Забудь

Дмитрий проснулся также резко, как и уснул. Вообще – грань между сном и реальностью сегодня ночью здорово пошатнулась, ведь Жорин уже не мог толком отличить первое от второго. В голове его было сплошное ассорти, и единственное, что выделялось среди непонятных чувств – это чувство страха. Страха перед чем? Перед кем? Парень не знал. Его подушка взмокла от пота, простынь смялась и слезла. Всю ночь Дмитрий метался в своей постели, бормоча что-то нечленораздельное, а когда он проснулся, увидел прямо перед собой лицо Виолы, и её разноцветные глаза, внимательно его изучающие. — Дима, — сонно пробормотала она. — Что такое? — Н-ничего… — Жорин немного опустил одеяло вниз. Он с трудом мог сфокусировать взгляд на Виоле – глаза у него пекли. — Ты что-то кричал во сне, — медсестра положила теплую ладонь Жорину на лоб. — Да у тебя, похоже, жар. — Может, и жар, — Дмитрий протер влажной от пота ладонью сухие губы. — Можно воды? Виола отошла к столику, отлила с чайника воду в прозрачный графинчик, и вернулась обратно. — Вот, — она протянула стакан Жорину. — Пей. Парень вылакал воду в несколько больших, жадных глотков, и снова утер губы ладонью. — Сколько часов? — Начало пятого, — Виола забрала стакан и вернула его на место. — Как ты себя чувствуешь? — Не очень, — Признался Дмитрий. Глаза у него страшно пекли, в голове шумело, а тело стало ватным и непослушным. — Ты кричал во сне, — Заметила медсестра. — Кошмар приснился, — Дмитрий попытался пожать плечами, но из за лежачего положения у него ничего не получилось. Виола усталым жестом потерла щёку. Выглядела она сонной и всклокоченной, а пижамные кофточка и штаны были помяты. — Нужно выспаться, — вздохнула она. — Попытайся уснуть. Жорин ничего не ответил. Конечно, надо выспаться. И, конечно, он хотел спать. Но сможет ли он уснуть? Парень несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от боли в глазах. Медсестра склонилась над письменным столом, открыла один из шкафчиков, и принялась там рыться. В любой другой ситуации Жорин обратил бы внимание на два аппетитных и упругих полушария, что проступали под неплотной тканью пижамных штанов, но сейчас он был слишком истощен даже для этого. Виола разогнулась, держа на ладони небольшую белую капсулу. — Что это? — Жорин прищурился, пытаясь получше разглядеть лекарство, которое ему предстоит выпить. — Лизиноприл, — Виола сунула таблетку Дмитрию в ладонь. — От давления. Тонометр мой в медпункте, но, судя по твоим красным глазам, давление у тебя есть. — Спасибо, — Жорин сунул таблетку в рот, и запил её водой, которую ему вновь подала медсестра. Её забота о нем, одновременно трогала и смущала. — Пожалуйста, — Виола залезла на свою кровать. — Попытайся уснуть. Завтра, или, точнее, уже сегодня – сложный день. — Попытаюсь, — пообещал парень, переворачиваясь набок. И в этот раз он действительно уснул. Таблетка подействовала быстро, минут через двадцать, и когда Жорина немного попустило, он тут же провалился в объятия морфея. Он снова спал неспокойно, снова метался на постели, и бормотал что-то невразумительное, однако же больше не просыпался. А когда парень распахнул глаза, было уже позднее утро. *** Ласковые лучи солнца пробивались сквозь неплотно зашторенные шторы, и освещали пустой домик. Дмитрий растянулся на постели, подставив этим лучам лицо. Чувствовал он себя удивительно хорошо, и о сложной ночи напоминал лишь слабый шум в голове, словно после хорошей пьянки. Виолы в домике не было. Оно и неудивительно: стрелка часов, что стояли на шкафу, перевалила за полдень. Наверняка она давным-давно в медпункте. Или, может, нет? Может в лагерь уже прибыли следователи из райцентра? Эта мысль заставила Дмитрия подняться. Он ещё раз потянулся, разминая затекшие кости, и с неудовольствием отметил, что шум в голове от этого действия усилился. Парень влез в свои потрепанные шорты и, босой, прошлепал к большому шкафу с одеждой. Он искренне надеялся, что ему удастся раздобыть там новые галстук и футболку, вместо сожженных вчера, однако его надежды оправдались только наполовину. Он нашел лишь галстук. Парень натянул рубашку на голое