119 год от З.Э.
Священный участок с чардревом в центре, во внутреннем дворе стал привычным местом для времяпровождения двух детей. Здесь Они любили читать книги о драконах, которые так были для них желанны. Ведь у них не было своих. Сидя у корней главного древа, они наслаждались крупицами спокойствия и беседами о летающих огнедышащих ящерах. Названные в честь Богов Древней Валирии — Балериóн, Мераксес и Вхагар вылупились уже на Драконьем Камне. Они и стали предметом для бесед Эймонда и Элейны. Из трёх драконов времён Завоевания в живых осталась лишь одна самка-дракон — Вхагар. Эймонд сидел, оперевшись спиной о кору дерева и вдыхал свежий воздух, пока Элейна лежала на его коленях и читала ему о Завоеваниях Эйгона. — Вместе с Балерионом Чёрным Ужасом и Мераксес Вхагар сожгла заживо четыре тысячи мужчин на Пламенном поле, обеспечив Таргариенам победу. Это был единственный раз, когда все три дракона поднимались в воздух одновременно. — Она прекратила читать и подняла глаза вверх, ожидая заметить увлечение в глазах Эймонда. Он поджал губы, сдерживая свой порыв, чтобы не засмеяться. Сидя с закрытыми глазами, Таргариен ощутил всё её недовольство, что она хотела показать взглядом. — Эймонд, ты что, заснул? — Она приподнялась, и их лица оказались на одном уровне. Эймонд и вправду притворился спящим, ведь ему было жутко интересно, что же сделает Элейна. И девочка пошла на поводу у своих желаний. Она хотела сейчас дотронуться до его щеки. Провести пальцами по его веснушкам на ней, ощутить мягкость и встретить взгляд аметистовых глаз. Она ждала его непонимающего взора, чтобы понять, что это ошибка. Но как только она дотронулась подушечками пальцев до его щеки, когда ощутила всю нежность его белоснежной кожи, боясь ненароком поранить его своими прикосновениями, он всё же открыл глаза. Его взгляд, устремленный в глубь её лиловых глаз, заставил Элейну вздрогнуть. Это была не та эмоция, которую она ожидала увидеть. Он смотрел на неё с неподдельным интересом, изучал так пристально, что казалось, даже взрослый не обладал таким пронзительным взглядом. Эймонд потянулся к своей щеке, где Элейна удерживала свою руку и не могла отнять её от его кожи. Будто рука приклеилась к его нежной щеке. Она ожидала, что он уберёт её руку, но он лишь приложил свою, будто ещё раз убеждаясь, что всё происходящее не сон. — Лиловый — мой любимый цвет, — сказал он, всматриваясь в неё. Но вдруг что-то меняется в его выражении лица после слов, что прозвучали из его уст. Будто он не хотел говорить этого. Эти слова должны были остаться в тайне. Они были своего рода признанием. И этот факт напугал Эймонда, от чего тот отвел взгляд. — А мой синий, — быстро проговорила она, пытаясь разрядить обстановку. — Почему? — вдруг спросил он, вновь обращая свой взгляд на неё, не скрывая свой интерес к выбору этого цвета, думая, что за её словами также скрывается тайный смысл. — Синий — цвет дома моего отца. Цвет моря. И мой. — Её глаза вдруг наполнились грустью. Она отвела взгляд, наконец, убрав руку от его лица. Мираж испаряется, улетучивается. Ведь это лишь маленькая часть того, что помнил Эймонд из детства. И все его счастливые воспоминания связаны с Ней. Он смотрит в своё отражение, пытаясь найти там ответы, которые привели его к осознанию, что Элейна не просто друг. И первым ответом был его выбор камня в его глазнице. Сапфир. Темно-синий камень. Однажды Элейна сравнила его с морем, с очень неспокойным, и часто говорила о том, что ей по нраву синий цвет. И это и привело его к мысли о сапфирах, ведь они очень похожи на морскую гладь.***
Шагая к конюшне, Элейна надеялась увидеть там мальчика, что привела вчера. Необходимо было убедиться в его целостности и сохранности, ведь она несла за него ответственность и не могла подвести его. Наконец, она встретила знакомое лицо среди стойл, лошадей и сена. Он наливал воду коням, но как только заметил движение у входа, поднял голову. Элейна подошла ближе, чуть приподнимая подол платья. Он встретил её благодарным взглядом, опуская ведро с водой на землю. — Ваше Высочество. — Склоняя голову, он постарался выразить ей всё своё почтение. Она прошлась взглядом по помещению, а после вновь взглянула на него. — Нравится здесь? — Условия намного лучше, Ваше Высочество. — Роб не смеет поднять головы, но улыбку радости сдержать не смог. — И я рад отплатить Вам. За Вашу доброту. Девушка касается его плеча, призывая посмотреть ей в глаза, показывая, что нет нужды в таком обращении к ней. — Ты не мой должник. Тем более не заложник, — чуть сжав его плечо, она попыталась тем самым привлечь его внимание к её словам. — Если кто-то будет докучать, можешь сказать мне. Он кивнул. Этого было достаточно для Элейны. Немного обсудив его нынешнее положение, принцесса решила покинуть его, чтобы отправиться к Эймонду. Ей нужно было обсудить с ним их соглашение, ведь вчера они договорились встретиться и вернуться к этому вопросу.***
