***
Элейна и Эймонд наспех оделись, а после покинули замок принца Пентоса, что принимал их. Эймонд первый решил нарушить мрачное молчание, что повисло в воздухе: — Вчера вечером значит, — процедил Эймонд, уверенными шагами направляясь к своему дракону. Его непринужденность поражала и в то же время пугала. Он с такой холодностью говорил о смерти близкого человека, что становилось жутко от осознания его бесчувственности. Ведь Дейрон, что, казалось, достаточно времени провёл вдали от замка, имел больше теплых чувств к отцу, и его скорбь читалась на лице. Красные и опухшие глаза юного дракона говорили о его состоянии лучше любых слов. Эймонд же и бровью не повёл, когда услышал о кончине короля, будто ему не было до этого никакого дела. Наверняка, так и было, Эймонд не питал к Визерису тех особенно нежных чувств, что испытывают дети к своим родителям. Но одно он знал точно — будь на месте покинувшего этот мир отца мать, он бы сровнял все Семь Королевств с землей. — Хелейна привела к нему наших племянников, — Дейрон смотрел лишь под ноги, сложив руки в замок и держа спину неестественно прямой. — Он собирался прочесть им сказку, но сослался на свое состояние и отправил их обратно, — сглотнув ком, что застрял в горле, принц хотел было продолжить, но не смог, чувствуя, что у него больше нет сил говорить об этом. Эймонд всё же проявил капельку эмоций. У него всегда вызывало особую теплоту то, что Визерис всегда находил время для своих внуков, даже когда находился в таком состоянии. Холодность сменилась состраданием, что было несвойственно этому черствому юноше. Поджав губы, он пристыдил себя за свою жестокость по отношению к смерти не чужого человека. Человеку, который однажды помог ему, дав разрешение на брак с Элейной. Веларион же плелась позади. Находясь в каком-то вакууме, она слышала лишь обрывки их фраз. В голове крутилось лишь одно: «Король мёртв». И осознание того, что скоро предстоит сделать окончательный выбор, приводило ее в отчаяние. Представлять Эйгона королём давалось тяжелее всего. Оттого она и не спешила принять выбор, которого по сути и не было. Возвращаться к Рейнире она не хотела и не могла из-за слов, которыми она закончила их последнюю встречу. Посылая матери бесчисленные письма, она все равно надеялась получить на них ответ. Но его не последовало. И это всё больше отдаляло Элейну от решения пойти хоть на какое-то сближение с ней. Она даже собиралась прилететь на Драконий Камень лично, постараться сгладить их отношения, но Рейнира не удосужилась ответить ни на одно её письмо, поэтому Веларион оставила и эту затею. Обиды, что наложились одна на другую, приняли вид обоюдоострого кинжала, который вонзался в сердце каждой из них. Так получилось, что за последние два года Эймонд оказался ближе и роднее всех. Но, по сути, именно из-за него всё и случилось. Слепая любовь и вера в него не позволяли видеть истины, что он приложил руку к разрушению их отношений с матерью. Элейна впервые ощутила сильную неприязнь к ней именно после слов Эймонда, которыми он влиял на неё довольно успешно. Оттого в ней все больше укреплялось мнение о недостойности её возможного правления, хоть иногда ее и мучили сомнения на этот счет, ведь все-таки Рейнира не всегда была плохой матерью. Забравшись на своих драконов, они первым делом проверили крепления и, убедившись, что всё в порядке, взялись за поводья покрепче. Три дракона поднялись вверх, когда всадники заговорили на валирийском. Сначала они пересекли Узкое море, потом залив Черноводной и наконец они увидели родную Королевскую Гавань.***
В стенах замка была достаточно мрачная атмосфера пустоты. Ни единой души в коридорах, конюшне, а в Драконьем Логове даже не обнаружилось драконоблюстителей. Казалось, вместе с королём умер и сам замок. Но объяснение этому было, и было оно довольно-таки логично, учитывая замыслы партии зеленых. Желая скрыть кончину короля, Ларис Стронг, посоветовавшись с теперь уже вдовствующей королевой, приказал всех служителей дворца поместить в темницу, чтобы никто не смог оповестить принцессу Драконьего Камня о смерти отца. И первым делом все трое отправились в покои вдовствующей королевы, что ожидала их, с беспокойством расхаживая по комнате. Последнее произнесенное Визерисом слово — «Эйгон» — раздавалось эхом в её голове, заставляя перейти к активным действиям, ведь это был прямой указ на наследника, которого он хотел видеть после себя. Эймонд первым переступил порог, останавливаясь