ххх
Чонгук подписывает бумаги, по которым все отели теперь официально принадлежат Тэхёну, и убрает свои экземпляры в сейф. Там уже лежит папка, в которой строительный завод так же поменял владельца. Везде альфа теперь числится всего лишь директором. Юрист жмёт ему руку, и они прощаются. Мужчина возвращается в кресло и с облегчением выдыхает. Это та подушка безопасности, которую он может оставить своей семье, если его вдруг накроет полиция. Лишь два человека на данный момент в курсе того, что он сделал, и это хорошо. Не нужно наводить панику. Тем более что она сама приходит в офис. — Хён, меня это напрягает, — в кабинет без стука входит Хосок. — Конкретнее? — Пацана не ищут, — младший садится слева за стол и закуривает. — Ли, уже три недели не был дома и в клинику никто не приходил и не звонил. По нулям. — Это и правда подозрительно, — кивает Чонгук и тянется за пачкой. — Минсок ещё в больнице, но он, блин, в своём уме. Как можно не интересоваться сыном? Омегой, блять… — Странно это всё. — Этот сукин сын, Со Хэджин, как будто и не в курсе. — Он преемник, а не родственник, — хмурится альфа. — Один хрен они с Минсоком в засосе, мог бы и поискать парня, не нам на руку, конечно, но это, блин, финиш. — У этого Хэджина ведь нет семьи? — Нет, трахает всё, что движется в закрытых клубах, — выпускает дым Хо и поворачивается к брату. — Интересно… — задумывается Чонгук. — Короче, меня это напрягает, но я рад, что это дерьмо ещё не хлынуло на нас. — Как Ичиро? — Знаешь, жадность — это всё-таки порок. Ему сколько не дай, все загребёт, — кривится младший. — Молодой, — ухмыляется мужчина. — Да… мы тоже такими были… совсем недавно.ххх
Вот он воздух, наконец-то Тэхён дышит и чувствует, как работают лёгкие. «Живой. Живой!» Волна обезумевшей энергии накрывает омегу с головой. Он успеет, он обязательно приедет завтра и снова поговорит с Ли. У него есть шанс. Дома Тэхён не может успокоиться и ходит из комнаты в комнату. Себя нужно занять, и парень начинает убираться, драить душевую, полы, зеркала. Закончив с ними, понимает, что ещё не выдохся и принимается готовить ужин, чего он не делал очень давно. Когда на кухне, среди суеты омеги и беспорядка на столе, появляется Чонгук, на часах уже десять. — Медвежонок, всё в порядке? — альфа напрягается и оглядывает супруга. — Да, я просто решил приготовить нам ужин, — оборачивается Тэ с соусом возле уголка губ и снова помешивает пасту. — Ты… кхм… года два не готовил. — Я так счастлив, понимаешь, Хван очнулся, — с блестящими глазами разворачивается к нему Тэхён. — Правда? — глухо спрашивает альфа не веря ушам. — Чонгук, он живой, — всхлипывает Тэ и кидается обнимать мужа. — Слава богу. Я тоже рад, медвежонок, — мужчина прижимает омегу и целует в макушку. — Пригорит! — дёргается парень через минуту и бежит к плите. Тэхён осознает, что впервые с той жуткой ночи дышит свободно. Ему не стыдно улыбнутся и хочется жить дальше. Ужин выдается скромным, но переполненным радостью. Тэ в запой рассказывает об их разговоре с Ли, потом про универ и как ему хочется снова на сцену. Ночью омега прижимается к Чонгуку и благодарит, отчаянно благодарит бога за эту возможность. Только вот альфа тоже не спит, сжимая ладонь своего любимого и обращаясь к Нему.ххх
— Я, честное слово, не знал, какие ты любишь, поэтому пока гортензии, — ставит в вазу букет Тэ. — Цветы? Ты серьёзно? — в шоке таращится Ли. — У тебя очень строгая диета, мне сказали не привозить продукты, поэтому да. — Допустим, — кряхтит омега, приподнимаясь, и Тэхён тут же подлетает, поднимая подушку. — Как в универе? — Всё хорошо, но выступать пока не буду. И в клуб не вернусь. — Зря, хорошо поёшь, — фыркает Хван. — Спасибо, — удивленно смотрит на него Чон и смущённо опускает глаза. — Это твой муженёк мне охрану поставил? — Да, а что? — Нет смыла, меня искать не будут, — хмыкает Ли и отворачивается к окну. — Почему? — Просто не будут. — Мы можем поговорить? — с мольбой произносит Тэ. — Уверен, что действительно этого хочешь? Иногда незнание спасает. — Хочу, Хван, нам нужно с