Элейна решительно направляется к покоям Эймонда, ожидая найти его там, но как только подходит к дверям и заносит руку, чтобы постучать, принцесса понимает, что они открываются и в дверном проёме появляется знакомое лицо. Но, не успев среагировать, она так и оставила руку занесенной и сжатой в кулак. Перед ней предстает Эйгон. Его лицо наполняется удивлением. Он тоже пришёл навестить брата, но, видимо, не обнаружил его в покоях, поэтому решил покинуть их, но наткнулся на принцессу. — Приветствую, Элейна. — Он решает, что им есть что обсудить, поэтому приглашает её в покои своего брата, вежливо отходя от двери, чтобы дать ей возможность пройти внутрь. Элейна смотрит на него несколько секунд, но понимает, что, похоже, он успел обговорить с Эймондом их вчерашний разговор. Иначе зачем ему вообще приглашать её внутрь? Да и не было причин для разговора, кроме той, о которой Элейна подумала. — Оставим любезности. — Веларион осматривает покои, а после возвращает взгляд к Эйгону. — Где Эймонд? — Он не отчитывается передо мной. — Принц складывает руки за спину, начиная расхаживать по комнате. — Хотя, полагаю, он сейчас находит утешение в объятиях какой-нибудь брюнетки или блондинки. Заканчивая фразу, он ухмыляется, останавливаясь около Элейны. Что-то еле заметное меняется в выражении её лица, и она тут же принимает более серьёзный вид. — Не будем ходить вокруг да около. — Она чуть прикусывает свою щеку изнутри, чтобы не терять лицо после его слов. — Говори прямо. — Я знаю Ваш маленький секрет, как ты успела догадаться. — Он поднимает руки, показывая, что сдаётся. — И прошу, не делай такое серьезное лицо. Слишком серьезные люди до жути скучные. А мой брат не любит скучных девушек. Усаживаясь в кресло, он ухмыляется, наблюдая за сменяющимися эмоциями принцессы — от негодования до полного понимая ситуации. — Если честно, мне интересно, почему ты согласилась на предложение моего брата. — Это и вправду вызывало у него интерес, поэтому он не мог не спросить. — Это искренние чувства или что-то иное? — Он понимает меня, и этого вполне достаточно, чтобы быть с ним. — С этими словами Элейна покинула покои Эймонда. Ей не хотелось более быть шутом для Эйгона. Он явно потешался над ней. Но это было неважно по сравнению с чувством, что было вызваны его словами. Брюнетка. Шёлковая улица. И эти мысли злили её. Глупость. Он не мог так целовать меня вчера, а потом… Она задумалась, вспоминая их вчерашний поцелуй. По телу пробежали приятные мурашки от воспоминаний о волнительной близости. Веларион машинально дотронулась до своих губ, вспоминая недавние ощущения. Она коснулась пальцами своей нижней губы, вновь чувствуя на ней его прикосновения. От этого ей захотелось рассмеяться, но на лице появилась лишь глупая улыбка. Ты новый нравишься мне больше, чем тот мальчик из детства, что стеснялся моих прикосновений.***
Собрав длинные волосы в косу, Элейна опускается в ванну, наполненную слугами. Её поставили посередине комнаты таким образом, чтобы Элейна могла насладиться видом из закругленных окон. Опираясь руками о бортики ванны, она ложится на спину и прикрывает глаза. Как только служанки заканчивают с очищением её тела, она приказывает им покинуть комнату и оставить её одну. Тишина заползает в уши, и стук, равномерный, ритмичный, так похожий на удары разошедшегося сердца, настойчиво добирается до самих мыслей. Медленно ползущая по венам кровь набирает скорость, отдавая в виски, доставляя дискомфорт и лёгкую головную боль. Блэквуды, дорнийцы… Кто дальше по списку? Быть может, Старки? Под кого ещё она захочет меня подложить? На шахматной доске матери она была лишь пешкой. Вдруг к Элейне приходит осознание, что слова в её голове достаточно эгоистичны. Она всегда знала ценность всех союзов, предложенных матерью. Но это не избавило Веларион от мерзкого осознания своей роли. Элейна берёт кубок со столика рядом с ванной и делает глоток. Вино скользит по её горлу и