тело, сверху повязал галстук, который, к тому же, ему ещё и жал. Посмотрелся в зеркало. Красавец-мужчина, если не считать потрепанной одежды, небольших мешков под глазами и белой повязки на лбу. Хоть сейчас на фотографию, а фотографию – в рамочку и на памятник. Жорин немного поколебался, а потом плюнул, и решил все таки снять со лба бинт. Эта повязка, что все время сползала и чесалась, его здорово раздражала. К тому же , она слишком бросалась в глаза. Пластырь-то хотя бы волосами можно прикрыть. Дмитрий выкинул бинт в мусорное ведро, и, подхватив пакет с умывальными принадлежностями, покинул домик. Улица встретила его теплым летним солнцем и молчанием. За свое немалое путешествие от домика к умывальникам, Дмитрий не встретил ни единого пионера. И это было странным: ведь на улице полдень и, по логике, жизнь в лагере должна вовсю кипеть. Пустовала даже площадь. Вода в умывальниках сегодня была куда теплее, чем обычно. Жорин с удовольствием соскреб с лица всю грязь и весь вес вчерашнего дня, после чего насухо вытерся вафельным полотенцем. Мятный вкус зубного порошка окончательно его освежил и выгнал последние остатки сна. Дмитрий чистил зубы и в задумчивости пялился на недвижимые верхушки деревьев. Он старался сосредоточиться и, как он делал это обычно во время утренних процедур, хорошенько обдумать планы на день грядущий, но безмятежность этого утра, а вернее сказать – дня, отбивала всякое желание мыслить. Жорин сплюнул пену в умывальник и прополоскал рот. Вообще – парень совсем не был готов к вызовам сегодняшнего дня. Смерти, расследования, это сейчас ему казалось неимоверно далеким и неправдивым. Все, чего Жорину хотелось в эти минуты, это проваляться в кровати целый день, читая какую-нибудь книжку. Ну и поесть, конечно. При упоминании об еде, желудок Дмитрия недовольно заурчал. Вот уже почти сутки парень не держал во рту ничего калорийнее воды. Он спрятал зубную щетку и отправился обратно к домику. Надо вернуть пакет с умывальными принадлежностями на его законное место, а после – заскочить к Виоле в медпункт. На обратном пути Дмитрию все же удалось повстречать парочку пионеров на площади. Выглядели они совершенно обычно, заняты своими, пионерскими проблемами, и у Жорина немного отлегло от сердца. Он уже начал подумывать, что из за позднего пробуждения, пропустил что-то важное и неотвратимое. Однако лагерь все равно казался каким-то пустым и мрачным. Дмитрий бросил пакет с умывальными принадлежностями под кровать, запер дверь, и быстрым шагом направился к медпункту. Шагая по пустой, безлюдной дорожке, он все больше убеждался в верности своих выводов. Парень несколько раз постучал в дверь медпункта, но ответом ему стала глухая тишина. Жорин замялся. Если Виола не здесь, то где? Хороший вопрос. Дмитрий уже собрался уходить, когда внезапно дверь щелкнула и открылась. На него внимательно уставились разноцветные глаза Виолы, спрятанные под линзами очков. — Здрасьте, — несколько удивлённо, пробормотал Жорин. — А чего это ты прячешься? — Почему прячусь? — Медсестра отошла в сторону, пропуская парня внутрь. — Проходи, раз пришёл. — Ну, на замок закрылась, — Дмитрий прошагал внутрь, тут же уловив носом знакомый запах лекарств. Сегодня он был несколько сильнее, нежели вчера. — И на стук не отвечаешь. Виола фыркнула. — А что, уже нельзя себе пять минут уделить? — Она подтолкнула парня к кушетке. — Садись. Куда повязка делась? — Снял, — честно признался Жорин. — Кто разрешал? — Виола наклонилась к лицу Дмитрия, и стала осторожно сдирать пластырь. — Собственная самоуверенность, — Жорин улыбнулся, но тут же нахмурился из за боли во лбу. — Надо бы тебе поумерить твою самоуверенность, — медсестра отделила пластырь и, отложив его на стол, взяла оттуда же мазь. — Виноват, — Дмитрий отдал честь. — Больше не повториться. — Больше и не надо, — Виола стала мазать рану Жорина мазью, разнося её тонким, охлаждающим шаром. — Выспался? — Вроде бы да, — парень пожал плечами. — Отлично. Потому что я – нет. — Почему? — А ты не догадываешься? — Съязвила Виола. Она закончила с мазью, и спрятала её обратно в ящик стола. — Ну уж