тобой… — Ладно, но сначала дай мне воды. Значит, хочешь узнать почему я никому не нужен? Придётся начать сначала. С самого начала, — Ли делает глубокий вдох. Тэхён понимает, что сейчас откроется завеса чего-то очень важного, и замирает. Он помогает омеге напиться и садится на стул, собрав руки в замок на коленях. — Мерси, дорогой, — Ли откашливается. — Вся моя жизнь — кусок отборного дерьма, который я украсил бриллиантами. Вот только вонь ни за каким парфюмом не спрячешь. Тебе стоит услышать мою версию. Хотя она не отменяет того, что я натворил, — омега устремляет взгляд в окно. — Мой папа бросил меня, когда мне было года два или три, я уже не помню. Они с отцом переспали, будучи едва знакомы, и когда обнаружилось, что станут родителями, многоуважаемый судья Ли Минсок оказал честь безродному омеге свадьбой. Ни о какой любви там и речи не было. Я побочка от секса, Тэхён-а. Меня не ждали, не хотели, не планировали. Даже после рождения всем было плевать. Я плакал в дорогих пелёнках, а родителям было всё равно. Как сказал отец, папа просто собрал вещи однажды утром и оставил меня на няньку. Его не стали искать, Тэхён-а, пропал и хер с ним, понимаешь? — О боже… Неужели ты… — Я искал, но не нашёл. Возможно, он поменял имя, не знаю. Сейчас уже не важно. Эта боль поутихла с годами. Меня оставили в доме, но не от доброты душевной, а чтоб держать марку, не потерять лица. Ведь отец — публичный человек, блюститель закона, сука, — на лице Хвана возникает отвращение. — Всё детство мне вдалбливали, что я должен быть лучшим, гордо нести фамилию судьи и быть примером. Когда я начал приносить из школы четвёрки, меня попросту били. Отец мог опрокинуть бокал и дать подзатыльник или даже пощёчину. — Хван… — Тэхён прикрывает рот ладонью. — Да брось, — ухмыляется омега. — В восьмом классе мы писали контрольную по математике. Я хорошо помню тот день. Тогда всё и началось. Ты получил пять, а я двойку. Я плохо спал ночью и хреново себя чувствовал. Естественно, моего отца вызвали, и знаешь что? Ему поставили в пример тебя. Тэ шумно сглатывает и зажмуривается. Их вражда началась именно в тот год. — Да, нежный мой, с того дня и начала зарождаться моя ненависть к тебе, — Хван кивает и отпивает ещё глоток. — Отец меня ремнём выпорол, а я был уже не маленький. И, когда бил, орал, что какой-то Тэхён из неблагополучной семьи учится лучше, чем его сын. Ты не представляешь, что я чувствовал в тот момент. А ты и правда успевал по большинству предметов, я начал наблюдать оценивать и понял, что меня бесит, что ты успешнее. Ещё, как назло, парень, который мне нравился, сказал, что ты красавчик. Так шаг за шагом я воспитал в себе такую лютую ненависть, что сам поверил, что ты зло. Моё лично проклятие. И вдобавок ко всему, каждый раз, когда твой папа приходил на собрание, я видел, как после него он тебя обнимает, и вы довольные идёте домой, — Ли делает глубокий вдох. — Я был готов разорвать тебя на куски, честное слово. — Если бы я только знал… — Если бы подростки умели разговаривать и решать проблемы головой, то да. Но мы так не умеем. Когда ты начал встречаться с Чонами, давай без выебонов, я правда не знал, с кем из них ты мутил, — поднимает руку Хван, тормозя легкое возмущение Тэ на подлёте. — Это меня вообще из колеи выбило. Слава богу, ты перевёлся, я бы точно тебя убил. В тот момент за мной начал ухаживать Со Хэджин, ты же его знаешь? — Преемник твоего отца? — смотрит в шоке Тэхён. — Но он же старше тебя. — На двенадцать лет, — хмыкает омега. — Тот ещё ублюдок. Но твой муженёк тоже не особо заморачивался с возрастом, как я погляжу. — Не сравнивай Чонгука… — напрягается Тэ. — Да расслабься, разница очевидна, — Ли разминает шею и продолжает. — Это сучье отродье пело мне дифирамбы, и я купился. Конечно, мы переспали, и да, — кивает омега. — Ни один раз. Я был идиотом, хотя мне просто хотелось быть кому-то нужным. Впрочем, розовые очки слетели быстро. Когда я пришёл к нему в кабинет со справкой от врача, что беременный, эта гнида молча достала пачку денег из сейфа и сказала одну единственную