Ты грех, который мне не искупить

Сразу после выступления Тэхён спускается в гримёрку и осушает бокал виски, который приготовил для себя менеджер клуба. Невинно улыбнувшись ему, омега сетует на волнение и отправляется в зал. Чон быстро просачивается сквозь толпу полупьяных тел к бару, где на одном из стульев располагается его персональная «ненависть». Через дрожь в теле и сжимающиеся в узел кишки Тэ преодолевает короткую дистанцию и, подмигнув бармену, садится рядом с Ли. Хван, не глядя на него, улыбается и опрокидывает Б-52. Парень уже хорошо набрался, и тело начинает терять контроль. Его светлые волосы отросли, демонстрируя тёмные корни на приличные два сантиметра, что раньше было не допустимо для него. Тонкий чёрный свитер с широкой горловиной обнажает ключицы. Ли выглядит, мягко говоря, неважно. — Знаешь, многим могло показаться, что ты ангел, но… — Хван машет бармену за ещё одним шотом, — ты хитрый лис, дорогуша, — омега поворачивается к Тэ с ехидной улыбкой. — Так здорово у тебя получается играть невинность. Глаза, нежный мой, тебя выдают глаза... — Что ты несёшь? — кривится Тэхён и заказывает виски — на коктейли не тянет. — То, что ты хочешь услышать, правду. — На философию потянуло? — ухмыляется Чон. — Весь такой правильный, — Ли обводит воздух вокруг лица Тэхёна. — Что на тебя вся нечисть города послеталась… — Ты сейчас мое… — Только вот знаешь, — перебивает и выпивает шот. — Они слетаются на себе подобных. — Совсем попутал? — хмыкает Чон и опрокидывает полбокала. — Не хочешь смотреть правде в глаза? Тэхён-а, ты, — Хван хватает омегу за рукав, — ты пал, нежный мой, они изуродовали тебя, измазали в грязи и посмотри, в твоих глазах нет ничего живого. — Думаю, нам пора поговорить, — Тэхён перехватывает руку Ли и впивается пальцами в его предплечье. — И в том числе о том, почему живого во мне нет. — Разве мы не уже? — машет головой Хван, еле держащийся на стуле. Тэ чувствует, как нарастает злость, и кивает охране. Альфы берут парня под руки и помогают спустится. Тэхён накидывает виноватую улыбку за пьяного «друга» и, кланяясь всем проходящим, громко отчитывает нерадивого за позор на его голову. Картина, в которую поверит любой, кто не знаком с ними двумя лично. С виду омеги выглядят как обычные студенты-приятели, знатно потусившие в клубе. Тэхён, сжав зубы, помогает Ли надеть куртку и сам накидывает свою. Охрана усаживает Хвана на заднее сидение Роллса, и двое мужчин садятся спереди, пока Тэ занимает место с омегой. — Куда, босс? — оборачивается водитель. — Нам с другом нужно пообщаться в уединённом месте. Едем на «базу», — обыденно произносит Чон и замечает, как мнётся альфа. — Ты оглох или адрес забыл? Может, мне позвонить мужу в четыре утра, чтобы он тебе его напомнил? — Нет, простите, просто… — Просто мне, видимо, нужна охрана посмышлёнее, заводи уже, — рявкает Тэ и закатывает глаза. Автомобиль мчит по ночному шоссе в сторону мусоросжигательного завода. Ли совсем размяк и, прикрыв глаза, почти засыпает рядом с Чоном. «Что делать? Что делать? Что делать?» — гудит в голове так, что скоро зубы застучат от адреналина. «Нужно выбить из него признание. Ответы… Мне нужны ответы». Когда машина паркуется возле ворот склада, Тэхён словно по щелчку надевает маску и бросает недовольное: «Вот и чудненько. Помогите мне дотащить его внутрь». Тэ слышал про это место и не раз. Иногда