Точка бифуркации

Намджун опаздывает. Юнги нервно стучит пальцами по столу и сверяется со временем: почти девять часов — это уже за рамками любого рабочего часа. И хотя самому Юнги не привыкать перерабатывать, он несколько волнуется о дремлющем на столе Чимине. — Я не сплю, не сплю, — Чимин дёргает ногой и выпрямляется, на ходу ловя опустившийся на его плечи пиджак Юнги, — ох, спасибо, хён. — Можешь ещё поспать, — Юнги подсаживается ближе и ведёт ладонью по его спине. Сегодня на Чимине тоже свитер, но с преступным вырезом в районе ключиц, и его взгляд то и дело соскальзывает на бронзовую кожу, — голубки курлычут где-то в кабинете Чонгука. Меня попросили скинуть сообщение, когда Намджун явит свою царскую физиономию в офис. Так что тут только мы. — Тогда можно я… — Чимин дёргает Юнги за рукав, жестом прося подвинуться к нему ближе. Получив желаемое, он просто устраивает голову на миновом плече, довольно выдыхая. Это до странного приятно и успокаивающе. Не зная куда деть руку, Юнги устраивает её на талии Чимина, осторожно поглаживая её точёный изгиб. — Как ты? — Нормально, — Юнги чуть двигается, чтобы было удобно общаться и обнимать Чимина. Он вспоминает свои ночные мысли, а потом тянется пальцами во внутренний карман пиджака. — Это твоё, кстати. Чимин отстраняется, чтобы посмотреть, и с удивлением принимает из рук свою заколку с солнышком. Юнги странно видеть её без следов своей спермы, странно отдавать, когда он сделал что-то настолько сомнительное, но это заколка Чимина. И видеть её, мелькающую между прядок волос, довольно забавно. Приятное чувство удовлетворения растекается в груди. — Я, м-м-м, — Чимин неловко возвращается обратно, опираясь на Юнги, — я хотел спросить: что ты делаешь в свой следующий выходной? Мы могли бы прогуляться ещё раз? — Вряд ли у нас будет этот выходной в ближайшее время, малыш, — Юнги негромко вздыхает, прижав Чимина к себе поближе. Он слышит сорвавшийся с его губ короткий и маленький вздох и мягко добавляет: — Поспи пока, Чимин. У нас не так много подобных возможностей. — Хорошо, хён, — Чимин тихо и до странного очаровательно сопит и послушно замолкает, обмякая в его руках. Юнги думает о том, что ему нравится тактильный контакт с Чимином, нравится чувствовать, как он дышит в его руках, как жмётся в поисках тепла. Но чем ближе Пак Чимин к нему, тем дальше его мысли от дела и от работы. Юнги не движется, бессмысленно глядя в стену и позволяя Чимину задремать, и не думает. Голова почти звенит от пустоты, и он невольно вспоминает короткий и тёмный промежуток после резкой боли. До этого Юнги ещё никогда не терял сознание из-за мигрени. Стоит ли сходить к врачу? Он морщится. Нет. Юнги не любит врачей, абсолютно точно не любит, особенно психиатров. Не слишком профессионально, но у него нет никакого желания доверять мозгоправам что-то из своей головы. Может быть, действительно стоило бы снова сходить к неврологу, но… Юнги не думает, что выберет его в свободное время, если на другой чаше весов будет прогулка в парке с Чимином. Он чутко приподнимает полуприкрытые в задумчивости веки, когда слышит негромкие шаги и тихий звук приоткрывшейся двери. Это Намджун. Юнги слегка прищуривается, легко отмечая едва заметные крошки на рукаве его пиджака, ослабленный галстук и… о, Ким Намджун. След от ярко-голубого мелка на манжете рубашки. Юнги коротко кивает ему в сторону кабинета Чонгука, а сам начинает осторожно будить Чимина, негромко бормоча: — Чимин? Проснись, крошка. — М-м-м, — Чимин слегка хмурит брови, сладко причмокивая полными губками, и издает недовольный, сладкий, маленький звук. А затем и вовсе едва слышно выдыхает: — Юнги… Юнги словно прошивает током: мягкий, нежный Пак Чимин так близко, так сладко стонет его имя. Совершенно неприемлемые картинки мелькают перед глазами: как эти губы смыкаются на члене, как широко открывается рот в громком стоне, как прогибается поясница, когда он подставляется под толчки. Юнги приходится отстраниться, чтобы не выдать собственную дрожь. — Н-намджун пришёл, — Юнги кашляет в кулак и отворачивается. С заколкой в волосах вид Чимина пробуждает тёмные и совершенно очевидные желания. — Сейчас придут и Тэхён с Чонгуком. — Ах, спасибо, хён, — Чимин сладко потягивается, поднимая руки, и от этого действия задирается свитер, оголяя низ живота, демонстрируя нежную полоску золотистой кожи. Если Пак продолжит в том же духе, то Юнги будет сложно держать дружескую дистанцию. Очень и очень сложно. — Я сделаю пока кофе, будешь? Кивнув, Юнги суетливо шуршит какими-то бумагами на столе, перебирая их, сортируя — делая что угодно, лишь бы не думать, что у Чимина очень гладкий, безволосый живот. Что ещё у него такое же гладкое и безволосое? Ближе к ночи уставший за день разум хочет разрядки, а получив вчера вполне приятную порцию самоудовлетворения, сейчас требует ещё. Юнги не прочь повторить, во второй раз думать о Чимине в таком ключе будет не слишком стыдно, но… — Итак, — Намджун возвращается с Тэхёном и Чонгуком — они выглядят немного навеселе, растрёпанные и зацелованные. Юнги не думал, что умеет испытывать зависть в таком плане. — Мы все здесь собрались, чтобы обсудить материалы по делу. Что у тебя там, Чонгук? — Всё и ничего, — Чонгук подгружает данные сразу на большой монитор, — я выявил, что Ким Ёнсу связывался с двумя копами: Пак Богом, тот тип, кого пробивали Юнги и Чимин, и капитан Ли Сухи, тот мудак, которого Юнги вывел из себя. Мне одному кажется подозрительным, что Юнги фигурирует в обоих случаях? — Мне начинает казаться, что нам проще повязать меня и разойтись по домам, — Юнги фыркает, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула, а Чонгук выразительно тыкает в него пальцем. — Вот! Вот! Мы с хёном в кои-то веки сошлись во мнениях! Инфа сотка, и все счастливы! — Прекратите балаган, — Намджун ворчит, опускаясь на свое кресло и делая глоток из услужливо подставленной Чимином чашки. — Спасибо, Чимини. Если мы будем прослеживать все ссоры Юнги и всех его недоброжелателей, вязать придётся весь отдел и примерно четверть Сеула. Отметается. — Тогда сойдёмся на том, что хён поразительно продуктивен в том, чтобы наживать себе врагов, — Чонгук хмыкает, торопливо печатая что-то на небольшой переносной клавиатуре, и докладывает. — У меня есть допуск к счетам Ли Сухи, хотя вы не должны знать, что так вообще можно, мои сладкие законные пряники. Согласно выпискам по счёту, вчера в шесть часов вечера сорок две минуты ему на счёт поступили две тысячи долларов с офшоров где-то на Филиппинах. Учитывая, что ваша абсолютная экономическая некомпетентность компенсируется вашим