простите, — Дмитрий развел руками. — Мне кошмар приснился. — Н-да, — медсестра посмотрела на Жорина долгим, пронзительным взглядом, после чего уселась за свой рабочий стол. — А что с… Этим? — Дмитрий указал пальцем на свой лоб, и на мазь, что была разнесена по нему тонким, но заметным слоем. — Подожди пока высохнет, — Виола пододвинула к себе какие-то записи, и стала что-то быстро записывать. — Потом пластырь нужно наклеить. — Мне подождать здесь? — Уточнил Жорин. — Ну если тебе так уж неприятна моя компания, то можешь пока прогуляться, — не отрываясь от своих записей, ответила медсестра. — А можешь и здесь подождать. Это неважно. — О, Виоллетта Церновна, ваша компания для меня все равно, что вода для рыбы: очень приятна и жизненно необходима, — Дмитрий поднялся на ноги и низко поклонился. — Вы все равно, что лучик солнца для молодого ростка; вы, как глоток воды для жаждущего путника в пустыне; как… — Хватит, — попросила Виола. — Я поняла. Успокойся. Дмитрий сел обратно на кушетку. — Что-то у тебя все сравнения связаны с водой, — заметила медсестра. — Пить хочу, — признался Жорин. — И есть. — Ясно. Некоторое время они сидели молча. Общую тишину прерывали лишь тиканье часов, да шуршание ручки о бумагу. Дмитрий внимательно рассматривал Виолу: её силуэт, склонившийся над столом, тонкий лоб, прикрытый челкой, острые плечи, внушительную грудь… Тут Жорин поймал себя на ненормальности происходящего, и, опомнившись, смущенно отвел взгляд в сторону. — Какие вообще новости в лагере? — спустя несколько минут тишины, спросил Жорин. — Ольга Дмитриевна уже знает, об… Об… Инциденте? — Конечно, — медсестра подняла лицо от своих бумаг, и поглядела на Дмитрия. — Ольга уже выехала в райцентр. — Уже? — Парень опешил. Конечно, такое развитие событий являлось самым логичным и очевидным, но… ему было сложно осмыслить, что его узкий мирок, который последних четыре дня состоял лишь из лагеря «Совенок», внезапно станет куда шире. — Конечно, уже. — Медсестра вновь вернулась к своим записям. — Она хотела выехать ещё ночью, сразу, как узнала об убийстве, но мы уговорили её повременить хотя бы до утра. — А тело Семёна уже перенесли? — Ещё нет, — медсестра покачала головой. — Никто не решился этим заниматься. Да и, по сути, это же работа следователей? Тоже верно, подумал Жорин. Сам он вряд ли был бы доволен, если бы узнал, что кто-то трогал своими грязными ручонками материалы, имеющие непосредственный вес на дело. Да, пожалуй, транспортировка тела, изначально была не лучшей идеей. Тут Жорин поймал себя на том, что он совершенно не может вспомнить детали вчерашнего дня. По видимому, его уставший мозг напрочь отказался обрабатывать и архивировать такой долгий и сложный день, какой был вчера. Все воспоминания были мутными, нечеткими, а временами он и вовсе натыкался на абсолютную пропасть. В том числе, Дмитрий не мог вспомнить, в каком именно положении он обнаружил тело Семёна. И это уже было опасно. Не только потому, что провалы в памяти в принципе штука неприятная, но и потому как следователи из райцентра явно будут его допрашивать. И что он им скажет? Не знаю, не помню, простите, извините, идите на хрен? Внезапно у парня похолодело в сердце. Он, по сути, появившийся из ниоткуда, без документов, паспорта, удостоверения личности, находит труп, и не может вспомнить детали дела? Да тут попахивает тюрьмой. Конечно, Жорин может рассказать правду: он – пришелец из будущего, который уснул в автобусе в двадцать первом веке, а проснулся уже в двадцатом. А что, почему бы и нет? В психушке же лучше, чем в тюрьме? — У тебя все хорошо? — Поинтересовалась Виола, которая заметила замешательство Жорина. — Ты по бледнел. — Все нормально, — парень помотал головой, отгоняя мрачные мысли. — Просто… Задумался. — Ладно, — Виола отодвинула стул, и поднялась из за стола. — Пора клеить пластырь. Готов? — Всегда готов, — Жорин вздохнул. *** Все оставшееся до обеда время, Дмитрий думал о скором приезде следователей. И чем больше он об этом думал, тем мрачнее становился. Что его ждет? Тюрьма? Или психушка? Как он будет объяснять свое нахождение в лагере «Совёнок?» Как