— Ты уверен? — голос Чонгука переполнен сомнением.
— Да, — шёпотом произносит Техён.
— Я буду здесь, но…
— Не волнуйся, я… не прикоснусь к нему, — сглатывает омега и дрожащей рукой открывает дверь.
Тэ хотел отправиться к Ли сразу, как услышал, что тот жив, но муж запретил. Тем более что парень ещё был в реанимации. Лишь вечером следующего дня Тэхёну позволили ненадолго заглянуть к пациенту. Если бы врачи знали, что пускают того, кто это совершил… Чонгук ставит охрану возле палаты и остается ждать в коридоре.
Дверь за спиной омеги щёлкает, и Тэ остаётся стоять, глядя на то, как из Хвана торчат трубки и рядом пищат приборы. Врачи сказали, что у него было кровоизлияние в мозг, и парень нескоро придёт в себя. Возможны нарушения работы центральной нервной системы самого различного характера. Чон шумно сглатывает и делает шаг в сторону кровати. Проходит ещё несколько секунд прежде, чем он делает ещё один. Подставив стул к кровати, омега садится и оглядывает Ли, больно кусая губы.
От Хвана не исходит его аромат, вместо лаванды от него несёт лекарствами. Когда янтарные глаза останавливаются на лице Ли, к ним подступают слёзы. Омега не вытирает их, просто позволяет капать на свитер. Тэхён жмурится и шмыгает носом. Он его изуродовал. Одна большая гематома. Челюсть дрожит, и дышать уже получатся только ртом.
«Прости меня», — еле-еле произносит Чон. «Хотя вряд ли это возможно…»
Ли так и лежит, пока приборы монотонно отмеряют его пульс.
«Я не смогу вернуть ту ночь и остановить себя… Я правда тебя ненавидел… но… ты не заслужил такого. Прости меня… Мне не искупить эту вину. Но мне правда жаль…»
Слёзы огненными реками вырываются из глаз.
«Пожалуйста, Хван… не умирай…»
Омега смотрит на полупрозрачную ладонь на простыне и застывает. Нельзя, Ли нельзя умирать. Пусть живёт и бесит Тэхёна дальше своими тупыми оскорблениями и издёвками. Пусть высмеивает его и несёт чушь про семью, но не умирает…
— Господин, время, — медбрат входит в палату.
— Да-да, секунду, — вытирает рукавом глаза Тэ.
Омега ещё раз оглядывает Ли и, опустив голову, выходит.
Чонгук не расспрашивает, просто берет за руку и целует в висок. Они выходят из клиники и садятся в машину.
Водитель отвозит их домой, где после душа омега сразу ложится в постель, хотя на часах только восемь.
На следующий день звонит Хоши и слёзно умоляет его приехать. Тэхён упирается, но Чонгук говорит, что жизнь продолжается и избегать лучшего друга неправильно. Хоть муж и прав, но смотреть в глаза этому непорочному существу теперь кажется адским испытанием.
Собрав волю в кулак, Тэ напяливает первый попавшийся костюм и спускается на парковку, без косметики, причёски и настроения.
В доме Чон царит лёгкое напряжение, несмотря на потрескивающий камин и запах выпечки. Тэхён садится по-турецки на диван лицом к другу, но опустил глаза на свои руки.
— Вы меня снова избегаете, — с болью в голосе произносит Хоши. — И ты, и Хосок. И не говорите почему, я что-то сделал?
— Что? Нет…
— Тогда почему? Хо совсем не свой, молчит и такой… холодный. Ты не звонишь и не приезжаешь…
— Хоши…
— Чимин тоже ничего не говорит, но почему-то мне кажется, что он и не в курсе. Я один, Тэхён-а, совсем один в этом доме… — начинает всхлипывать омега. — Человек внутри меня уже решил, что я нытик и невротик, — грустно ухмыляется парень.
— Дело абсолютно не в тебе и… я… — хватается за голову Тэ. — Я совершил ужасный поступок, и мне стыдно, до ужаса стыдно сейчас сидеть перед тобой и смотреть в глаза. Поэтому…
— Что ты сделал? — совсем тихо спрашивает Хоши.
— Я избил Ли, того парня из старой школы… Он в больнице, я… почти убил его.
В гостиной звенит тишина, и Тэхён через терновые ветви поднимает глаза на друга.
На лице Хоши нет удивления, шока или отвращения. В карих глазах он находит только сожаление и что хуже всего — понимание.
— Тогда, всё ясно, — кивает омега. — Теперь я вижу, почему всё так…
— Ты меня презираешь? — кусает губу Тэ.
— Кто я такой, чтобы тебя судить? Хотя поступок и правда ужасный…
— Хо….
— Он жив?