на прямую от Хо, за что тот сразу получал от Чонгука. Реже от самого мужа, через подслушанные телефонные звонки и разговоры в курилке. Догадаться, что это за «база», было нетрудно. Но вот теперь приехать сюда, да ещё и с Ли… Внутри будто свинцом всё заливает. Нельзя размякать, нужно идти до конца. Хван должен всё ему рассказать. Альфы пропускают хозяина с «грузом» внутрь просторного помещения, где кроме стола и стула ничего нет, по крайней мере на первый взгляд. В воздухе отчётливо слышен запах крови и химикатов. Бетонный пол, видимо, впитал это настолько, что не вытравить вонь. Появляется рвотный позыв, но Чон маскирует его не как страх, а как отвращение. Тэхён щёлкает пальцами, чтобы Хвана посадили. — Мальчики, я не смогу поговорить с приятелем, пока он в отключке. Мне нужно ведро или что-то типа того? — оглядывается Тэ. — Есть бочка, господин, — один из охраны показывает в тёмный угол. — Потрясающе, — почти восклицает омега и просит набрать в неё воды. — Хван, дорогой, тебе нужно проснуться. Я хочу задать тебе пару очень важных вопросов, и мне нужно, чтобы ты был в состоянии их дать. — Оставь меня, — бурчит Ли, укладываясь на металлический стол, похожий на те, что используют в морге. Как только ёмкость заполнена почти до краев, Тэхён приказывает одному из охраны поднять омегу и подтащить к бочке. Сам же от учащенного пульса и вдарившего в голову виски снимает свою куртку и бросает на пол возле одного столба. «Эй, руки», — бормочет Хван, но вырваться невозможно. Глядя на эту картину, на языке Тэ появляется странный привкус. О том, что это власть, он догадывается, как только альфа выше Чона на голову и шире раза в два с ожиданием посмотритна хозяина. — Давай, ему нужно проснуться, — хмыкает Тэхён и замирает, глядя на то, как голова Хвана исчезает в воде буквально на две секунды. — Вы че совсем… — хватает ртом воздух Ли. — Уже лучше, — кивает Тэ и подходит ближе, пока между ним и бочкой не остается метр. — У меня вопрос. Зачем ты подослал ко мне тех ублюдков? — Что ты несёшь? — рявкает омега, и его снова ко команде опускают в воду. — Как тебе водичка? Боюсь, она не самая чистая, хотя… я же учился у лучших, — на миниатюрном личике вырисовывается злобный оскал. — Что? — Ли начинает смеяться. — Ах, нежный мой, я лишь показал всем, кто ты есть на самом деле, — и снова омега глотает воду. — Спасибо, дальше я сам, — кивает Чон, снимая два крупных перстня с левой руки и надевая их на правую. — Ты. Не ответил. На мой. Вопрос. Тэхён уже не понимает суть происходящего. То, как ему легко удаётся поставить Ли на колени, сводит с ума. Видеть его, хоть и не испуганным, но потрёпанным, мокрым и жалким — просто восхитительно. Как облезлая драная кошка, парень рушится на бетонный пол и проводит рукой по волосам. Бесценно и разочаровывающе. Тэхён боялся его. Каждый школьный день был походом в ад. И каким бедняге возвращаться домой, живым или мертвым, решал Хван. Теперь решает Тэ. И он хочет видеть страх, панику, агонию в глазах напротив. Этот омега должен испытать всё то же, что и он. Иначе зачем тогда они здесь? Чон опускается на корточки перед Ли и хватает его за волосы на затылке так, чтобы поднять лицо. «Мне не нужен другой, чтобы победить тебя. Я сам себе дракон». Сколько в этом движении неиспробованного? Сколько ненависти на грани страсти? Техён про себя клянётся больше никогда