-
– Что тебе говорили, Тук? – Джейк стоит напротив своей младшей дочери, сложив руки на груди и недовольно поджав губы. – Не летать одной далеко от поселения, – Туктирей опускает голову, поджимая уши, отчего длинные косички частично спадают на ее лицо, скрывая покрасневшие щеки за плотной завесой, – мне жаль. Ей правда жаль. Ее растили как первоклассную охотницу, как воина, для которой мать и старший брат были главным примером, и Туктирей старалась стать такой же безупречной, не допускающей таких глупых вольностей. Она тренировалась усердно, и явно преуспевала в своем обучении, но все еще не до конца отошла от детской присущей ей в первые годы жизни непосредственности, от которой старательно стремилась избавиться. Но она, выросшая в войне и не знавшая другой жизни, все еще оставалась обычным подростком, жаждущим приключений, чья пока еще по-детски непосредственная душа, наконец обретя собственного икрана, жаждала полетов с каждым днем все больше и больше. – Только представляешь, что с тобой могло бы случиться? Ей нечего на это ответить. Она прекрасно знает, насколько небезопасна обстановка в лесу в последнее время, хоть рекомов Куоритча в лесах было и не видать, это не умаляло того факта, что люди продолжали постепенно углубляться в лес сразу по нескольким направлениям. Отец видел кружившие в небе конвертопланы на относительно небольшом расстоянии от их оплота всего неделю назад, и дал команду ни к ним, ни к месту их примерной посадки пока никому не приближаться, чтобы их не смогли выследить. Отправившись в ночь на разведку самостоятельно и не обнаружив ничего явно намекающего на чье-либо присутствие, Джейк поспешил убраться, пока его не засекли приборы или не увидел кто-то из солдат. Сделать это здесь было бы очень легко, так как угол обзора с возвышенности в месте примерной посадки “Скорпионов” был достаточно хороший, поэтому Джейк успешно скрылся, сделав предварительно круговой полет к югу, чтобы в случае чего замести следы и сбить траекторию. Зато теперь они почти смогли выследить Туктирей, но Джейку пока знать об этом не обязательно. Джейку вообще не следует об этом знать, если Тук не хочет получить суровое наказание, поэтому она молчит. И лишь дождавшись небрежно брошенного «свободна», мигом покидает палатку. Девушка покрепче сжимает кулаки. Полученный совсем недавно адреналин продолжает клокотать где-то в висках, отдаваясь пульсацией. Она отделается выговором, очередным, поэтому ее это сильно не расстраивает. На'ви приводит чувства в порядок и небрежно поправляет волосы, решительно вздернув подбородок. Есть кое что поважнее, и ее изящная вытянувшаяся фигурка семенит по протоптанной тропинке в хорошо знакомом направлении. – Тейам, – Туктирей находит старшего брата в окружении пары факелов распрягающим свою Эви на полянке недалеко от хижин и ловко вскарабкивается на высокий ствол поваленного дерева, глядя на него теперь сверху вниз. – Тук, – Нетейам мягко ей улыбается и тянется к волосам, чтобы ласково потрепать по голове, и быстро отсканировав чужое выражение лица и сжавшееся тело с поджатым хвостом, произносит: – Снова получила нагоняй от отца за непослушание? Вместо ответа Тук яро кивает, будто только и ждала, чтобы тот сам начал разговор, и ерзает на месте, ее буквально распирает от желания поделиться увиденным, но она все еще немного сомневается, одолеваемая легкой тревогой, хотя точно знает, что Нетейаму можно рассказать абсолютно все, и он ни за что не выдаст ее родителям. – Мне нужно тебе что-то сказать, – она закусывает губу и осторожно добавляет: – Я летала к южной долине. – Ты делала что? – появившийся из ниоткуда Ло’ак опережает слова Нетейама и заставляет обоих подскочить на месте, когда произносит это слишком громко, быстрыми шагами приближаясь к брату и сестре. Икран взбрыкивает, вздымая крылья, и Нетейам шикает на младшего, призывая быть тише. Тот побежденно поднимает руки, затихая и останавливаясь напротив юной на'ви и глядя из под нахмуренных бровей. – Тук-Тук, ты же помнишь, что говорил отец, – Нетейам включает свою поставленную еще в юношеские годы родительскую интонацию, мягко приподнимая ее лицо за подбородок и заглядывая в тут же опустившиеся к земле большие виновато жмурящиеся глаза. Тук, имевшая в себе все черты матери при этом была непоседой, так что сказать о том, что они с Ло'аком были родными братом и сестрой можно было с первого взгляда. И Нетейаму от этого было отнюдь не легче. Туктирей осторожно берет старшего брата за руку и, дождавшись смиренного выдоха, тихо добавляет: – Я видела военного в лесу. Девушка. Рука в ее ладони напрягается. Ло'ак и Нетейам настороженно переглядываются, думая очевидно об одном и том же. Появление военного в пределах их зоны охоты могло значить только одно. Кажется, враг, что все это время скрывался и прятал следы своего присутствия, сейчас был готов показаться из засады, чтобы продемонстрировать зубы. И по-хорошему было бы его опередить.Пролог III. Хрупкое равновесие.
