128 год от З.Э.
Горячая вода распарила кожу, позволяя расслабиться и раствориться в приятных ощущениях. Масла, добавленные в воду, возымели эффект, насыщая их тела глубоким ароматом сандала. Свечи, что были зажжены вокруг ванны, создавали ещё более романтичную обстановку для возлюбленных, что находили утешение друг в друге. Руки Эймонда уверенно скользили по её оголенной спине, очерчивая изгибы. Это заставляло Элейну подаваться к нему навстречу, чтобы в полной мере ощутить его тепло. Он умело завладел не только её губами, но и разумом, что был податлив к его искушениям. Трепетать перед ним, извиваться под ним и получать наслаждение от его ласк было её отдушиной. Она находила в этом некое успокоение и чувствовала странное излечение её души, что истосковалась по любви за долгие годы безропотного молчания. Ей не хватало того, что они уже как год просто трахаются, где только можно, ведь её желанием было продлить эти ощущения на больший срок. Эймонд испытывал чувство куда более сильное, чем просто любовь, долг и страсть. Он восхищался ей в детстве, в юношестве и сейчас, когда она сидела на нем нагая и шла на уступки. Он любил не её миловидное личико, не её худощавую фигуру или экзотический цвет волос. Нет, он определенно не любил её только за это. Глаза, пожалуй, возымели на него куда больший эффект, чем всё остальное. Её нежно-лиловые глаза были настоящим сокровищем для Эймонда. Ведь в них, как в отражении её души, он видел чистое, истинно-чистое создание, которое хоть и имело недостатки, но всё же обладало бескорыстной добротой. Выражалось её мягкосердечие вовсе не так, как другие люди привыкли лицезреть. Порой это и вовсе не было похоже на проявление чистой доброты, которую видел Эймонд… Таких людей в его жизни было поистине мало. Всего лишь два человека — Хелейна и она. Королева когда-то тоже казалась ему ангелом во плоти. Образ матери с белыми крыльями всегда возникал у него в голове, когда он только думал о ней. Ведь, по сути, она была его единственным родителем. Визерису не было до него дела. Он и не вносил в его короткий список любимчиков, что состоял из одного имени: «Рейнира». Женщина, что забрала всё внимание отца на себя и осмелилась забрать его Элейну. Он желал ей смерти, жестокой, самой болезненной и извращенной. И сейчас, сидя в ванной со своей женой, Эймонд ощущал себя счастливым, ведь он наконец вернул то, что принадлежало ему. И он поклялся перед Богами, что больше не отступится от неё. — Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Со всеми твоими недостатками, — Веларион оставляла едва ощутимые поцелуи на его лице, выражая таким образом свою любовь, но всё же их союз не был мирным и полным нежностей. Она чуть отодвинулась от его лица, всматриваясь в его глаза, один аметистовый, а другой сапфировый. И оба она находила прекрасными. Но похоже слова не уверили Эймонда в её полном восхищении, ведь он считал уродством то, чем его наградил племянник. Его лицо приобретало все больше злобы вместо былой страсти. — Это было бы честно, — начала Веларион. Она хоть и была сестрой Люцериса, но также знала, что он не был тем хорошим мальчиком, коим его видела Рейнира. Отнюдь, в нём преобладала жестокость, когда он насмехался над маленьким Эймондом, а когда полоснул его по лицу ножом, в глазах брата она видела желание страданий и крови. С возрастом он изменился, но у Элейны до сих пор возникали мурашки от воспоминаний о той ночи на Дрифтмарке. — Око за око — это было бы справедливой платой, — уже с уверенностью в голосе проговорила Элейна. — Одно из твоих лучших качеств, — с ноткой гордости сказал Эймонд, ведь его жена обладала исключительным качеством понимать его, как никто другой, — это видеть истинную сущность каждого человека. — А также её слишком развитое чувство справедливости поражало Таргариена ещё больше. — Но я не хочу, чтобы ты совершал самосуд, запачкав при этом свои руки в крови, — шептала она, прижимаясь к нему, пока он сжимал её грудь рукой. — Поклянись… Её голос дрожал от его ласк, она чувствовала лоном его возбужденный член. Раздался всплеск воды, когда Таргариен подтолкнул её к себе. Она уселась на него, ощущая в полной мере то, насколько он был возбужден. Казалось, все мечты Элейны сбылись. Она больше не обременена ролью наследницы, она любима и желанна. Но Боги оказались жестоки. Отвернувшись от семьи, Веларион получила наказание Семерых. И карой её стало бесплодие. Страшное наказание для любой женщины, что хотела бы испытать на себе роль матери. Каждый день они с Эймондом пытались зачать дитя, но ничего не получилось. Потому они приняли решение жить так, как они хотят: путешествовать по Вестеросу и наслаждаться жизнью. Так прошли их два самых счастливых года, что были наполнены яркими приключениями за Узким морем, вожделением и благополучием.129 год от З.Э.