не осуждать братьев Чон за силу. Особенно Хо. Тэ вдруг понимает, что альфа никогда не причинял вред людям, лишь ублюдкам, которые этого заслужили. Как например Ли. — Зачем ты приказал им меня изнасиловать? — приблизившись самым низким голосом из своего арсенала, произносит Тэхён. — Что? Я никого… — Хватит врать, мне надоело смотреть, как ты прикидываешься, — рычит Чон, сильнее сжимая пальцы в волосах. — Я не знаю ни про какое изнасилование, — рявкает Ли, начиная трезветь и вырываться. — Ты устроил мне настоящий ад! Я потерял его, потерял нашего с Чонгуком малыша из-за тебя, мразь… — Стоп, что? — перебивает Хван и замирает. — Но мальчик, твой с Хо… — Заткнись, сука, это не мой сын, — гаркает Тэ и с силой толкает омегу так, что тот валится на бок. — Моего ты уничтожил! Отнял самое дорогое… Хочешь сказать, не твоих блядских рук дело? Я тебя, суку, заставлю признаться… Тэхён дергает Ли за грудки, приподнимая, и с силой бьёт правой рукой по лицу. Парень падает, хватаясь за челюсть, и начинает истерически хохотать. Чон в ужасе и агонии — ему хочется разодрать Ли на куски, размазать эту блядскую физиономию в ничто. Как он вообще смеет над ним так насмехаться? После всего что натворил? Эта мысль срывает последние преграды. Тэ теряет связь с реальностью, теряет себя и снова бьёт Хвана. Вкладывает в каждый удар всю свою злость, обиду и жажду добиться, как ему кажется, справедливости. «Ты издевался!» «Унижал меня!» «Уродовал!» «Убил!» «Уничтожил!» Каждую фразу Чон выплёвывает в разбитое лицо Ли. Кровь застилает не только светлую кожу Хвана, но и рубашку Тэ. Совсем скоро ткань полностью окрашивается в алый. А ярость лишь распаляется внутри тела. Всё, что было накоплено годами, вырывается наружу ядерным взрывом. Каждая насмешка, издёвка, грязное слово, что слышал Тэхён в свой адрес, сейчас закипают и выплёскиваются наружу. Омега уже, кажется, не воздухом дышит, а изрыгает пламя, грудь точно полыхает, а в глазах не остаётся света. Там только кровь, и её мало. На секунду Чон оставляет Ли в покое, пока тот сплевывает на бетонный пол и пробует вдохнуть. — Я не знал… что тебя изнасиловали, — еле хрипит Хван, поднимая затёкшие кровью глаза, — и про ребёнка… мне жаль… — Сука! Не смей, заткнись! Ублюдок! — Чон снова кидается на Ли, хватая его за голову и с силой впечатывает в пол, почти усевшись на него сверху. — Мне не нужна твоя жалость, мразь! Я тебя ненавижу! Слышишь?! Ненавижу! Тэхён не замечает, как омега теряет сознание и как кровь тонкими струйками течёт по бетону. Алая пелена застелает всё. Чон уже и не соображает, тело больше не слушается, не подчинятся. Единственное, что остаётся — ненасытная ненависть, разъедающая каждую клетку. Внутри от неё только пепел, перепачканный кровью, и тот ещё не остыл. Кулаки сжаты до предела и окрашены красным. Камни в перстнях вобрали кровь и запомнили каждое слово. Тэхён никогда не был так зол, никогда. Вся его боль выливается наружу гигантскими волнами, разрушая самого омегу под основание. Цунами из лютой обиды за прошлое и отчаяния по будущему рвёт стенки мозга, сердца, раздирает на куски грудную клетку, ломая рёбра. Ему нужно отдать эту агонию, поделиться. Пусть Ли забирает — нежалко. Ему же так нравится купаться в аду — ну так добро пожаловать. Для дорогого Хвана место в первом ряду. Тэ не замечает сумасшедшей улыбки на своём лице, слёз, что текут