Забудь

Конечно, к ужину они не успели. И к сумеркам тоже. Они заблудились. Троица четко следовала указаниям компаса, шла строго на юг, никуда не сворачивая и не отклоняясь от выбранного маршрута. Тем не менее – они всё равно заблудились. То ли компас работал неправильно, то ли это Шурик с Электроником неверно его использовали, то ли просто маршрут был построен не так, как нужно… Но факт оставался фактом – они заблудились. Жорин начал понимать, что дело дрянь – ещё два часа назад, когда заметил, что солнце начало закатываться за горизонт, а лагеря невидно и близко; однако – Шурик и Электроник убедились в неверности выбранного маршрута только когда сумерки окончательно накрыли лес. — Есть у кого-нибудь фонарик? — Со сдержанной надеждой поинтересовался Дмитрий. Небо ещё не успело совсем потемнеть, поэтому видимость в лесу какая-никакая присутствовала. Но он понимал, что пройдет буквально двадцать минут – и они будут как слепые котята. Ответом парню стала тишина. — Ни у кого нет, — со вздохом резюмировал он. — Ну, понимаешь… — Неловко прокашлявшись, пробубнил Электроник. — Мы думали, что вернемся раньше, чем… Ну, знаешь, стемнеет. Дмитрий тоже так думал. И потому мысль о фонарике ему даже в голову не пришла. — Может, факел сделаем? — Предложил Шурик. — Есть у кого-нибудь спички? Дмитрий отчаянным жестом проверил карманы, хоть и знал, что в них ничего нет. Он никогда не курил, а потому не имел привычки держать у себя спички или зажигалку. — У меня есть, — радостно заявил Сыроежкин, извлекая из кармана коробок спичек. Правда, радость оказалась преждевременной: внутри обнаружились всего три спички и непонятный огрызок. — Ну, тоже неплохо, — хмыкнул Шурик. — На парочку факелов хватит. — Они хоть не отсырели? — Засомневался Дмитрий, недвусмысленно глядя на огрызок. Он взял из коробка спичку, и задумчиво повертел её в руках. — Нет, — Сыроежкин замахал руками. — Спички – свежайшие! — Тогда лучше спрячь их, — поморщился Дмитрий. — Оставим на потом. Электроник сунул коробок обратно в карман. — Я уверен, мы скоро выберемся, — заявил он. — И факелы не понадобятся. Признаться, непоколебимый оптимизм кибернетика стал Жорина немного раздражать. Создавалось ощущение, что если они найдут расчленённое тело Семёна – он и тогда скажет: «Ну, ничего страшного. Зато в пакет удобнее складывать». Дмитрий попытался сосредоточиться на окружающей его местности. Он надеялся, что в памяти всплывет знакомая деталь, которая подскажет им обратную дорогу к лагерю. Впрочем, с таким же успехом можно было искать знакомую рыбку на рыбном базаре. Чем одна берёза отличается от другой? Узором листа? Особым строением коры? Может, Дмитрий и смог бы сориентироваться, наведывайся он почаще в лес. Почаще, чем раз в десять лет. — Нужно свернуть, — неожиданно остановившись, объявил Шурик. — Куда? Зачем? — Жорин тоже остановился. — На кой черт? — Компас показывает, что мы отклонились от маршрута на девяносто градусов, — серьезно произнес Шурик. — Нужно сворачивать. Детектив устало потер лицо. Он обнаружил, что после дневной жары – вечером в лесу стало неожиданно прохладно. — Выкинь этот компас на… — Жорин осекся. — На фиг. Он нас завёл в такую задницу, что не каждому проктологу доводилось видеть. — Дело не в компасе, — уверенно возразил глава кибернетического клуба. — Просто мы где-то не туда пошли. — Мы всё время шли так, как нам советовало вот это вот, — Дмитрий брезгливо ткнул пальцем в металлический корпус компаса. — Видимо, нет, — не согласился Шурик. — Мы, наверное, где-то что-то пропустили и свернули не туда. — Так если мы уже свернули не туда, какой смысл дальше идти по компасу? — Резонно поинтересовался Дмитрий. Он целый день уступал кибернетикам, предпочитая не вступать в словесные баталии, но сейчас его терпение лопнуло. Они больше и шагу не ступят по указанию этого чертового компаса, даже если