Ты грех, который мне не искупить

Не в меру теплый осенний день издевается своим светом и позитивным настроем над Тэхёном. Пока парень словно на молекулы распадается от случившегося, всё вокруг поёт и пляшет. За окном автомобиля мелькают довольные лица людей, пока его собственное горит от боли. «Папа впадёт в истерику… что же делать? Мне больше нельзя в школу» Жизнь омеги катится грёбаным колесом в беспроглядную задницу, с каждым разом увеличивая скорость. А где взять силы, чтобы всё это остановить, не то что исправить? Хосок, сидя слева, то и дело поглядывает на омегу и нервно стучит пальцами по рулю. Они уже выехали за город, но Тэ будто и не замечает, будучи весь в своих терзаниях. Не будь губа разбита, он бы её в кровь искусал. Рубашку придётся выкинуть, воротник от крови вряд ли получится отмыть. А уж о репутации и говорить нечего, её теперь ни одним химикатом не очистить. Вопросы словно ножи режут сознание, пуская кровь ещё и внутри. Кажется, Ким сейчас и не человек вовсе, а одна сплошная рваная рана. Омега поднимает взгляд, лишь когда машина притормаживает у огромных ворот. До Тэхёна наконец доходит, что Хосок привёз его к себе домой. Ким нервно сглатывает и поворачивается к альфе. — Не бойся, ты хоть и в логове дракона, но его сейчас нет дома, — мужчина улыбается, но, заметив, как ещё больше бледнеет парнишка, чертыхается. — Тупая шутка, согласен. В общем, мой «добрый» брат Сокджин о тебе позаботится. — Простите, мне не стоило… — Тэ начинает съёживаться на сидении от страха. — Эй, я говорил звонить, если нужна будет помощь — ты позвонил, всё в порядке. Хосок паркуется и выходит первым, чтобы открыть омеге дверь. Ким неуклюже выбирается из машины и замирает перед двухэтажным белоснежным домом. Широкая каменная дорожка ведёт прямо ко входу. Вокруг растут идеально подстриженные кустарники, а на газоне нет ни одного изъяна. Огромные панорамные окна отражают солнечный свет, заливающий пространство перед особняком. С виду здание не очень и большое, но выполнено со вкусном и в стиле модерн, что парнишке очень нравится. Тэхён боится до дрожи в коленках заходить внутрь, поэтому Хосоку приходится его аккуратно подталкивать в спину. Когда входную дверь перед омегой открывает прислуга, Тэ громко сглатывает, осознавая, что предел смущения ещё не достигнут. «Пойдём на кухню, там должна быть аптечка. Джини!» — Хосок показывает гостю дорогу. Тэ ошарашенно смотрит по сторонам, обалдевая от убранства и ароматов. Повсюду: в коридоре, в огромной гостиной и на кухне — стоят живые цветы. Тэхён видел их у себя лишь пару раз и то в глубоком детстве. Всё вокруг блестит и светится чистотой, кажется, будто пыль в этом доме была только на этапе строительства. В просторной кухне с окнами в пол по центру стоит небольшой овальный стол и четыре стула. Хосок сажает его за барную стойку и начинает рыскать в поисках аптечки. — Джини! — в голосе альфы проскальзывают нотки раздражения. — Да что же это такое! Хоть минуту можете без меня прожить? — в дверном проёме появляется высокий омега. Тэ окончательно теряет дар речи, хотя не проронил ни слова, как ступил на порог этого дома. На него смотрит самый невероятный омега из всех, что Тэхён встречал. Брат Хосока мало того, что бессовестно красив, так у него ещё и фиолетовые волосы. Тэ боится даже высветлить пару прядей, не то что перекрасится в какой-то другой цвет. А тут такая дерзость и, чёрт подери, этому омеге безумно идёт. Джин выше брата и даже по шире в плечах, но выглядит утончённо и элегантно. Даже в обычной белой футболке и светлых джинсах он словно звезда с обложки журнала. Ким даже не замечает, как открывает рот от удивления и восхищения. Даже боль прекращается на мгновение. — Ё-маё… — Хосок смотрит на причёску брата. — Это кто? — замирает Джин, с любопытством глядя на гостя. — А! — дёргается альфа и переключается на Тэ. — Тэхён. А это — мой старший брат Сокджин. — снова начинает открывать ящики. — Где аптечка? Можешь его подлатать? Очень нужно. — Ты издеваешься? Я тебе ещё и доктор на побегушках? Вы меня тут совсем за человека не считаете? — Сокджин громко цокает и резко поворачивается к гостю. — Так стоп! Ты его омега? — Что? — в ужасе округляет глаза Тэхён. — Неблагодарные! Видит бог, вам это не сойдёт с рук. Я вам… — Джини, угомонись, мы не встречаемся, он не… мой… короче, — Хосок облокачивается на столешницу и смотрит исподлобья. — Парню помочь нужно, а ты завёлся. — Ладно, позже обсудим, кто тут и чей. Отойди, — омега