29 мая 2023 г. в 22:33
Примечания:
Извиняюсь за свое долгое отсутствие. Диплом планомерно выжимает из меня силы и желание жить, поэтому эта глава далась мне с большим трудом. По этой же причине обновления сейчас будут выходить по возможности, но я постараюсь залить проду в ближайшее время)
Ну а пока - приятной главы💖
Неделя пролетает быстрее, чем Ханна успевает что-либо осознать. За этот короткий срок они успели совершить пару вылазок в лес, в одну из которых еле унесли ноги от разъяренного танатора, и там же растерять часть снаряжения, за что бедняга Уэллз едва не получил выговор. И все это ради того, чтобы док могла собрать несколько наиценнейших, по её словам образцов. Рейн больше всего было жалко собственное время, даже обидно, если быть немного честнее, почти до скрежета зубов. Она никогда не жаждала убийств, скорее просто предпочитала качественно выполнять свою работу, поэтому когда она шла подписывать документы об отправлении, то не грезила о том, чтобы сходу сорваться в оплот к аборигенам, уничтожив всех до единого, но по крайней мере надеялась, что большую часть времени будет заниматься чем-то действительно полезным и стоящим, а не караулить профессорскую задницу у ближайшего куста. Она была хорошим разведчиком, но весь ее талант пропадал даром, в то время как ребята Каллермана усиленно занимались прочисткой леса, безуспешно пытаясь найти хоть какие-то следы присутствия поблизости на'ви. Почему капитан с таким усердием игнорировал наличие остальной части группы – ей было непонятно, но пока она лишь покрепче стискивала челюсти, нервно отбивая хвостом своеобразный ритм.
Так было и сейчас. Вечер, в который Джейн решила собрать образцы местной флоры, так же, как и несколько предыдущих, выдался облачно-влажным, сопровождаемый начавшим моросить пару часов назад дождем, и в целом крайне располагающим к тому, чтобы просто самозабвенно им наслаждаться где-нибудь в теплой уютной комнатке, наблюдая за буйством погоды из окна, а не шныряя под дождем без дела. Их группа была разбросана частями по крошечной полянке, пока Джейн возилась с листьями очень странного и непонятного растения, из которого, по ее словам, вышло бы отличное заживляющее средство против пандорского плюща, названия и вида которого Рейн не знала и подавно, но наткнуться на него здесь, как выяснилось опытным путем, было гораздо легче, чем заставить Маккартни перебирать содержимое ее пробирок, а уж это она могла делать часами напролет. Док дотошно старательно очищала каждый стебелек от шершавой кожурки и отправляла в свой исключительно профессиональный чемоданчик, чтобы потом еще пару суток путем лабораторных опытов выцеживать из него все полезные и бесполезные свойства по-максимуму. Ханна чувствует, как у нее начинает дергаться глаз.