— Пока да, — Тэхёна снова бьет по лицу картина больничной койки, и он рыдает.
— Иди сюда, — расправляет объятия Хоши.
— Нет, я не буду тебя пачкать, я не могу…
Друг не слушает и пододвигается ближе, сгребая, насколько позволяет живот, ревущего омегу.
— Ты забыл, кто мой альфа? А я от него ребёнка жду. Чем ты можешь меня испачкать? Единственное, что причиняет мне боль — это безразличие. Поэтому я просил не бросать меня. Это самое страшное.
— Хоши, я хотел его … но сейчас… мне так жаль, так плохо…— Тэ заливает слезами огромное зелёное худи, в котором сидит друг.
— Иногда хорошие люди совершают ужасные поступки, потому что им очень больно. Кажется, если твой обидчик испытает, то же самое, то тебе полегчает, но это не так. Этот парень, конечно, лютый кретин, но ему самому нужно исправиться. Умерев, он ничему не научится, так и останется самовлюблённым эгоцентричным гандоном.
— Фу, Хоши, ты ругаешься, — хихикает сквозь слёзы Тэхён.
— Очень редко, и пузо за твоими всхлипами всё равно ничего не услышит.
— Прости…
— Я не договорил, — тоном Сокджина произносит друг и Тэ выпрямляется. — Пока он жив, тебе нужно с ним поговорить, — самым серьёзным образом смотрит на него Хоши.
— Как? Он без сознания.
— То, что он не отвечает, ещё не значит, что не слышит. Приходи и разговаривай, хоть каждый день. А лучше… — друг кусает губу оценивая Тэ, — читай молитву.
— Чего? — замирает Тэхён.
— Это очень действенный способ.
— Какую?
— Ту, которая откликнется, их очень много. Я бы на твоём месте нашёл по душе и выписал, прям от руки. Только читать нужно искренне, иначе нет смысла.
— Мне не исправить…
— Об этом и нет речи, но есть шанс показать, что ты раскаиваешься и больше подобного не совершишь. И… я надеюсь, он очнётся, и вы сможете поговорить. Не думаю, что этот омега прошитый мерзавец.
— Спасибо, я не заслужил такого друга как ты… — вытирает рукавом рубашки глаза Тэ и, сползая с дивана, кладет голову на колени другу.
— Боюсь, что мы получаем ровно то, что заслуживаем, — ухмыляется Хоши, поглаживая голубые волосы.
— Я тебя люблю.
— И я тебя.
Проходит несколько минут, пока Тэхён окончательно успокаивается под теплотой друга и даже соглашается пообедать. Омеги немного обсуждают универ, и снова возвращаются на диван. Хоши зависает на какое-то время и хмурится.
— О чём думаешь? — осторожно спрашивает Тэ.
— Его же Хван зовут? — глядя на снегопад за окном, щурится друг.
— Да.
— Ты до того, как он начал тебя булить, ходил в церковь?
— Нет.
— А друзья были?
— Эм, — задумывается и прокручивает в голове своё детство омега, — вообще-то нет, я особо ни с кем не общался, только пара ребят в классе.
— А хотел дружить? — продолжая медитировать на падающий снег, спрашивает Хоши.
— Конечно, а кто не хотел? Ли меня класса с восьмого начал доставать.
— А потом, в десятом, когда мы встретились, мечтал с кем-нибудь встречаться? Нравился какой-нибудь альфа?
— Ну да, но он оказался придурком. Да и времени особо не было из-за учёбы на всю эту романтику…
— Но?
— Все хотят, чтобы их любили, конечно, я мечтал встретить того самого и чтоб… — замирает в ужасе Тэ и шумно сглотывает.
— Дошло? — поворачивается с улыбкой Хоши. — Ты хотел друга и хотел найти любовь.
— Костёл…— ледяная волна мчит по спине омеги.
— Если бы не Хван, ты бы пошёл в церковь?
— Нет…— эта мысль громом раздается в голове, и всё тело пробирает дрожь.
— Ты получил, что хотел, но, как говорится, за всё нужно платить.
— Погоди, это… но… — машет головой Тэхён.
— Забавно, помнишь, что я тебе говорил, когда жил у господина Темина? Чем сильнее любовь, тем круче ценник. Просто ты оплатил заранее.
— Но… — Тэ буквально теряется в пространстве, переваривая эту мысль, — если бы не Хван… я бы никогда…
— Ты встретил и меня, и Чонгука, будучи в отчаянии и почти сломленным. Я помню, как тебе было плохо, когда ты пришёл исповедаться.
— Я его чуть не убил, Хоши…
— У тебя ещё есть время, — омега берет Тэ за руку и заставляет посмотреть на него. — Время ещё есть. И как бы жестоко это не звучало… Я благодарен этому козлу, что он привёл тебя в этот костёл. Я тоже обрёл друга и семью благородя ему.
