Забудь

Дмитрий шёл быстро, практически бежал. Мощный луч фонаря рассеивал сгущающуюся темноту подземелья, а потому парень не боялся налететь на стену, или проверить лбом крепость очередной двери. Алиса трусила за ним следом, настолько тихо, что Жорин ощущал её присутствие лишь интуитивно. В один момент Дмитрий резко затормозил, и Алиса едва на него не налетела. В луче света он заметил бурые капли крови на полу, и не сразу понял, что кровь эта – его собственная. Над головой дневным светом зияла яма, в которую он вчера провалился. Жорин ругнулся, и помчал дальше. Они уже пробежали довольно приличную дистанцию, но ни Лены, ни даже намёка на девушку не нашли. Всюду лишь одна картина: серый пол, серые стены. Парень не представлял, как, в случае ядерной войны, можно долго жить в таком месте. Хотя, как раз таки ответ на этот вопрос был очевиден. После войны, в таком месте, жить можно только хреново, и никак иначе. Внезапно луч света, который резво скользил по бетонному полу, перестал отражаться от серого пола и будто бы весь исчез в какой-то дыре. Жорин вновь резко остановился, и в этот раз Алиса таки в него впечаталась, больно стукнув лбом по затылку. — Ай, — Алиса потерла ушибленное лицо. — Что случилось? Дмитрий не ответил. Он полностью сконцентрировался на яме, что совершенно неожиданно появилась в, казалось бы, цельном полу. присел на одно колено, направил луч фонарика вниз. Необычайно густая темнота рассеялась, и Жорин увидел сырую землю и ржавые шпалы, что были проложены поверх этой земли. А на этих шпалах, лицом вниз, лежала Лена. Парень легко узнал её по фиолетовым волосам. — Что там? — Алиса нетерпеливо заглядывала ему через плечо. — Там Лена, — Дмитрий поднялся и всучил рыжей фонарик. — Держи, я буду спускаться. — Лена? — Удивилась ДВачевская. — Что с ней? Жорин пожал плечами. С высоты он никаких видимых травм не заметил, но, судя потому, что Лена лежит и не двигается, ничего хорошего с ней нет. Парень присел, ухватился руками за края ямы, и мягко спрыгнул вниз. Высота здесь была небольшая, кроме того, он отлично сгруппировался, а потому приземление вышло легким, на полусогнутые, безболезненным и бесшумным. Жорин разогнулся и осторожно подошёл к Лене. Девушка лежала на животе, меж ржавыми рельсами, распластавшись на земле во весь свой небольшой рост. Дмитрий присел около неё. Он хотел проверить пульс, но стоило ему дотронуться к руке Лены, как она внезапно вздрогнула и отдернула конечность. От такого внезапного, и столь явного проявления жизни, Жорин и сам перепугался. — Лена? — Осторожно шепнул он. — Что с тобой? Лена бесшумно перевернулась с живота на бок, и прислонила палец к губам. Дмитрий едва заметил этот жест в окружающей их тьме. Он было открыл рот, чтобы переспросить, что все это значит, но тут же закрыл его обратно. По всему подземелью, отбиваясь от стен и переливаясь непонятными красками, пронесся смех. И от этого звука у Жорина в жилах застыла кровь. Изредка, очень редко, Дмитрий щекотал себе нервы культовыми ужастиками. Такое случалось с ним не часто, скорее даже – очень редко, но иногда он врубал на телевизоре какой-нибудь хоррор, и всю ночь наслаждался зрелищем убийств и страданий. Так вот – этот смех, отраженный холодными стенами подземелья, и искривленный далеким эхо, до жути напомнил ему хохот Пеннивайза. Только на порядок тоньше и истеричнее. В этот момент, рядом с ними грузно приземлилась Алиса. От её прыжка вверх поднялся столп пыли, а луч фонарика заметался по стенам. — Что тут у вас? — Деловито спросила она, отряхивая юбку свободной рукой. Ответом ей стал ещё один приступ хохота, что донесся из глубины тоннелей. Жорину показалось, что в этот раз он раздался ближе, и был ещё безумнее. — Что это? — Алиса побелела. — Не знаю, — Жорин забрал у неё фонарик и прошелся лучом света по месту, где они оказались. Он никогда раньше не видел шахты, но мог