профессионализмом в ловле преступников, весьма вероятно, что это деньги Ким Ёнсу, но для подтверждения мне нужно добраться до его счетов, а это несколько труднее. — Предлагаю подтянуть Чонгука как сообщника и закрыть в обезьяннике на пятнадцать суток до выяснения обстоятельств, — Юнги мстительно отзывается, широко ухмыльнувшись в ответ на возмущённый вздох, а Намджун прячет ухмылку в кофе, лаконично отозвавшись: — Твоя идея кажется мне более соблазнительной, хён. — Чтобы вы знали, у меня столько компромата на вас, что я буду договариваться на сделку, — Чонгук обиженно дуется и переключает слайд, снова переключаясь на деловой лад, — по Богому не так густо. Переводов нет, наличные, если они и были, не отследить. Максимум, что у меня есть — это факт разговора на три минуты и двадцать две секунды. Запись… — Обезьянник, Чонгук, — Намджун предупреждающе тормозит разошедшегося ребёнка, пока Юнги принимает уже свой кофе из рук Чимина, — запись разговоров только с ордером. — И это печальный факт, — Чонгук вздыхает так тяжело, словно у него отобрали первенца, — с другой стороны, разговора у меня всё равно нет. Я пробовал разные подходы, золотые мои, но там шифрование такое, что, не наследив, не спиздить. — Язык, Чонгук, — Намджун огрызается больше на автомате — Юнги это прекрасно видит. Уставший, но явно довольный Ким лениво прокручивается на кресле, чего не делал со времён… пожалуй, первого курса академии. Любовь всё же творит чудеса. — Он есть у каждого из нас, и, в отличие от некоторых, своим я пользоваться умею, да, Тэ? — Чонгук высовывает язык на всю длину, доставая кончиком до подбородка, и Чимин давится чаем. Юнги мягко хлопает его по спинке, помогая прийти в себя. — В общем-то, всё, господин мистер сэр, босс. — Не густо, но хоть что-то, — Намджун кивает и хлопает ладонью по столу, — итак, на завтра выдаю ЦУ: Тэхён, мы с тобой займёмся Ли Сухи, потому что Юнги подпускать к нему опасно, лишних офицеров полиции никогда не бывает, а тут можно лишиться сразу двоих, — Чонгук едва слышно добавляет «словно нам нужен Ли», — а Чимин и Юнги отправятся за Богомом. Если был только звонок, то они могли договориться о встрече. Просто последите, не надо выходить на контакт. Чонгук, продолжаешь биться с Ким Ёнсу и ищешь всё, что может нам помочь. — Что по полномочиям? — Юнги деловито спрашивает, прищурившись в хищном предвкушении, и Намджун его осаживает: — Арест в крайнем случае, Юнги, нам не нужен очередной скандал. Вяжи, только если он прямо при тебе начнёт убивать детей и насиловать старушек. — Я правильно понимаю, что насиловать детей и убивать старушек ему разрешается? — Мин приподнимает бровь, ухмыляясь, и Намджун закатывает глаза, разворчавшись: — Ты меня понял, хён. Просто давай не в твоём обычном стиле, ладно? Я знаю, что Пак Богом тебе не нравится, но то, что тебе не нравятся некоторые люди, ещё не значит, что у них на запястьях нужно защёлкивать наручники. — Ничего не хочу сказать, но, судя по послужному списку Пак Богома, я склонен доверять недоверию хёна, — Чонгук пожимает плечами, бесцеремонно делая глоток латте из стаканчика Тэхёна, и морщит нос. — Блять, тыковка, как ты пьешь этот сахар? — С удовольствием, — слегка покрасневший Тэхён отрезает, отбирая свой стаканчик обратно. Он говорит спокойно и собранно: — Я продолжаю мониторить ситуацию в СМИ, но скандал спущен на тормозах, потому что это считают нашей инициативой. Никто за границами отдела не знает, что у нас завелась крыса, так что есть шанс схватить её за хвост. — На том и порешим, — Намджун подытоживает, хлопнув ладонью по столу, и поднимается со своего места. — На сегодня всё, все молодцы, хорошая работа. Отдохните хорошенько перед завтрашним днём; Юнги, тебя это касается особенно. — Я так понимаю, на этом наше потрясающе важное собрание заканчивается? — Мин приподнимает бровь, фыркнув: — Нахуя, спрашивается. — Хён, — Чимин звучит укоризненно и кладёт ладошку поверх его ладони. — Командное обсуждение важно. Тем более такие вопросы лучше обсуждать лично. — Но не в десятом часу ночи, — Юнги цокает и как-то по привычке переворачивает ладонь, переплетая с Чимином пальцы. Он настолько привык к их тактильности, что забывает о свидетелях. Состроив максимально незаинтересованное лицо, Юнги игнорирует все взгляды и просто уводит за собой хихикнувшего Чимина. — Я подвезу тебя до дома. — Чимин, — Чонгук окликает их уже на выходе, и Юнги знает, что от мелкого пакостника не стоит ждать ничего хорошего, но всё равно задерживается, — ты, как порядочная барышня, должен пригласить его к себе посмотреть на котика. — Иди в жопу, Чонгук, — Юнги ласково улыбается и теперь окончательно уводит Чимина, ворча. — Что за дети пошли. Ни стыда, ни совести. Спермотоксикоз, бьющий из ушей. Или где там у Чонгука мозг? — Явно не в ушках, хён, — Чимин посмеивается. Он удобней перехватывает его ладонь и немного покачивает в разные стороны, пока они двигаются на выход. — Но вообще, я правда могу показать тебе своего кота. Юнги скептично смотрит на Чимина, выгибая бровь, но в этом невинном лице совершенно не видно и намёка на кокетство или завуалированное приглашение. Мин, конечно, не подросток, чтобы хихикать с того, как сейчас приглашают на рамён, или посмотреть нетфликс и расслабиться, или, вот, посмотреть на кота, но серьезно? Или Пак Чимин до того игнорирует тенденции, что может обогнать Юнги? — Чимин, ты знаешь, что означает это выражение? — Юнги уже уверен, что нет, не знает, но воспользоваться ситуацией хочет. Он толкает двери агентства, выпуская их обоих на улицу к стоянке, и терпеливо ждёт ответа. — Ну, — Чимин неловко моргает. Он берёт паузу, пока они усаживаются в машину, и, как Юнги и надеялся, не застёгивает ремень. Это будет даже веселее, чем он думал. — Посмотреть кота? Что ещё это может значить? — Это значит, — Юнги наклоняется, чтобы закрепить ремень, и задерживает своё лицо слишком близко рядом с чиминовым, когда заканчивает, — что ты только что предложил мне переспать. Юнги не может отрицать то удовольствие, которое ему приносит наблюдение за выражением лица Чимина. Сначала распахиваются глаза — Мин любуется тем, как красиво сверкает их медовая радужка, потом нежные пухлые губки. Они сочно округляются в маленьком растерянном выдохе, сладкие, нежные, невероятно провоцирующие на грех. Затем начинают краснеть щёки Чимина — стремительно, ярко, за ними краснеет даже хорошенький кончик острого носа и костяшки на пальчиках, которыми Чимин торопится закрыть свои горящие щеки. Он прикрывает ладошками лицо, прячась от взгляда Юнги, и издает маленькое, тонкое пищание, совсем не похожее