— Что же я натворил? — стонет Чон.
— Ой-ой-ой, — хватается за живот Хоши. — Проснулся. Скорее, — друг хватает ладонь Тэхёна и прикладывает к месту, куда ещё раз ударяет малыш.
— Толкается, — округляет глаза Тэ. — Эй, вишенка, ты там как? — прислоняет ухо к животу омега и получает, видимо, ногой. — Ау, точно альфа.
— Говорю же, — улыбается друг.
— Мальчики-зайчики, — из прихожий слышен голос Хосока. — Я пиздецки рад, что вы дома, — альфа, еле волоча ноги, падает в кресло и тяжело выдыхает.
— Что-то случилось? — напрягается Хоши.
— Не совсем, но есть хорошая новость, мы с Ичиро охеренные актёры. Эти кретины повелись на наш спектакль.
— Э-э… — тянет Тэ с полным непониманием.
— Даже палить не пришлось, зря броник надевал, — бурчит Хо и тут же бьет себе по лбу ладонью. — Вы ничего не слышали. Короче, чернухи скоро станет меньше, поэтому, если нужны брюлики и шубы, то заказываете сейчас.
— Ты вообще не меняешься, — качает головой Хоши.
— Это же прекрасно, я выжил таким. Хён сказал, что заедет за тобой, — кивает на Тэ Хосок. — Никто не против, если я сегодня напьюсь?
— Он спрашивает разрешения? — в шоке смотрит на Хоши омега и получает довольный кивок. — Всё-таки меняется….
ххх
После того, как приехал Чонгук и забрал Тэ домой, омега принимает душ и решает заняться поиском той самой молитвы, которая должна ему откликнуться. Парень тратит около часа на это и находит одну. Правда, остаётся выписать её, и омега кружит по квартире в поисках блокнота, пока не вспоминает про подарок Темина. Тэхён кидается к книжной полке и перерыв её почти до основания, находит.
Маленькая записная книжка на первых страницах которой уже напечатаны:
Три добродетели Божии
1. Вера
2. Надежда
3. Любовь
И:
Дела милосердия для души
1. Обратить грешника
2. Научить непросвещенного
3. Дать совет сомневающемуся
4. Утешить скорбящего
5. Терпеливо переносить тяготы
6. Прощать от всего сердца обиды
7. Молиться за живых и усопших
Последний пункт заставляет Тэ сжать ручку и прикусить губу.
«Он ещё жив…ещё жив».
ххх
Чонгук внимательно наблюдает за тем, как омега мечется по комнате в поисках не известно чего, но не лезет. Мешать ему сейчас нет никакого желания. Альфа пьёт кофе и просто следит за состоянием Тэ.
Удивительно, но теперь вся жизнь, весь мир вертится вокруг одного единственного человека, и это не сам Чонгук. Мужчина начинает обдумывать, как всё изменилось с того момента, как они встретились с Тэ. Он определённо стал мягче, иногда даже слишком. Омега может заставить его млеть от счастья и корчиться в агонии. Такого раньше не было. Тэхён — его криптонит, слабое место, уязвимая сторона. Никто больше не имеет такой власти над Чоном.
Омега что-то усердно переписывает в маленький блокнот за столиком на полу в гостиной, Чонгук сидит в кресле с чашкой. Хотел ли Чонгук так потонуть в другом человеке? Пожалуй, что нет. Он всегда боялся сильных чувств, того, как ломаются люди от этой самой любви. И что в итоге? Сам треснул насквозь и прямиком через сердце.
Мог ли он представить, что в отчаянии приползет в церковь на исповедь? Никогда.
«Никогда не говори никогда. Медвежонок, что же ты со мной сделал? Меня боятся монстры этого города, а я дрожу перед тобой».
Омега закрывает блокнот и убирает в рюкзак возле прихожей. Идёт обратно и, забрав чашку из рук альфы, ставит её на стол. Возвращается, чтобы забраться на кресло и свернуться в руках Чонгука.
Без лишних слов и вопросов. Просто сидеть в обнимку, пока есть время.
ххх
Проснувшись утром, Тэхён едет в универ и занимается до обеда. Отписывается менеджеру клуба, что пока не может выступать и отправляет смс Джисону, что приболел, на всякий случай.
Чимин зовёт их с Чонгуком в гости на ужин, и Тэ соглашается. А пока ему нужно в клинику на окраине города.
Омега минует коридор, охрану у палаты и с разрешения врача проходит к кровати. Уже увереннее, но не без труда. Садится рядом и смотрит на ту же картину что и вчера. Без изменений.