ему, Жорину, придется запихать этот самый компас Шурику в… Ну, известно куда. Однако – кибернетик, похоже, тоже был настроен решительно. — Нам нужно придерживаться юга, потому что это наш единственный шанс выйти к лагерю, — неуклонно изрёк он. — Мы уже вышли к лагерю, — иронически буркнул Дмитрий. — Вот столовая, а вот – Генда. Детектив демонстративно потыкал пальцем в деревья и кустарники. — Мы не вышли к лагерю только потому, что свернули не туда, — спокойно и ровно повторил свою мантру главный кибернетик всея лагеря. — Компас в этом не виноват. Ага. В этом виноват вселенский разум, пришельцы, масоны и рептилоиды. Дмитрию начало казаться, что этот компас, вовсе не компас, а кольцо «Всевластия», которое овладело разумом Шурика. — Шурик, — Дмитрий вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоить расшатавшиеся нервы. — Мы должны были придти в лагерь несколько часов тому назад. Мы не в лагере. Почему? — Потому что свернули не туда. — Хорошо. Мы свернули не туда. Ты можешь сказать, где? Ну чтобы мы вернулись и свернули туда, куда надо. — Откуда мне знать, — неожиданно распалился Шурик. — Не туда! Вот и все! Да, мы заблудились. Но это не повод идти теперь куда попало. — Ребята, — встрял в разговор Электроник, к которому, очевидно, стало доходить, что диалог принимает опасный оборот. — Давайте не будем ссориться. Просто пошли… Куда-нибудь. Дмитрий не удостоил его и взглядом. — Это повод, чтобы не следовать этому проклятому компасу, — сказал Дмитрий, пытаясь разглядеть лицо Шурика сквозь сгущающиеся сумерки. — Что, если он – размагничен? — Он не может быть размагничен, — не слишком-то и уверенно возразил Шурик. — Мы проверяли его работу в лагере! — Значит, плохо проверяли. — Ну хорошо, — рявкнул глава кибернетиков. — Хорошо! И что ты предлагаешь!? Куда нам идти? Так, по крайней мере, у нас есть хоть какой-нибудь ориентир. — Я предлагаю, — Жорин сделал небольшую паузу, стараясь, чтобы его голос не походил на крик психически ненормального. — Пойти на восток. Тогда у нас будет шанс выйти к шоссе. Довод о востоке и шоссе, кажется, показался Шурику весьма разумным, потому как он неожиданно замолчал. Но отступить и согласиться ему не позволили гордость и упёртость. — А как мы узнаем где восток? — Поинтересовался он. — По компасу, — уже не пытаясь казаться спокойным, прорычал Дмитрий. — По звездам. Как угодно! — Так ты же говорил, что компас не работает, — издевательски протянул Шурик. — Или все же – он работает? Или я что-то не понимаю? Дмитрий мог, конечно, сказать что он этого не говорил, а если и говорил, то имел в виду вовсе не это… только зачем? Совершенно очевидно, что спор он проиграл в чистую. И оттого разозлился ещё больше. — Да пошли вы, — прошипел Жорин, смачно сплюнув на землю. — Вместе со своим компасом… Он развернулся на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом направился прочь от кибернетиков, чувствуя, как внутри него бурлит необузданная ярость. Позади послышался примиряющий возглас Электроника и издевательский оклик Шурика: — Давай, иди-иди! — С нескрываемым злорадством крикнул он. — Посмотрим, куда ты зайдешь! В дебри или болота! На несколько секунд Жорину захотелось развернуться и броситься на Шурика с кулаками, но у него хватило остатков благоразумия удержать себя в руках. Вместо этого парень ещё раз сплюнул в сторону и ускорил шаг. *** На то, чтобы осознать всю ущербность своего поступка, Дмитрию понадобилось около получаса. Он поймал себя на том, что стоит, посреди огромного леса, один-одинешенек, голодный, холодный и уставший; в кармане у него нет ничего, кроме воздуха, язык и губы пересохли, а зона дальности его зрения – составляет примерно полтора метра. После осознания своей ситуации – Жорин перешел от состояния бешенства к состоянию паники. Он замер – связанный по рукам и ногам липким чувством страха. Несмотря на то, что ночь только