даже на его всегда высокий голос: — Я не… н-не… я не… н-не… я… Юнги невольно улыбается. Он осторожно сжимает в пальцах изящные, хрупкие запястья и мягко отводит их от нежно раскрасневшегося лица. Мин не может сдержаться от усмешки, когда видит, что Чимин смущен едва ли не до слёз: — Ты, крошка? Его слова заставляют Чимина покраснеть ещё сильнее, практически заалев, а сладкие губки задрожать. Едва сдерживая смех, Юнги плавно отстраняется, давая несчастному Паку пространство, и кладёт руки на руль, ухмыльнувшись: — Так что, Пак Чимин, покажешь мне своего котика? Чимин стонет от стыда, подтянув к себе ноги и спрятав лицо в коленях, свернувшись в маленький клубочек, и Юнги совсем не может сдержаться. Он смеётся негромко, беззлобно и бархатно, весело мурлыкнув: — Выдыхай, Чимин. Я шучу. За обилием современных двусмысленностей невозможно уследить, не переживай, малыш. Чимин явно отказывается разворачиваться из своего клубка обратно, и Юнги, подавляя улыбку, протягивает ему бутылку воды, открутив крышку. Оставаясь клубком, Чимин берёт бутылку и довольно смешно, надо сказать, но делает глоток, остывая. Юнги нравится его поддразнивать. Ему нравится мысль, что Чимин мог согласиться, нравится флиртовать и быть беззаботным. Это опасно приятное чувство, с которым он не хочет расставаться. Милый Пак Чимин — его парень. Звучит довольно неплохо. — У меня правда есть кот, — все ещё порозовевший Чимин закручивает бутылку, пока Юнги выруливает на дорогу, — и он немного ревнивый, но милый. И я правда хочу тебя с ним познакомить. Буквально, а не… не так, как ты предполагал. — Хорошо, — Юнги легко улыбается, — сегодня уже поздно знакомиться, но я могу заехать за тобой завтра пораньше. И ты официально представишь меня своему коту. — Договорились, — Чимин совсем успокаивается, выдыхая. Юнги ловит боковым зрением его оценивающие взгляды и какой-то частью своего каменного сердца ждёт, что Чимин тоже сделает шаг. Они сделали их уже немало, но, может быть, ещё несколько? Чтобы убедиться. Но Чимин молчит. Молчит и смотрит внимательно, серьёзно, так, как никогда не смотрел на Юнги раньше. В этом взгляде тоже есть своего рода шаг.

***

Юнги должен приехать к семи утра, но Чимин не спит с пяти. Он в нервном ожидании суетливо наводит порядок, потому что вчера совсем не было сил, прихорашивается, перебирая шкаф до основания. Он бы надел университетские вещи, но в бёдрах они немного давят, поэтому Чимин с сожалением откладывает супер узкие джинсы. А в них так хорошо очерчивались его бёдра. — Личи-и-и, — Чимин едва не спотыкается о кота — его тоже надо причесать, подстричь коготки, накормить и проследить, что он сходит в туалет. Но всё, что делает кот — это путается под ногами. — Личи, он скоро приедет, не мешайся, пожалуйста. Личи негромко осуждающе мяукает, явно выражая всё своё отношение к мужчинам, которых хозяин приводит в дом, но Чимин не обращает на него внимания. Он суетливо мечется на кухне, одновременно пытаясь поставить чайник, сделать омлет и всё-таки привести в порядок кота, а потом резко тормозит, понимая, что всё это делает без штанов. — Чёрт, — Чимин негромко чертыхается и в отчаянии всё же натягивает университетские джинсы. Пускай они слегка малы ему в бёдрах, но ведь красота требует жертв, правильно? Он крутится перед зеркалом и немного смущенно приоткрывает губы. Стоит признать: с тех пор он несколько округлился в некоторых местах, и сейчас эти джинсы на нём сидят ещё более, более… Чимин обещает себе переодеть обтягивающую водолазку с высоким горлом на свитер пониже, как только появится минутка, и возвращается на кухню. Он всё-таки ставит воздушный омлет под крышкой, торопливо рубит овощи на лёгкий салат и, подумав, начинает варить кофе в медной турке. В перерывах Чимин всё же умудряется привести в порядок не орущего, но довольно громко выражающего возмущение Личи, слегка прихорошиться самому, закончив с причёской и нанеся лёгкий макияж, и… Чимин замирает с кушоном в руках, когда слышит звонок в дверь, и панически кидает взгляд в зеркало. Он так и не успел переодеться. — Чёрт, чёрт, чёрт, — Чимин на ходу снимает турку с плиты, выключает омлет и торопится к двери. Перед ней он на мгновение замирает, выдыхая и торопливо поправляя одежду, и, наконец, открывает дверь, широко улыбнувшись. — Доброе утро, хён! Проходи, пожалуйста, чувствуй себя как дома! — Привет, Чимини, — Юнги улыбается ему, негромко хмыкнув, и мягко делает шаг внутрь, снимая обувь. Чимин мгновенно примагничивается взглядом к его кожаному черному пальто и белоснежному шарфу. О, чёрт. — Ты, уф, ты хорошо выглядишь, — Чимин не может сдержать слов, особенно когда Юнги скидывает пальто и под ним оказывается небрежно расстёгнутая рубашка — открывается чертовски сексуальный вид на разрез ключиц и упавший во впадинку кулон. — Да, эм, ты завтракал? Я сделал кофе. — Тебе-то будет удобно в, м-м-м, — Чимин ловит прицельный взгляд Юнги на своих ногах и на задирающемся свитере, который открывает вид на полоску белья, — я могу ошибаться, конечно, но настолько тесных джинсах? Чимин вспыхивает, потому что да — ему немного тесно и странно и, боже, он чувствует себя неловким подростком. Что же это такое — у него были отношения, были парни, но все они не были Мин Юнги. Личи громко мяукает, разбивая неловкое молчание. — А вот и кот, на которого мне определённо стоит посмотреть, да? — Юнги звучит почти игриво, опускаясь на корточки и протягивая пальцы Личи. Кот деловито обнюхивает их, коротко лижет и вдруг довольно урчит, ластясь. Юнги почёсывает его за ушком, перетекая на подбородок, и Чимин вдруг хочет поменяться с ним местами. — Славный малыш, стоило заехать посмотреть на него ещё вчера. Как его зовут? — Личи, — Чимин сглатывает и торопливо сбегает, выкрикивая на ходу: — И я не буду это комментировать, хён! Проходи на кухню, я переоденусь. Чимин громко захлопывает дверь спальни и протяжно стонет. Он не чувствует, что опозорился, но всё же, всё же… Теперь смысла красоваться нет, так что он достаёт другие джинсы, такой же модели, тоже обтягивающие, но не такие плотные. И, подумав, вместо свитера выбирает тёмную футболку с глубоким вырезом. Хоть что-то же должно быть на нём сексуальное. Добавив напоследок украшений: колечки в уши и цепочку на шею, Чимин в пару штрихов поправляет косметику и остаётся довольным собой. Когда он выходит на кухню, то видит практически невообразимое — Личи лежит на коленях у сидящего на стуле Юнги и позволяет ему гладить и нежно почёсывать свой чёрный животик. Чимин ошеломлённо приоткрывает рот — Личи не позволял этого никогда и никому, кроме него самого. Чёрт