поклясться, что это она. Ржавые рельсы, сырые стены, брошенная вагонетка вдали. Снизу голос подала Лена. Дмитрий навел на неё луч фонаря, и увидел, что она насмерть перепугана. — Я бежала… — Лена приподнялась с земли и села. — Бежала… А потом провалилась сюда и, кажется, повредила ногу. Её прервало эхо жуткого хихиканья. Оно походило на смех вредного ребёнка, что замыслил очень нехорошую пакость. — Продолжай, — Дмитрий направил луч света в ту сторону, откуда, как ему казалось, доносился смех. — Ну я позвала на помощь… — Лена понизила голос до полушепота. — И услышала это… Что именно – это, уточнять не приходилось. Вместо них это сделал неведомый сумасшедший, что вновь сотряс стены шахты своим безудержным хохотом. Что же это за место такое? Раздраженно подумал Дмитрий. Вчера – каблуки, сегодня – смех. — Сильно ногу повредила? — Спросила у Лены Алиса. — Не знаю, — Лена попыталась выпрямить ногу, и скривилась от боли. — Что-то с бедром… Потянула, наверное… — Нам нужно отсюда выбираться, — Алиса повертелась на месте, словно искала рядом выход в Нарнию. — И звать кого-нибудь на помощь, пока этот психопат нас не нашёл… В ответ Двачевской психопат расхохотался так, как никогда прежде. Жорин направил луч фонарика вверх, к той яме, через которую они спрыгнули вниз. Высота здесь была небольшая, в разы меньше, чем в бомбоубежище… Пожалуй, он может подсадить Алису и Лену так, чтобы они смогли подтянуться к верху. Вот только… Кто подсадит его самого? Алиса проследила за лучом фонарика, и тоже уставилась на дыру в потолке. — Не слишком высоко, — заметила она. — Ага. — Ты сможешь нас подсадить? — Пожалуй. — Ну мы ведь тебя здесь не оставим одного, — пробормотала Двачевская. Она скорее обращалась к себе самой, нежели к Жорину. Дмитрий, конечно, мог заверить её, что ничего страшного… Он продержится, и ничего плохого в том, что они уйдут нет, а наоборот – это даже хорошо, ведь они смогут вызвать помощь… Он мог ей это сказать, но не сказал. Потому что до беспамятства боялся остаться в этих шахтах один на один с неизвестным психопатом. Лена, опираясь руками о ржавые рельсы, с трудом поднялась на ноги и сделала несколько неуверенных шагов. Она заметно ковыляла и старалась не переносить свой вес на левую конечность. — Я не смогу бежать, — грустно предупредила зеленоглазая. — Это мы уж поняли, — Алиса отмахнулась от неё и перевела свой взгляд на Дмитрия. — Что будем делать? Хохот, что на некоторое время стих, сейчас возобновился с новой силой. И в этот раз Дмитрию показалось, что он уловил в этом надрывном истерическом смехе нечто знакомое. Некие отдаленные, но знакомые нотки. — Я не знаю, — Жорин пожал плечами. — Я могу вас подсадить, и спрятаться, пока вы пойдете в лагерь за помощью. Он высказал эту идею, что и без того висела в воздухе вслух, и поморщился. Как же ему не хотелось оставаться здесь одному! — Я не смогу быстро идти, — повторила Лена. — А значит – и помощь быстро привести не смогу. Алиса вновь беспомощно огляделась. — Может, попробовать эту вагонетку подогнать под дырку в потолке? — Предложила она. — Тогда мы все сможем выбраться. Жорин посветил фонариком на старую, насквозь отсыревшую вагонетку. Сколько она уже здесь стоит? Пятьдесят, сто лет? — Не вариант, — он указал на прогнившее колесо. — Эта штука уже практически вросла в землю. Её с места не сдвинуть. Между ними повисла напряженная тишина, которую прервал страшный крик, что несколько раз эхом отразился от стен и стих вдали. — Я не хоте-е-е-е-ел! Прости-и-и-ите! Пожалуйста, прости-и-и-ите! И снова тишина, ещё более мрачная, чем была до того. — Что это? — Дрожащим голосом спросила Алиса. — Точнее – кто это? Дмитрий потер чесавшуюся на лбу ссадину. Он узнал голос. Несмотря на то, что тот был искажен диким ужасом, он его узнал. Это был Электроник. — Серёжа, — прошептала побелевшая Лена. — Что с ним? — Какой Серёжа? — Не поняла