обжигает его. Биение сердца учащается, и она делает ещё один, чтобы заглушить все мысли. В последнее время её голову посещали не совсем свойственные ей мысли. Иногда даже хотелось, чтобы нужный, ставший вдруг особенным для неё человек коснулся её, заставил испытать что-то, ранее неизведанное. Эймонд. Почему же ты? Этот вопрос не даёт ей покоя. Она постукивает по кубку пальцем, вдумываясь в его образ. Но всё сходится лишь к её маленькому бунту против матери. Но есть и мысли о том, что это не единственная причина, почему она выбрала его. Нам всегда было суждено гореть вместе. Они пытались помешать нам, но лишь разожгли пламя сильнее. Стук в дверь заставляет вернуться её к реальности, и она ставит кубок на столик, поглядывая на дверь. — Войдите! — властный голос разносится по комнате. Она не узнает своего голоса. И, пожалуй, ей нравятся такие перемены. Скрипучие двери открываются, и виновник её тревог предстаёт перед ней. Он проходит внутрь, но останавливается, как только видит, что девушка занята более интимными делами, ра которыми он не ожидал её обнаружить. Эймонд выглядит вполне спокойным, но лишь подрагивание ресниц выдает восхищение её наготой. — Я нашёл септона. Он не будет много болтать, — говорит он, не стесняясь смотреть на неё, но взгляд его был устремлён лишь к её глазам. Она же останавливает свой взгляд на его стройной жилистой фигуре. Веларион ловит себя на мысли, что ей жутко интересно, что скрывается под его кожаным дублетом. — Отлично. — Она опирается руками о бортики ванны и начинает возвышаться над ним. Эймонд скользит взглядом по её фигуре, когда она встаёт. По её телу стекают капли. Она чуть приподнимает вверх подбородок, наблюдая за его реакцией. Его взгляд устремлен только на неё, и он поджимает губы, не желая больше говорить. Её формы были достаточно просты. Грудь маленькая, с розоватыми сосками. Худощавое тело, и оттого виднеются рёбра. Плоский живот и узкая талия сочетаются с упругими бёдрами. Она выдерживает зрительный контакт, когда он возвращается к её лиловым глазам. Тут он и понимает, что его влечение куда ярче, чем он мог себе представить. Это что-то запретное. А всё, что было недосягаемо, привлекало Эймонда. — Ещё не передумал? — Элейна ставит ноги на каменный пол и хватает рукой тёмный халат. — Не дразни меня, — с хрипотцой в голосе говорит он. Она ухмыляется, кошачьей походкой крадется к нему, а после кладёт руку ему на щеку, всматриваясь в его лицо. Все часы до его прихода она мучилась от мысли, что его касалась другая женщина. От всех этих мыслей её грызла жгучая ревность. Она раньше не знала столь опасного чувства, потому и не ведала, как его обуздать. — Ты больше не взглянешь ни на одну девушку, — он наклоняется к её губам, но она продолжает шептать ему предостережение. — Иначе я воткну в твою голову стрелу. Её слова вызывают на его лице ухмылку. Он притягивает её за талию, стремится быть ближе к ней. И этим порывом желает доказать ей, что ни одна женщина не вызывала в нём столько эмоций. Она же прижимается к нему, ощущая, что он уже еле сдерживается, чтобы не взять её прямо тут. — Ты чертовски сексуальна, когда ревнуешь. — Она даже не видит его губ, но по редким морщинкам, собравшимся в уголках глаз, понимает, что он улыбается. — Оттого не хочется переубеждать тебя. Вонзать мне стрелу в голову. — Вот как. — Элейна чуть заметно краснеет от его слов. Она ещё не привыкла к такой близости с мужчиной. С ним ей казалось всё правильным. — Своим шлюхам ты тоже так говоришь? Эймонд отстраняется и ловит её взгляд, проводя от её глаз до губ линию. Он приподнимает её голову, положив руку на шею и оттягивая кожу на её щеке большим пальцем. — Седьмое пекло, хватит испытывать меня своими изречениями. — Он выжидает, когда она сама попросит его приблизиться к её губам. — Так заставь меня замолчать. — Она чувствует, как он застывает на секунду, потом отбрасывает сдержанность и, наконец, терзает её губы страстными поцелуями. Страсть и похоть царили в воздухе. — Нам стоит быть осторожнее, — Элейна прерывает их поцелуй, прикасаясь кончиком носа к его. — Мне нужно к матушке. Она ждёт меня. Ей приходится отстраниться от него, ведь Рейнира пожелала видеть её сегодня вечером. Но ей вовсе не хотелось идти туда. Она бы с удовольствием осталась с ним. Но так было нужно, чтобы не вызвать подозрений. Поэтому сейчас она развязывает косу, а после осторожно расчесывает волосы. — Моя старшая сестра в положении, и