возьми, Мин Юнги определённо знает подход к обитателям этой квартиры. Среагировав на звук, и Мин, и кот одновременно поднимают на него изучающие взгляды, и отчасти Чимину сладко от них, а отчасти смешно из-за того, насколько сильно они похожи между собой. Юнги усмехается и низко, хрипловато тянет, блеснув глазами: — Покрутись-ка, малыш. Чимин чувствует тепло в животе от этих слов и сглатывает, послушно прокручиваясь вокруг своей оси. В том, как Юнги с ним обращался… Чимин слегка краснеет, вдруг понимая, почему ему всё это время так нравилось прозвище Мина. — Кажется, так тебе удобнее, правда? — Юнги приподнимает уголки губ в ухмылке, скользнув нечитаемым взглядом по его ногам, и улыбается. — Отлично выглядишь, Чимини. — Спасибо, хён, — Чимин сглатывает, переступая с ноги на ногу, и торопится к плите. Он замирает перед сковородкой, приподняв брови. — Ты будешь омлет? Я сделал салат и кофе, но если тебе хочется чего-то другого, я… — Того, что ты захочешь дать, будет достаточно, — Юнги хмыкает, слегка склонив голову к плечу, и Чимин торопливо возвращается к плите, отворачивая покрасневшее лицо. Фух, Мин Юнги. Хён сегодня явно был в настроении сделать и без того нелёгкую жизнь Пак Чимина сложнее обычного. — Угощайся, пожалуйста, — Чимин услужливо расставляет перед Юнги приборы и тарелки и торопится к горячему кофейнику со свежесваренным кофе, чтобы налить его в красивую фарфоровую чашку. Поставив и его, Чимин немного нервно проводит ладонями по бёдрам. — Надеюсь, тебе понравится. — Мне нравишься ты, так что полдела сделано, — Юнги флиртует так легко и беззастенчиво, что Чимину хочется его стукнуть. Что он и делает. — Акт насилия, Пак Чимин? Ваше счастье, что я не при исполнении. — А то что? — Чимин немного нагло вздёргивает бровь, внутренне сжимаясь от возбуждения и напряжения. — Арестовали бы меня за превышение полномочий? — Пистолет и наручники при мне, — Юнги подхватывает палочками кусочек омлета и, не отрывая взгляда от Чимина, запихивает еду в рот. Прожевав, он с ухмылкой добавляет: — Думаю, это и правда несложно будет сделать. Тебя арестовывали раньше? Чимин нервно обхватывает себя за талию и перебегает за другую сторону стола. Опасно быть в одном пространстве с Мин Юнги, особенно когда нет внешних, сдерживающих их факторов. Фантазия о том, как Юнги прижимает его к стене, а потом сковывает наручниками, спускает джинсы и… Чимин резко выпрямляется, шумно втягивая воздух. Опасно. Очень опасно думать об этом. Он вспоминает вопрос и торопливо отвечает: — Не доводилось быть за решеткой. А тебя? — Совсем по малолетству, — Юнги продолжает поглаживать Личи одной рукой и умело управляться с палочками другой, — я украл газировку, а хозяин магазина дружил с копом и в профилактических целях меня закрыли на трое суток, согласовав всё с родителями, конечно. С тех пор я никогда не воровал. «Ты украл моё сердце, Мин Юнги», — хочет сказать Чимин, но ловит себя на стеснении. Это кажется слишком резким, недостаточно флиртующим в той атмосфере, что повисла между ними. Он перебирает в голове темы, но все они настолько испорченные, что Чимин забивает рот едой, лишь бы не говорить. — У нас сегодня будет скучный день, — Юнги отпивает кофе, — Чонгук скинул расписание Богома. Сначала тот будет на работе в архиве, до пяти вечера, а вот потом надо будет следить за его телодвижениями. Предлагаю заняться чем-то более интересным, пока его смена не закончится. Есть предложения? Предложений у Чимина полно, но все они настолько нецензурные, что он немного краснеет. Он возит палочками по своему омлету, слегка надув губы, и робко предлагает: — Нам нужно будет держаться поблизости от его отдела, да? — Чонгук будет поглядывать по камерам, но в целом — да, — Юнги задумчиво кивает, делая глоток кофе, и довольно жмурится: — Чёрт, Чимини, у тебя просто золотые ручки. — Спасибо, хён, — Чимин сладко румянится, заблестев глазами, и пытается подавить расползающуюся улыбку. Он ничего не может поделать с тем, как сильно ему нравится похвала от хёна. — А ты что думаешь? — Недалеко от отдела Богома есть большой торговый центр, — Юнги задумчиво жует нижнюю губу, поднимая на него изучающий взгляд. — Можем походить за покупками. Не всё ж Намджуну по полдня работу прогуливать. — Ох, — Чимин округляет губы. Он уже даже не помнит, когда в последний раз был в торговом центре: напряженный и иногда непредсказуемый график работы, чередующий резкие моменты абсолютного бездействия с не менее резкой и продолжительной активностью, не оставлял ему особых возможностей для таких прогулок. Он застенчиво признаётся: — На самом деле, это было бы здорово, хён. Ты правда не против? — Не сказал бы, что я самый отъявленный шопоголик в отделе, но в этом есть что-то умиротворяющее, — Юнги пожимает плечами, хмыкнув, и подытоживает: — Значит, едем шопиться. Сто процентов Чонгук будет следить за нами по камерам, а потом разошлёт открытки с фотками всему отделу. — Да вряд ли? — Чимин сладко хихикает, прикрывая ладонью рот. — Это слишком эпатажно даже для него, хён. — О, Чимини, — Юнги усмехается, качая головой, и дёргает правой бровью. — Ты плохо знаешь Чон Чонгука. — Звучит так, словно тебе есть что рассказать, — Чимин выдыхает: кажется, приступ флирта у Юнги закончился и можно немного свободно вздохнуть. Потому что ещё несколько таких моментов, и он просто поцелует Мин Юнги. — Однажды к нам в офис приехали с проверкой, — Юнги начинает с небольшим злорадством, — стерва знатная, из налоговой. Там все с приветом, — он вертит пальцем у виска и ухмыляется, — но не суть. Она Чонгука буквально невзлюбила. Доёбывала его справками, запросами, отчётами по каждому чиху. Понятия не имею, почему — может, она в тайне хотела с ним переспать. Этого мы уже никогда не узнаем. — Боже, — Чимин удивлённо наклоняет голову, — он же не убил её? — Лучше бы убил, — Юнги хмыкает и отпивает ещё немного кофе, — он использовал какую-то программу, понятия не имею, откуда он её взял, может, сам написал, с него станется. И, м-м-м, — Мин немного злорадно ухмыляется, но заканчивает, — использовал её лицо в одном порно. Получилось до того натурально, что невозможно было понять: фейк или нет. — Не говори, что он, — Чимин ошеломлённо распахивает глаза и прижимает ладошку ко рту. Не мог же… — Он разослал эту запись с анонимного источника, максимально прикрыв тылы агентства — тут не подкопаться — но отозвали её очень быстро. Гук потом пробил по базе: уволили её по-тихому, — Юнги равнодушно пожимает плечами. — Сейчас вроде легально работает в каком-то клубе эскорта. — Он сломал человеку жизнь, — Чимин неверяще качает