Алиса. — Сыроежкин, что ли? — Сыроежкин, — Жорин снова потер жутко чесавшуюся рану на лбу. — По крайней мере, голос его. Дмитрий уже и думать забыл о кибернетиках. Конечно, перебирая в памяти остатки событий вчерашнего дня, он натыкался на Шурика и Электроника, но не уделял и полсекунды, чтобы поразмыслить о их судьбе. Для него казалось само собой разумеющимся, что кибернетики уже вернулись в лагерь живыми и здоровыми. Снова раздался хохот. В этот раз Дмитрий уже без труда определил, что он принадлежит Электронику. Хоть голос и был искажен безумием и эхо, но знакомые нотки теперь в нем прослеживались легко. — И где этот придурок? — Разозлилась Алиса. — Какого хрена он делает? Весь страх, что было проявился у рыжей, как рукой сняло. — Он явно не в своем уме, — заметила Лена. — Это мы и без тебя поняли, — буркнула Алиса. — Где он? Надо поймать его и отвести в медпункт. Пускай Виола его там от бешенства лечит. — Он где-то рядом, — Дмитрий сделал несколько неуверенных шагов вдоль рельс. — Голос близко, слышите? Эхо с правой стороны… *** Парень очень заблуждался, когда решил, что они обнаружат Электроника за первым же поворотом. Эхо с играло с ними злую шутку, и они, свернув несколько раз не туда, заблудились в переплетении множества поворотов и ответвлений. Тем не менее – безумный смех Сыроежкина не стихал, и они ориентировались исключительно по нему. Жорин шагал быстро, лишь время от времени останавливаясь, чтобы хорошенько прислушаться, и Лене, с её поврежденной ногой, приходилось опираться на плечо Алисы, чтобы поспевать за ним. Луч фонарика скользил по сырым стенам, по изгнившим старым балкам, по кучкам мусора по углам. Пахло мокрой землей. Вскоре линия рельс, по которой они шли все это время оборвалась, и дальше их троица ступила на неровную щебневую дорожку. Хохот Электроника сменился гадким хихиканьем, время от времени переходящим в всхлипы. Они явно приближались. — Мы потом сможем вернуться обратно? — Встревожено поинтересовалась Лена из за спины Жорина. Парень небрежно отмахнулся. В данную секунду его такие мелочи не интересовали. — Наш сыщик напал на след, — с явной издёвкой ответила ей Алиса. — Ему сейчас не до нас. — Можно обойтись и без комментариев с заднего ряда, — заметил Жорин. Луч фонарика облизал остро выступающий вперёд угол, и скользнул за очередной поворот. Они свернули вслед за ним – и оказались в широком и полном тупике. Это походило на то, что кто-то взялся прокладывать очередной проход, да так и бросил это занятие в самом его начале. В ширину тупик был метра четыре, в глубину вдвое больше – и оканчивался он глухой, напрочь прогнившей, деревянной стеной. Тут и там на этой стене просматривалась нецензурная брань, сейчас изъеденная плесенью, и потому нечитабельная. Единственная уцелевшая надпись гласила, что «Манька дура». Под стеной, как и везде здесь, валялся мелкий мусор: ржавые железяки, истлевшее тряпьё, прогнившие доски. Что отличало здешний мусор от остального, так это наличие в нем пустых бутылок из под водки, и Электроник. Кибернетика Жорин заметил далеко не сразу, а лишь когда тот оказался в свете его фонарика. Сергей лежал на животе в ближнем к ним углу, в обнимку с кучей старого мусора. Голову он закинул далеко назад, под неестественным градусом, уперев пустой взгляд в потолок. Из его горла выходили странные звуки, то ли кашель, то ли стоны, время от времени переходящие в безудержный смех. Светлые волосы стали темными, и жирной грудой лежали на затылке и висках. Форма порвалась и почернела. Алиса, что было хотела отпустить очередную колкость в адрес Дмитрия, так и замерла с открытым ртом. Лена ойкнула. — Электроник? — Осторожно спросил Жорин. Это слово он буквально вытолкнул из себя силой, превозмогая внутренний барьер. Он не верил, просто не мог поверить, что это нечто, это бесформенное животное – Электроник. Сыроежкин не ответил. Дмитрий заметил, что он