Желая отвлечься от сего крайне неинтересного действа, она в сотый раз за вечер пробегается глазами по крепким фигурам, отдельно выцепив занятую проверкой своего оружия Наю, которая всем своим видом явно разделяла настроение Ханны, обособившись от остальных под кроной раскидистого дерева и укрываясь таким образом от влаги. У всех бойцов за спиной было по огромному стволу и комплекту запасных патронов, таких же, как и у нее самой, и энтузиазма явно не больше. Пока Каллермановский молодняк по-прежнему держался в стороне, другая их часть во главе с самим Каллерманом осталась в штабе отмечать на физических картах зафиксированные точки наиболее активного движения. Аппаратура нещадно барахлила – внезапно усилившийся электромагнитный вихрь мешал нормально работать, и только на нее полагаться теперь было нельзя, следовательно данные приходилось копировать, пока оставшаяся часть бойцов лазила по периметру, обыскивая территорию на наличие следов чужаков. Вот их ебальниками, ей богу, тут по-другому и не скажешь, можно было бы загасить целую разъяренную стаю аборигенов, смотреть было тошно. А вообще, как она успела подметить, ну крайне несправедливое распределение обязанностей. Выходило у них из рук вон плохо, и у Ханны под кожей зудело желание раскидать их непутевую группку, и ткнуть Каллермана носом в их полное отсутствие подготовки.
Но пока его самого здесь сейчас не было, а значит у Ханны есть хрупкий и, возможно, единственный шанс разведать местность самостоятельно. Она неловко оглядывается, стараясь выглядеть максимально непринужденно, пока мягкими уверенными шагами ступает прямо к густо растущей кромке леса, незаметно удаляясь от команды. Оттуда тянет сыростью, и запахом прелого мха, вместе с опустившимися сумерками вызывающими неприятное липкое ощущение необъяснимой тревоги. Рейн глухо сглатывает, но не колеблясь отгоняет это наваждение куда подальше, привычно отключая намеревающиеся захватить над ней контроль чувства и включая холодный рассудок, натренировавшись за годы обучения делать это за один глубокий вдох-выдох. Правило солдата номер один, высеченное глубоко под кожей – страх оставить за пределами поля боя. Лес сейчас являлся именно им, молчаливо распространяя вокруг ауру опасности, поэтому много времени, чтобы решиться ей не требуется. Соваться в чащу, даже с группой подготовленный бойцов в целом было крайне неразумной идеей, но Ханна успокаивала себя тем, что ситуация пока была спокойной, окружающее пространство было максимально спокойно, а значит племя дикарей сюда пока не добралось. Дождь понемногу начинает усиливаться, когда ее призрачная крепкая фигура ныряет вглубь, слегка теряясь на фоне яркой биолюминесценции.
Ханна чувствует, как внутри растекается знакомое ощущение – будоражащий сознание и обостряющий реакции тела адреналин. Чуткие уши моментально начинают прислушиваться к малейшим звукам, издаваемым тут и там, не то животными, не то еще какими существами, весьма плохо распознаваемым из за шороха капель по листве. Рука на всякий случай лежит на кобуре на ее бедре, пока автомат оказывается закинут за плечо. Грязь под ногами с каждым шагом издает чавкающий звук, и ботинки очень быстро становятся влажными, моментально вызывая у тела в качестве реакции едва ощутимую дрожь, из-за чего потоки ветра начинают казаться в несколько раз холоднее. Приспособленные к ночному видению глаза начинают цепляться за каждую малейшую деталь, стараясь не упускать ни единой коряги.
На первый взгляд – абсолютно ничего необычного. Лес как лес, густая растительность окружает Рейн со всех сторон, мешая продвигаться дальше, и оставляет на коже светящиеся в полумраке пятна нечаянно собранной на влажную кожу пыльцы. Но она пробирается все дальше и дальше, пока спустя пару минут не выходит на более-менее открытое пространство. Местность кажется ей отдаленно знакомой, хотя в этом она не уверена, в лесу все места и объекты абсолютно идентичны друг другу, поэтому принять одну знакомую полянку за другую или потеряться в них проще простого. Для лучшего обзора она достает небольшой карманный фонарик, наклоняясь к земле и стараясь им особо не маячить, чтобы не привлечь диких зверей. Еще пару шагов вперед и Рейн оказывается ослепленной яркой вспышкой отраженного о какую-то непонятную вещицу света, которую Ханна тут же подбирает, вглядываясь сквозь яркие пятна в непонятный предмет и вертя его в руках со всех сторон. Им оказывается небольшая, вырезанная из драгоценного камня бусина, лежащая прямо между глубокими рытвинами во влажной почве. Очевидно, свидетельствующая о присутствии здесь одного из дикарей. Рытвины, это она знала хорошо, принадлежали с наибольшей вероятностью приземляющимся с большой высоты икранам, когда те цеплялись когтями за почву, чтобы удержать равновесие. Земля была свежей, значит этот некто был здесь совсем недавно, и явно не знал о постороннем присутствии. Или знал, и потому приземлился именно здесь. По коже ползут очередные мурашки.