фразу: «Мне от такого как ты ребёнок не нужен». Тэхёна от такого чуть насквозь не прошибает холодом. Омега смотрит на Хвана, не замечая, как слёзы сами льют из глаз. — А ну перестань, меня сейчас стошнит от сантиментов. Я сам виноват, — фыркает Ли. — Я решил, что от такого ублюдка мне тоже детей не нужно и сделал аборт. Правда, — Хван смотрит в точку на стене, — легче мне не стало, и я начал пить, а потом связался с парнями из университета. Это всё случилось так быстро… Они тогда курили и меня подсадили на это дело. Как-то мы разговорились, и я рассказал о тебе. Немного, но с энтузиазмом. Тэхён замирает. Он впитывает каждое слово, словно от этого зависит его жизнь. — Я не помню даже, как их зовут, мы виделись несколько раз. Я менял квартиры и дилеров. Потом подсел на более тяжёлые. Не смог, просто не смог пережить это ёбаное одиночество, — Ли поднимает глаза на Тэ. — Пока мы вместе учились, я держался за счёт тебя. Эта ненависть заставляла меня подниматься по утрам. Я словно вампир маньяк должен был тебя унизить, чтобы хоть на секунду почувствовать, что живу. А когда ты ушёл и началась вся эта история с Хэджином, я сломался. Наркотики, я долбаный наркоман, — хмыкает Ли и продолжает. — Когда отец слёг с инфарктом, я к нему ходил, но ничего кроме презрения не получил. Как был отродьем в его глазах, так и остался, хотя нет… стал хуже. Насчёт тех слов, что ты сказал. Клянусь, я не знал, что те ребята… — Меня пытались, но не успели, — в шоке произносит Чон. — Значит ублюдки кормят червей? — горько ухмыляется Хван. — Ты их не просил… — Чего, блять? Ты в своём уме? — вскрикивает Ли, привставая. — Я сука, но не настолько же. — Так ты… — Я ни просил их насиловать тебя и даже искать. Я просто рассказал о том, что мы враждуем и какой ты весь из себя правильный и … — Нежный, — заканчивает за Хвана Тэ. — Да, — глухо отвечает парень и поднимает взгляд в потолок. Тэхён чувствует, как внутри горят и плавятся органы. Картинка перед глазами начинает плыть. Всё это время… «Ли даже не при чём?! Так за что, Боже?» — Прости, — сначала глядя в потолок, произносит Хван, потом поворачивается к Тэ. — Прости, если сможешь. Я превратил твою жизнь в ад, потому что гореть одному было невыносимо. — Я чуть не убил тебя… — вытирая огненную воду с лица, бурчит Тэхён. — Знаешь, я даже рад, что ты попытался. Иначе бы мы не поговорили как нормальные люди, — омега горько смеется. — И если совсем честно, то в тот вечер я пришёл в надежде увидеться с тобой и собственно получить пулю. Мне было невыносимо терпеть эту грёбаную жизнь. — Хван, — Тэ берет омегу за руку, — прости меня, — глаза уже болят от количества слёз, и губы дрожат. — Я не знаю, как мне искупить свою вину… — Забей, я сам тебя довёл. Просто… — наконец Ли тоже сдается и вытирает глаза, — просто навещай меня. Пожалуй, кроме тебя у меня никого и нет. — Хван… — Тэхён опускает голову на кровать, утыкаясь лбом в ладонь омеги, — прости-прости-прости. Чон залезает на кровать и ложится рядом, обнимая того, кого почти убил, а теперь отчаянно хочет спасти. Они лежат так около получаса, сначала молча, а потом просто разговаривая ни о чём. В конце, когда врач уже настаивает, что Тэхёну пора, омега просит ещё минуту и обнимает Ли. — Знаешь, этот цвет тебе не подходит, — прищурившись произносит Хван. — Я настаиваю на блонде, ты будешь просто пушка. Сейчас же езжай в салон. — Время почти пять, — хмыкает Тэ. — Твой муж ещё не купил тебе салон? Я разочарован. — Думаешь, пойдёт? — улыбается Чон. — Никаких холодных оттенков, ты должен быть как луч надежды, а не ледяной принц. Так и передай мастеру. — Ладно, — омега надевает куртку и подходит к двери. — Тэхён? — Что? — Жду завтра свой луч надежды, и я люблю лилии. — Договорились. Тэхён выходит из палаты и звонит в салон. Домой он возвращается после девяти, довольный и счастливый. Чонгук оценивает новый цвет волос и соглашается с термином Ли про надежду. Утром звонят из клиники. Около трёх утра у Хвана открылось кровотечение. Белые словно снег лилии опускаются на могилу, а не в вазу.