Утро Веларион началось с посещения королевы в её покоях. Алисента желала знать, чего стоит ожидать от девчонки, что с самого детства крутилась подле её сына и была бельмом на глазу. Она оценивала ее в каждую их встречу, подмечала все её изменения и достоинства, чтобы понять, не опасно ли им находиться настолько близко, ведь Эймонд был ребенком в её глазах и не мог отличить, враг перед ним или друг. Потому Хайтауэр решительно взялась за это дело сама. Стоило прояснить всё здесь и сейчас, ведь на пороге их ожидала гражданская война, в которой важен каждый союзник, каждый дракон и меч. — Ты пьёшь лунный чай? — задалась вопросом Алисента, ведь было крайне странно, что за два года у неё не прибавилось внуков. Элейну смутил данный вопрос, но держать лицо было куда важнее. Здесь, как и в любом другом месте от неё ждут лишь исполнения своих обязательств, но никак не соплей и слез. Последнее она позволяла себе крайне редко, пожалуй, только в уединении. — Думаю, Боги сочли это нужным испытанием для нашей любви, — ответила Веларион, сопроводив сказанное легкой улыбкой, что была заметна лишь по блеску в глазах. Алисента довольно кивнула, ведь вера для неё была важна, она придавала ей силы и освещала её самые мрачные дни. — Сегодня состоится коронация моего старшего сына, — начала Хайтауэр. — И я надеюсь увидеть тебя подле мужа и расценить это как преданность будущему королю. Элейна уже знала ответ, а если быть точнее, то обдумывала его всю ночь, придя к выводу, что она не нужна Рейнире без былой покорности, а это бы значило, что ей пришлось бы вновь надеть тот ошейник её власти. Это вызывало тошнотворное чувство слабости, которую ей подарила Отрада Королевства, а особенно когда Элейна задумывалась над всем тем, что предлагала ей Рейнира. Кем она ее видела? Разменной монетой, что можно было просто отдать какому-то лорду. Или наследницей Железного трона? Веларион смотрела на ситуацию с двух сторон, и с политической в том числе, ведь армия и поддержка знатного дома также была важна, несмотря на мнение Веларион, и она это понимала. Но до такой ли степени, чтобы цепляться за каждый древний дом? К тому же, с титулом, коим наградила её Рейнира, назвав своей наследницей, нужно было искать кандидата среди мужчин истинно валирийской внешности, для чистоты крови и рождения истинных Таргариенов. И тогда бы это остановило гражданскую войну и, возможно, успокоило всех недовольных. Обе стороны остались бы в выигрыше. Но, пожалуй, это слишком хороший исход, что обладал сказочными мотивами, учитывая вражду двух сильных женщин. Решающим моментом для принятия выбора стало убийство Лейнора, что был для Элейны отцом, пусть не идеальным, но он хотя бы старался и был любим ею. Наверное то, что Элейна долгие годы жила подле матери, не давало ей смотреть на это трезвым взглядом. Еще один фактором для принятия стороны стало и то, что Рейнира имела привычку вмешиваться в личную переписку с Эймондом, скрыв от неё все письма, что он присылал ей и без угрызений совести смотреть ей в глаза после раскрытия её деяния. — Будьте уверены, Ваше Величество, я всегда буду рядом со своим мужем, — наконец отчеканила Веларион. — Куда бы он не отправился.***
Неторопливые шаги Эйгона стали увереннее, когда он заметил восторженные взгляды толпы, что была собрана под куполом Драконьего Логова. Он дошел до места коронации и посмотрел на мать, осознавая её слова в полной мере только сейчас: «Они желают видеть истинного короля. И это ты, сын мой». Улыбка тронула её губы, когда она посмотрела в лицо своего сына, испытывая при этом чувство гордости. Принц двинулся к септону Юстасу, чтобы тот благословил его святыми елеями перед взором Семерых. Он макнул большой палец в воду и провел им по лбу будущего короля. Эйгон ощущал волнение, что возрастало в нём с каждым действом, что производил септон. Вчера ночью он сказал матери, что