вступала в свои права, и температура на улице была больше двадцати градусов, парень ощутил, как его пробирает озноб. Захотелось упасть на землю, скрутиться калачиком и уснуть, забыться, отделившись от всего этого кошмара непроходимой завесой сна; потом его желание сменилось на диаметрально противоположное: Дмитрий почувствовал внезапную необходимость рвануть с места и бежать, бежать вперёд, пока его тело не истощиться до такой степени, что он упадёт в ближайшем овражке без сил и сознания. И, если первый свой порыв Жорин ещё мог выполнить, то со вторым возникали очевидные проблемы. Во первых – видимость была такова, что парень почти наверняка в печатается в ближайшее дерево; во вторых – сил у него не оставалось даже на мало-мальски быстрый рывок. Детектив попытался взять себя в руки и успокоиться. да, мощь природы на него давила; Да, вокруг такая темень, что не видно собственной ладони, протянутой вперёд; да, он напуган, голоден, он устал и совершенно дезориентирован; но ведь рыданиями себе не помочь? Жорин сильно ущипнул себя за щеку. Это подействовало на него отрезвляюще. Страх никуда не исчез, но теперь, по крайней мере, он мог хоть немного соображать здраво. Для начала нужно решить куда идти, думал парень. Вокруг него стояла такая непроницаемая темень, что создавалось ощущение, будто Дмитрий находиться вакууме. С такой видимостью, которая практически равняется нулю, далеко не уйдешь. С другой стороны, и оставаться на одном месте ему не хотелось: память о встрече с дикими кабанами хоть и потускнела, но страх все ещё внушала. А вдруг здесь водятся не только свиньи, но и волки? Жорин ещё раз пошарил по карманам, буквально надеясь на чудо. И, к его удивлению, чудо таки случилось: парень обнаружил в кармане шорт спичку. Видимо, он машинально сунул её туда, вместо того, чтобы вернуть Электронику. Ну и славно, подумал Дмитрий. У кибернетиков, что б их чёрт побрал, есть ещё две и коробок. А у него только одна – и размышления, как её можно зажечь. Дмитрий повертел спичку в пальцах и сунул её обратно в карман. Прежде, чем пытаться её поджечь, стоило соорудить факел. И тут Жорин снова впал в панику. Он понятия не имел, как правильно сделать факел так, чтобы его хватило надолго и зажигался он с одной единственной спички. Что, если у него не получится, и спичка будет потрачена зря? Хотя, что значит, если? Наверняка оно так и будет… Ведь он, Жорин, всего лишь разжиревший от цивилизации, обитатель каменных джунглей. Около десяти минут Дмитрий потратил на то, чтобы перебороть себя и начать делать хоть что-то. Он старался припомнить уроки выживания, что им преподавали в институте «МВД». Борис Палыч, пузатый, начинавший седеть дядька, тембр голоса которого больше походил на гул трансформаторной будки. К выживанию в экстремальных условиях он имел отношение такое же, как Дмитрий к опере или балету. Тем не менее, Жорин старательно воспроизводил в памяти его слова: «Чтобы, бу-бу-бу… Сделать подходящий факел, который не будет гаснуть довольно долгий период времени, бу-бу-бу… Нам необходимо иметь палку длинною от десяти до сорока сантиметров, бу-бу… Желательно осину, бу-бу-бу… И ткань, хорошо смоченную в жире, бензине, или в любых других горюче-смазочных материалах, бу…» Тут один из студентов, с совершенно невозмутимым видом, поинтересовался У Борис Палыча, подходит ли в качестве горюче-смазочных материалов водка, которой он, Борис Павлович, смазывается каждое утро. Что дальше случилось с этим студентом, из памяти Жорина стерлось намертво. Искать осину у Дмитрия не было ни желания, ни возможности. Поэтому он отломил ветку от ближайшего дерева, толком не удостоверившись, дуб ли это, ясен или какая другая порода. Главное, что сорок сантиметров. Наверное. Куда сложнее дело обстояло с подходящей тканью. В чем её обмачивать? В слюне? В горючих слезах Жорина? Нет. Придется поджигать насухо, что