головой, — ты шутишь, скажи, что ты шутишь. Это максимально незаконно. — Ну так Чонгука взяли не за красивые глазки, — Юнги пожимает плечами, — он может быть маленькой мстительной дрянью, но за своих стоит горой. Так что всего лишь не надо переходить ему дорогу. — Я запомню, — Чимин передёргивается. Он смотрит на часы, прикидывая, что по-хорошему им пора выдвигаться. — Идём, хён? Богом уже должен был прибыть в офис, и если ничего у него не случилось, то мы пропускаем начало слежки. — И именно поэтому вместо того, чтобы семь часов торчать на парковке возле его отдела, самое время заняться покупками, — Юнги хлопает в ладоши с неожиданным энтузиазмом и плавно поднимется, собирая посуду. Чимин тут же подскакивает, начиная суетиться и пытаясь отобрать её, но Юнги уворачивается с лёгкостью, проворчав: — Побойся бога, Пак Чимин, твои золотые ручки должны только готовить. С посудой я справлюсь как-нибудь сам. Мин безапелляционно оттесняет Чимина от раковины, закатывая рукава и обнажая крепкие предплечья, а Чимин немного растерянно опускается на стул и прижимает ладонь к потеплевшей щеке. Он уже практически смирился с тем, что в Мин Юнги его привлекают самые неожиданные вещи, но мытье посуды… Он почти чувствует себя смущенным. Чимин не может справиться с тем, насколько горячо выглядит Юнги с закатанными рукавами рубашки, настолько властно оттеснивший его, и… Личи рядом негромко ворчит, забираясь к нему на колени, и Чимин негромко вздыхает, рассеянно поглаживая его по спинке. Он настолько по уши, что это уже даже не смешно. Чимин отдает себе отчёт в том, насколько мечтательным взглядом он скользит по широкой спине Юнги, туго обтянутой дорогой рубашкой, и едва слышно вздыхает ещё раз. Сейчас, когда Мин флиртует с ним настолько напропалую, когда моет посуду на его кухне, ест специально приготовленный для него завтрак… Слишком легко забыться. Слишком легко представить, что он может прямо сейчас подойти к Юнги, нежно прижаться со спины и уткнуться носом в эту роскошную широкую спину. Он думает о том, как Юнги бы усмехнулся и сказал что-то флиртующее и ласковое одновременно своим глубоким голосом, а потом развернулся бы и… Чимин мечтательно скользит взглядом по крепким рукам, по широкой, он знает, надёжной, удобной столешнице, по… Пак встряхивается, раскрасневшись, и выпрямляется. С этими мыслями точно надо что-то делать. — Вот так, — Юнги встряхивает руки, закончив с помывкой и, осмотревшись, уверенно находит полотенце. Чимин никогда не думал, что вытирание рук может быть сексуальным. — У тебя ресничка упала. — Да? — Чимин даже не пытается двинуться и что-то сделать. Если Юнги надо — пусть он и старается. — Уберёшь? Подлый приём, Чимин знает. Очень подлый в первую очередь для него, потому что Юнги, ухмыльнувшись, приближается достаточно близко, чтобы можно было ощутить его запах. Чиминовы ресницы трепещут, когда Юнги обхватывает ладонью его лицо и проводит большим пальцем под правым глазом. Можно же просто раздвинуть ноги и притянуть Юнги за ворот. Можно просто остаться тут и целоваться, вместо слежки. Можно… — Теперь идеально, — Юнги оглаживает его щёку ещё раз и, чёрт подери, Чимин уверен, смотрит на его губы долгие три секунды. Три секунды! Это почти поцелуй без прикосновений. — Выключай всё, что надо выключить, и поехали. Юнги отходит от забывшего, как дышать, Чимина совершенно спокойно. Ужасно, просто ужасно, что он так действует на крохотное сердечко Чимини. Раздражённо вздохнув, подхватив Личи под животик и аккуратно спустив его на пол, он решительно идёт проверять, заряжен ли его вибратор. Как раз после сегодняшнего дня он ему пригодится. Уже на выходе, когда они спускаются на лифте, Чимин ждёт подлянки. Например, что наглый мистер Мин беспардонно прижмёт его к груди — не прижимает; притянет за талию, не давая столкнуться с кем-то — не притягивает; поцелует — не целует. Чимин чувствует десятки раздирающих его чувств, теряясь, мысленно скуля, готовый захныкать от раздражающего ощущения неразрешенности. — Смотри, — уже в машине, когда ритуал «пристегни Пак Чимина» завершён, Юнги показывает ему видео, — Чонгук прислал ссылку на камеру, которая записывает Богома в архиве. Мы можем спокойно прогуливаться и тратить деньги, поглядывая самое скучное кино во вселенной. — Звучит хорошо, хён, — Чимин улыбается с некоторым трудом, потому что уже сейчас понимает: провести весь этот день наедине с Юнги, с его двусмысленностями, но недвусмысленностями, со всеми своими маленькими грязными мыслями будет… О, господь милосердный. Чимин почти складывает ладони в молитвенном жесте. Всё, что делает Юнги, задевает Чимина самым нечестным образом: то, как он поворачивает руль одной рукой, как хмурится, когда ему не нравится, как ведёт себя кто-то из водителей, как дёргает верхней губой, когда раздражен. Нечестно, абсолютно нечестно то, насколько Мин Юнги хорош собой без всяких на то попыток. Погрузившись в самобичевание, Чимин почти пропускает момент, когда они оказываются на месте, и… конечно, вселенная. Конечно. Он не может отстегнуться. Чимин дёргает ремень несколько раз, с долей отчаяния понимая, что звёзды определённо сегодня не на его стороне, и обречённо смотрит, как Юнги обходит машину, чтобы открыть ему дверь, и беззлобно улыбается: — Нежнее, малыш. Не дергай его, — Юнги перегибается через сидение, отстёгивая Чимина, и подает ему руку, помогая выйти из машины. Чимин готов поклясться, что его лицо настолько же красное, как и огромный атласный бант на золотой статуе перед торговым центром. — Специфическое дизайнерское решение, — Юнги окидывает статую скептическим взглядом и переплетает их с Чимином пальцы, легко утягивая в сторону входа. — Пойдём, малыш. Чимин всё никак не может сосредоточиться на настоящем, отвлекаясь то на Юнги, то на свои маленькие (и не очень) неудачи. Но даже так он не может не заметить, что Юнги заводит его в торговый центр не через общий вход, ведущий в крыло с масс-маркетом, а через вход на люксовый этаж. — Хён! — Чимин пищит. Он никогда не заходил с этой стороны и совершенно не знает, чего ожидать. То, что в реальности совсем не будет людей, и они словно окажутся одни на всём этаже… это оглушает в самом постыдном смысле. — Так продуктивнее, — Юнги пожимает плечами, — итак, обозначим план минимум и максимум. Что тебе надо? — Вещи, — Чимин говорит решительно. Он не обновлял гардероб вечность. — Брюки, джинсы, рубашки, свитера… можно присмотреть несколько костюмов, — и бельё, но Чимин умалчивает, хотя и посматривает на отдел с интересом, — всё, что попадётся на глаза. У меня нет проблем с деньгами. Твой план? — Всё