объяснит свою внезапную амнезию? Сами провалы в памяти беспокоили Дмитрия ничуть не меньше, чем его будущее. Он попытался восстановить вчерашний день по кусочкам, но обнаружил, что у него слишком много недостающих деталей. Скорее – у него было больше такого, что он забыл, нежели того, что он помнил. Снедаемый мыслями о своем будущем и беспокойством за свое моральное здоровье, Дмитрий встал в длиннющую очередь на обед. Сегодня он был ей даже рад: пока пионеры один за другим получали свои порции, парень мог ещё раз все хорошенько взвесить и обдумать. Первое – приезд детективов из рай центра. Несомненно, они захотят в первую очередь допросить того человека, который обнаружил тело. Что Жорин им скажет? Он смутно помнил, как именно очутился в подземельях под лагерем. Зато в памяти отлично отпечатался страх, который он испытывал, когда бежал от дикого ужаса на каблуках. Как именно Дмитрий оказался в комнате, где убили Семёна, парень тоже не помнил. Вот он бежит по темному коридору, как дикое животное, подгоняемый адреналином и ужасом. Щелчок – и он уже стоит у кровати, а на кровати лежит Семён. Какова его поза? Как он выглядит? Жорин не помнит. В памяти осталось лишь выражение ужаса на лице Персунова. Страх, ужас, боль… Челка завернута вверх, шея напряжена, тело вывернуто дугой… Кажется, Дмитрий начал вспоминать. Точно, тело дугой. Вены вздуты от напряжения, глаза открыты, одежда в норме, но по всему трупу… — Молодой человек? — Бесцеремонно вторглась в мысли парня повариха. — Вы порцию брать будете? — Буду, — вздохнул Жорин. Воспоминания, которые мелким потоком стали возвращаться, испуганно разбежались и попрятались, словно тараканы от света. — Тогда давайте свой поднос, — недовольно буркнула повариха. — Сколько вас можно ждать? Вы задерживаете очередь. — Извините. Обед сегодня был воистину хорош: куриный бульон, с большими кусками мяса, картошка, с аппетитным бифштексом, черный чай, с хлебом, маслом и сыром до кучи. Да, есть сегодня было что, но Жорин, который ещё час назад умирал от голода, отнесся к трапезе прохладно. Он был разочарован, что так тщательно воспроизводимая им картина снова распалась. Парень вновь вздохнул, и стал шарить глазами по столовой, в поисках свободного места. Было их не так, чтобы много, и Жорин, которому требовалась тишина, предпочел усесться к Лене и Жене. — Приятного аппетита, — буркнул Дмитрий, отодвигая стул. — Я присяду? — Привет, — тихо ответила Лена. — Садись, конечно. Женя ограничилась кратким кивком. Дмитрий плюхнулся на стул и, низко склонившись над тарелкой, стал быстро поглощать бульон. Он пытался ухватить за хвост ускользнувшую ранее мысль, однако она была потеряна окончательно. Тогда Жорин перешёл к другому, а именно – к своему алиби. Когда следователи поймут, что он ничего не помнит из вчерашнего дня, и путается в своих показаниях, они наверняка захотят проверить его документы. И когда они ничего не обнаружат… Тогда он, Дмитрий, станет главным подозреваемым. С другой стороны – у Жорина есть алиби. Почти все свое свободное время вчерашнего и позавчерашнего дня, он проводил в чей-нибудь компании. Насколько он, конечно, помнил. Эта мысль немного его успокоила. Если судмедэксперты смогут установить точное время смерти, есть шанс, что у него на это время присутствует свидетельское алиби. Вообще – Дмитрий был удивлен, насколько трансформировалось его мышление: он больше не думал, какого черта оказался в прошлом; не искал способа, как вернуться обратно в свое время; теперь он просто пытался адаптироваться к текущему положению вещей. — Дима, — робко произнесла Лена. Голос её был тихим, как обычно, но Жорин все равно вздрогнул. Он не ожидал, что за этим столиком с ним кто-нибудь заговорит. — А? — Парень поднял лицо от тарелки и уставился на девушку. — Как дела? — Все также робко продолжала Лена. — Нормально, — ответил Дмитрий, не отводя взгляда от зеленоглазой. Он ждал продолжения. — Я… Кхм… — Лена бросила взгляд на Женю, которая всем своим видом демонстрировала к окружающим безразличие и отстраненность. — Можно тебя кое о чем попросить? — Конечно. — Я… — Лена снова бросила