отталкивает брата и достаёт коробку из шкафчика. — Посмотрим… ну-ка подними своё личико. Аромат магнолии звучит настойчивее, стоило Джину приблизиться к Киму. Сокджин оценивает масштаб трагедии и деловито откупоривает флакон с едким запахом лекарств. — Так сладкий, повернись-ка. — Прошу вас… — Тэхён съеживается от обращения и зажмуривается, обняв себя руками. — Не называйте меня так. — Боже, да что с тобой? Кто с ним так? Надеюсь не… — Я?! Серьёзно, Джини? — Хосок почти взрывается от вопроса брата и выпрямляется. — Так ты обо мне думаешь? Гнев, что мгновенно возник в альфе, настолько пугает Тэ, что парень ещё больше хмурится и прикусывает губу. В карих глазах словно пожар разгорается. Видеть Хосока таким страшнее, чем драться с Ли. Вот уж действительно — опасность во плоти. — Тише, а то парень сознание потеряет, — Джин одаривает брата недовольным взглядом, и альфа выходит через стеклянную дверь на задний двор. — Умоляю, простите, мне не нужно было приезжать… — Тшш, успокойся. Всё хорошо, я точно не кусаюсь. Такая красота и вся в крови, — Сокджин мило улыбается и аккуратно прикладывает ватный тампон к виску. — Больно, знаю, но придётся потерпеть. Омега осторожно касается разбитого лица, но Тэ не уверен, что вздрагивает он не только от боли. Любая забота в его сторону ото всех, кроме папы, вызывает подозрения. Правда, недавно Хоши с Чимином сломали «вековую» стену его отчуждения. Тэхён любуется невероятным омегой прямо перед собой и в тоже время мысленно оседает, как пыль на дороге. Ему никогда не быть таким дерзким и шикарным, даже на половину. — Могу я узнать: кто это с тобой сделал? Если, конечно, это не секрет. — Одноклассник, — морщась от боли, пищит Ким. — Вот же сволочь, стоп… — омега отпрянув, ещё раз внимательно оглядывает Тэ. — Сколько тебе лет? — Семнадцать, — никогда раньше собственный возраст не заставлял Тэхёна смущаться. — Боже… — на идеальном лице проносится буря эмоций. — Как вы тогда … — Долгая история, — перебивает брата альфа. Хосок вернулся вместе со шлейфом табака. Он подходит к бару и наливает себе полбокала виски. Тяжело выдохнув, садится за стол, задумчиво скользя взглядом по омегам. — Знаешь, что самое интересное, Джини? — альфа делает глоток. — Вот это, — Хосок показывает взглядом на разбитое лицо Тэ, — дело рук сынка Ли. — Что? — ахает старший Чон, и ставит Кима в полное замешательство. Братья Чон знают отца Хвана, и, судя по всему, думают далеко не доброе. То ли мир тесен, то ли это издевательское стечение обстоятельств. Но вот сидеть в этой белоснежной кухне с окровавленной рожей, да ещё и перед малознакомыми людьми, точно не входило в планы Тэ. Однако, он здесь, и что будет дальше — его до чёрта пугает. Омега только и делает, что жмурится от боли или таращит глаза от удивления. Такая себе гимнастика для лица. Джин снова смотрит на своего «пациента», хмурится и, будто отгоняя мысли, машет головой. — За что тебя избили? — всё же задаёт вопрос. Тэ понимает, что врать нет смысла. Да и стоит ли? Заливаясь краской, хотя лицо и так горит всё же набирает в грудь воздуха. — Он распускает слухи что я… что… — Не бойся, нам можно рассказать, — Джин осторожно заправляет прядь Тэхёна за ухо. От этого прикосновения омега замирает и зажмуривается. Даже если эта нежность наиграна, она всё равно контрастирует с последними прикосновениями, а точнее ударами. Организм будто ещё ждёт подвоха и напрягается, превращаясь в камень. Ещё немного, и Тэхён точно предпочтёт стать статуей без чувств и эмоций. Сколько можно переваривать боль и унижения? Сегодняшний день точно его доконает. «Да гори оно всё…» — Что я сплю с вашим братом, — начинает реветь омега. Вот и всё… теперь Тэ не может сдержать лавину чувств и всхлипывает, хватая воздух ртом. Даже произносить такое вслух для него адская мука. Или это ещё не предел? — Что? — низкий голос заставляет сердце омеги в долю секунды оборваться и треснуть по швам. На кухне вдруг похолодало. А может температура опустилась только внутри Тэ? Медленно набирая воздух в легкие, Тэхён ощущает жжение. Комната наполняется ароматом костра, затмевая мускус и магнолию. Что-то горит, отчаянно и беспощадно. Он уже слышал этот запах, этот мираж чудился ему после… церкви. Ким медленно поднимает глаза, полные слёз и пропадает. Горит заживо в пламени бушующем, напротив. Почему ему стало стыдно? Почему хочется забиться в угол и молить о пощаде? Он ведь ни в чём не виноват. От чего чёрные глаза его сейчас неистово испепеляют?