значит – ткань будет дымиться и коптить. А какой у него выбор? Немного поколебавшись, детектив развязал узел и снял с шеи красный пионерский галстук. Как бы печально ни было, но это единственная ткань, которая у него есть. Парень завязал символ коммунизма на одном из концов палки, за второй взялся рукой. Достал из кармана спичку. Теперь перед ним встала задача эту спичку поджечь. В быту Жорин предпочитал пользоваться зажигалкой, но и со спичками он обращаться умел. В том числе, поджигать их без коробка. Правда Дмитрий всегда вызывал огонь, растирая спичку о синтетику дешёвых спортивных штанов, а сейчас на нем натуральные льняные шорты. Ещё существовал способ с бетонными плитами или асфальтом, но… Где найти в лесу асфальт и бетон? Дмитрий вспомнил об ещё одном, старом, как он сам, способе. Он заключался в том, чтобы потереть спичку о подошву ботинка, но стал давно неактуален, после того как их стали делать по новому образцу, вместо белого фосфора используя красный. Но ведь в его руках, как раз пример старого образца? Жорин вздохнул. Если что-то пойдет не так, и он насмарку потратит единственный источник света, что у него есть… Прав был в таком случае Шурик. Дмитрий сел, повернул левую ногу на бок и подтянул под себя. Сжал спичку указательным и большими пальцами посередине, головку прижал к подошве. Резко дернул и… Ничего. Спичка и не подумала зажечься. Сера оставалась холодной, Жорин – разочарованным. Черт возьми, что он делает не так? Парень снова прижал головку спички к подошве, дернул. Появилась небольшая искорка, но огонь не вспыхнул. Дмитрий попробовал второй раз, третий… Он уже почти отчаялся, когда вдруг на конце спички затанцевал огонек. Жорин осторожно поднес его к галстуку, моля бога, чтобы пламя его взяло. И, хоть и не хотя, но галстук загорелся, обильно дымя и коптясь. Дмитрий сунул спичку обратно в карман, в надежде, что снова сможет её использовать позже. Это, конечно, маловероятно, но вдруг? Он поднялся на ноги, выставив руку с факелом далеко перед собой. Света от него, надо признать, было не шибко много, но это лучше чем ничего. По крайней мере, парень не свалиться в какой-нибудь овраг. Теперь Дмитрий мог идти. Оставалось только решить, куда? Он мог определить север с помощью Полярной звезды, но, поискав её глазами на темном небе, ничего похожего не нашел. Толи его знания здорово затупились за годы простоя, толи он находился не в северном полушарии. Тогда парень постарался припомнить, с какой стороны заходило солнце. Он чертыхнулся, поняв, что обрати они с кибернетиками на это внимание раньше – и многих проблем можно было бы избежать. Впрочем… черт с этими кибернетиками. Мысль о Шурике, с высокомерным видом поправляющего очки, разбудила задремавший было гнев. Жорин бы сплюнул в очередной раз, но во рту совершенно не осталось слюны. Вместо этого детектив бросил взгляд себе за спину, в ту сторону, где он покинул братьев кибернетиков – и двинулся в совершенно противоположном направлении. Дмитрий считал себя довольно неплохим командным игроком; Однако – работа в одной команде с Шуриком и Электроником была выше его сил. *** Дрожащий свет от факела с трудом разгонял сгустившуюся тьму. Жорин старался держать его на вытянутой руке, чтобы дым от горящего галстука не бил в лицо. Эффект от этого был небольшой, и парень то и дело протирал свободной рукой слезившиеся глаза. В любом случае, это лучше, чем блуждать в абсолютной тьме. Лес, что и днём не выглядел для Дмитрия особенно гостеприимным местом, ночью пугал его до мурашек. В неясном свете разлапистые ветки походили на крючковатые пальцы огромных рук, повсюду раздавались подозрительные шорохи, непонятные завывания, несколько раз громко ухнула сова. Дмитрий решил, что будет идти вперёд, пока его ноги ему не откажут. Жорин старался шагать все время прямо, примерно в том направлении, где, как он думал, находиться