взгляд на Женю… — Хочу… попросить тебя… сходить в… Ну, ты понимаешь… — Бомбоубежище? — Уточнил Дмитрий. — Да, — девушка облегченно выдохнула, словно сбросила с плеч неподъемную ношу. — Зачем? — Я… хочу… — Каждое слово выходило изо рта Лены с трудом, и будто бы нехотя. — Увидеть… его… Дмитрий не стал спрашивать – кого. И так было понятно, что Лена хочет пойти в бомбоубежище не для того, чтобы посмотреть его архитектуру. — Глупая идея, — буркнула Женя. — Зачем оно тебе надо? Она с неодобрением посмотрела на Лену. Та лишь покраснела, и опустила взгляд на столешницу. — Ты уверена, что хочешь этого? — Мягко спросил Жорин. — По правде говоря, зрелище там не очень приятное. На самом деле, парень смутно помнил, какое там зрелище. Но судя по обрывкам воспоминаний, и вправду не очень. — Да, — твердо ответила Лена. Женя фыркнула и отвернулась. Дмитрий задумался. Может, сходить в бомбоубежище и неплохая идея. Он немного освежит свою память, а если его спросят, на кой черт он туда сунулся, парень честно скажет: «Меня Лена попросила». — Зайдешь ко мне после обеда? — Уклончиво сказал Дмитрий, упершись взглядом в профиль Жени. Он уже принял решение, но озвучивать его при библиотекарше не хотел. — Я не знаю, где ты живешь, — призналась Лена. — А где Виола живет, знаешь? — Знаю. — Ну вот. Встретимся там через полчаса. — Хорошо. Женя переводила свой не одобряющий и подозрительный взгляд с одного лица на другое, но молчала. По любому донесет следователям, что мы ходили в бомбоубежище, подумал Дмитрий. И испытал к Жене острое чувство отвращения. *** В этот раз Дмитрий подготовился к походу в лес гораздо лучше. Да, пусть он мало, что помнил со вчерашнего дня, но того, что отобразилось в его памяти – было достаточно, чтобы заставить его отнестись к здешним лесам с предусмотрительной осторожностью. Жорин быстро покончил с обедом, оставив добрую его часть на тарелке, и пошагал к своему домику. Тщательно его исследовав, парень обнаружил в нижнем ящике письменного стола небольшой фонарик. Конечно, можно было воспользоваться тем, что был у него в телефоне, но… Жорин не хотел садить батарею, да и светить столь хитро-мудрым устройством перед Леной было опасно. Убедившись в профпригодности фонаря, Дмитрий сунул его в карман шорт, и принялся стягивать с себя пионерскую рубашку. На её место парень одел кофту на длинном рукаве, в которой прибыл в лагерь. По его мнению, она намного лучше могла защитить его от мелких ссадин и порезов. Было бы неплохо переодеть и шорты, но тут Жорину пришлось припомнить, что свои джинсы он отдал Алисе. Очень опрометчивый поступок, кстати. Что он будет делать, после того, как смена окончиться и шорты у него отберут? Пока парень проводил свои манипуляции с одеждой, подошла Лена. Явилась она раньше, чем через полчаса, но Жорин к тому времени уже успел сделать все необходимое, и тупо сидел на кровати, таращась в экран почти разряженного телефона. Где бы ему раздобыть зарядку? — Снова здравствуй, — улыбнулся парень Лене, отпирая дверь. — Привет, — она серьезно кивнула. — Так что? Мы идем? — Идем, — Дмитрий вышел из домика, немного потеснив Лену, и достал из кармана ключ. — Ты готова? — Готова, — Лена кивнула. Выглядела она ровно также, как и полчаса назад в столовой: смущенной, но собранной. Дмитрий щелкнул замком, и они быстрым шагом, направились к тропинке к старому лагерю. Жорин желал, чтобы как можно меньше народу, а лучше всего – вообще никто не видел куда они идут. Но, как обычно, его желания остались неисполненными. Они почти выбрались с лагеря незамеченными, когда у самих крайних домиков, уже на подходе к лесу, им повстречалась Алиса. Одарив их тяжелым взглядом, девушка направилась к ним. — Ну? — Многозначительно спросила она. — Что… Ну? — В свою очередь поинтересовался Жорин. — И куда мы идем? Жорин уже собрался ответить что-то по типу: «по грибы», и свести ответ на шутку, когда в диалог вмешалась Лена: — Не твое дело, — грубо огрызнулась она. — Какая тебе разница? — Большая, — невозмутимо продолжала Двачевская. Похоже, выпад Лены её ничуть не смутил. — Вы ведь идёте к телу? От удивления Дмитрий