то же самое, — Юнги задумывается на минуту, — и техника. Мне бы обновить телефон, может, ноутбук… Чонгук скинул несколько моделей, которые мне по карману. Да и всё, пожалуй. Начнём по порядку. Это неожиданно весело. Чимин предлагает Юнги совершенно ужасные варианты, смеясь, когда тот на полном серьёзе соглашается пойти померить свитер горчичного цвета с рисунком, напоминающим пятно. Они меряют шляпы, пьют кофе, держатся за руки. Чимин не может избавиться от ощущения, что это свидание. Он почти ловит себя за руку, когда готов кинуться Юнги на шею и поцеловать. Иногда у них было так с Минхо, но с Юнги в десятки, нет, в сотни раз комфортнее. Чимин просто теряется. — Что думаешь об этом? — Юнги показывает на симпатичные брючки кремового цвета и элегантный свитерок с открытыми плечами. — Примерь, я подожду. Чимин подрагивает. Секс в примерочной. Он не может выбросить эту плохую мысль из головы, пока раздевается, пока натягивает брюки и следом свитер. Он ждёт, действительно ждёт, что Юнги нагло заглянет к нему за шторку, окинет задумчивым взглядом, толкнёт к зеркалу и возьмёт. Как было бы сладко оставить отпечатки губ и пальцев на зеркальной поверхности, пока толстый член вбивается сзади. Он почти хнычет, потирая кончиками пальцев постыдно горящие щеки. Ещё буквально несколько дней назад он был в порядке, он мог контролировать себя, мог… Чимин встряхивается. Он ведь агент, в конце концов. Он профессионал. Он может держать себя в руках. Чимин решительно кивает себе, трёт щеки ещё раз и распахивает шторку кабинки, чтобы сделать шаг наружу и… замереть. Чёрт возьми. Он скользит по Юнги ошеломлённым взглядом: белые брюки, плотно обтягивающие крепкие бёдра и подчеркивающие длину ровных ног, обтягивающая белая водолазка, ничуть не скрывающая роскошный разворот широких плеч и крепкую мускулатуру спины. Толстый чёрный ремень из змеиной кожи с фирменной золотистой бляшкой. Мин, чёрт возьми, Юнги. Чимин смирился с тем, насколько сильно Юнги идёт чёрный цвет, невозможные чёрные рубашки, кинковые плащи или кожаные куртки. Но белый. Юнги зачесывает волосы одной рукой, обнажая высокий лоб, и Чимин почти уверен, что не доживет до конца этого дня. — Потрясающе выглядишь, — Юнги скользит по нему пристальным, изучающим взглядом. Чимин чувствует, что от внимания Юнги не уходит ни то, как сочно брюки обтянули все нужные его места, ни то, какими изящными кажутся обнаженные из-за вырезов плечи. Мин подходит к нему вплотную, откровенно нависая, глядя сверху-вниз, и Чимин глотает дрожь. Он не способен на это, о, не способен. Юнги поправляет край свитера, поддевая, касаясь голой кожи кончиками пальцев, и хрипловато тянет: — Тебе идёт, малыш. — Ты тоже… — голос Чимина подрагивает, он слышит это и сам, поэтому сглатывает, прежде чем продолжить. — Тебе невероятно идёт белый, хён. Почему ты не носишь его? — Специфика работы, — Юнги хрипловато ухмыляется, блеснув своими тёмными нечитаемыми глазами. Он даже не думает отойти, господи. — Белый слишком легко… пачкается. — Тогда, может, сейчас останешься в этом комплекте? — Чимин понимает, что роет себе могилу, но, твою мать. Юнги слишком хорош, слишком сексуален, слишком… Невозможно устоять. Рядом с таким Мином хочется быть послушной деткой и капризничать. Чимин мысленно бьёт себя по щекам. Собраться, агент Пак. Собраться! — Только если ты тоже не будешь переодеваться, — Юнги, прищурившись, оценивающе скользит ещё раз по его фигуре, — хотя кое-чего не хватает. Вот тут, — очень подло обхватывать голую шею Чимина и не целовать, — немного украшений. Что думаешь? — Ювелирный тут тоже должен быть, — Чимин старается не дрожать и говорить ровно, но его буквально подбрасывает от напряжения. Рука Юнги обхватывает его шею так, что может полностью сжать, придушить, придавить, оставить после себя кольцо из синяков. Чимину хочется откинуть голову назад и просто застонать. — Решено, — Юнги убирает руку как раз вовремя, потому что ещё немного и… Чимин выгоняет эти мысли прочь. Он подыскивает бирку и смотрит на цену. В общем… это входит в его бюджет, хотя немного и выходит за допустимые рамки. Чимин отвлекается, когда девочка-кассир срезает ценники, и заискивающе смотрит на Юнги. Он прищуривается. — Рассчитайте, пожалуйста, один чек. — Хён! — Чимин не может позволить так сильно себя баловать, но Юнги просто отмахивается. Слишком. Слишком сексуально. Он краснеет, с трудом пробормотав: — Это дорого. И я сам могу себе позволить такие покупки. — Считай это подарком, — Юнги тепло улыбается, — за то, что у тебя красивая улыбка, Пак Чимин. Чимин не накидывается на Юнги с поцелуями только потому, что тут мельтешат девочки-консультантки и потому, что их рассчитывают, и… и потому что Чимину немного страшно. Этот флирт такой откровенный, он не даёт и шанса понимать превратно, но страшно обрывать всё на середине. А если Чимин поторопится? А если Юнги не хочет того же, что и Чимин? А если ему интересно только быстро перепихнуться? Или просто иметь секс по договорённости? — Идём, — но потом Юнги забирает все их покупки и хватает Чимина за руку, — нам ещё надо перекусить. Чимин даже не успевает ничего ответить, только послушно сжать ладонь Юнги в своих пальцах, и… позволить вести? Что-то в этом есть, невыносимо заставляющее его краснеть и чувствовать себя сладко-сладко. Чимин знал, что Юнги хорошо подходит роль ведущего, но что ему самому — роль ведомого… Он сглатывает. Юнги ведёт его достаточно уверено, когда замечает ювелирный. Он хмыкает: — Точно, Чимини. Мы кое о чём забыли. Чимин ничего не может поделать с тем, как сладко краснеет, когда Юнги заводит его в очередной дорогой магазин и они долго и придирчиво выбирают для него украшение на шею. Это цепь — изящная, с сложным плетением, и с головой леопарда, поблёскивающей крупными камнями глаз. Чимин даже не успевает посмотреть на ценник, прежде чем Юнги отрывает его, протягивая карту. Но судя по тому, как учтиво кланяется продавщица… — Хён! Правда! Это ведь очень дорого! — Чимин судорожно бормочет, цепляясь пальцами за рукав плаща Юнги. Ему приходится приподняться на цыпочки, чтобы достать до его уха. — Тебе совсем-совсем не стоит… я… я смущаюсь, хён! Сколько оно стоит? Позволь мне вернуть тебе деньги! — Тише, крошка, — Юнги говорит только это, снисходительно блеснув глазами, но Чимини прошивает до самого основания костей. Чёрт возьми. Он не рассчитывал на это, когда вступал в отряд по раскрытию одного из самых сложных дел десятилетия. — Я могу себе это позволить, хорошо? Чимин только безмолвно открывает и закрывает рот. Его щеки буквально горят алым, пока пальцы Юнги осторожно