«Я пришёл извиниться… я… буду приходить каждый день. Нам нужно поговорить. Тебе нужно очнуться, Хван. Нам нужно…» — прикусывает почти до крови губу Тэ.
«Я кое-что принёс, и не знаю честно, как это работает, но я попробую».
Омега достает блокнотик и с минуту смотрит на текст молитвы, которую выписал. Оказывается, прочитать её вслух та ещё задача. Набирает воздуха в грудь и шепотом начинает читать. На второй строчке подступают слёзы, на четвёртой они уже текут по шее. Но Тэхён решает не сдаваться и произносит каждое слово.
В конце протирает салфеткой глаза и достает бутылку воды. Немного ждет и начинает заново. Тэ читает её раз не меньше десяти раз и даже решает, что она больше адресована ему самому, а не Ли.
«Хоши считает, что ты меня слышишь, я надеюсь, это так. Это мой друг, самый лучший на свете омега, я… я встретил его благодаря тебе. Поэтому, спасибо».
Тэхён горько ухмыляется и снова тянется к воде.
«Чонгука, которого ты называешь невоспитанным, я тоже встретил благодаря тебе. И кстати, чтоб ты знал, он совсем не такой»
Чон начинает смеяться, как будто Ли и правда его слышит. И язвит в ответ.
«Если бы вы познакомились нормально, то он бы тебе понравился. Но, как бы сказал Сокджин: «у нас всё через жопу с тобой», и был бы прав. Нам нужно поговорить, Хван, ты должен рассказать почему так ненавидишь меня и, пожалуйста, мне нужно знать, кто стоит за тем нападением. Прошу, не умирай».
Тэхён берёт бледную еле теплую ладонь в свои и сжимает.
«Я приду завтра, обещаю. Даже если ты не хочешь и проклинаешь меня. Я приду».
ххх
Около двух часов Тэхён с мужем паркуются возле комплекса. Тэ не успевает толком разуться, как на него прыгает Хёнджин.
«Эй, парень, это мой омега» — возмущается Чонгук, когда малыш цепляется в Тэ руками и ногами.
Однако кроме ехидной улыбки на маленьком личике Чон ничего не получает. Чимин выходит поприветствовать гостей и оторвать сына от дяди, но у него не выходит.
В гостиной уже накрыт стол, и под мультики на телевизоре Юнги разливает напитки. Через пять минут домофон снова гудит, и Тэ слышит голоса двух Хо.
— Я так рад, Боже, ты наконец-то вышел из дома! — голосит Чимин.
— Не начинай, — ворчит Хоши и проходит в гостиную.
Вся компания усаживается за стол, и Тэхён немного оттаивает после клиники. Счастливые лица дорогих ему людей как глоток воды в пустыне. Особенно мелкий разбойник. Хёнджин сидит у омеги на коленях и изредка косится на Чонгука.
— Булочка моя, ты будешь свининку? — наклоняется Тэхён к ребёнку.
— Буду, — фырчит муж по правую руку, и весь стол начинает смеяться. — Вот только не надо, — улыбается Чонгук. — Ваш сын почти отбил моего омегу.
— Что поделать, мужчина растёт, — растягивается довольный Юнги.
— Вот именно, растёт, я уже боюсь отпускать их двоих из дома, знаете, что они учудили? — выпрямляется недовольный Чимин. — Картинг!
— Ему уже можно, — фыркает старший Мин.
— А чего меня не позвали? Боитесь, что проиграете? — ухмыляется Хосок и подмигивает Хёнджину.
— Я никого не боюсь. И когда выласту буду самым клутым гонщиком, — надувается ребёнок и съедает из рук Тэ кусок свинины.
— Серьёзная заявка, — кивает Чонгук.
— Поседею я с ними, можно будет не красится, — цокает Чимин.
— А кто там? — Хёнджин показывает пальчиком на живот Хоши.
— Хотел бы я знать, — смеется омега.
— Ставлю на альфу, — с набитым ртом произносит Хосок.
— Поддерживаю, — кивает Юнги.
— Вы нормальные? — пихает мужа Чимин.
— А мне кажется, омежка, — прищуривается Тэ, — но с характером Хо, — и кривится, глядя на Хосока.
— Я даже оскорбился, — обиженно смотрит на него Чон.
— Это будет жёстко, — хмыкает Чонгук.
— Зато женишков отгонять не придётся, к такому на консервной банке не подъедешь, — уверенно заявляет Хосок и целует ладонь Хоши.
— А на супле? — наклоняет голову Хёнджин, и все смеются.
— На Supra ещё можно, — треплет за волосы мелкого Хо, — только на красной.
Вечер в кругу семьи перезапускает сердце Тэ, и омеге становится легче. Но, вернувшись домой, перед сном Тэхён все же молится, чтобы завтра ему было к кому ехать на разговор.
