***
— Ты выслушаешь меня? Или так и будешь игнорировать мое присутствие? Элейна резко остановилась и обернулась к Эймонду, вцепившись в его воротник и приблизив его лицо к своему. Её глаза пылали от злости, но в то же время она не могла сердиться на него в полной мере, ведь другой голос в её голове отчетливо твердил о том, что в войне будут жертвы, и её брату ещё повезло. Он жив. И это сейчас самое главное. Месть, что он исполнил, была справедливой. Но навряд ли это освободило его душу от мук, что тянулись из детства. Потому я и не могу одобрять его действия в отношении моего брата, но и винить его за это в полной мере тоже не могу… — Я разочарована, Эймонд! И либо ты помогаешь мне увидеть брата, либо можешь оставить объяснения при себе! — Её голос сорвался на крик, а руки уже тряслись от ярости, что заполонила все мысли. Эймонду ничего не оставалось. Он лишь хмыкнул и ступил за ней. В гневе ты ещё обворожительнее, — подумал он. Холодные стены, что были пропитаны вонью и сыростью. Звенящие цепи, измученные и грязные от сажи, грязи и пыли лица. Всё это окружило Веларион и следующего за ней Таргариена. Темницы не были привычным местом для посещения принцессы, поэтому зрелище, что открылось ей заставило поежиться и ощутить тысячи мурашек, что пробежали по телу от отвращения и ноющей боли в сердце. Ведь в таких условиях содержался её родной брат — Люцерис. Связка ключей издала звон, когда стражник, что сопровождал их, указал на нужную дверь. Он довольно быстро нашел ключ и, немного повозившись с замком, наконец, распахнул двери. Элейна медленно ступила в помещение, осматриваясь. Следом за ней зашел и Эймонд. Люцерис сидел на полу. Чуть поодаль виднелись ночной горшок и тарелка с нетронутой едой. Больше ничего. Опустившись рядом с Веларионом на колени, она и не заботилась о грязи, что окружала ее, лишь мягко коснулась плеча юноши, чья половина лица была скрыта в тени, а света из маленького окошка не хватало чтобы различить хоть что-то, кроме очертаний фигуры. Люцерис шелохнулся от прикосновения, а после повернул голову, всматриваясь теперь лишь одним глазом в лицо сестры, что исказилось в шоке от увиденного. Им не нужны были слова, приветствие или слезы жалости. Лишь крепкие объятия после долгой разлуки могли утихомирить бушующий шторм в их сердцах. — Арракс… — прошептал он, нарушая гнетущую тишину. — Его больше нет. Элейна отодвинулась от него, смахивая с его щеки слезы, что текли ручьем, не останавливаясь. Связь с драконом была так сильна, что наездник не мог не скорбеть по своему дракону. Только сейчас Элейна смогла приглядеться и рассмотреть, насколько было изуродовано теперь лицо брата. Шрам, что протянулся от брови до скулы, был неаккуратно зашит, а из-под нитей, что соединяли кожу, проступала кровь. Эта метка, оставленная Эймондом, была так похожа на ту, что оставил ему когда-то сам Люцерис. Настолько все было идентично, что казалось, он пытался повторить рану, воссоздать подобие своей. — Вставай, Люк, — обратилась она к нему. — Ты не должен более здесь находиться. Потянув его за руку, она направилась к выходу, но Эймонд преградил ей путь, предостерегая от дальнейших действий одним лишь взглядом. — Умерь свой пыл, — свирепо прошипел он. — Твой брат мог оказаться и в более худших условиях. Эйгон так и вовсе не собирался оставлять его в живых. На её изможденном лице после его слов появилась кривая усмешка. — Значит, ему придется изменить свое решение. Стремительно развернувшись к брату, она отпустила его руку и четко проговорила, дабы уверить его в правдивости её слов: — Тебя скоро выпустят отсюда. Люцерис кивнул. Дверь вновь закрылась перед его лицом. Массивный ключ повернулся в замке с неприятным скрежетом, вновь запирая того в ненавистной темнице. Эймонд шумно выдохнул и нервно потер переносицу, чувствуя, как в ушах отдает звоном из-за невыносимо тревожного дня. Теперь и Элейна своими действиями, пусть и оправданными, заставляла его нервничать все больше.***