мелко подрагивал, прижимая к себе груду тряпья, а на руках его виднелись красные кровяные полоски. — Серёга? — Снова произнес Жорин, сделав шаг вперёд. Кибернетик, не меняя нечеловеческого изгиба шеи, повернул к нему грязное лицо, уставившись на Дмитрия пустым взглядом голубых глаз. Этот взгляд пробудил в душе детектива что-то такое… что-то, что он долго и тщательно пытался забыть… Белый кот в переулке; звонок; мозги на паркете… Парень опешил, не понимая, как он мог забыть самое важное, и самое провальное дело в своей жизни. В миг в его голове вихрем пронеслись воспоминания: Дело Герасимова и Чередниковой; отец, которого прижимают к земле оперативники; взгляд мальчика, что остался сиротой… И другие события, куда более свежие: стук каблуков по бетонному полу; тело Семёна, привязанное к кровати толстыми веревками; лицо, полное страданий и мучений; звук выбиваемой двери… А перед этим – ссора с кибернетиками, блуждания по темному лесу, и девочка-кошка… девочка-кошка… Как он мог забыть? Как он мог забыть девочку-кошку? Как он мог забыть гонку по лесу и встречу с дикими кабанами? Образ девочки-кошки в лунном сиянии? Он практически полностью забыл вчерашний день. А теперь вспомнил. Вспомнил благодаря пустому взгляду голубых глаз. Жорин тряхнул головой, отгоняя нахлынувший поток воспоминаний. Он пристально вгляделся в лицо Электроника, в его ярко-синие глаза. В них не было безумия. В них не было ничего. Все равно, что играть в гляделки с куклой. — Электроник?.. — внезапно охрипшим голосом, произнес Дмитрий. — Что с тобой? Электроник хихикнул, и пустил изо рта длинную ниточку слюны. Она протянулась от его нижней губы, и до желто-коричневой тряпки на полу. — Сыроежкин! — Внезапно взорвалась Алиса. Она отпустила Лену, и сделала по направлению к кибернетику несколько целеустремленных шагов. — Ты придурок! Тебя что, совсем белочка доконала? Алкаш чертов! Дмитрий попытался её остановить, но было уже поздно. Двачевская, затормозив возле скрюченного Электроника, занесла руку вверх и отвесила полоумному хлесткую пощечину. То, что произошло дальше – длилось не более двух минут… но заслуживает полноценного сценария в короткометражном фильме или, хотя бы, в площадной пьесе. Несколько секунд в тоннелях висела гробовая тишина, сполна давшая прочувствовать всем ужас надвигающейся беды, а Алисе – глупость своего поступка. Потом Электроник, в мгновение ока вскочив со своего места, всем телом навалился на рыжую обидчицу, повалив её на грязный пол. Двачевская выругалась, а потом взвыла от боли, когда Сыроежкин вгрызся зубами ей в ключицу. Жорин одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, и попытался ухватить кибернетика за шиворот грязной рубашки, однако – тот, каким-то шестым чувством почувствовав угрозу, скатился с Алисы и вскочил на ноги. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока Алиса стонала от боли на полу, а Лена кричала от ужаса где-то рядом. Потом Сыроежкин ловко запрыгнул в кучу мусора, в которой ещё минуту назад сам валялся – и достал оттуда предмет, похожий на погнутый металлический кнут. Он занес свое оружие над головой и бросился на Дмитрия. Несмотря на сверхъестественную ловкость кибернетика, Жорин сумел уклониться от, наверняка, смертельного удара, и развернулся, готовый принимать новую атаку. Но Электроник атаковать не собирался. По крайней мере, его. Сергей пролетел мимо Дмитрия, и, не сбавляя скорости, понесся к застывшей от ужаса Лене. Металл, занесенный к верху, блеснул в свете фонарика. Жорин бросился за полоумным. Опоздай он хотя бы на секунду, и Лена уже была бы мертва. Но Дмитрий всегда был хорош в рывках, в отличие от бега на длинные дистанции, а потому настиг Сыроежкина уже возле зеленоглазой девушки. Свободной рукой он ухватил металлический штырь, а фонариком огрел Электроника промеж лопаток. Несколько секунд длилась их борьба, но Электроник, пусть