трон не его по праву. — Наследницей признали мою сестру, а не меня, — настойчиво твердил Эйгон, отказываясь от замыслов матери и десницы. — Какой брат украдет у сестры первородство? Кристону Колю пришлось вмешаться, дабы убедить юного дракона: — Ваша сестра жестокая и безжалостная. И пока вы, ваши сыновья и братья живы, она не сможет править спокойно. Эйгон недолюбливал Отраду Королевства, но не настолько, чтобы поверить в это. Поэтому Алисента, заметив сомнения в лице Эйгона, приняла решение вмешаться. Она подошла к нему и крепко прижала к себе. — Будущее Семи Королевств за тобой, сын мой, — всмотревшись в его глаза, она коснулась его щеки. — Каждый лорд и леди, мужчина и женщина — все они хотят видеть истинного короля на Железном троне, а именно Таргариена. Стронги, что могут взойти после Рейниры, не имеют прав на престол. Эйгон отвёл взгляд, раздумывая над словами матери, которые произвели на него куда больший эффект, чем слова верного рыцаря. Он решил: ни один бастард не взойдет на трон, а значит ему нельзя было более отказываться. — Коронуйте меня, — в его голосе ощущалась сталь. — И после мы помилуем мою сестру, я не стану убийцей родичей. — Он чопорно обратился к матери, обозначая то что голова Рейниры не будет висеть на пике, как мечтали об этом десница, Лорд-командующий и вдовствующая королева. Раздался перезвон колоколов, который ознаменовал завершение правления Визериса I. Горожане, собравшиеся в септе все как один выкрикивали имя нового короля. А на голову Эйгона II Кристон Коль возложил венец Эйгона I*. Этот день стал первым в его жизни поистине счастливым. Хайтауэр опустила на голову дочери собственную корону, а после преклонила колено в знак признания новой королевы. Хелейна подарила ей поцелуй в благодарность, как только мать встала с колен. — Да здравствует король Эйгон! — кричали люди, пока всадники на конях неслись, чтобы доставить весть всему Вестеросу. В небе появились черные птицы, это говорило о том, что мейстеру Орвилю было дозволено разослать весточки в самые отдаленные части королевства. — Да здравствует королева! — половина простонародья все же оставалась на стороне законной наследницы престола, не сомневаясь в том, что её правление принесет куда большее благо государству. И стоя подле мужа, Элейна ощущала сердцем, что выбор, который она сделала, станет её самой большой ошибкой. Она знала, что Рейнира не преклонит колено, не сдастся без боя за Железный трон. А значит в войне, что грядет ей придется увидеть не одну смерть родных ей людей. Она не простит… Каждому человеку свойственно совершать ошибки. И Таргариены не исключение… Смогу ли я вынести весь этот груз? Смогу ли простить каждого из них или себя, когда наши руки будут испачканы в крови? Мужская рука легла на её спину в успокаивающем жесте. Эймонд не смотрел на неё, но Элейна ощутила через прикосновение то, что он хотел ей сказать. Он прав, мы тоже люди, а значит созданы для любви. И это был мой выбор выйти за Эймонда. А значит, я ещё тогда вписала своё имя в партию зеленых.***
Драконий Камень
Несколько дней Корлис и Рейнис пребывали на Драконьем Камне вместе с Рейной и Бейлой. Дочери Деймона прибыли для совершения бракосочетания с детьми Рейниры. Люцерис не отходил от Рейны ни на шаг, он холил и лелеял свою будущую жену, чего нельзя было сказать о Джекейрисе: его показная влюбленность в свою кузину была заметна невооруженным взглядом. Бейла и сама не питала к нему нежности, потому они лишь играли роль будущих супругов, пытаясь угодить родным. Рейнира проводила в Палате Расписного стола большую часть времени, рассматривая на карте Вестероса область Пентоса. Неспокойные чувства терзали её душу, и что-то скреблось прямо под сердцем. Взглянув на письма, что были сложены на столе, Рейнира сжала руки, борясь с желанием ответить на них. Она отвела взгляд, дыхание участилось, а в горле