Тишина начинает звенеть в настороженно поднятых ушах. Она оглядывает почву и крадучись следует за движущимися к кромке деревьев следами. Затихли даже пролемуры, из звуков только шорох и свистящий ветер, уносящийся вглубь окружавшей ее полутьмы. Вокруг цвета сливаются в одну пурпурно-сиренево-лазурную массу, тускло освещая уходящую в чащу тропу. Здесь кто-то бывает довольно таки часто, и Ханна уже хочет свернуть обратно, предпочитая подобные разведывательные прогулки днем, когда чувствует затылком, будто за ней кто-то наблюдает. На мгновение кажется, что у нее начинается паранойя. Шорохи вокруг становятся какими-то неестественными, будто создаваемыми намеренно. Ей мерещится, что на нее смотрят пристально, не отводя взгляда. По спине разливается холодок. Она медленного оглядывается через плечо, охватывая весь периметр. И ужасается, за ней и вправду наблюдают. Желтые глаза в темноте леса. Смотрят прямо в душу и даже не мигают. Тело не двигается, его будто в одночасье пригвоздили к земле, и она ловит некое подобие дежавю. Резкие движения могут иметь фатальные для нее последствия, и она не спешит, тянется рукой вниз, нащупывая трясущимися не то от холода, не то от подкатившего к горлу страха пальцами застежку на кожаной кобуре. Время замедляется, а руки никак не желают слушаться, и Рейн едва не взвывает от отчаяния. Ее точно сейчас убьют.
– Ханна, ты куда ушла, мы тебя обыскались, – подкравшийся с другого бока Клайд опускает руку на дрогнувшее от неожиданности плечо и девушка икает, проглатывая едва не вырвавшийся писк, - идем, пока другие не обнаружили твою пропажу, могут и вставить по первое число за такую самодеятельность.
Ханна переводит взгляд на его лицо, а потом снова на темные заросли. Желтые пятна исчезли, а может и вовсе ей привиделись. Она прикрывает глаза, ухватываясь за ткань чужой футболки и для себя решает, что предпочтет верить именно во вторую версию, подумав, что ее воспаленное сознание, вкрай помешавшись на идее имеющих возможность выследить их на'ви, решило подкинуть ей из подсознания самые яркие картинки все еще несостоявшейся, но более чем возможной с ними встречи.
По Эллерсону видно, что он слегка переживает, но тактично обходится без лишних вопросов, за что девушка ему безгранично благодарна, Его ладонь касается ее лба, и он недовольно хмыкает, стягивая с себя куртку и набрасывая на худые плечи. На первый взгляд он мог показаться дерзким малым, но если узнать его получше, можно было понять, что младший из близнецов был одним из самых заботливых членов группы, уступая только своему гиперопекающему старшему брату. Его слегка позеленевшие в темноте радужке бегают по ее побледневшему лицу и подрагивающим губам, и он спешно тянет Ханну туда, откуда они оба пришли, подсвечивая дорогу своим фонариком, закрепленным на шлейке его военных штанов.
Они добираются быстро, минуя Сэма – на'ви из команды капрала, который провожает их пронзительным взглядом, нагловато ухмыляясь. Их заметили, но Ханна решает позаботиться об этом позже. Клайд буквально тащит ее к остальным усевшимся в кружок ребятам, накануне нарекшим себя как «Хранитель 1» и помогает усесться у излучающего слабое тепло большого походного фонаря, поплотнее укутывая ее в свою куртку, чтобы Рейн хоть немного согрелась и бросая косые взгляды на все еще неотрывно следящего за ними армейца. Можно было даже на расстоянии почувствовать сквозящую между ними неприязнь. За время пребывания в «Полете Феникса» не одна Ханна успела подменить, что их небольшой отряд разделился на два обособленных лагеря, даже Митчелл – старший из пары близнецов Эллерсон негласно налепил на них клеймо выскочек, и старался с Каллермановцами не пересекаться.