Элейна дошла до покоев Эйгона, что находились теперь в Башне Мейгора Жестокого и уверенно постучала по двери костяшками пальцев. Стражник, что охранял опочивальню короля, открыл ей проход. В покоях мужа была Хелейна, но пришла она не одна, а с детьми: Мейлором, Джейхейрисом и Джейхейрой, сейчас игравшими с деревянными фигурками солдат и драконов. Элейна осмотрелась, прежде чем встретиться взглядом с Хелейной, что уже вовсю рассматривала ее. Но тут миловидное лицо девушки исказил испуг, после чего она быстро проговорила: — Обугленные кости невинного на твоей совести, — а после Хелейна опустила взгляд на свои руки, что задрожали после сказанного. Элейна двинулась к ней. Её хотелось узнать, что Таргариен имела в виду, поэтому Веларион села рядом и медленно потянулась к её руке, чтобы успокоить и уверить в том, что угрозы нет. Но, похоже, Хелейна была на взводе, оттого и отдернула руку в тот момент, когда пальцы принцессы коснулись её кожи. — Притворство и твоя лицемерная доброта не нужны, Элейна, — проговорила королева, всматриваясь в нежно-лиловые глаза. Её взгляд был настолько выразительным, что Веларион показалось, будто чужие глаза заглянули в её душу и открыли самые потаенные секреты и страхи, что хранились под замком. Неожиданно для себя Элейна также обнаружила и другую сторону на вид тихой и спокойной девушки. Наверняка, что-то сподвигло её на такую реакцию. Возможно, неконтролируемые предсказания, что мучили ее? Ведь обычно она довольно вежливо общалась с ней, как и предписывал этикет. — Ты права, — заключила Веларион, признавав свою неправоту. Но отступать она не собиралась. Слова, сказанные Хелейной, насторожили ее и призывали разгадать, что таилось за этим посланием. — О чьих именно костях ты говорила? Невинный… Когда разгадка была так близка, а сама Хелейна, наконец, нашла покой, перестав ерзать и дрожать, нервно осматривая покои, появился Эйгон и заставил Элейну вскочить на ноги, двинувшись к нему навстречу. Король был будто бы готов к приходу Веларион, как только та обнаружит, в каких условиях содержится её брат. Оттого на его лице появилась удовлетворенная улыбка. Веларион молча смотрела на него, поджав губы. Было тяжело признать свою ошибку, совершенную в разговоре с ним ранее. Ведь все пути для разрешения проблемы вновь привели ее к заносчивому мужчине напротив, что явно самоутверждался за её счет. Я должна что-то сделать! Должна… Она плавно опустилась на одно колено и склонила голову, дав себе указание не поднимать глаз, дабы не видеть его пытливый взгляд. — Я уповаю на Ваше милосердие и прошу освободить Люцериса Велариона из темницы и выделить ему покои. Одного стражника будет вполне достаточно, Ваше Величество. Чувство униженного достоинства отошло на второй план, когда она подумала о Люке. Пусть он будет за запертыми дверьми покоев, но не в мрачной темнице. Усмешка тронула губы короля, прежде чем он заговорил: — Вставай, — приказал Эйгон. — Ты сумела развеселить меня, поэтому я буду благосклонен к твоей просьбе. Девушка подняла голову, позволяя себе посмотреть на мужчину. С подозрением сузив взгляд, Элейна оценивала Эйгона и не верила в такое быстрое одобрение её предложения. Видимо, я ошибалась на его счет. Своим поступком Элейна, сама того не осознавая, дала Эйгону подсказку. Ведь теперь он знал точки давления, на которые можно было надавить, дабы получить безграничную власть над Веларион.***
Уже в своих покоях Элейна смогла спокойно выдохнуть и не переживать за состояние брата. По крайней мере, сейчас у неё на душе стало значительно спокойнее. Она повалилась на кровать, распластавшись на ней, дабы расслабиться и поспать, ведь насколько она помнила, то на сегодняшний сон ушло всего два часа, а после ее разбудила служанка. Из соседней комнаты раздался всплеск воды, что заставил уже успевшую задремать Веларион подскочить с постели. Она совсем забыла, что Эймонд теперь был рядом, а значит не одна она искала здесь умиротворение. Подойдя ближе к прикрытой двери, она толкнула ее вперед, дабы пройти внутрь. Им нужно было поговорить. Элейна не собиралась упускать шанс, что выпал ей волею судьбы. В такой интимной обстановке их разговоры всегда заканчивались одним и тем же. Но не сегодня, — решила для себя Веларион. В комнате без окон было довольно темно и лишь зажженные факелы позволяли различить силуэт Эймонда. А к потолку поднимался легкий пар, настолько горячей была вода в ванне, набранной для вернувшегося принца. — Угомонилась наконец, — язвительно пробормотал он, уперевшись двумя руками в бортики ванной. Элейна молча подошла ближе, представ перед ним. — Прости, что был груб… — он поджал губы, что теперь походили на тонкую линию. Извинения давались тяжело, но их стоило принести за сегодняшнее поведение с ней. Веларион взяла тряпку для омовения тела, чтобы помочь ему искупаться. Пройдясь довольно рваными движениями по белой коже, она посмотрела на него необычайно серьезно. — Сердишься? Элейна выдержала