внезапно пересохло. Потерев шею, она прикрыла глаза. Навязчивые мысли крутились у неё в голове, и она пыталась избавиться от них. Почему ты выбрала этого мальчишку? Скрипучие двери отворились. Широким и быстрым шагом Деймон приближался к Рейнире, держа в руках письмо. Он выглядел крайне недовольным, и это ещё было мягко сказано. — Визерис мёртв, — проговорил он, бросив письмо на стол. Буря, что бушевала в нём взяла верх, и сейчас он выглядел как дикий и необузданный дракон. Скорбь по старшему брату ушла на второй план, когда он прочёл следующие строки, которые говорили о коронации Эйгона. — Шлюха Хайтауэр вместе со своим предателем-отцом короновали Эйгона, — прошипел Деймон. Рейнира буквально упала на стул, что стоял позади неё. Взгляд женщины стал совершенно пустым, а в ушах со звоном до сих пор проносилось лишь одно: «Визерис мёртв». Слезы норовили потечь из её глаз, но она не позволила себе заплакать. — Вчера Элейна вместе с Эймондом прибыли в Королевскую Гавань, а значит на их стороне ещё один дракон, — после последующих слов Рейнира ощутила небывалую черную ярость. Это было настоящим предательством. И больнее всего было от того, что нож ей в спину воткнула родная дочь. Деймон заметил её терзания, потому подошёл к ней и рваным движением обхватил её подбородок, заставляя обратить на него внимание. — Посмотри на меня, — приказал он. — Ты нужна мне. Всем нам. Глаза Рейниры стали озлобленными, а в горле застрял ком обиды, что грызла её изнутри. Она взглянула на Деймона с решительностью и дернула головой, чтобы сбросить его руку, показывая, что готова перейти к действиям. — Они украли у меня не только корону, но и дочь! — воскликнула она, дотрагиваясь до своих колец трясущимися от ярости пальцами. — Они ответят за это!***
На небольшом скалистом выступе, там где обычно проводила свои ночи Вхагар, находился ещё один дракон — Тессарион. Элейна казалась мелким жучком по сравнению с двумя взрослыми ящерами, что возвышались над ней. А их молодые всадники стояли рядом с Веларион. Разлука обещала быть недолгой, по крайней мере с Эймондом. — Оставишь меня здесь одну? — спросила принцесса, а её нежно-лиловые глаза опасно сверкнули от обиды. — Стервятники накинутся на меня, как только ты уедешь, — продолжила Элейна, пытаясь уговорить мужа взять ее с собой в Штормовой Предел. Но Эймонд был неприступен. Он уловил нотки манипуляции в её словах, минуя их, дабы снова не попасться на уловки. Но тон, с которым она обращалась к нему, крайне позабавил его, от чего он старательно пытался скрыть улыбку. — А мне достанется прощальный поцелуй от моей племянницы? — Дейрон вторгся в их разговор, ответив нахмурившимся бровям девушки лучезарной улыбкой. — Я отправляюсь в Старомест, а потому неизвестно, когда нам ещё выпадет шанс встретиться, — добавил он, после чего его уголки губ медленно опустились. — Мой муж летит в Штормовой Предел, чтобы заключить брак за тебя, — процедила Элейна. — Одна из его обитательниц с радостью расцелует тебя в обе щеки, — потянувшись к Эймонду, она оставила на его щеке легкий поцелуй, а после наигранно и язвительно посмотрела в сторону Дейрона. Хоть сейчас они могли позволить себе секунды расслабленности и былой непринужденности. Пожалуй, этому не было суждено продлиться долго, ведь подходило время их отбытия. Элейна заговорила тише, дабы её услышал лишь Эймонд: — Кого-то из моих братьев отправят в Штормовой Предел с такой же целью, — правильно предполагая, что Рейнира будет искать поддержки у Борроса Баратеона, Элейна постаралась намекнуть Эймонду на разговор, что состоялся год назад во время их путешествия. — Не будь они моими братьями, я бы не просила… Но Эймонд был непреклонен. И сейчас её внезапно возникшие теплые чувства к братьям стали большой проблемой. Не стоило забывать и о том, что Веларионы не вспоминали сестру целых два года и никак не пытались с