Сердца еще бьются

— Ненавижу тебя! Слова жгут больше огня. Эти слова оставляют незаживающие рубцы на сердце. Слова, которые полковник предпочел бы никогда в своей жизни не слышать. Он знал, что рано или поздно это произойдет, но все равно оказался не готов. — Ненавижу тебя! — рявкает на него Паук. — Зачем ты это делаешь?! Ненавижу тебя! Майлз ощущает себя провинившимся подростком, получившим подзатыльник. Неприятный и очень унизительный. Он прижимает уши вниз, а губы искривляются в гримасе. — Да как ты смеешь, щенок, — рычит было Лайл, готовый заступиться, но Жница хватает его за руку — «не надо». Отряд рекомов атаковал очередную деревню. Не обошлось без жертв. Паук не выдержал, когда полковник отдал приказ убить кинувшегося на него Оло’эйктана. Лидер рифового племени пытался защитить своих людей и в итоге поплатился своей жизнью. Когда в ужасе закричала Тсахик, Паук атаковал Куоритча своими маленькими кулачками, пытаясь его побить, но эти удары были все равно что поглаживания для быка. Жница оттащила Паука от полковника и крепко держала, пока остальные сжигали жилища На’ви. После они все вернулись на «Морской Дракон», где Паука прорвало по полной катушке. Сначала он ругался на языке На’ви, но потом все же перешел на английский: — Это неправильно! — парень плачет, лицо его искажено, словно от боли. — Что вы творите?! Вы не можете так поступать! Ублюдки… Ненавижу тебя! И твоих выродков ненавижу! Последние слова он кидает в Куоритча. — Пасть закрыл, — полковник говорит это настолько опасным тоном, что все рекомы невольно прижимают уши к голове, — пошел на мостик. Паук также пугается его голоса, но все равно продолжает смотреть в желтые глаза, пока один из помощников капитана не уводит его с палубы. Полковник чувствует, будто ему плюнули в лицо на глазах у всей команды. Неприятно. Лайл осторожно косится на полковника, прижав уши вниз. Я ведь ему никто, думает Майлз. Они теперь даже не одного вида. Они — никто друг другу. Тогда почему ему так больно? Вечером полковник возвращается в Город-плацдарм совершенно подавленный. Первым делом отчитывается перед генералом Ардмор, после чего еще больше уходит в себя — генерал оказывается недовольной долгим отсутствием результатов поисков. Майлз покидает офис, не сказав ни слова. В казарме быстро скидывает с себя военную экипировку, переодевается в спортивные шорты и майку и уходит в зал, где несколько часов молча тягает железо и делает растяжку. Лайл долго мечется по казарме под пристальным взглядом других рекомов, не решаясь присоединиться к Куоритчу. Полковнику нужно время, чтобы сгрызть самого себя, и Лайл это прекрасно понимает. К ночи команда ложится спать, а полковник так до сих пор и не вернулся. Лежа в своей кровати, Лайл слышит, как воркуют икраны, из их голосов он точно может определить, чей именно икран поет свою песню. Его мальчик что-то очень бурно обсуждает с икраном Манска, а чуть позже Лайл слышит, как к ним подключается малышка Куоритча. Она издает высокий писк, которым обычно приветствует своего хозяина. Лайл подскакивает с кровати и вылетает из казармы. Успевает увидеть, как Майлз мягко поглаживает свою девочку, прежде чем сделать связь, после запрыгивает на ее шею и сразу же замечает вышедшего из казармы капрала. Он удивленно растопыривает уши, не ожидая, что Лайл засечет его в ночи. Куоритч расслабляет плечи и кивает головой в сторону икрана Лайла, показывая, что не против его компании. Лайл улыбается ему широко-широко, оголив клыки, и бежит к большой платформе, специально построенной для икранов группы рекомбинантов. Два икрана