это может плохо повлиять на её реакцию, когда всё раскроется, — Эймонд явно намекал на эмоциональность беременных женщин, а также и на положение Элейны в глазах матери. — В таком состоянии она может изменить многое из своих решений, в том числе и твой статус её наследницы. — Не думаю, что она изменит свой выбор, — Элейна всё же допускала такой исход событий, но это решение скорее обрадовало бы её, чем расстроило. Но слова Эймонда смутили её. Он никогда не говорил с ней о её роли в глазах Рейниры. Оттого она и решилась сказать следующие слова: — Не надо, Эймонд. Неожиданно Эймонд улыбнулся, чуть с укоризной, смотря ей прямо в глаза. Он понял, что крутилось у неё в голове. «Думает я буду портить её отношения с матерью так открыто?» — думал он. Он внимательно изучает её. Что-то в ней переменилось. Она подходит ближе, смотря прямо на него. Открыто и очень серьезно. Веларион произносит каждое слово так, чтобы добиться от него честного ответа. — Единственное, что волнует меня — считаешь ли ты меня бастардом? Как и моих братьев. — Иначе бы я не завёл дружбу с тобой. Однажды. — Он чуть наклоняется, и его длинные волосы ниспадают вниз, а единственный глаз опасно блестит. — Ты оказываешь на меня положительный эффект.***
Отрезав кусок оленины, что лежит на тарелке, она грациозно кладет его себе в рот, старательно пережевывая и стараясь не встречаться со взглядом матери. Рейнира, поглаживая живот, наблюдает, как Веларион избегает её взгляда, подозревая, что ужин не совсем обычный. — Где Эйгон и Визерис? — Принцесса, наконец, поднимает голову и на секунду задерживает движение рук. — Миранда уложила их в соседней комнате, — отвечает Рейнира. Она наблюдает за своей наследницей, подбирая момент, чтобы подвести к важному разговору. — Оленина такая вкусная, — заявляет принцесса, медленно подцепляя вилкой отрезанный кусок. — У тебя доброе сердце, Элейна, — отпив из кубка воду, она взглянула на дочь. — Но в замке ему не место. Сделав усилие, чтобы не поперхнуться куском еды в горле, Элейна взяла кубок с вином и, сделав глоток, наконец, смогла ответить на разочарование в глазах матери. — Чтобы я ни делала, — начинает она, бегая глазами по комнате, ведь тема достаточно тяжелая для неё, — ты всё подвергаешь критике. — Тебя тяготят твои обязанности? — она смотрит на неё, ожидая чёткого ответа. Ведь от этого будет зависеть окончательное решение Рейниры. Элейна мечется. Тяготят ли её обязанности? Тяготит ли её долг? Конечно, она не хочет нести это бремя. Элейна видит, что она уж точно не годится в роли наследницы, как бы её не воспитывали. В Веларион не было того самого стержня и мудрости. В ней было лишь милосердие и слишком развитое чувство справедливости, но от этого мало пользы. Она имела дракона, управлялась с мечом не так хорошо, как Джейс и Люк, но для самообороны хватит, что в сочетании со стрельбой из лука давало ей право быть не просто женщиной, но, возможно, и воином. В будущем. Такая перспектива привлекала её куда больше, чем место на Железном троне. — Если я скажу правду, — Элейна на секунду опускает взгляд, а после её лиловые глаза вновь всматриваются в лицо матери, пытаясь разгадать её эмоции, — что-то изменится? Рейнира не сомневается в своём выборе. Она лишь желает понять, что лучше сказать для поддержки. Теперь её глаза впервые за все шестнадцать лет раскрыты для осознания жестокой правды. Она оступалась в воспитании дочери и продолжала оступаться сейчас. Её ошибки теперь смотрели на неё, давя грузом на плечи, заставляя её нервничать, что вызвало лёгкую боль в районе живота. Но Она не покажет слабости, точно не в такой момент. Глубоко набрав воздуха в легкие, она, наконец, обращается к дочери: — Я более не буду использовать тебя в своих целях, — произносит она. — Но замуж ты выйдешь лишь с моего одобрения. Элейна вздрагивает. Нет. Это сон. Только что её мать сказала ей те самые слова, которые она ждала все гребаные годы, с тех самых пор, как её пытались выдать замуж. Но их тайный брак с Эймондом не одобрят. И никакой речи о признании матери и быть не могло. Она всегда была против него. А что насчёт её чувств... Она поняла, что это уже не просто бунт, это её истинное желание. Никто другой не мог понять Элейну так, как делал это Эймонд. И никого другого она не видела рядом с собой. — Мы возвращаемся на Драконий Камень. — Она сейчас особенно следит за своей наследницей, считывая её эмоции. — Так будет лучше для всех.