ххх

Чонгук никак не может выкинуть из головы выходку брата. Мало того, что Хо его не выслушал, так ещё и сбежал к какому-то «малышу». Около получаса альфа пытается разобраться с делами, но так ничего и не выходит. Сегодня ему предстоит закрыть завод на реконструкцию, а значит уволить половину штата, а другой — выплатить компенсацию на несколько месяцев. Новость для работников неутешительная, но другого выхода нет. Прежде чем отправиться на предприятие, Чон решает заехать домой, спросить Джини насчет пассии Хо и взять несколько документов. Дорога до особняка занимает меньше времени, чем обычно, отчасти потому, что нога сама давит на газ, будто за альфой идёт погоня. Внутри что-то жжёт, и это начинает выводить Чонгука из себя. Мужчина хмурится, заметив ламбо брата во дворе. «Какого?» Разве Хосок не собирался спасать чёрт знает кого? Чон выходит из машины и оглядывается. Что-то не так. Попытавшись отогнать внезапные подозрения, он спешит ко входу, и стоит прислуге открыть дверь, на него лавиной обрушивается понимание. Его дом превратился, мать его, в кедровый лес. Альфа стоит на пороге и вдыхает до остервенения ненавистный и в тоже время лучший на свете аромат. Легкие гудят, сознание трещит, а сердце отстукивает sos. Вот уж странность. Чонгук встретил этого омегу в церкви, но то, что парнишка одним своим присутствием делает с ним, явно божественным не назовёшь. Он в альфе будто костры разводит, а главное, чем? Бросает туда Чоновские самообладание, терпение, спокойствие, вот-вот и разум спалит. «Он здесь, но как? Неужели…» Чонгук проходит дальше и вспыхивает почти натурально. «Что я сплю с вашим братом» — одной фразой мальчишка заставляет Чонгука навсегда уверовать в ад. Альфа впивается глазами в хрупкое дрожащее тело на другом конце кухни. Джин стоит рядом с красным ватным тампоном в руке. Омега весь перепачкан кровью, напуган, и его боль набатом стучит внутри Чона. И этот факт пугает и злит Чонгука немыслимо. Вопросы один за одним сиреной воют в голове. Но произносит он только: «Что?». А потом агония разгорается с новой силой — Тэхён поднимает на него глаза. Альфа видит омегу второй раз в жизни, и снова янтарь плачет кристальными слезами. Хоть бы раз увидеть его улыбку… Чонгук смотрит на раны, разбитую губу и еле сдерживается, чтобы не подойти и не прижать к себе парня. Кто посмел это сделать? Чья поганая рука поднялась на его… Чон замер. Откуда взялось это «его»? Парнишка весь пропитанный страхом, смотрит на Чонгука в полнейшем шоке. Альфа прокручивает слова омеги и смотрит на обернувшегося в его сторону Хосока. «Брат не смей…» Хо не может, не должен, не имеет права. И судя по выражению лица брата, тот частично понимает, что с Чонгуком творится лютая херня. Но это придётся обсудить позже. Когда гнев немного спадёт. А пока нужно разобраться и выяснить, что вообще происходит. — Святой от-тец? — мямлит Тэхён, глядя в чёрные глаза. В комнате на секунду воцаряется полная тишина, которую оглушает смех Хосока. — Как ты его назвал?!