взлетают в темное-темное небо Пандоры, быстро набирая высоту. Полковник прикрывает глаза, наслаждаясь прохладой ночного ветра — только в полете он позволяет себе расслабиться, забыть про проблемы, забыть про Салли и генерала Ардмор с ее вечно недовольным лицом. И кто бы мог подумать, что он будет так радоваться полетам на горном банши? Рекомы берут направление в сторону густых лесов, где много исполинских деревьев. Лайл не отводит взгляда с фигуры полковника впереди и невольно задумывается, что тела На’ви весьма красиво выглядят в свете газового гиганта. Раньше такие мысли даже не зародились бы в его голове. Полковник оборачивается назад, на Лайла и, улыбнувшись, показывает рукой на одно из нескольких высоченных деревьев. Он резко набирает скорость, следуя выбранному направлению. Лайлу приходится поднажать, чтобы не упустить полковника из виду. Они садятся у самого края толстенной ветви очень близко друг к другу, гораздо ближе, чем позволено двум закаленным в боях солдатам. Хвост Лайла возбужденно задевает хвост Майлза, отчего у последнего по спине бегут мурашки. Но даже эти приятные ощущения не помогают избавиться от неприятных мыслей. Я тебя ненавижу! — раз за разом звучит в голове голос Паука, раз за разом отзывается болью. Ему страшно подумать, что будет между ним и сыном, когда они поймают Салли. А когда убьют? Его сын-не-сын возненавидит его еще больше. Сейчас Куоритч понимает, что просто так отпустить Паука он не сможет. Теперь не сможет. Что бы ни случилось. Старому Куоритчу-человеку было бы на все это плевать. Старого полковника не волновал бы волчонок-Паук, он мог бы даже убить мальчишку, если бы тот подал для этого повод. Убил бы? Да. Убил бы. Без раздумий. Ровно так же он убил бы и детей Салли. И был бы абсолютно непоколебим в своей правоте. Новый Куоритч ничего такого не хочет. — Перестаньте грызть себя, командир, — все же нарушает уютную тишину Лайл, — на душе от этого легче не станет. — Нет во мне никакой души, Лайл. — Есть, — улыбается Лайл широко, оголяя клыки, — есть. Я ее вижу. Капрал даже и не замечает, что начинает говорить словно местный абориген. Но Майлз замечает. Он едва заметно шевелит ушами, чуть прищурившись, пробуя слово на вкус. Кажется, в этих словах таится гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд. — Я знал, что это произойдет. Но это оказалось сложнее, чем я думал. Лайл с самого начала знал, что ничем хорошим это не кончится. Нет смысла сейчас об этом говорить. — Пацан сбежит, если появится возможность, — пожимает плечами Лайл, — не воспринимайте это на свой счет, сэр. Он вырос среди дикарей, переделать его мозги вы уже не сможете. — И от этого еще больней. — Майлз прижимает уши к голове, глядя вниз, на бесконечные зеленые леса. Если они упустят Паука, то могут его больше никогда не найти. Парень сможет затеряться на этой планете получше самого Салли. От осознания этого сердце Майлза сжимается еще сильнее, потому что Паук — единственное, что у него осталось от прошлой жизни. Эмоции полковника отлично ощущаются Лайлом, и он нервно дергает хвостом, не понимая, как на это реагировать. Куоритч не девица, ему не нужны слова поддержки или сочувствие. Поэтому Лайл не придумывает ничего лучше, чем обвить чужой хвост своим. Полковник вздрагивает, поднимая глаза на капрала. — Лайл? Их глаза горят золотом в свете газового гиганта, зрачки расширены в темноте, а крапинки на телах ярко-ярко горят. Майлз внезапно думает, что это красиво, хотя раньше понятие красоты его вообще не волновало. Лайл придвигается еще ближе, положив горячую ладонь полковнику