паузу, задумываясь над своими ощущениями, перед тем, как ответить ему: — Расскажи мне, как все было. Таргариен начал свой рассказ, не упустив ни одной из деталей для полноты картины. Элейна внимательно слушала его, не перебивая, и иногда её брови сводились на переносице от негодования. В Штормовом Пределе они обменялись взаимными оскорблениями. Но все же подстрекателем был Таргариен. Не получив поддержки от Баратеона, Люк оседлал Арракса. Но огромный дракон, что летел вслед за ними, заставил молодого дракона взбунтоваться и напасть первым, что привело к неконтролируемой вспышке агрессии у старой самки. — Значит, ты… сдержал Вхагар. А после все же позволил ей убить Арракса. Затем получил свой «трофей» и взял моего брата в заложники, — подытожила принцесса, отводя взгляд. И вновь я обожглась. Сама говорила ему о том, что было бы справедливо тогда… Но сейчас это уже безумие. И то, с какой фанатичностью он повторил шрам, кажется ещё более жестоким. Эймонд, конечно, не чувствовал угрызений совести за свой поступок, ведь он искренне считал это единственно верным исходом. К тому же, все могло обернуться для Люка куда более плачевно. — Надеюсь, ночью я не получу кинжал в сердце, — с хрипотцой в голосе обратился он к ней, прерывая поток её мыслей. Элейне хотелось засмеяться от его слов, так же беззаботно и весело, как и в часы их уединения до приезда в Королевскую Гавань. Но смех комом застрял в горле. — Я преклонила колено перед Эйгоном, дабы добиться для Люка лучших условий, — призналась она. Он и не должен был помогать мне. Я не маленькая девочка, чтобы не решить этот вопрос своими силами. Так почему же так горестно на душе от его безучастия, когда я стояла там? Одна. Эймонд сжал челюсть почти до хруста, желваки заиграли на скулах. Он был взбешен, и это насторожило Веларион. Догадка о таком состоянии мужа пришла почти сразу. — Так значит… Это твоими силами он так быстро согласился на мое предложение. Стоило догадаться… — добавила Элейна, ругая себя за импульсивность в тот момент. Я должна ненавидеть его за то, что он лишил моего брата глаза и дракона. Так почему же я не чувствую ее? Ненависти? — Эйгон хочет видеть тебя завтра на заседании Малого совета. И, скорее всего, он захочет посмотреть на твою готовность пойти против матери на поле боя. И я молю тебя не возражать его словам. — Эймонд обхватил её руку, переплетая тонкие пальцы со своими. Этот обряд он проводил каждый раз, когда хотел успокоить ее. — Семеро… — прошептала Элейна про себя. Эйгон… Его самодовольное лицо не дает покоя. Так значит он довольствовался своей находкой. Глупая, какая же я глупая! Нужно было придумать для начала, как вызволить Люка и не показывать свои переживания. Теперь все потеряно. Моя вспыльчивость сыграла против меня, и я сама завела себя в капкан интриг. — Я постараюсь, — ответила Веларион на просьбу Эймонда. Но только теперь её мысли были заняты полным освобождением Люцериса. Если всё же получится вернуть его на Драконий Камень, то у Эйгона больше не будет возможности манипулировать ей. Эймонд поднял на нее взгляд и судорожно прижал руку к груди, словно у него разболелось сердце, а потом несколько раз хрипло выдохнул. — Зачем ты меня мучаешь? Я не могу сохранять спокойствие, видя твой взгляд, полный отвращения… Элейну будто парализовало, хотелось спрятаться от его пристального взгляда, но она не могла. Таргариен молчал, продолжая сильнее прижимать её ладонь к своей голой груди. Своей ладонью Веларион чувствовала биение его сердца, настоящее и сильное, мощными ударами бьющееся сквозь его грудную клетку. — Я думала, что моей любви хватит, чтобы исцелить твои раны, — на миг её глаза блеснули, но она быстро опустила взгляд, пряча блеск глаз под длинными ресницами. — И надеялась, что ты откажешься от мести. Снова повисла пауза. — Это освободило тебя? — спросила Элейна, выдерживая зрительный контакт. Затянувшееся в ответ молчание вызвало у неё ещё большие душевные терзания и даже страх. — Так я и думала. Веларион постаралась улыбнуться. Вышло грустно, и девушка поторопилась покинуть комнату.***