лагерь. При этом парень забирал немного влево, в надежде, что ему удастся выйти на прилегающую к лесу дорогу. Он шёл, горбясь, вытянув правую руку с факелом далеко вперёд. Сказать, что детектив чувствовал себя неуютно, ничего не сказать. Ночной лес пугал его: пугал до дрожи в коленках, до трясущихся поджилок. Повсюду Дмитрий слышал неясные, непрекращающиеся шорохи, будто за ним кто-то неотступно следовал по пятам. Эта мысль заставила его съежиться ещё больше. Над парнем повисло отчетливое ощущение надвигающейся беды. Под ложечкой у него засосало, а желудок урчал так, что этот звук мог отпугнуть любого хищника. Он таки шел, борясь то с накатывающими приступами паники, то с жутким чувством голода и жажды. Дмитрий обратил внимание на то, что галстук начал догорать. Пламя жадно пожирало последние лоскутки алой ткани и готовилось перейти к основному блюду – деревянной палке. Детектив повертелся на месте, стараясь разыскать новую основу для нового факела. Он заметил кустарник с подходящими ветками, и направился к нему. Жорин взял факел в зубы, боком, и искры градом посыпались на землю. Несколько штук угодили ему на любимые кроссовки, и парень едва не взвыл от досады. Он ухватился двумя руками за подходящую ветку и с треском сломал её. В руках Дмитрия оказалась неширокая, но крепкая палица с торчащими из неё сучьями и листьями. Детектив быстро, но не очень тщательно избавился от всего лишнего, после чего переломал палку надвое, чтобы придать ей подходящий размер. Одну часть он взял в свободную руку, а вторую – заткнул за пояс на попозже. Эта часть факела была готова. Оставалась вторая – и она была куда сложнее. Самую легкодоступную ткань, галстук, Дмитрий уже сжег. Что дальше? Рубашка? Но она слишком большая, и на палку её просто так не намотаешь. А разделить рубаху у Дмитрия шансов немного – ножа-то нет. Можно, конечно, разорвать, но… Жорин сложил основы для будущих факелов к своим ногам, и принялся одной рукой расстегивать пуговицы и стягивать с себя рубашку. Выглядело это до смешного нелепо: он дергался всем телом, извивался, при этом правая рука с горящим в ней факелом оставалась неподвижна. Увидь кто-нибудь это действо со стороны – и Дмитрия сразу нарекли бы сумасшедшим. В конце концов – парню кое-как удалось стянуть с себя рубашку, и он небрежно бросил её рядом с заготовленными палками. К Этому времени галстук окончательно догорел, огонь перебросился на рукоять факела, и стал медленно подбираться к руке Дмитрия. Стоило поторопиться. Извиваясь пуще прежнего, парень умудрился с помощью одной руки стянуть с себя и футболку. Сначала он вытянул из рукава левую руку, после – переложив факел в освободившуюся конечность, смог освободиться полностью. Ночной воздух неприятно покалывал оголенный торс. Жорин съежился, и откуда только в лесу такой неприятный колючий ветерок? И принялся обматывать свою черную футболку вокруг деревянной основы. Он сложил её вдвое, обмотал вокруг одного конца палки, крепко зафиксировав всё узлом из рукавов. Все это парень умудрился проделать одной рукой. Борис Палыч был бы мною горд, подумал он. Если бы не находился в это время в запое. Жорин влез обратно в свою рубашку, стараясь хоть немного защититься от неприятного холодного воздуха. После этого он поджег первым, уже заканчивавшим тлеть факелом, второй, и откинул ныне ненужную палку в сторону. Футболка горела получше галстука, и света от неё было куда больше. Дмитрий с новыми силами двинулся вперёд. *** Под ногами парня пробежал неизвестный грызун. В свете пламени мелькнула серая спина животного, длинный розоватый хвост – и грызун скрылся в близлежащих кустах. Наверное, крыса, подумал Жорин. Его передернуло от отвращения. Не то, чтобы он боялся мышей… скорее, испытывал к ним брезгливое равнодушие. Этот факел горел куда более ярче предыдущего, а потому и Дмитрий ощущал себя немного увереннее. Однако – футболка не вечна, потому стоило поторопиться. Вопрос только, куда? Жорин шёл по своему прежнему маршруту, размашистым, быстрым шагом; но делал он это скорее автоматически, нежели действительно надеясь найти выход из леса. Ни разу Дмитрию не посчастливилось наткнуться на какую-нибудь тропку, даже самую узкую. С другой стороны… Может, это не так уж и плохо, если учитывать сегодняшнюю ситуацию с кабаном? Ведь тропки бывают разные, но чаще всего – звериные. Со сдержанной надеждой Дмитрий отметил, что деревья в этой местности росли немного реже, и кустарники стали менее разлаписты. Он оторвал слезившиеся глаза от неровного света факела, перевел взгляд на черный шатер неба. Погода сегодня была облачной, а потому никаких звезд особенно видно не было. Только месяц, но и он был слишком молодым, чтобы противостоять плотным облакам. Жорин опустил взгляд вниз, и поежился. Черное небо походило на крышку коробки, которую только что захлопнули над его головой. Парень старался идти вперёд все быстрее и быстрее. Во первых – жечь ещё и рубашку ему не хотелось. Во вторых – он внезапно почувствовал, что выход близко. И дело тут не в каком-нибудь необъяснимом шестом чувстве, нет. Причины куда прозаичнее: Дмитрий просто заметил, что лес стал реже, кустарники мельче, а дистанция меж деревьями больше. И вскоре обстановка действительно поменялась. Жорин обогнул высохшее, трухлявое дерево, прошёл возле старого пня, облепленного со всех сторон подозрительными на вид грибами, пригнулся, чтобы прошмыгнуть под огромной веткой мощного дуба. И внезапно деревья расступились – и Дмитрий обнаружил, что он находиться перед огромным, ветхим строением, которое смотрело на него пустыми зевами оконных рам. Картина оказалась столь сюрреалистична, и появилась так неожиданно, что Жорин отшатнулся назад, зацепился о неведомую корягу и едва не плюхнулся на собственный факел. До чего же нелепая смерть могла получиться, нервно подумал он. Призрачного лунного света явно не хватало, чтобы осветить открывшееся Дмитрию зрелище полностью. Ночь была столь темна, что, не будь в его руках факела, детектив вполне мог узнать о существовании здания, только врезавшись в него. Кстати о факеле… он начинал догорать. Парень сделал несколько шагов по направлению к строению. Он вышел из укрытия деревьев на более или менее открытый участок земли – и его пробрал до костей порыв холодного ветерка. Пламя на факеле дернулось, а Жорин почувствовал, как холодные пальцы ночи забираются ему под рубашку. Отчего-то, волосы на затылке зашевелились. Дмитрий отметил, что здание целиком и полностью состояло из дерева. И оно было старым. Очень старым. Доски прогнили, отсырели, разошлись, и сквозь образовавшиеся щели можно было заглянуть внутрь строения. Жорин так и сделал, но ничего, кроме темноты, не увидел. В голову парня лезли самые мрачные мысли. Конечно, он старался мыслить рационально, но… какая рациональность, когда ты попал в прошлое, заблудился в лесу, и наткнулся в этом самом лесу на старое, покосившееся здание? В добавок ночью? Жорин поднял голову, стараясь оценить масштаб постройки. Месяц окончательно закатился за плотные облака, а света факела было недостаточно, чтобы рассеять сгустившуюся тьму. Дмитрий мог оценивать только на глаз, и решил, что высота строения примерно два - три этажа. Что уже хорошо, ведь во всех сказках дом бабы Яги одноэтажный. Жорин двинулся вокруг здания, разыскивая вход. Факел он держал слева от себя, ближе к постройке, и всякий раз, когда видел в неровном свете пламени зев распахнутого окна, инстинктивно съеживался и вжимал голову в плечи. Парень старался идти быстро, ведь огонь пожирал последние лоскутки футболки и был готов вот-вот погаснуть. Однако – несмотря на его желание, тело будто само собой замедлялось, отказываясь подчиняться его приказам. Им управлял страх. Первозданный и необузданный. Жорин