на бедро. Их лица слишком близко друг к другу, опасно близко. Куоритч поджимает уши вниз и опускает свои огромные желтые глаза на губы капрала. Они не должны этого делать, полковник должен это прекратить, но он просто молчит, думая — будь что будет. Все сомнения Лайла исчезают в секунду, когда он считывает желание полковника. Капрал мягко касается губами чужих губ, это просто легкое прикосновение к коже — еще не поцелуй, но уже достаточно, чтобы понять, что Куоритч его не оттолкнет. Лайл прикрывает глаза и пробует поцелуй, очень аккуратно, готовый в любой момент отпрянуть в сторону, если Куоритч этого потребует. Но вместо этого Майлз расслабляется всем телом и вздыхает, позволяя целовать себя. Покопавшись мимолетно в осколках своей человеческой памяти, он пытается вспомнить, когда в последний раз целовался с кем-то. Кажется, это было так давно, что уже и не вспомнить. Ощущать мягкость чужих губ оказалось очень приятно. Удивительно приятно… Майлз отстраняется от капрала, чтобы заглянуть в его глаза, а после сам сразу атакует рот Лайла поцелуем, жестким, с напором, так, чтобы зубы лязгают друг о друга. Оба издают полурык-полушипение, уши прижаты к голове. Куоритч кусает капрала за нижнюю губу, ощутимо, до крови. Лайл дергается от боли и прерывает поцелуй. Смотрит немного обиженно и собирается коснуться губы своими пальцами, но Майлз перехватывает его руку, отводит в сторону. Вместо этого аккуратно, словно извиняясь, слизывает капли крови с губ. Лайл стаскивает с полковника майку, с жадностью проводит руками по мощному торсу. Притягивает Майлза к себе за талию и крепко-крепко обнимает, кусая в плечо. Обычно они никогда не тратят время на ласки, но сейчас Лайл чувствует, что Куоритчу это нужно. В той или иной степени. Капрал с силой кусает Майлза в шею, прокусывая клыками нежную кожу и оставляя следы. Полковник шипит, яростно двигая хвостом, но Лайл не обращает на это никакого внимания. Его руки шарят по невероятно узкой талии, оглаживают полосатые бока, плавно опускаясь на бедра. Пальцы ныряют под резинку спальных шорт и сразу под хвост. Майлз ахает, поднимая хвост выше, и тянется за еще одним поцелуем. Его руки забираются Лайлу под футболку, и им приходится прервать поцелуй, чтобы снять ее. Капрал заглядывает в горящие желтые глаза напротив, видит в них желание. Майлз целует его снова, но Лайл кладет свободную ладонь ему на грудь, останавливая. Полковник хмурится, и неосознанно подается задницей на пальцы, во всю орудующие под хвостом. Лайл закидывает руку себе за шею и вытягивает вперед свою косу. — Лайл, — выдыхает Майлз, прижимая уши вниз. — Просто попробуем? — Лайл давит крошечную улыбку. — Жница с Манском сказали, что ощущения просто нереальные… Полковник так и замирает с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Жница и Манск… что? Как это прошло мимо него? — Да уже давно, сэр, — продолжает лыбиться Лайл, понимая, о чем сейчас думает Куоритч, — с косами, говорят, все гораздо интенсивнее… Что скажете? Мы в любой момент можем это прекратить, если вам не понравится… Хоть он и произносит это вслух, он искренне надеется, что полковник не захочет прекращать связь. Майлз долго молчит, глядя Лайлу в глаза. Борется с собой. Думает. Но, в конце концов, вытягивает свою косу из-за спины, выпуская из кончиков волос отростки нервов. Они оживленно шевелятся, пытаясь найти связь, и Куоритч с неким недоверием смотрит на них, взвешивая еще раз все за и против. Если они сделают связь, что это будет означать? Что они… пара? Что обычно это означает у На’ви? Майлз почему-то боялся думать об