застегивают на его шее очередной подарок, а затем берут ладонь, чтобы повести в ресторан. Конечно, Чимин не знает, сколько платят Юнги (он склонен думать, что много), но… едва ли Юнги стал бы дарить такие подарки пассии на одну ночь, правда? Хотя, честно признаться, Чимин уже почти согласен даже на… Он встряхивается. Достоинство! Ресторан они выбирают скромный хотя бы на вид. Чимин осматривается, пока Юнги о чём-то шепчется с официантом, а после уводит его за один из столиков. Неудивительно, что Юнги выбирает самый дальний, откуда прекрасно просматривается всё пространство, и никто не может подойти со спины. Чимин тоже присмотрел его моментально. — Богом как-то скучно работает, — Юнги устанавливает телефон, где видно, как коп лениво скролит ленту новостей на компе. Он ворчит: — Мы реально были ярким пятном среди его серых будней. Он должен благодарить нас. — Не думаю, что ему нравится обвинение в убийствах, хён, — Чимин хмыкает и тянется за меню, когда им его приносят. Первое, что бросается в глаза, — нет цен. Можно было догадаться, что и тут Чимину не получится заплатить за себя, но хотя бы часть одежды он купил за свои деньги. Его не оскорбляют такие ухаживания, просто… За ним никогда так не ухаживали. Стоп. Ухаживание? Чимин качает головой, выкидывая такие мысли из головы. Юнги не может. Или может? — Ну меня Чонгук уже второй раз обвиняет, — Юнги листает меню, удерживая пальцы на страницах, где ему что-то, очевидно, нравится, — я же его не убиваю. Так, припугиваю. — Он не может нас слышать? — Чимин ёжится, стараясь не думать, что Чонгук видел их свидание и теперь будет использовать эту информацию против них повсеместно. — Чонгук, не Богом. — Может. И слышит, — Юнги долго смотрит на алкогольную карту, но решительно перелистывает на безалкогольные напитки, — тебя это волнует? — Меня волнует, что он слишком много знает, — Чимин ворчит по привычке, определяясь с выбором, — и что это всё стекает Тэхёну. А он, пусть и бывший, но журналист. Они вообще жуткая парочка. — О них есть сплетни? — Юнги заинтересованно поднимает бровь и жестом подзывает к ним официанта. — Расскажи мне что-нибудь интересное, Пак Чимин. Уверен, ты знаешь. — Проще сказать, каких о них сплетен нет, — Чимин негромко хихикает, прикрывая рот. Он заказывает несколько блюд, честно — тычет в меню, не глядя. Юнги незатейливо просит принести самое популярное и опять заказывает кофе. Чимин слегка надувает губы. — Хён, разве можно пить столько кофе? Это твоя третья чашка с утра! — Скажем так, кофе — не самое плохое, что может случиться с моим телом, — Юнги хмыкает, весело блеснув тёмными глазами. Он выжидающе дёргает уголком губ. — Итак, сплетни? — Что они встречаются, в основном, — Чимин задумчиво прикусывает нижнюю губу, раздумывая. — Что занимаются на работе… всяким. Народ любит мусолить, кто из них… сверху, знаешь. Чимин чувствует себя немного неловко, говоря об этом — его щеки розовеют, а вот Юнги хмыкает, абсолютно не смущённый: — Вот здесь как раз думать и не о чем. — Ну почему же, — Чимину вдруг хочется поспорить. Он почти игриво блестит глазами, предлагая: — Тэхён? Он опытен, умеет и любит командовать. А Чонгуку нравятся детские песенки, и он любит называть всех ласково. — Чонгук доминант по натуре, — Юнги качает головой, скрещивая на груди крепкие руки. — Он любит играться, но ненавидит проигрывать и не способен поддаваться. Для него важен контроль и важно ощущение власти. А Тэхён… — Юнги вдруг ухмыляется. — Этот типаж сложно с чем-то спутать. — Типаж? — Чимин слегка приподнимает брови. Отчасти, он понимает, о чём говорит Юнги — Тэхён, несмотря на внешнюю строгость и сосредоточенность, кажется слегка… манерным. Даже немножко капризным. — Типаж, — Юнги кивает, ухмыльнувшись, и вдруг скользит по нему таким долгим, говорящим взглядом, что Чимин вспыхивает под ним, как спичка. Мин почти мурлычет: — Сабмиссивный. Разговор принимает тот оборот, к которому Чимин не готов, но ему интересно. Он сумбурно проводит ладонью по волосам, облизывает пересохшие губы и кидает на Юнги неловкий взгляд. Что же он включает в этот типаж? — Рассказать? — Юнги наклоняется, сдвигаясь чуть ближе, чтобы касаться губами алого ушка Чимина. Он нервно кивает, обозначая «да», не в силах повернуть голову, не в силах сказать вслух. — Потребность в одобрении, — горячее дыхание опаляет не только мочку уха, но и обнажённую шею, — желание выставить себя в лучшем свете, ну, знаешь, любовь к красивым вещам, украшениям, людям, — Чимин дрожит, прикрыв глаза — это всё так опасно, — флирт, повсеместный и со всеми, пока не будет найден тот, с кем флиртовать сложно. Желание дразнить, проверять границы, пока это поведение не пресечётся тяжёлой рукой. Чимин подпрыгивает, когда чувствует ладонь Юнги на коленке: она неторопливо скользит по ноге вверх, оглаживая внутреннюю сторону. Это уже не просто флирт, который можно трактовать двояко. О, нет. Это тот уровень флирта, где Чимин должен повернуть голову, прикрыть глаза и потянуться за поцелуем. Он даже почти решается ответить, когда ладонь скользит обратно к коленке, но их прерывает суетливый официант. — Ваш заказ, — и Чимин отскакивает в сторону от Юнги, прикрывая красное лицо ладошками. Чёрт подери. Мин Юнги хочет его смерти, определённо хочет. И, кажется, он готов умереть по его просьбе. — Спасибо, — Юнги совершенно спокойно кивает расторопному мальчику и помогает определить, кому какой заказ, — я вас позову. — Конечно, сэр, — за короткий диалог Чимин успевает прийти в себя. Он вспоминает все способы, как дышать — ничего сложного, вроде: вдох, потом выдох, повторить. Только вот с Юнги схема даёт сбой. — И ты тоже подходишь под этот типаж, — как ни в чём не бывало, возвращается к теме Юнги, — или ты не согласен? — Я… — Чимин сглатывает и, пытаясь выиграть для себя немного времени, сжимает в дрожащих пальцах стакан с грейпфрутовым фрешем, делая большой глоток. Он ставит стакан на стол с отчётливым стуком и, не поднимая взгляд, с трудом выдавливает: — Может быть. — Может быть? — Юнги вдруг снова наклоняется прямо к его ушку: горячее дыхание жарко скользит по кромке, по шее Чимина, оставляя за собой след крупных мурашек. Мин хрипловато усмехается. — Скажи наверняка, крошка. — Д… д-да, — Чимин дрожит. Он чувствует, как дрожат его руки, как дрожит его голос, как дрожат судорожно прижавшиеся друг к другу бедра. Напряжение между ними с Юнги настолько осязаемое, что его почти можно почувствовать. Он не может ничего поделать с тем, что выдыхает: — С-сэр. На мгновение это кажется оглушающим. Чимин слышит, как дыхание Юнги уловимо сбивается, и