ней связаться. — Грядет война, Элейна, — наступило мрачное молчание, а по отрешенному взгляду Эймонда она поняла, что слушать он ее не собирается. — Я не могу ничего обещать, но постараюсь не убивать их, — неожиданно произнес он, от чего во взгляде Элейны промелькнуло недоверие. Но всё же это успокоило её душу, а также смогло уверить в благоразумии мужа. — Kirimvose, — пробормотала Элейна, прежде чем он развернулся к ней спиной и решительно ступил к своему дракону. Взобравшись в седло, Эймонд проверил крепления, а после взял поводья в руки. Повернув голову в сторону Тессарион, Таргариен обратился к своему брату: — Предпочитаешь умных или красивых? — прокричал Эймонд младшему брату, не скрывая своей злорадной ухмылки. Нужно было сбросить скопившееся напряжение, а подшучивание над младшим всегда доставляло ему удовольствие, даже в такие тревожные минуты. — Мне что, беседы с ней вести? — спросил Дейрон. — Сгодится любая девица, но… Я, пожалуй, доверюсь твоему вкусу, братец, — добавил юный дракон, усмехнувшись. На том они и решили, после чего два дракона взмыли вверх к облакам, оставляя после себя лишь столбы пыли.***
Драконий Камень стал местом для сбора членов фракции черных, которые готовились перейти к активным действиям, а также принимали у себя все больше новых союзников. К сожалению, этого было недостаточно, и им нужна была поддержка других древних, сильных и великих домов, которые ещё не присягнули на верность новому королю в Королевской Гавани. Деймон более не проявлял своего горячего нрава, что обжигал и отравлял всех вокруг. Его состояние сменилось на холодное спокойствие, но, пожалуй, лишь показное, потому что его не устраивало положение Рейниры в этой войне. Но он уже имел несколько дельных советов для своей жены. — Как орудие завоевания, наше войско оставляет желать лучшего, — протянул он, пробежав взглядом по членам Черного совета. — Поэтому нам не взять Королевскую Гавань штурмом. Он взглянул на карту, что была высечена на столе из черного камня. Фиолетовые глаза устремились лишь к одной точке — замку в Речных землях, близ озера Божье Око, к востоку от Риверрана и южнее Трезубца. Это был самый большой по размерам и площади замок, который имел дурную славу, а также считался проклятым, но именно он стал главной целью для Порочного принца. — Даже полуразрушенный Харренхолл является самым укрепленным местом во всём Вестеросе, — Деймон всмотрелся в лица присутствующих, что внимательно слушали его, ведь они прекрасно знали о воинской натуре короля-консорта, которая некогда принесла короне победу на Ступенях. — Он станет нашим. Корлис Веларион согласился с Порочным принцем, ведь им нужно было место, что вместит в себя большое войско, а также будет достаточно укреплено. Но и у Морского Змея было своё предложение для ослабления позиции Эйгона II. — Мои корабли перекроют Глотку, отплыв с Драконьего Камня и Дрифтмарка, дабы ни один корабль не вышел из Черноводного залива, — седовласый мужчина посмотрел на королеву с уважением, ведь его поддержка в борьбе за трон означала, что Рейнира получит не только мощь Веларионов в виде кораблей, но и золото, которое превышало запасы Ланнистеров и Хайтауэров вместе взятых. — Штормовой Предел выступит на нашей стороне, — без капли сомнения высказалась Рейнис. Ведь её мать, леди Джоселин была урожденной Баратеон, а значит и в ней самой текла кровь этого гордого дома, что выражалось и внешне, ведь в молодости женщина была темноволосой, хоть сейчас годы все-таки взяли свое. — Нам нужно как можно больше драконов, — проговорил Джекейрис, сложив руки за спиной. Он встретил недоверие к своим словам в глазах некоторых людей, но все же Рейнис одобрительно кивнула Велариону, ведь он озвучил мысли, что она хотела высказать сама. — На Драконьем Камне есть драконы, что ни разу не видели седла, а значит можно предложить смельчакам попытаться оседлать их. Вермитор и Среброкрылая также будут предложены людям с драконьей кровью.***