Клайд и Митчелл Эллерсоны – кадеты, оказавшиеся в «Адских вратах» примерно в одно время с Ханной и проходящие подготовку в параллельной их группе, ныне так же носящие звание лейтенантов. Четкие разграничения в статусе разделили отряд на две половины условного единого целого, и близнецы волей-неволей влились в группу, негласное командование над которой взяла Джейн. К тому же, оба они так сильно напоминали Ханне Уэйда Рейна, что она начинала скучать по брату еще сильнее, чем когда-либо до этого, но зарождающаяся между новой командой привязанность не давала Ханне утонуть в этом чувстве окончательно. Она, слоняющаяся как неприкаянная душа и раньше находившая успокоение только в присутствии Куоритча, Уокер и Зи, сейчас начинала чувствовать, как каждый член их отпочковавшейся от остальных группы вопреки всем недоразумениям идеально дополняет друг друга, складываясь как пазл – кусочек к кусочку. И хоть все семеро были так непохожи между собой, с ребятами было хорошо. Но только с ними.
Команда капитана держалась недружелюбно и довольно таки грубо, под стать их командиру, предпочитая игнорировать приставленную к ним в качестве надзирателя бедную Камари. Девушка была готова рвать и метать уже на следующие сутки, тренировать их было просто невозможно.
– Ещё немного и я пущу по ним автоматную очередь, – Рори устало перебирает компактную аптечку пытаясь выудить оттуда дезинфицирующую пудру и бинты, пока они все дружно теснятся под кроной небольшого дерева, единогласно решив пока больше не мешать раздраженной Маккартни, которая явно не с той ноги сегодня встала, и весь день материла снующих мимо военных направо и налево.
– Знаешь, может это карма, – в разговор моментально вклинивается Клайд.
– Карма? – Камари хмыкает, бросая на него непонимающий взгляд.
– За прошлые грехи, скажем, – он пожимает плечами, покручивая в руках небольшой полевой нож.
– Говоришь так, словно ты здесь не по той же причине, что и я, – реком парирует, заправляя то и дело спадающие на лицо волосы за ухо.
Рейн тепло улыбается. За этими двумя наблюдать можно было бесконечно долго. Характеры Камари и Клайда были слишком похожи, и потому любую их встречу сопровождала задирающе-заискивающая перебранка. Хагихара удовлетворенно хмыкает, следя за ними краем глаза и разбирая свой автомат, и раскладывает вокруг себя заранее прихваченные тряпки, ногтем подцепляя металлическую коробку. Механизм с трудом поддается, отсоединяясь не сразу, и пятипалая ладонь Наи неловко соскальзывает, отчего металлическая рукоять, более ничем не удерживаемая, устремляется прямиком к Эллерсону-младшему, отрекошетив тому точно в челюсть, что заставляет Рейн несдержанно захихикать, роняя лицо на колени.
– Упс, – реком даже не пытается сделать вид, что ей стыдно.
– А поаккуратнее нельзя, хей, – Клайд тихо шипит, зажимая рот, из рассеченной губы сразу начинает слабо проступать кровь.
– Ну, не знаю, смею предположить, что это карма, причем моментальная, – Ная беззаботно пожимает плечами и засовывает меж зубов сигару, прикуривая от задумчиво отвлекшегося от общего разговора молчаливого Митчелла, который нравился ей намного больше его болтливого младшего брата, тут же возвращаясь к прежнему занятию. Явно дает понять, что Камари в обиду не даст, не обладая при этом достаточно тонким чувством такта в вопросах дружеского юмора, что вынуждает юношу неловко поежиться.
Рейн только всплескивает руками, наблюдая за препирательствами и ехидно улыбаясь парню прямо в лицо, чем заставляет того тихо выругаться под нос, и подает ему пакет сухого льда из аптечки.