В стенах завоеванной крепости Деймон занял комнату с большим столом, на котором была расстелена карта Вестероса. Тут он видел сложившуюся ситуацию более явно — все собранные силы и те, что ещё должны были прибыть в Харренхолл. Письмо, присланное коронованной Рейнирой, заставило смять пергамент в руках. Строки гласили о найденных останках дракона Люцериса Велариона. Но что самое главное, так это то, что тела самого мальчика так и не нашли. А значит он был взят в заложники. Ведь, насколько бы Деймон не считал своего племянника Эйгона ещё зеленым мальчишкой, неопытным в стратегии и в военном деле, недооценивать его он не спешил. В конце концов, убивать такого важного заложника было бы слишком глупо. «Обещаю тебе, Люцерис Веларион будет возвращен на Драконий Камень», — кратко изложил он, отправив письмо через ворона.***
Заседание Зелёного совета прошло в палате Малого совета. Собравшиеся сели за стол: Кристон Коль, Ларис Стронг, Алисента Хайтауэр, Отто Хайтауэр, а также сам король и его охрана, в которую входили самые лучшие рыцари. К ним позднее присоединились Эймонд и Элейна. Супружеская пара держалась поодаль друг от друга, что не осталось без внимания присутствующих в этом зале. Настораживало других и то, что Веларион будет принимать участие в их плане, что может позже сыграть против них. Ведь почти все они не были уверены в том что Элейна их союзник. — Заставим их прислать кого-то на подмогу, — Кристон Коль всмотрелся в лицо Эйгона, будто искал в его глазах одобрения. — Грачиный Приют может стать отличным местом для засады, — откликнулся лорд Ларис, поддерживая идею Коля. Эйгон задумчиво постукивал пальцем по деревянной столешнице. Его гневу не было предела, и он желал воздать по заслугам всем изменникам, что присягнули на верность Рейнире. — Лорд Ларис, насколько я помню, вы составили перечень всех лордов, что присутствовали на Драконьем Камне? — обратился король к мастеру над шептунами. — Я предполагаю, Ваше Величество желает знать, кого ещё стоит наказать за предательство. Мужчина задумался лишь на секунду, а после проговорил: — Думаю, Сумеречный Дол станет легкой добычей. — Значит сначала обезглавим лорда Дарклина, а после направимся к Грачиному Приюту, — заключил Эйгон, а после посмотрел на своего брата и его супругу. — Пришло время доказать верность своему королю. Не только на словах. Элейна не шелохнулась после сказанного, прекрасно понимая, что в Грачином Приюте она, возможно, встретит кого-то из родных. Вот только встреча пройдет на поле боя, по разные стороны баррикад. Если я брошу Люка тут, то одним Богам известно, что может случиться. Я не могу рисковать им. Поэтому нужно что-то придумать, и как можно скорее…***
Коридоры замка оказывали ещё большее давление на и так пошатнувшееся сознание. Холодные каменные стены будто были пропитаны ядом, а из каждого уголка, казалось, выглядывали зловещие тени. Она затаила дыхание, стараясь успокоить биение сердца и притупить в сознании все тревожные мысли. Трезвость и холодный расчет были нужны для осознания того, насколько опасным будет запланированное ей. К Элейне пришло озарение, что одна она не справится. А значит, нужно было искать союзника на стороне. На Эймонда в этом вопросе надеяться было нельзя. Да и выносить его осужденный взгляд было болезненно для Веларион. И так испорченные отношения начинали все больше трещать по швам от расхождений мыслей, суждений и принципов. Как все быстро переменилось… Несколько дней назад я была уверена в нем. В своем решении. Но сейчас все кажется неправильным. Таким жалким и гнусным, что тошно от осознания того, насколько я была погружена в него больше, чем в себя. Повернув за угол, она столкнулась с мальчиком. Роб возмужал и теперь все больше походил на мужчину. Было видно, что он закалился за те два года, что провел тут. И это не могло не радовать. Единственной проблемой было то, что она совсем забыла навестить его, хотя в тот день, когда они отправились на поиски Эйгона, в её сознании всплыли мысли об этом мальчике из трущоб. Но все последующие события заставили ее позабыть о нем вновь, за что она себя и корила сейчас. — Роб… — она хотела сказать что-то ещё, но удержалась и плотно сжала губы. — Меня попросили передать Вам это, Ваше Высочество, — Роб протянул ей маленький кусок пергамента. Она взяла его в руки и непроизвольно спрятала в рукав платья. — Кто попросил тебя? — заговорщически прошептала Элейна, оглядываясь по сторонам, в надежде остаться незамеченной. Что-то подсказывало ей вести себя более осторожно. — Вы все поймете, — проговорил Роб, бесстыдно рассматривая принцессу, но скорее из любопытства, ведь он давно не видел свою спасительницу. — Вы изменились, Ваше Высочество. Веларион улыбнулась ему в ответ мягкой улыбкой. Но какой-то глухой стук, что раздался в самом конце коридора, заставил ее вздрогнуть и обернуться.