и тут же высыхают, и того, как открывается дверь за спиной. Омега замахивается на уже и без того разбитое в клочья лицо, но его кулак замирает в воздухе. Тэхён оборачивается и даже не сразу понимает, что происходит. Хосок держит его запястье мертвой хваткой, и… в глазах альфы самый настоящий ужас. Омега никогда не видел мужчину таким испуганным — он… в шоке. — Отпусти! — кричит Тэ, вырываясь. — Парень уже мёртв, — оглядывая Ли, тихо произносит Хо и тянет Тэхёна за руку к себе. — Малыш, умоляю, остановись. — Эта тварь должна сдохнуть! — истошно вопит омега, которого альфа кое-как поднимает и прижимает к груди. — Ненавижу… Мразь… Он убил его Хо, убил моего ребёнка… — голос срывается на хрип, и Тэ начинает рыдать взахлеб. — О чём ты говоришь? — Чон обхватывает лицо Тэхёна ладонями и впивается глазами в плачущего в истерике парня. — Наш малыш… я потерял его… когда меня хотели… Ли всё подстроил… я уверен… я знаю… — начинает задыхаться Тэ. — Тише-тише, успокойся, Тэхён-а, я тут, я рядом, слышишь? — Хо вжимает в себя трепыхающегося омегу. — Я не знал… блять… Я не знал, малыш… — Чонгук обещал мне… обещал, что я… убью Ли… — Что?! — альфа взрывается моментально, и даже Тэхён замирает. — Я отомстил, Хо, я должен был… Хван заслужил… — В машину быстро! Хосок не разглагольствует и просто выводит Тэ на улицу. Холодный воздух обжигает легкие, истерика начинает спадать, и дрожь окутывает тело. Альфа сажает Тэхёна в ламбо и приказывает не выходить, а сам направляется на склад. Тэ смотрит в спину Чону и понимает, что только что подъехала ещё одна машина — охрана Хо. Больше омега в сторону здания не смотрит. Всё внимание забирают руки. Его собственные руки по локоть в крови. Голова трещит по швам, словно в неё одновременно забивают несколько гвоздей. Тэхён хватается за виски, пачкая голубые пряди красным, и начинает качаться взад-вперёд. Не кричит, не бормочет — воет. Сидит и скулит сам, не понимая от чего. Ему плохо так сильно, что нет сил молчать. Нужно непременно выть. Тэ ранен вдоль и поперек, насквозь, навылет, напрочь. И вот оно… Смех оглушает салон купе. Истерический, истошный, сумасшедший, тот, в котором бесы поднимают бокалы за новоприбывшего. «Я его убил… убил Ли…» Это и не радость и не страх — это попытка осознать. Но понимание не приходит. Хочется вырвать себе голову и пнуть её подальше. Всё равно от неё никакого толку. Слева вдруг несёт холодом, и в салон вместе с морозным воздухом проникает аромат мускуса. — Малыш, посмотри на меня, — Хосок осторожно касается его виска, — ты не ранен? — Я? — поворачивается Тэ. — Да я, кажется, сдохну сейчас. Мою голову будто дрелью сверлят с четырех сторон, — срывается на крик омега. — Ты пил? — голос альфы звучит спокойно, но в глазах застывает ужас. — Что? Да… немного. — Хорошо, — Хо заводит мотор и выезжает с территории завода. Машина мчится с немыслимой скоростью, и в салоне становится нечем дышать от запаха свежей крови и мускуса. Кедра словно и нет совсем. Альфа снимает с себя куртку и просит Тэ надеть её, потому что в таком виде под камерами жилого комплекса лучше не появляться. Войдя в квартиру, Тэхён разувается и прямо в коридоре стягивает перепачканную кровью рубашку. «Мне нужно в душ», — хрипит омега. И он идёт, не обращая внимания на Хосока. И всё бы ничего, но блядское зеркало над раковиной. Тэ поворачивается и в шоке смотрит на