свернул за угол, ступил в высокую, почти по пояс, траву. Ох, как же он жалел, что не додумался взять фонарик! Хорошего, мощного, такого, чтобы можно было рассеять плотную тьму. А ещё детектив жалел о ссоре с кибернетиками. Нет, он по прежнему считал, что заблудились они по вине Шурика, но… Бросать их, и идти в неизвестность одному – это, пожалуй, чересчур импульсивное решение. Даже для него. Вот умора будет, думал Дмитрий, если они уже в лагере. А я шатаюсь здесь, в темноте, с этим проклятым факелом, как полный придурок. Хотя… почему как? В свете пламени проступили контуры непонятного сооружения. Жорин направился к нему, осторожно ступая в высокой траве, и уже на подходе догадался, что это такое: детская карусель. Широкая, с металлической основой и деревянным сидением, насквозь проржавевшая. В этот момент снова подул холодный ветерок – и карусель надсадно заскрипела. От этого звука у Дмитрия дернулось веко. Парень обошёл карусель, двинулся было дальше, но тут же споткнулся обо что-то мягкое и пористое. Он присел, держа факел перед собой, будто надеясь, что пламя может его защитить. Сунул руку в холодные объятия травы, схватил мягкое нечто, вытащил и поднес его к глазам. Когда понял, что это, брезгливо отшвырнул в сторону и принялся отирать руку о шорты. Говорила же мама, нечего хватать что попало. Несколько секунд на Дмитрия холодными, пустыми глазами на выкате, смотрела мертвая кошка. Что интересно, ещё теплая. Жорина замутило. Он, быть может, и блеванул бы, если бы было чем. Парень вновь выставил перед собою факел и осторожно двинулся вперёд. Несмотря на скудное, если не сказать нулевое, освещение – он стал догадываться о природе этого строения. Детские карусели явно указывали на то, что когда-то здесь отдыхали дети. Но… Черт возьми, посреди леса? Сколько надо иметь ума, чтобы построить детский лагерь, или что это такое, посреди леса? В прыгающем свете факела, Жорин заметил вход внутрь здания. Он казался темным даже на фоне остальной мглы, что царила вокруг. Двери отсюда толи спёрли, толи они не были предусмотрены изначально, и зияющий внутрь постройки проход походил на рот, распахнутый в диком крике ужаса. Дмитрий колебался. Любопытство и здравый рассудок подталкивали его зайти внутрь, а все остальные чувства голосили против этого решения. Жорин облизал сухим, как наждачная бумага языком, ещё более сухие губы, и сделал шаг вперёд. В этот момент снова подул холодный ветерок, забираясь под рубашку, ухватив Дмитрия холодными стальными пальцами за волосы на затылке. Сердце парня резко увеличило свой темп, и он обернулся. И нос к носу столкнулся с девочкой кошкой. В серебристом свете луны, что изволила на некоторое время покинуть свое место за облаками, девочка выглядела совсем нереально, словно сказочный персонаж: волосы, как зеркало, отражали свечение месяца и приобретали его цвет; пионерская форма сияла, будто ангельское одеяние; а глаза светились неестественным зелёным пламенем, словно… Тут Жорин, впервые за вечер, усмехнулся от нелепого сравнения, которое пришло ему в голову. Глаза девочки походили на костер, в котором сжигают химические отходы. Такие же яркие, и столь же опасны. Девочка стояла прямо позади Дмитрия, на тропинке, что отходила от мрачной постройки и, извиваясь, тянулась дальше в лес. В руках девчонки не было ни фонарика, ни факела, но Дмитрий не сомневался, что она видит его намного лучше, чем он её. Несколько секунд они стояли молча, удивлённо разглядывая друг друга, а потом луна снова оказалась во власти облаков. Жорин ещё успел заметить ядовито-зелёные глаза, мелькнувшие в свете факела, после чего раздался шорох, и девочка исчезла. А он, ошарашенный и сбитый столку, так и остался стоять, беспомощно пялясь в темноту. Ворох дневных воспоминаний, которые было притупились и стерлись с его памяти, снова стали возвращаться неудержимым потоком. ***