возле матери и принимая ее в свои сдержанные объятия. Алисента чуть отстранилась, глядя за его широкую спину, где заметила ещё двоих прибывших. Заостряя внимание на Веларион, она почувствовала недоверие к её персоне и шаткое расположение к их стороне. Против их отношений она не смогла выступить открыто, ведь сын не дал сделать этого, потому ей оставалось лишь внешне показывать своё недовольство. — Я рада, что ты исполнил своё обещание, сын мой, — вернувшись к Эймонду, взгляд Алисенты снова потеплел. — Когда ты рядом, моё материнское сердце спокойно. — Где Эйгон? — задался вопросом Одноглазый принц, на что его мать отвела взгляд, шумно вздыхая. Алисента давно уверилась в любви старшего сына к борделям, шлюхам и вину. Потому осуждать его она перестала, считая это бессмысленным. — Коль уже отправился на его поиски, — произнесла Хайтауэр. — Ты можешь нагнать его, если выступишь прямо сейчас. Я уверена, что Эйгон прислушается к тебе. Эймонд решительно направился к выходу, не замечая никого на своём пути. Сейчас решалось, кто будет правителем Вестероса, и ставка была слишком высока, чтобы проиграть. Элейна хотела уже пойти за ним, но Алисента обратилась к ней, призывая остановиться, что она и сделала. Дейрон же отправился вслед за братом. — Я бы хотела обсудить с тобой один важный вопрос, — Хайтауэр сузила глаза, но открытой неприязни в их взгляде Элейна не заметила, что заметно подбодрило Веларион, ведь для Эймонда мать оставалась очень важной фигурой, и ссоры с ней ей были ни к чему. — Думаю, ты понимаешь, насколько он важен, ведь я не могу допустить того, чтобы рядом с моим сыном находился предатель, что воткнет ему в спину нож. Элейна грустно хмыкнула. После слов королевы ей стало ясно, что наладить с ней отношения будет довольно тяжело. Но это сейчас не главное, поэтому Веларион смиренно кивнула в ответ, подтверждая, что она понимала её беспокойство. — Моя королева, я не буду Вас убеждать в чем-либо, — осторожно прощупывая почву, проговорила принцесса. — И что бы я не сказала, это не уверит Вас в том, что я полностью на вашей стороне. Поэтому оставим этот вопрос на более подходящий случай. Прошу простить меня, мне нужно следовать за моим мужем. Одобрительно кивнув, Алисента отпустила её, хотя слова девушки не в полной мере ее удовлетворили. Но Веларион, более не мешкая, покинула покои, чтобы догнать своего мужа, обдумывая по пути, на чьей же все-таки она стороне? Семеро, это слишком тяжелый вопрос. Когда на одной чаше весов стоит твой любимый человек, а на другой мать, что не давала спокойно вздохнуть и также испачкала свои руки в крови. Веларион боялась осознать свою неправоту, когда ее постигнет участь материнства, и она ощутит, какого это — оберегать своё дитя любыми способами. Но убийство Лейнора она оправдать не могла, как бы ни пыталась. Из-за этого в ней всё больше возрастала ненависть к черствому сердцу Отрады Королевства.***
— Целых два года Вы находитесь вместе за Узким морем, — начал Дейрон, следуя за старшим братом. — Почему же твоя жена ещё не понесла от тебя? — прямо спросил он. — Или у вас с этим проблемы? Эймонд даже не обернулся к нему, продолжая идти по коридору так же уверенно, как и до этого. Но вопрос Дейрона всё же что-то задел в нём, и он потерял былое самообладание, меняясь а лице. — Осторожнее со словами, — он сделал короткую паузу, повернув голову в бок, чтобы Дейрон смог оценить, насколько сейчас опасно его положение. — Моя постель явно не должна интересовать тебя. Ещё одно такое высказывание, и я вырежу твой язык, а потом подарю его Элейне, — слова предупреждения из уст Эймонда прозвучали скорее как угроза, от чего Дейрон потерял интерес к этой теме. Послышались дробные и резкие постукивания, что издавали каблуки сапог, которые с каждой секундой становились все отчетливее и ближе. Наконец, Элейна показалась за поворотом и взгляды юношей были теперь обращены к ней. Подойдя ближе, она решительно всмотрелась в лицо Эймонда, встречая его недовольный взгляд. — Ты не пойдешь с нами, — сухо процедил Эймонд. Он развернулся, направляясь дальше по коридору. — Пойду, — отрезала Элейна, ступая вслед за ним. — И ты мне не помешаешь. Это раздражало его ещё больше, ведь её действия были очень похожи на поступки непослушного ребенка, что не подчиняется указаниям взрослых. Эймонда раздражало неподчинение его словам, которые для неё, видимо, были пустым звуком, раз она продолжала идти за ними. — Непослушная, — обратился к ней Одноглазый принц к. — Будешь ведь мешаться...***