– А что, если мы и вправду наткнемся в лесу на настоящих дикарей? – Уэллз переводит тему, видимо, устав слушать чужое ворчание, и свободной рукой вытаскивает из кармана леденец, освобождая его от обертки и аккуратно пихая его за щеку Камари, пока та занимается обработкой ожога от его первого знакомства с плющом.
– Что значит если? – та толкает его коленом в бедро, призывая не ерзать.
– Ничего особенного, ты просто засадишь ему пулю в лоб, мы здесь в первую очередь за этим, напомню, но это если повезет, а если нет – тебя нанизают на шпажку, как сырное канапэ, – Хагихара усиленно начищает магазин своего автомата, недовольно зыркая на остальных развалившихся бездельников. – К тому же, мы сейчас основались намного глубже в лесу, чем доводилось пробираться предыдущим группам. А это значит что?
– Это значит, что если мы не выйдем на них, то очень скоро они выйдут на нас, если уже не вышли, – Рори разгрызает леденец, фиолетовым от красителя языком облизывая мягкие губы, и зажимает пластмассовую трубку между зубов, слегка пожевывая.
– Главное застать их до того, как они подкрадутся к нам с тыла.
– Именно поэтому мы пропустили третий по счету патруль? – Ханна скептически выгибает бровь, отрывая часть замусоленной тряпки Хагихары и вынимая свой магазин из гнезда. Несмотря на усовершенствованную модель, они все равно не были защищены от попадания внутрь мусора и грязи. Она повторяет чужие движения, так же мизинцем подковыривая деталь, и та с тихим щелчком падает на траву.
– Просто всю неделю лил дождь, и банальная простуда подкосила почти всю грозную Каллермановскую группу, это ведь сейчас по их части, – Ханна готова поклясться, что слышит саркастические нотки злорадства в голосе Камари, – все как один ходят носами хлюпают, вот это я понимаю командный дух. Лучшие среди молодых солдат – сразу видно.
– Что там нам обещал полковник? – Ная выкидывает голову, поворачиваясь корпусом и цепляясь взглядом за Рейн.
– А он нам что-то обещал? – Уэллз шипит от прикосновения к ожогу и закусывает потрескавшиеся губы.
– Обещал выбить всем повышение в звании, – Рейн вытирает пятипалую конечность, перепачканную в темной оружейной смазке и устало выдыхает, – мне до сих пор не до конца понятно, чего база от нас добивается…
Она закусывает губы, не решаясь продолжить.
– Никому здесь, как оказалось делать совсем нечего, но, признаться честно, мне это больше напоминает затишье перед бурей… Раздули сверхважность, а по факту создают только видимость деятельности, – Ная говорит вполголоса и вопросительно смотрит на Ханну в упор, словно выжидая, что та скажет дальше.
– Мы с вами сейчас думаем об одном и том же? – Камари поднимает голову, поочередно оглядывая обеих девушек.
– Мне кажется, – Ханна делает голос как можно тише, осматриваясь вокруг, – что это не просто зачистка закрепленного за нами участка. Они как всегда ожидают от нас большего, несмотря на то, что благодаря Каллерману у нас повязаны руки.
Ханна едва заметно нервничает, что видно по ее напряженному хвосту, потому что если остальные сейчас решат, что она сморозила чушь, то за несколько неосторожные слова вполне могут счесть ее за потенциального дезертира. Но, если судить по повисшему в воздухе молчанию и едва заметным кивкам, то мысли их в чем-то все же сходятся.
– Надеюсь, Ардмор хотя бы осознает все риски излагаемых требований? – рука тянется в карман к Уэллзу, нащупывая карамель, и она сразу же едва ощутимо начинает щипать слизистую из-за разливающейся во рту кислоты, попадающей в трещинки на обветренных губах.