даже не стал спорить или отрицать данный факт. Неужели их цель столь очевидна, что даже Алиса без труда смогла её разгадать? Лена тоже промолчала, лишь покрепче сжала зубы. — Ну во-от, — издевательски протянула Алиса. — А ведь это – противозаконно? Зачем вам к телу? Может, вы хотите скрыть какие-нибудь следы? — Что ты хочешь? — Прямо спросил Дмитрий. Он не был настроен к долгим разговорам и препирательствам. — Я… — От такой прямоты Алиса даже растерялась, но быстро вернула себе прежнее самообладание. — Я хочу, чтобы вы не нарушали закон. — Алиса, — сквозь зубы выдавила Лена. По её лицу можно было понять, что она вот-вот готова броситься на Двачевскую с кулаками. Но рыжая лишь бросила на неё издевательский взгляд. — Алиса, — проникновенно начал Жорин. Он внимательно следил за Леной, чтобы та ненароком не выкинула какой-нибудь фокус. — А ведь у тебя тоже не все так хорошо с законом, помнишь? Например, воровство. У Алисы был такой вид, будто она получила пощечину. Лена уперлась в неё заинтересованным взглядом. — Что ещё за воровство? — Спросила она, склонив голову набок. — Я… я… — Алиса густо покраснела. — Это неважно! В любом случае! Вы никуда не пойдете! — Это ещё почему? — Поинтересовался Дмитрий. — Потому что! Вы можете уничтожить следы преступления! — Вот как, — Жорин пожал плечами. — Тогда пошли с нами. Заодно и проследишь, чтобы мы ничего не уничтожили. — И пойду! — Алиса развернулась к ним спиной, и быстро пошагала к старому лагерю. Таким образом, их группа нарушителей увеличилась до трёх человек. Лена явно была недовольна, что в их компанию затесалась ещё и Алиса, а Дмитрию по большому счету было плевать. Главное для него – это увидеть тело Семёна, и попытаться вспомнить вчерашний день. *** Всю дорогу к старому лагерю они шли молча. Казалось, что напряженную атмосферу, которая витала в воздухе, можно было попробовать руками. Лена сверлила взглядом затылок Алисы, которая шла первой, а та, в свою очередь, отвечала ей редкими, но крайне неприятными взглядами через плечо. Дмитрий чувствовал себя неуютно, словно запертый меж двух огней, и раздумывал, что же случилось между этими двумя девчонками? Частенько ему доводилось наблюдать за девичьими ссорами. Ещё чаще – за холодной войной, что возникала меж двумя сторонами конфликта. И в восьмидесяти процентах случаев, причиной раздора становилась сущая мелочь. Было ли также и в этот раз? Днем старый лагерь выглядел куда приятнее, нежели ночью. Конечно, провалы на месте окон, все ещё походили на распахнутые глаза мертвеца, тут Жорин вспомнил Семёна, а вход по прежнему зиял жутковатой темнотой, но… Теперь, по крайней мере, не казалось, что это место сошло со страниц криминальной хроники. Обычное, полуразвалившееся, строение. Чаще всего в таких местах, и Жорин знал это не из слухов, находят тела умерших от передозировки наркоманов, или окоченевших от холода бездомных. Это, конечно, если бы этот лагерь находился в черте города. Первое, на что Дмитрий обратил внимание, оказавшись внутри здания – так это на то, что стол лежал там же, где он его и оставил. Значит тот, кто пытался его убить, либо все ещё там, что маловероятно, либо из тоннелей есть другой выход, что логично. — Мы же вчера оттащили этот стол от люка, — несколько обескуражено заметила Алиса. — Вы – да, а я затащил обратно, — Жорин ухватился за ножки стола и потащил. — Зачем? В ответ Дмитрий лишь пожал плечами. Очевидно, чтобы не дать своему преследователю выбраться за ним следом. С противным скрежетом парень протащил стол по полу и, открыв люк, зажег предусмотрительно прихваченный фонарик. Луч света рассеял тьму, и Дмитрий увидел остатки брошенного вчера факела. — Вниз? — Как-то неуверенно пробормотала Алиса. — Если хочешь, можешь остаться здесь, — язвительно заметила Лена заглядывая вниз через плечо Жорина. Первым в тоннель полез Дмитрий. Он передал фонарик Лене и, цепляясь руками за ступеньки, стал быстро спускаться вниз. Вопреки ожиданиям, никакого чувства страха он при этом не испытывал. — Что там? — Спросила Лена, подсвечивая фонарём Жорину в глаза. — Ничего, — парень прищурился. — Все хорошо. Можете