Первым местом, с которого они начали свои поиски, был бордель. Давно излюбленное Эйгоном место, которое он называл своим вторым домом. Место, в котором старший брат посвятил его во все прелести разврата. Оттого, наверное, Одноглазый принц и не любил это место. Оно напоминало ему о том, чего он не хотел познать в столь юном возрасте, а если быть точнее хотел познать это чувство только с одной-единственной. Как бы романтично это ни звучало, но тогда он думал именно так. Но точно не со столичной шлюхой, у которой была обвисшая грудь, растрепанные волосы и одежда, которую едва можно было назвать таковой. Таргариен подошел ко входу в бордель и постучал три раза по темному дереву. Вскоре скрипучие двери отворились, и в проходе показалась плотненькая женщина, на вид лет тридцати. — Мы ищем одного человека, — начал Дейрон, осторожно подбирая слова. — Если быть точнее, — он плавно перешел на шепот, — принца Эйгона. Женщина окинула юношу оценивающим взглядом, пожирая его глазами и явно довольствуясь его валирийской красотой. — Он давно не посещал наши края, — проговорила она, а после перевела свой взгляд на равнодушного Эймонда, которого явно узнала. — Вы выросли, принц. Элейна, что стояла за широкой спиной своего мужа, не почувствовала ревности, скорее в ней проснулся жуткий интерес к предпочтениям Эймонда в женщинах. Таргариен лишь проигнорировал слова шлюхи, понимая, что тут делать было нечего, и стоило отправиться в другие места. Поэтому он направился дальше вдоль по улице, накрывая свою голову капюшоном и стараясь оставаться незамеченным. — Не думала, что тебе нравятся женщины в возрасте. — Она была моложе, — сухо ответил он, не имея желания больше говорить на эту тему. — Я, кажется, догадываюсь, где мы можем его найти, — начал младший. — Это место вам двоим уже знакомо. Элейна внимательно посмотрела на Дейрона, хмуря брови. Она только сейчас вспомнила о Робе, и это напоминание заставило ее занервничать, ведь она первым делом обязана была навестить мальчика, за которого взяла ответственность. Теперь их путь лежал к самым отдаленным районам города, где царила полнейшая разруха, а бедность и сырость трущоб ощущались заранее. Подойдя к уже знакомому строению, Веларион приподняла голову, всматриваясь в каждую трещину на стене и вновь погружаясь в свои воспоминания о том дне. Заметных изменений внутри не произошло, место все так же оставалось душным и мрачным, а из отдаленных коридоров дома раздавались крики детей, которым, видимо, подпиливали зубы. Это заставило Элейну поежиться, но она все-таки прошла дальше, рассматривая уже знакомую арену. — Его здесь нет, — холодно заметил Эймонд. — Продолжим поиски в других борделях. Эймонд собирался уйти, пока его не дернула за рукав дублета маленькая смуглая девочка с черными, как уголь волосами. Она смотрела на него так пронизывающе, словно ей были известны все тайны этого грешного мира, потому Эймонд остановился, собираясь выслушать ее. — Я знаю, где тот, кого вы ищите, — сказала она, отпуская его руку и призывая следовать за ней, что и сделала компания юных драконов, медленно ступая вслед за девочкой, чтобы не привлечь излишнее внимание.***
Девочка привела их к септе, откуда раздавался истошный вой принца, а после показались два силуэта, что направлялись к лестнице, где и стояли трое молодых людей. — Бледная Пиявка просит уплатить долг за информацию о принце, — проговорила девочка, всматриваясь в профиль Эймонда. — Передайте деснице, что нужно заняться вопросом о детях, которых заставляют сражаться друг с другом, — после этих слов она скрылась за одним из поворотов. Веларион проводила её силуэт взглядом, взяв во внимание её слова. Кристон Коль удерживал за плечи принца Эйгона, пока тот пытался выбраться из его сильной хватки, но из-за собственного ослабленного состояния выходило у него плохо. Эймонд подошел ближе, и спустя несколько секунд молчания и бездействия они заключили друг друга в объятия. — Эймонд, я не хочу быть королем, — прошептал Эйгон ему в ухо, прижавшись к нему. — Помоги мне. Одноглазый принц чуть отстранился, долго оценивая его слова, будто он и вправду хотел помочь не только Эйгону, но и себе самому пробить дорогу к трону. — Вам стоило остаться в замке, принцесса, — Коль склонился к её уху, а на его лице читалась еле заметная неприязнь к ней. — Сейчас не самое лучшее время, чтобы разгуливать по городу девушке вашего статуса. — Вы