Ханна не настолько наивна, чтобы поверить в то, что тиранша Ардмор действительно позаботиться о том, чтобы каждый из них вернулся в безопасности. Взять в расчет даже одну из первых операций проекта «Феникс», когда в результате пары стычек от команды рекомов осталось всего четверо военных, включая Куоритча и не считая ее саму. Что получил в качестве вознаграждения за потраченные усилия сам Куоритч? Выговор за то, что не сумел довести операцию до конца, несмотря на то, что вернулся еле живым, истекающим кровью и с переломанными ребрами. Его едва не понизили, а позже перевели в другое подразделение, так что в прямых военных стычках он не участвовал уже последние пару лет. Та же участь постигла и остальных вернувшихся. Поэтому на Рейн полковник возлагал большие надежды, надеясь, что ей удастся довести его дело до конца, или хотя бы посодействовать удачному для RDA его разрешению. Ханна не могла его подвести. RDA – единственное место, где она может быть полезна и для чего она может быть полезна. Практически своя среди чужих. И чужая среди своих.
– Смотря что ты подразумеваешь под рисками, – чужая надраенная деталь с громким щелчком оказывается вставлена на место.
– Для нее риски – это потерять мизерную часть армии, а для нас риски – лишиться собственной жизни, и нам бы следовало придерживаться хотя бы банальных мер предосторожности, если этого не сделал Альянс.
– Хм… Предлагаешь отступить от обязанностей? – Уэллз устремляет на нее взгляд, полный недоумения.
– Предлагаю пока не лезть на рожон, если того не предусматривает ситуация.
– Поясни, – Хагихара даже не поднимает глаза.
– Я говорю о том, чтобы мы могли бы попытаться лишь незаметно вычислить их местонахождение, оставив часть по зачистке на RDA, их там больше сотни, а нас меньше двадцати. Разве это не бред?
– Но нас, по-сути, никто и не обязывает пробираться к ним в деревню чтобы устраивать там кровавую резню, нам нужно, – Камари будто подбирает слова, на секунду замирая, – ослабить их, понимаешь?
– Предлагаешь каждого вылавливать поодиночке? У нас даже вертолета нет, они же не по земле передвигаются, в конце концов, – Ханна морщит нос, оценивая проделанную работу.
Ная на секунду замирает, словно обдумывая ее слова, а потом все таки устремляет на нее пронзительный взгляд лимонных глаз.
– Напомни мне, что бывает за неисполнение приказа, Ханна?
– Срок, – она тут же поджимает губы, на полувыдохе спотыкаясь о твердость чужого голоса.
– Ардмор плевала с высокой колокольни и на безопасность ее солдат, и на то, какими способами эти солдаты должны выполнить заданный план – ослабить противника настолько, насколько возможно. Главное сделать это в срок. Нам дали три месяца, прежде чем RDA снова попытается начать осуществлять активное противостояние, может показаться, что времени вагон, но если судить по нашему нынешнему темпу продвижения, нас всех здесь могут понизить.
– Тогда какого черта мы здесь делаем и почему об этом нет ни слова в договоре? – Рейн стискивает зубы, чувствуя, как от негодования играют желваки на ее челюсти.
– Мы исполняем долг, Ханна, первый пункт армейского кодекса чести. Пометка «особо важное» ставится не просто так. Что-то грядет, но мы и сами пока не знаем что именно. Думаю, если бы мы взглянули внимательнее, то в договоре все было прописано, вопрос лишь в формулировке.
– Если и понизят, то явно не по нашей вине, – Ханна удрученно склоняет голову, окидывая мешающиеся пряди за спину, когда глухой щелчок оповещает о том, что деталь встала на место. Дурацкий кодекс чести, который не имел в ее глазах абсолютно никакой ценности.
Не то чтобы Рейн ничего этого не знала из сказанного Хагихарой, она неоднократно думала об этом еще с тех пор, как RDA ослабило деятельность действующих военных подразделений, определив большинство солдат в военные наставники или руководители отдельными подразделениями. Верно подмечено – длительное затишье, кажется, подходило к концу, значит скоро наступит буря.
– Почему мне кажется, что нас просто хотят слить под шумок, – Камари валится в траву, вытягивая конечности и прикрывая уже слегка сонные глаза. Эта идея кажется ей нереальной, но все равно сама собой навязчиво закрадывается на подкорку ослабившего бдительность разума. Если это действительно так, то назревает вопрос о том, что делать дальше.