Сладковатый запах с нотками ванили и миндаля, что исходил от старых книг, вновь окружил Веларион. Она с нечеловеческой скоростью обошла все стеллажи библиотеки. Когда-то она находила успокоение, ступая вдоль деревянных полок, что были заполнены различными свитками из старой Валирии и ветхими книгами. Здесь она училась любить, изучала все тонкости и грани великого чувства, что открылось ей после признания Эймондом своей ошибки. Но сейчас она преследовала другие цели, которые были куда важнее и ценнее знаний, приобретенных после прочтения всех романов Вестероса. Драконы имели важность для обеих фракций, но особую значимость они все же дали бы черным. Ведь именно они находились пока что в меньшинстве. А значит им будут нужны драконы с Драконьей горы*, чей рев Элейна слышала, пролетая на Морском Дыме над вулканом глубокой ночью. Наконец, она нашла нужную книгу, схватившись за нее, как за последнюю надежду, а после аккуратно положила ее на стол. Закусив нижнюю губу почти до крови, она принялась листать пыльные страницы с излишней аккуратностью, хоть ей и не терпелось найти нужные строки. — Вермитор, Среброкрылая, Овцекрад, Каннибал и Серый Призрак, — она оторвала взгляд от страницы, всматриваясь куда-то вдаль и все больше погружаясь в свои мысли. — Смогут ли они найти всадников для них? — произнесла она вслух, от чего в пустой библиотеке её слова эхом отразились от каменных стен. Но что самое важно: стоит ли мне сообщать об этом остальным, дабы они помешали им? Она мотнула головой, сбрасывая странное наваждение, что твердило ей о куда большем предательстве, чем то, что она совершила. Захлопнув книгу, Элейна прислушалась к таинственной тишине, что окружала ее, из-за которой, наверное, и казалось, что кто-то следил за ней. Потому что она точно знала, что ощущает чей-то пристальный, леденящий и такой омерзительный взгляд. Стремительно обернувшись, она не обнаружила никого, но ощущение лишь возрастало, заставляя поежиться от холода, что она ощущала всем телом. Приближающиеся медленные шаги заставили ее вновь обернуться. Теперь она встретилась с наблюдателем, что до этого момента оставался скрытым от ее глаз. — Прощу прощения, принцесса, если я напугал Вас, — с кротким поклоном обратился к ней Ларис Стронг, все больше опираясь на трость из-за дискомфорта, что доставляла его нога, которая не позволяла ему стоять так же прямо, как и Веларион напротив. Элейна не смела выдыхать, ведь мастера над шептунами, что вызывал в ней тревогу, она никак не ожидала здесь увидеть, а его вежливый тон все больше настораживал ее. Поэтому она коснулась подола платья, отчаянно сжимая его и пытаясь сбросить напряжение, что пришло вместе с лордом Стронгом. — Ни в коем случае, милорд, — она посмотрела на него с нескрываемым подозрением, что заставило Лариса усмехнуться. Он вполне ожидал такой реакции от юной девы, которую явно застал врасплох. — Что Вас привело в библиотеку в такой поздний час? — То же, что и Вас. Ответы на волнующие меня вопросы, — он скользнул взглядом по ней, оценивая, хотя, скорее, из любопытства. Ведь его глаза не выражали омерзительного желания или искушения. Отнюдь, то был взгляд исследователя, что хотел изучить свой предмет интереса, прежде чем загнать в угол испытывающими вопросами. — Любовь и чувство долга движет всеми нами, заставляет идти на необдуманные поступки, дабы спасти тех, кого мы любим и чтим. Неважно, будь то любовь к народу, государству, королю, мужу или…— Ларис склонил свою голову вбок, сузив свои проницательные глаза. — К семье. Кого же вы пытаетесь спасти, принцесса? — произнес он, от чего атмосфера в комнате заметно изменилась, став ещё более давящей и душной. — Оставьте свои попытки заставить меня усомниться в верности мужу и любви к нему, — она медленно взяла