отражение. Зарёванное, и в крови чудовище с безумными глазами. Парень проходит в кабину и включает воду. Только с него текут лишь красные реки. Плитку на полу застилает алым, и ужас накатывает на омегу. Сколько же на нём крови? Тереть-тереть, до мяса, до кости. Скорее смыть с себя… Проходит минут двадцать прежде, чем звук воды прекращается. Тэхён выходит в гостиную, закутанный в банный халат мужа. Омега садится рядом с Хосоком на пол перед диваном и забирает бокал с виски из его рук. В комнате полумрак, горит лишь один торшер. Вокруг тихо, напряженно и холодно. — Пей, — приказывает альфа, — пей, пока не начнет тошнить. Завтра ты на пары не идёшь. — Зачем? — Тебе надо стереть эту ночь. Алкоголь не уничтожит все картины, но хотя бы размажет. — Не уходи, — Тэ поворачивается к Хо. — Пока не приедет твой муж, я никуда не уйду, а сейчас пей. — Прости, из-за меня у тебя… — Хватит, — резко отрезает альфа, — я говорил ему… Не надо… это не тот мир… не та жизнь… — Хосок встает и начинает мерить гостиную шагами. — О чём ты? — Тебе нельзя было выходить за него, сука, даже встречать его не стоило… нас… — Чего, блять? — выпрямляется омега, ощущая, как запивает возмущение. — Ничего, — Хо хватается за голову и резко опускает руки, выдыхая. — Нет, я слышал, — понимается на ноги и встает перед альфой Тэхён. — Ты обвинил Чонгука, в том, что сделал я. Какого хрена? — Не только его, моя вина в этом тоже есть. — Ты охренел? — смотрит на него во все глаза Тэ, забыв про манеры общения. — Это не ваша проблема. Хван мою жизнь сломал, мою. И ответил за это… — Малыш, твоя жизнь только началась, — альфа хватает Тэхёна за плечи. — Убийство — это не то, чем ты должен заниматься. Ни при каких условиях. Но … чему ещё мы могли тебя научить? — Хватит, я отказываюсь это слушать, — качает головой омега, зажмурившись. — Лучше бы нам никогда с тобой не встреча… — Хо не успевает договорить, получив пощечину. — Не смей, — цедит сквозь зубы Тэ, — никогда больше не произноси это. Если бы не ты и Чонгук я бы уже кормил червей. И Хвана я бы всё равно убил… — цепляется в воротник рубашки альфы Тэхён, заглядывая на дно глаз напротив. — Никто из вас меня не портил, наоборот, вы только и делаете, что спасаете. Единственный, кто стоит за всем этим дерьмом, это Ли. С него всё началось и им закончилось. — Малыш, — пальцы касаются щеки омеги. Улыбка на лице альфы вымученная и печальная, — ты даже не представляешь, как ошибаешься. Думаешь тебе было плохо? Нет, Тэхён-а, плохо только начинается. Кровь на наших руках не смывается водой. Я знаю, малыш… я знаю. — Но…он… — нижняя губа предательски начинает дрожать. Тэ снова чувствует, что внутри растет буря. — Заслужил, да. Но не тебе нужно было это делать… не тебе, Тэхён-а, — Хосок прижимает омегу к себе, позволяя парню снова расплакаться. — Нужно было позволить мне… Иначе зачем вообще я тебе нужен? — В смысле? — всхлипывает в рубашку омега. — Тебе нужно выпить и станет легче. Чонгук скоро приедет. — Что? — Он на машине и уже в пути. — Хо? — в ужасе смотрит на альфу Тэ. — Сделай, как я скажу, ладно? — мужчина убирает голубую прядь за ухо, влажные волосы прилипают к лицу омеги, и тот просто кивает. — Тебе нужно выпить ещё бокал, и лечь спать. — Хорошо. — Неразбавленный, малыш. — Да, — кивает Тэхён и тянется к виски. — Я буду здесь, так что не переживай. Ты не один. Я никуда не уйду.