– Может потому, что эти глупые солдафоны мурыжат одно и то же дело, совершенно не помогая, по мне, стоит поменяться ролями, Джейн все равно плевать на то, кто из нас ошивается рядом с ней, – Ханна вмиг начинает кипятиться, недовольно дергая хвостом, как это делала каждый раз, когда дело касалось важного для нее присутствия в особо значимых делах. Она чувствовала, что просто обязана внести свой посильный вклад. Возможно это было оттого, что Рейн, являясь на базе хоть и не врагом, но по сути одной с ними крови существом, и подсознательно боялась, что окажется списана со счетов, оставаясь без единственной имеющейся у нее такой хрупкой поддержки, тех, кого она очень хотела бы назвать словом «семья», хоть и большинство не являлись таковыми по крови.
– Ага, а теперь иди и скажи то же самое Каллерману, а я с большим удовольствием посмотрю на то, как далеко он тебя пошлет, решив, что ты ставишь под сомнение его компетентность. Он за своих бойцов горой, – Ная отворачивается, будто не желая больше принимать участие в обсуждении, и неспешно докуривает, пытаясь успокоиться. Для нее разбираться в предоставленных им ролях было так же непросто, но волнение она привычно прятала, оставаясь абсолютно отрешенной.
– Так куда продвигаются RDA на этот раз? – Рейн решает перевести тему, не желая больше тревожить ни чужой, ни свой собственный разум тяжелыми мыслями.
Тут предположить было несколько сложнее. Куоритч, потеряв в последние пару лет любые следы существования Джейка Салли после переквалификации на время прекратил его поиски, занимаясь, как и многие Deja Blu теперь подготовкой новых солдат, а значит грядет что-то более масштабное, чем пара убийств или простое освоение ресурсов, и предположить дальнейшее направление чужой мысли было непросто.
– Южный квадрат леса на пару миль вглубь и подвергшаяся захвату островная часть, больше подробностей даже мне неизвестно, – Маккартни появляется из ниоткуда и отставляет свой лабораторный чемоданчик в выемку у корней, вытирая со лба проступивший пот и чиркая зажигалкой, – они своих планов просто так не рассекречивают, особенно младшему командованию. Скорее всего это будет постепенная тотальная зачистка.
Глаза ее странно поблескивают, обдавая холодом, будто она знает намного больше, но зачем-то недоговаривает. Маккартни занимала второе место в рейтинге странных людей по мнению Ханны, услужливо уступая первенство молчаливой неприступной Нае, которая несмотря на скрытую от посторонних глаз душевную теплоту, умудрялась оставаться пугающе-суровой, и успешно скрывала любую информацию о себе или своем прошлом опыте.
– А тебе то тогда откуда знать? – Камари едва заметно выгибает бровь на свой привычный манер и слегка щурится, накладывая на очередной ожог стерильную повязку.
– Связи.
Она усаживается к остальным и приобнимает колени, задумчиво глядя вдаль, туда, где возвышаются кажущиеся размером со спичечный коробок горы Аллилуйя.
– И времени на самом деле намного меньше, – она сухо добавляет это, пока над ними повисает тишина, и несколько пар глаз одновременно буравят ее взглядом, – если кто-то и выживет в этой мясорубке, тому крупно повезет. Хотя, может быть смерть как раз таки будет самым безобидным вариантом, кто знает.
– Прямо «полегчало», - у Уэллза от ее слов по коже ползут мурашки, и его хвост обвивает лодыжку Ханны, стискивая в тугом кольце.
– Не дрейфь, салага, – Ханна едва слышно шепчет и треплет парня по загривку, на что тот забавно морщит нос, недовольно отмахиваясь.
Весь этот разговор подготовил почву для глубоких размышлений, а слова Маккартни ввели в замешательство и Рейн обязательно попытается собрать полученные факты в более менее целостную картинку. Позже. Сейчас ей нужно время, чтобы все обдумать, потому что вся информация – как огромный ком на голову, отчего в висках тут же разливается тупая пульсирующая боль. Слишком много событий за один день. Ее вырывает из раздумий механическое потрескивание, и она зажимает громкую связь на своем микрофоне.
– Прием, команда, возвращаемся на базу, – Каллерман выдерживает короткую паузу, прежде чем добавить, – Рейн, Уэллз, Хагихара, три часа на подготовку, сегодня присоединитесь к моей команде. В ночь выходим на прочес местности – датчики зафиксировали движение.