и подпитываемый безумием, все равно был слабее Жорина. Детективу относительно легко удалось вырвать из рук кибернетика металлический штырь, и отбросить его в сторону. После этого Дмитрий, внезапно уверовавший в легкую победу, пропустил мощный хук в челюсть. Сыроежкин развернулся на пятках и пробил детективу прямо по левой скуле. Будь на его месте кто-нибудь, кто умеет правильно держать кулак – и это был бы нокаут. Жорин пошатнулся, и Сергей прыгнул на него: дико, по животному, отправляясь вместе с Дмитрием в недолгий полет, с крайне болезненным приземлением. Кое-как Жорину удалось перегруппироваться, и он упал не на спину, как планировалось изначально, а на бок. Правда, это не спасло его от болезненного удара виском о щебень. Щека тут же загорелась, а Сыроежкин уже тянулся скрюченными пальцами к его шее. Дмитрий выпустил из пальцев фонарик, который покатился прочь, и между ними завязалась короткая, но отчаянная борьба. Электроник дрался с отчаяньем, которое может быть только у безумцев. Он извивался, рычал, цокал зубами и дрыгал ногами, царапался и бил. Несколько раз Жорину почти удалось прижать оппонента к земле, когда тот внезапно кусал его за щиколотку или больно рвал кожу на руках. Тем не менее – Сергей изначально был слабее Дмитрия, а к тому же – сейчас он ещё и истощился своими скитаниями. Поэтому, в конце концов, Жорин таки перехватил обе руки Сыроежкина, и прижал того коленом к земле. Дмитрий тяжело дышал, удерживая бьющегося в тщетных попытках вырваться, Электроника. Тот, в свою очередь, бешено вертел глазами и что-то нечленораздельно бормотал. Справа от них тяжело поднималась на ноги Алиса, удерживая в руках фонарик. В этот момент начался второй акт Марлезонского балета. Жорин не видел откуда он появился. Он не слышал звук приближающихся шагов. Дмитрий заметил его только тогда, когда Алиса, поднимаясь, направила луч фонарика на противоположную сторону тупика. Дмитрий заметил его только тогда, но поделать уже ничего не смог. Шурик, воя с громкостью полицейской сирены, и интонацией бурого медведя, бросился на Дмитрия. В руках он держал тяжелую арматурину, которую явно хотел обрушить ему, Жорину, на голову. Детектив замешкался, не зная, как поступить с Электроником, но потом все же решил, что его жизнь ему важнее. Когда арматура уже свистела, разрезая воздух, Дмитрий резко дернулся влево, уходя от удара. И ему даже почти удалось это сделать. Удар пришелся по касательной, на плечо, отправляя Жорина в нокдаун на землю. Шурик вложил в этот выпад все свои силы, и опустись арматура Дмитрию на голову – он бы уже отправился к праотцам. Опустись на плечо – и несколько переломанных костей ему обеспечено. Но железяка, к величайшему счастью Дмитрия, его лишь зацепила… Правда, этого хватило, чтобы мешком отбросить Жорина на землю. Правая рука тут же онемела, левая – на которую парень упал, тоже. Кто-то, то ли Лена, то ли Алиса, закричал. Дмитрий ударился затылком о щебень, больно прикусив язык. Рот тут же наполнился кровью. Он попытался подняться, но пинок по подбородку тут же охладил его пыл. Арматура снова взвилась в воздух. Жорин в ужасе вытаращил глаза. Секунда – и Шурик, вместо того, чтобы убить его, сам оседает на землю. Дмитрия окатывает горячей кровью. Лена крепко, двумя руками, держит окровавленный тесак. Жорин ошеломленно поднимается, когда тоннель снова сотрясает дикий крик. Электроник, брызжа слюной, как дикая дворняга, прыгает на Лену, выставив скрюченные пальцы вперёд. Девушка делает шаг назад, выставляя оружие перед собой, и Сыроежкин практически сам на него натыкается. Крик гнева сменяется криком гнева и боли. Кибернетик падает на землю, одной рукой зажимая рану на животе, другой пытаясь оттолкнуться от щебня, чтобы подняться и броситься в новую безумную атаку. Однако Дмитрий уже рядом, и уже сорвал со своей шеи галстук, готовый зафиксировать руки Сергея за спиной.