этом. Лайл приближает свою косу к чужой, и их нервные лепестки сразу же тянутся друг к другу, они жаждали соединения. Он кидает осторожный взгляд в глаза полковнику, боясь найти там отвращение или злость, но вместо этого видит в них какой-то совсем детский интерес. Прижав уши вниз, Лайл легким, но быстрым движением соединяет их косы, не давая Куоритчу времени передумать. Это ощущается как сильнейший поток энергии, с ног до головы пробивающий разрядами по всем нервным окончаниям, словно по оголенным проводам. Майлза бьет крупной дрожью, и кажется, будто сердце вот-вот остановится, так сильно оно бьется в груди. Чужое сознание открывается ему, и все чувства и эмоции отражаются в его собственном теле покалываниями по коже. Лайл громко стонет, открывая свои большие глаза с расширенными зрачками, все больше и больше отдаваясь инстинктам, которые сейчас управляли его телом. Он видит и чувствует все то же самое, что видит и чувствует Майлз. Как единое целое. Куоритч широко раздувает ноздри, глубоко вдыхая прохладный воздух. Его хвост двигается энергично, сильно задираясь вверх — реакция на сильнейшее возбуждение. Он впивается в губы капрала жестким поцелуем, а руки тянут вниз резинку шорт, высвобождая каменный член, давно истекающий смазкой. В его голове пролетает мысль об этом члене, которую Лайл моментально считывает. Полковник хочет… — Сэр, я… — мямлит Лайл между поцелуями. — Молчи, — шепчет Майлз, пытаясь стащить с сидящего капрала шорты, — ничего не говори. Подними жопу, ну? Лайл послушно привстает и помогает стянуть с себя шорты. — Но у нас нет смазки, — он прижимает уши вниз, когда полковник снимает свои шорты тоже. — Мне все равно, — выдыхает Майлз в чужие губы, целуя, — этого будет достаточно. Полковник собирает пальцем смазку с головки члена Лайла и размазывает ее по стволу, плавно двигая рукой. Лайл стонет от ощущений, утыкается носом Куоритчу в шею, проводит языком по маленькой родинке у кадыка. Майлз мягко отстраняется и поворачивается к капралу задом, встав на четвереньки. Хвост игриво задирается вверх — Лайл готов кончить от одного только этого вида. Его ладони ложатся на узкую талию, почти полностью обхватывая ее, проводят с силой до накаченных мощных ягодиц. Большие пальцы удобно ложатся в маленькие ямочки над хвостом, и Лайл невольно улыбается, осознавая, насколько сильно полковник доверяет ему. Лайл смачивает свои пальцы слюной и входит сразу двумя пальцами в сжавшееся отверстие. Куоритч прижимает уши к голове, словно ему это неприятно, но возбужденно подрагивающий хвост говорит об обратном. Второй рукой Лайл жадно оглаживает полосатые бока и ягодицы, основание хвоста, сам хвост и спину, наслаждаясь мягкой горячей кожей. — Не тяни, — говорит Майлз, оборачиваясь назад через плечо, скаля клыки. Лайл послушно кивает и заменяет пальцы своим каменным членом — входит резким толчком сразу на всю длину. Ощущения сразу толкают его к краю, Майлз оказывается очень тесным внутри, сжав член капрала почти до боли. Оба шипят, прижав уши вниз. — Ох, бля… — стонет капрал, стараясь не кончить прямо сразу же. Куоритч оборачивается назад на него, желтые глаза горят желанием, когда Лайл встречается с ним взглядом. Он начинает плавно двигать бедрами, потому что терпеть уже нет сил, мягко выходя почти полностью и уверенными толчками загоняя обратно. Хвост полковника уютно ложится Лайлу на грудь, слегка приобняв за шею. Майлз почти мурчит, он издает низкие гортанные стоны, которые отражаются крупной дрожью в теле. Это получается само по себе, и он впервые не может это контролировать. Лайл издает