коротко, сбивчиво сглатывает сам. А затем он чувствует, как Мин медленно, неохотно отстраняется, хрипло бросив: — Думаю, я согласен с тобой, малыш. Типаж довольно… однозначный. Чимин наконец делает судорожный вдох. Он берет приборы дрожащими руками и с трудом подхватывает вилкой тонкий слайс цукини — это салат с цитрусовой заправкой, лёгкий, явно что-то итальянское, но Чимин не чувствует вкуса, когда жуёт. Его лицо горит. Ещё ни разу Юнги не вёл себя с ним настолько… доминантно. Очевидно. Сейчас, когда Мин по какой-то причине не скрывает своё влечение, Чимин не может противопоставить этому ровным счётом ничего. Мысль о том, чтобы слабо сползти мужчине в ноги и прижаться щекой к его бедру даже не кажется ему больше… постыдной? Чимин прикусывает нижнюю губу. Блять. Достоинство. — К нему кто-то пришёл, — Юнги показывает пальцем на экранчик телефона. Чёрт. Чимин и забыл, зачем они вообще здесь. — Но это не Ёнсу, — Мин щурится, пытаясь разглядеть пиксели, — как думаешь, кто-то из его людей? — Вход же по пропускам, — Чимин переводит дыхание. Работа. Да. Идеально. Это максимально нейтральная и важная тема в их обстоятельствах. — Конечно, можно купить копа, но в архив… как бы мы ни принижали достоинства Богома, это не тот отдел, куда пустят просто так. Туда нужно особое разрешение. — Правда? — Юнги удивлённо вскидывается, выглядя на мгновение растерявшимся. — Я никогда не запрашивал ничего необычного. Просто приходил, если надо. Разве так не любой коп может? — Нет, — Чимин даже посмеивается. Ох уж эти особые полномочия. — Я, как тот, кто не работал напрямую с преступлениями, должен был сначала подать запрос: какое дело мне нужно, почему я хочу его прочитать, нет ли у меня личного интереса. Бумажек немного, но их надо заполнить, так что вот. Юнги издаёт милый удивлённый звук, покачивая головой — это немного помогает разрушить тот интимный опасный момент, который был совсем недавно. Чимин совсем успокаивается. Бедро всё ещё горит от жаркого прикосновения, но это можно пережить, особенно если болтать о разных пустяках. Остаток обеда они играют в игру «кто убийца»: рассматривают гостей в ресторане и предполагают возможный психологический портрет, приписывая людям несуществующие поступки. Это легко, смешно и забавно. Чимин даже забывает о том, что Юнги может быть опасным для него. После оплаты счёта, когда времени до конца смены Богома остаётся совсем немного, они собирают все покупки и поднимаются с места. И вот тут Чимин не может сдержать писка. Юнги властно и крепко обнимает его за талию, притягивая к себе. Тело Юнги горячее, явно горячее чиминового, и сейчас так же очевидно чувствуется, насколько он больше, шире, мощнее. Хочется постыдно заскулить. Да что же это такое! — Осторожно, малыш, — Юнги негромко выдыхает это прямо Чимину в шею, и Пак буквально физически чувствует, как его ноги слабеют и подгибаются. Вторая ладонь Юнги ложится на край стола, совсем рядом с его… с его… Чимин сглатывает. — Угол острый. Можно удариться. А затем как ни в чём не бывало отстраняется, сжав в своей ладони маленькую, дрожащую и, кажется, намокшую ладонь Чимина, подхватывает второй их многочисленные пакеты и решительно выходит из ресторана. Чимину кажется, что у него слегка потемнело в глазах. Он двигается на автопилоте, пока Юнги доводит его до машины, загружает покупки и, следуя уже установившейся традиции, пристёгивает ремнём. Чимин неожиданно зацикливается на мысли о руках и о ремне Юнги. Широком, крепком кожаном ремне с крупной металлической… Он вжимается спиной в кресло, пытаясь что-то сделать с невозможным жаром у себя на лице. Чёрт возьми, Мин Юнги. — Постоим на парковке перед отделом: не нравится мне этот парень, — Юнги хрипловато рыкает, бесцеремонно всучив Чимину в руки планшет с прямой трансляцией, а затем резко проворачивает руль. Чимин честно прикладывает все оставшиеся в нём маленькие силы, чтобы не зацикливаться на том, как сильные и ловкие пальцы прокручивают руль, оглаживая дорогую кожу. Мин. Юнги. — Скажи мне, если они заговорят. — Х-хорошо, — Чимин сглатывает и полностью сосредотачивается на наблюдении за Богомом. Работа. Да. Работа. Отличная возможность, чтобы принести пользу обществу и чтобы прогнать из головы все лишние, лишние, лишние мысли. Он внимательно смотрит за тем, что происходит на экране: Богом и неизвестный перебрасываются парой фраз, но со стороны выглядит как обычный смолтолк. Перестраховываясь, Чимин скринит изображение и отсылает Чонгуку с короткой подписью: Пак Чимин: «найди» Чон Чонгук: «уже» Чон Чонгук: «это его коллега или типа того» Чон Чонгук: «никакой связи с Ёнсу, увы» Чон Чонгук: «вижу свиданка у вас удалась?» Чимин вспыхивает. Ну что за мелкая паскуда. Он только настроился на работу, как этот, этот… Чимин невольно кидает взгляд на руки Юнги и сглатывает. Он почти зло печатает: Пак Чимин: «работать!1!11» Чон Чонгук: «то-то вы работали» Чон Чонгук: «так сладко сидели рядышком, хочу подробности» — Юнги, Чонгук меня отвлекает, — Чимин не может ничего поделать с капризными нотками в голосе, прекрасно отдавая себе отчёт, что он следует описанному ранее типажу, — он пишет не по работе. — Напиши ему, что или он говорит по делу, или я сливаю Тэхёну те фото в ванной, — Юнги как раз подъезжает на достаточное расстояние от машины Богома, чтобы продолжать преследование, но не быть в поле его зрения, не вызывать подозрения. Чимин пишет Чонгуку. Чон Чонгук: «нечестный ход, но ладно» Чон Чонгук: «кстати просто для инфы тебе, у Юнги никого не было последние полгода» Чон Чонгук: «даже секса 😏» Пак Чимин: «РАБОТА ЧОН ЧОНГУК» Чимин протяжно стонет и удаляет подлое сообщение о сексе. Ну это же надо! Все словно сговорились! Он возмущённо встряхивает головой и смотрит по камерам, куда Богом едет. Пока что это не выглядит интересным, потому что двигаются они к его дому. Что обычно люди, не совершающие преступление, делают? После работы идут в бар с коллегами, если ты не мудак Богом, или возвращаются домой для ужина. — Пока что он не вызывает подозрений, — Чимин переключается с камеры на камеру, — я тоже после работы еду домой. — У нас вся ночь впереди, — Юнги хмыкает, — если он так и не двинется, будем дежурить по очереди. Так-то слежка может затянуться на несколько дней: маловероятно, что нам с первого раза повезёт. — Вряд ли, но… стоп! — Чимин вдруг замечает, что Богом сворачивает с маршрута, неизбежно ведущего к его дому. Он прищуривается. — Он съехал. Давай за ним, хён. — А вот это уже мне нравится больше, — Юнги предвкушающе хищно ухмыляется и прокручивает руль, резко разворачиваясь. — Возьмём ублюдка за яйца, Чимини.