забываете, что я тренировалась наравне с мальчишками фехтованию, стрельбе и езде верхом. Поверьте, я смогу за себя постоять, — последовала пауза. — Я думала в столице безопасно… или Малый совет волнует лишь чью задницу посадить на Железный трон? — Я бы на вашем месте был осторожен с высказываниями, — подозрительно учтиво обратился Коль, что мешало Элейне принимать его за союзника. — В вашем положении это может сыграть против Вас. — К чему такая обеспокоенность моим положением? — спросила принцесса, не скрывая своих подозрений. — Я всего лишь вежлив, — пожал плечами рыцарь. — Но вижу, что Вы ещё не понимаете, как важно иметь друзей. Особенно в столице, — ещё один союзник с драконом явно не был бы лишним, оттого он и проявил интерес к её персоне. Непроизвольно она бросила взгляд в сторону Эймонда, что не осталось без внимания Кристона Коля, на что он одарил её своей усмешкой, прежде чем высказаться на этот счет. — Вы же понимаете, что одного Эймонда недостаточно. — А у Вас есть другие варианты? — Элейна вновь посмотрела на Коля. В замке, полном лизоблюдов, предателей и сомнительных личностей Эймонд казался ей единственным союзником. — Быть может, вы предлагаете себя? Мне казалось, что у вас с моей матерью не очень дружелюбные отношения. Но Коль не ответил, лишь поджал губы и сложил руки за спиной, решительно направившись в сторону принца Эйгона и Эймонда, что до сих пор смотрели друг на друга в немом диалоге. Её напоминание о Рейнире вывело рыцаря из себя, поэтому он решил закончить разговор, пока ещё мог держать себя в руках.***
Когда луна поднялась высоко в небе и оно усыпалось звездами, Элейна и Эймонд уже находились в своих покоях. Их оголенные тела были еле прикрыты белой шелковой простыней. Элейна удобно устроилась на его груди, проводя пальцем по его прессу, тихо смеясь, от чего Эймонд тоже сдержанно улыбался. — А помнишь, как я впервые села в седло и чуть не выпала из него? — она залилась звонким смехом, вспоминая события из детства. Эймонд провел пальцами по изгибу её талии, тоже погружаясь в воспоминания. Наступило долгое молчание, во время которого они просто наслаждались компанией друг друга. Он вдыхал аромат лаванды, что исходил от её волос и кожи, а Элейна все так же изучала его тело пальцем, от чего он ощущал приятное тепло внизу живота. Сегодня был достаточно эмоциональный день, ведь после прибытия им пришлось сразу же отправиться на поиски Эйгона, что теперь отмывался у себя в покоях от смрада, что скопился на нем за весь день. Завтра его коронация, и этот день был важен не только для него, но и для всего Вестероса. — Чего желала моя матушка? — поинтересовался принц, хоть и догадывался, о чем они разговаривали, но убедиться в своих догадках стоило. — Она хотела подтверждения моей верности. — Сомневаешься? Элейна подняла голову и повернулась в сторону мужа. Он, как всегда, видел её суть, как будто она для него открытая книга, и оттого скрыть свое беспокойство рядом с ним она не могла. — Поддерживать того, кто недостоин трона или поддерживать ту, что является тебе матерью. Любой другой, без сомнений, выбрал бы женщину, что подарила ему жизнь, — она опустила глаза, потому что ее охватило чувство стыда, и эти изменения в её лице не остались без внимания Таргариена. Он коснулся её подбородка и вновь заставил посмотреть на него. Когда их взгляды встретились, Элейна ощутила поддержку, и минутная слабость потеряла былой контроль над ней. — Эйгон или Рейнира… Важно не то, кто сядет на трон, — он внимательно смотрел в её глаза, а с каждым сказанным словом его тон становился выше, что говорило об особой неприязни к старшей сестре. — Во всем Вестеросе важны лишь мы, поэтому задай себе вопрос. Сможем ли мы жить так, как хотим, если на трон сядет сука с Драконьего Камня? Она чуть отпрянула после оскорбления, что проскользнуло в его словах. Скривив лицо, Элейна постаралась задуматься над его словами, пытаясь игнорировать слово, которым он отозвался о её матери. — Ты же знаешь, что будет, если Рейнира займет Железный трон. Они с Деймоном превратят замок в бордель, — стоило ему сказать это, как Элейна сразу узнала слова десницы, что будто говорил через Эймонда. Ведь Хайтауэр часто имел стычки с Порочным принцем и не скрывал своей неприязни к нему. — Как будто Эйгон не сможет сделать то же самое, — язвительно отозвалась Элейна. — Ты как всегда остра на язык! — Эймонд усмехнулся на её колкость, притягивая Элейну ближе. — Ему не позволят.