похожие звуки, когда Майлз трахает его. Ощущения кажутся еще ярче из-за связи, словно покалывание крошечных иголочек стягивает мышцы в узлы от приятной неги. Куоритч тянется рукой к своему члену и сразу же понимает, что кончит через пару движений, но не трогать себя он не может. Он закусывает нижнюю губу, стараясь продержаться хотя бы пару минут. Лайл склоняется вниз и прижимается грудью к напряженной спине. Он ныряет носом в шею Майлза, покрывая ее поцелуями и легкими покусываниями. Толчки члена стали не такими глубокими, но не менее чувствительными. Шипики снизу члена отлично проезжаются по простате, доводя и без того нежное место до сверхчувствительности. Но Лайл в какой-то момент останавливается и выходит из него — реакция Куоритча оказывается молниеносной. — Какого черта ты… Одним ловким движением Лайл переворачивает ошарашенного Майлза на спину, широко разводит его бедра в стороны, подхватив под коленки. Полковник топорщит уши, явно не ожидая такого. Лайл склоняется к нему, уперевшись рукой в кору дерева у его головы, и целует, широко улыбаясь. Майлзу очень хочется двинуть ему в челюсть за эту дурацкую улыбку, но Лайл снова входит в него, и эти мысли быстро вылетают из головы. Капрал сразу же наращивает быстрый темп, утыкаясь Куоритчу в шею, прикусывая кожу. Майлз ласкает себя сам, полностью отдавшись ощущениям. В голове быстро пролетает мысль, как он будет утром отчитываться перед генералом с отметинами на шее, и Лайл, услышав его через связь, сразу же прекращает, зализывая ранки языком. Я сейчас кончу, успевает подумать Лайл, и Майлз кончает в ту же секунду, гортанно зарычав, сжимая член внутри мышцами настолько сильно, что капрал кончает следом, даже не успев вытащить. Разделенный на двоих оргазм гораздо ярче и сильнее, он разлетается по телу электрическими всполохами, вызывая сладкие судороги. На краю сознания Майлз успевает подумать, что не давал разрешения кончать в него, и Лайл поджимает уши к голове, осознав, что наделал. Но кулак ему в нос не прилетает, и это хорошо. После просто лежат вместе в тишине ночи. Косы до сих пор сплетены вместе, и отчего-то прерывать связь совершенно не хочется. Куоритчу кажется, что он впервые в этой новой жизни чувствует себя так спокойно. Завтра их ждет тяжелый день. Завтра будет охота на тулкунов. Завтра будет охота на Салли. До рассвета завтрашнего дня у них есть еще пара часов. Потом нужно будет вернуться на базу, чтобы подготовиться к вылету. — Сэр? — тихо спрашивает Лайл, и внезапно выглядит чересчур серьезным. — Можно вопрос жизни и смерти? Куоритч мгновенно весь поджимается, от былой расслабленности не остается и следа. — Что? — прижимает уши вниз, глядя на капрала. А Лайл специально выжидает напряженную паузу, прекрасно чувствуя поплывшее по косе напряжение. Ранее полковник почувствовал тоже самое. — Научите на гитаре играть? — Лайл улыбается во все зубы, растопырив уши. Когда до полковника доходит смысл его слов, он закатывает глаза и сжимает пальцами переносицу, чувствуя невероятное облегчение. — Ты идиот, Лайл. Зачем так пугать? — Я серьезно! Очень хочу научиться! — Я не умею играть, — врет Майлз, прекрасно понимая, что капрал это почувствует. — Ну да, - продолжает улыбаться Лайл, — видел я, как вы «не умеете». Майлз подкладывает руку под голову, глядя куда-то далеко в звездное небо. На лице расползается улыбка, потому что он находит просьбу капрала забавной. — Может быть, научу. Если будешь себя хорошо вести. Завтра они полетят за море, чтобы найти Джейка Салли. Завтра Паук возненавидит его еще сильнее. Завтра их ждет огонь и дым.