спускаться. Лена сбросила фонарик Дмитрию и, обернувшись к нему спиной, свесила ноги в зев люка. Нащупав пятками первую металлическую ступеньку, она начала осторожно опускаться вниз. Жорин немного прошёл с фонариком вперёд, разведывая обстановку. Когда он вернулся, обе девушки его уже ждали внизу. — Это тот, с которым ты вчера ходил? — Алиса наклонилась, и подобрала с пола ножку стула, с остатками обгоревшей ткани на ней. — Очевидно, да, — Дмитрий с горечью улыбнулся. Наверняка он сказать не мог, ибо не помнил того, как выбирался из люка. — Пошли, нечего нам здесь задерживаться. — А далеко к тому месту, где… ну, где Семён… В общем… — Лена запнулась. С таким же успехом у Дмитрия можно было спросить таблицу интегралов. — Хм… Ну… Не очень, — Жорин попытался ответить максимально расплывчато, да так, чтобы никто не догадался, что его память в последнее время отказывается функционировать. — Сами увидите… — Ты говорил, что он выглядит не очень, — продолжала Лена. — Что ты имел ввиду? Просто, чтобы быть готовой… — Трупы всегда выглядят не очень, — мягко заметил Дмитрий. — А тем более уж те, кто умер насильственной смертью. Лена опустила взгляд в пол. Алиса скривилась, словно от зубной боли. — Поверить не могу, что мы такое обсуждаем, — буркнула она. Жорин ничего не ответил. Он и сам не мог поверить в реальность происходящего, хотя для него убийства и трупы – это всего лишь часть профессии. И даже несмотря на то, что сталкивался он с ними за свою карьеру детектива всего… А сколько раз он вообще сталкивался с расследованием убийств, или с мертвыми телами, как таковыми? Дмитрий был уверен, что помнит все такие случаи до мельчайших подробностей, но, как оказалось, ошибался. Он точно знал, что в его карьере бывало и такое, но ничего припомнить не мог. Обдумать сей феномен парень не успел, ибо луч фонарика выхватил из темноты тяжелую металлическую дверь, со знаком радиационной опасности на ней. Вся их троица разом напряглась и замедлила шаг. — Это здесь? — Тихо спросила Лена. — Ну… Да, — неуверенно буркнул Жорин. Саму дверь он точно помнил, а вот знак… С другой стороны, может он просто не заметил его в темноте? Дмитрий первым приблизился к двери и, с некоторым беспокойством, надавил на ручку. Металлическая преграда открылась легко, и Жорин шагнул в тускло освещенную комнатку. Первое, что бросилось ему в глаза – это перевернутый металлический стул, возле противоположного выхода. Второе – это то, что сам выход зиял темнотой, а дверь, которая должна бы его прикрывать, пластом валялась на земле. — А… а… где? — Дмитрий обернулся на неясное бормотание позади себя, и посмотрел на Лену, что с совершенно ошарашенным видом оглядывалась вокруг. — Да вот же, — Жорин указал на кровать. Пустую кровать. — А… Постель, где ещё вчера лежало тело Семёна – сегодня была абсолютно пуста. Если, конечно, не считать старых, напрочь отсыревших простыней. Дмитрий не верил собственным глазам. Он несколько раз моргнул, подошёл поближе к кровати, словно надеялся, что он просто не заметил мертвое человеческое тело с расстояния четырех метров. Не меньше, а может даже – и больше за Дмитрия была удивленна Лена. Она походила на ребенка, над которым очень жестоко подшутили старшеклассники. Взгляд зеленых изумрудных глаз скользил по комнате, в тщетной попытке найти… Что-то. И единственной, кто не растерялся в этот момент – была Алиса. Она посмотрела на Дмитрия, потом перевела взгляд на Лену, и, тщательно взвесив все за и против, громко, от души, расхохоталась. Смех её разнесся по бетонным тоннелям, трансформируясь в жутковатое эхо. — Я так и знала, — сквозь приступы смеха выдавила она. — Так и знала, что это просто шутка! Дмитрий уставился на неё. Алиса пыталась стереть с глаз накатившие было слезы, но лишь размазывала их по щекам. — Это правда? — Лена посмотрела на Дмитрия. Глаза у неё были на мокром месте. — Все это – просто шутка? — Да нет же, — Жорин растерянно помотал головой. Он хотел что-нибудь возразить, но уже и сам стал сомневаться, а было ли тело на самом деле? — А ты хорош, — Двачевская, сотрясаемая приступами хохота, подошла к Дмитрию, и