книгу со стола, а после подошла к полке, с которой та была извлечена. — Я спасаю в первую очередь себя и его, никто и ничто более не волнует мое сердце, — протолкнув ветхую книгу меж других, она вновь вернула свой взгляд к лорду, который продолжал смотреть на неё, но уже с большим интересом в глазах. Ведь Веларион только что нагло соврала и ему и себе. Слова, что слетели с её уст, звучали как оправдание, несмотря на ее старания уверить себя в том, что это не так. Что она искренне пытается быть ближе к мужу, но все старания сводятся лишь к одному — попытке усидеть на двух стульях. Хоть её выбор и был озвучен, но не завершен до конца, dедь она каждый день возвращалась к вопросу, что озвучил косолапый Ларис. — Доброй ночи, милорд, — Элейна поспешила покинуть библиотеку в попытке избавиться от мыслей, что преследовали ее с того самого дня, когда Рейнира отреклась от нее.***
Рассвет наступил совсем скоро, но Элейна так и не легла спать. Она осталась сидеть в кресле напротив камина в их с Эймондом покоях, ожидая того, что он вернётся совсем скоро и его отсутствия она вовсе не заметит. Но часы тянулись уж слишком долго: она успела уснуть к тому моменту, как солнце поднялось высоко над горизонтом, знаменуя начало нового дня. Служанка, что вошла в её покои, металась от сомнений. Она не знала, будет ли правильно разбудить принцессу и сообщить ей о прибытии её мужа в Красный замок. И не зря ее терзали сомнения, ведь она знала, что Эймонд прибыл не один. — Ваше Высочество, принц Эймонд прибыл в замок на рассвете. Мне подготовить вашу одежду? — проговорила женщина, мягко коснувшись плеча девушки. Элейна резко распахнула глаза, направляя на неё кинжал, что сжимала в руке всю ночь. Она держала его при себе, потому что опасалась, что кто-то решится избавиться от неё, пока она будет одна. Узнав свою служанку, она медленно убрала кинжал от её лица, а после отрицательно мотнула головой. — Нет нужды, — встав на ноги, Элейна подошла к чаше для омовения, наполненную водой. Женщина, что прислуживала ей, сразу смекнула, что принцесса желает умыться, потому поспешила подлить ей воды из кувшина, что стоял рядом. Пока Элейна умывалась, её мысли были поглощены лишь одним вопросом: Почему он до сих пор не объявился в наших чертовых покоях? Покончив с умыванием, она обтерла лицо полотенцем, что подала ей служанка. Шумно выдохнув, она задумалась над своим вопросом вновь, чувствуя, как нарастает боль в области груди, а во рту появляется привкус железа. Посмотрев в зеркало, она обнаружила, что под глазами образовались мешки из-за недосыпа, но у нее не было времени исправлять сложившуюся картину, потому она обратилась к женщине снова: — Где сейчас находится принц Эймонд? — поинтересовалась Веларион, спешно поправляя растрепанные волосы. — В покоях королевы-матери, принцесса, — вежливо произнесла служанка. После этих слов Элейна двинулась к двери, покидая свои покои и держа путь к покоям Хайтауэр.***
Пока Веларион шла по длинным коридорам до покоев Алисенты, в её голове прокручивались странные мысли, от чего ей становилось не по себе. Она задавалась вопросом: «Почему же он не заглянул в покои, чтобы встретиться со мной? Быть может боится?» Но все эти вопросы казались ей надоедливыми, даже немного странными. Подогревали интерес и служители замка, что проходили мимо нее и шептались о чем-то. Все же обрывки фраз она успела разобрать. — Да… Я видел, как принц волочил мальчишку… — А его страшная рана! Столько крови… — Удивительно, что он выжил… Элейна ускорила шаг. Она догадывалась о ком шла речь, и это заставило её сорваться почти на бег. Дыхание участилось от страха, что её догадки окажутся верными. Но больше всего ее пугало, что к этому приложил руку горячо любимый муж. Оставался ещё один поворот. Она, наконец, получит ответы на свои вопросы и либо это успокоит её, либо приведёт к ещё большему унынию.