как прозвали его за глаза, и будущего главы секты. Истории были разные. Чаще всего неразделённая любовь Шэнь Цинцю в них скатывалась к битвам на шёлковых простынях в попытках забыть о возлюбленном. Никто не смел пачкать светлый образ героя секты. Если павшей луань был Шэнь Цинцю, рухнувшим фениксом мог оказаться кто угодно. Нежный, изящный, хрупкий ученик Цинцзин, сияющий, словно луна в окружении звёзд, способный своей красотой покорять города и завоёвывать страны, будоражил умы.       В постыдных выдумках о битвах на шёлковых простынях сильнейший ученик пика Байчжань Лю Цингэ становился героем чаще других. Наверное чудовище, прозванное богом войны, гений, достигший немыслимых высот в юном возрасте, тревожил сердца этих развратников! Он прекрасно подходил, чтобы вывалять в грязи хотанский нефрит Цинцзин.       Шэнь Цинцю, поступивший в Цанцюн два года назад, встречал Лю Цингэ лишь на общих сборах. Они ни единого раза не перемолвились даже словом. Книжонки разожгли интерес. Лю Цингэ? Шэнь Цинцю решил взглянуть на бога войны открытыми глазами. В конце концов, он так долго не замечал никого, кроме Юэ Цинъюаня...       Ци-гэ был его небесами. Он затмевал весь мир. Лишь однажды Шэнь Цинцю прочёл историю о счастливой любви Юэ Цинъюаня. И она ранила его больнее ножа, вонзившегося в грудь. Тогда, накануне состязания двенадцати пиков Цанцюн, Шэнь Цинцю впервые постигло искажение ци... В том поединке ему пришлось сражаться с Лю Цингэ. Неудивительно, что Шэнь Цинцю проиграл.       Мин Циньшуан не заметил, как уснул. Он слишком глубоко утонул в прошлом. Так странно, за двадцать лет в Диюй он позабыл даже лицо любимого человека, но сейчас воспоминания были живыми и острыми. Они причиняли боль, мучили его.       Юэ Цинъюань... своими поступками он ранил Шэнь Цинцю. Ведь тот, кого отвергли в прошлой жизни, не мог надеяться на счастье и в этой, даже бежав из Диюй.