от души хлопнула его по плечу. — Такое придумать! — Как ты мог? — Спрашивала его Лена. Глаза её начали наполняться слезами, но на противовес Алисе, то были слезы печали. — Как ты мог такое придумать? — ДА я не… — Жорин проглотил остаток фразы. Не… Что? Не придумал? А ведь получается, что придумал? — Это гениально, — Двачевская, которую уже немного попустило, отошла от Дмитрия, и плюхнулась на стоящий подле кровати стул. — Гениально! Убийство! В совенке! — НЕ на вижу тебя, — со злостью бросила Лена Алисе. — И тебя! Второе уже было адресовано Дмитрию. Лена, полная горечи, злости и печали, гулко пробежала по лежащей металлической двери, и скрылась в глубине тоннеля. — Истеричка, — буркнула Алиса. Дмитрий зло матюгнулся. — Лена! — крикнул он. — Подожди, что б тебя! Но Лена ждать не собиралась. Отзвук её шагов уже стих вдали, и вскоре тоннель стал столь же тихим и мрачным, как и раньше. Дмитрий бросил взгляд на Алису, что сидела на стуле, согнувшись, упершись ладонями в колени. — Ну и зачем? — Неопределённо поинтересовался Жорин. — Что – зачем? — Резонно спросила Алиса. Парень не ответил. Он молча сел возле девушки, на кровать, где ещё совсем недавно лежало тело Семёна. Или не лежало? Жорин уже ни в чем не был уверен. Мозг его кипел, и крышечка то и дело подпрыгивала на пару. Ничто более не указывало на то, что Семёна убили. Нету тела, нету дела, как говорится. Вопрос заключается в том, было ли это тело вообще? Или Дмитрий его себе выдумал? Он вчера довольно сильно, и это Жорин помнил наверняка, приложился головой о пол. Могли ли ему после этого чудиться чужие шаги и мертвые тела? Вполне. Вот только… Чтобы галлюцинации были настолько реальны? А впрочем, что Жорин знал о галлюцинациях? Чуть больше, чем ничего. Раньше ему никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Так может ли он утверждать, что вчерашние его похождения, не выдумка больного разума? Может доверять поврежденной памяти, когда все остальные факторы – противоречат ей? Стоп. Жорин отдернул себя. Конечно, здравый смысл противоречит его воспоминаниям. Но ведь он видел то, что видел? Не может же он просто это игнорировать? Потому что… Если Семён не мертв, то где он? А если он все же мертв, и умер здесь, то куда делось его тело? Парень посмотрел на лежащие на полу тяжелые металлические двери. В принципе, неведомый убийца мог вынести их и выкрасть тело. Резон в этом есть, не забываем про пословицу. Но, ровно также, эти двери мог вынести и сам Дмитрий. Он, конечно, этого не помнит, но… Он вообще мало что помнит. А может, эта дверь уже давно здесь валяется, и никакого отношения непосредственно ко вчерашним событиям не имеет? Такой вариант тоже нельзя исключать. Конечно, смутно парень все же припоминает, что вчера эта дверь была на месте, и он её открывал, а не выбивал, однако отличить сейчас правду от вымысла довольно проблематично. Жорин бросил ещё один взгляд в темный тоннель, и поежился. Где-то там сейчас Лена. Одна. Без света. Даже если предположить, что все обрывистые воспоминания Дмитрия лишь выдумка, и никакого ужаса на каблуках там нет… Все равно каменный лабиринт – малоприятное место. И именно в этот момент, словно бы в подтверждение его мыслей, раздался испуганный крик Лены. Он быстро прервался, будто бы его резко обрубили на корню, и это и пугало больше всего. Жорин и Алиса обменялись перепуганными взглядами, полными непонимания и тревожного предчувствия, после чего в унисон по вскакивали со своих мест. — Ты тоже это слышал? — немного трясущимся голосом спросила Алиса. — Слышал, — подтвердил Жорин. Он включил фонарик, и яркий луч света запрыгал по серым бетонным стенам. — Ты уверен, что нам стоит туда идти? — Все также неуверенно спросила Двачевская. Дмитрий смерил её уничижительным взглядом. — Ты серьезно? — Поинтересовался он. — Предлагаешь бросить её там? Только потому, что у вас случился конфликт из за какой-то фигни? — Я просто хотела позвать кого-нибудь на помощь, — возмутилась рыжая. — И ничего это не фигня! Жорин ничего не ответил. Молча шагнул в темноту тоннеля, крепко сжимая в ладони металлический корпус фонарика. ***