-1-
Ночь выдалась безлунной. Даже звезды спрятались под плотным покрывалом облаков. Ветер ласково перебирал кроны деревьев, наполняя мягкий ночной воздух тихим шепотом листвы. Именно из-за пения ветра и укрывающего ее покрова темноты никто не заметил, как Кимико проникла в поместье. Она знала каждую пядь земли здесь. Тем более знала о тайных лазейках. Девушка спрятала свою реацу и затаилась в самой тени. Охрана лениво патрулировала дом мелкого, не слишком знатного клана. Дождавшись, пока охранник подойдет как можно ближе, девушка прошептала: — Покажись, Кокурю, — Аоки хищно оскалилась. Ощущение власти над занпакто пьянило не хуже сливового вина. До этого момента все было баловством, а теперь синигами почувствовала истинную силу, доступную ей. И если для этого нужно убить, то… почему бы и нет? Тень одного из стражников начала извиваться, вязкой субстанцией поползла вверх по ногам и телу, связывая руки. Мужчина вскрикнул, задергался в попытке освободиться, но его старания были напрасны. Тень сдавила его: начала сжимать пойманное тело, ломать кости, скручивать мышцы. Мужчина пытался кричать, звать на помощь, но боль заставляла его давиться воздухом, который миллионом пылающих стрел вонзался в сознание. Окружающий мир стал расплываться: предметы словно таяли, прятались в вязком белесом тумане. Очередная вспышка боли, и стражник потерял сознание. Через несколько секунд его сердце остановилось. Кимико опустилась рядом со стражником и на всякий случай перерезала ему горло. Кровь брызнула на лицо девушки. Аоки не стала задерживаться на одном месте и бесшумно направилась к самому дому, постепенно избавляясь от охраны на своем пути. Подойдя к фусума, ведущей к комнатам родственников, Кимико облизнула губы и улыбнулась. С рук и меча пятого офицера капала чужая кровь-2-
В комнате витал мягкий полумрак. Амая сидела спиной к фусума и лениво обернулась на шорох отворяющейся двери. Увидев Кимико, женщина брезгливо сморщила нос. — Ну и зачем ты пришла? Разве ты не должна быть у своих синигами? Знаешь, ты ведешь себя, как побирающаяся дворняжка, — Амая хрипло рассмеялась и отпила сакэ из бело-синей пиалы. В воздухе висел терпкий запах благовоний. — Хотя, почему «как»? Таковой ты и являешься, — она поднялась на ноги и, нервно дернув плечом, процедила: — Тебе лучше убраться, пока тебя Отец не увидел. Он не будет терпеть в поместье всякий мусор. Кимико не ответила. Лишь улыбнулась. Офицер исчезла в сюмпо и появилась прямо перед Амаей. Женщина хотела возмутиться, но заметила брызги крови на тускло сверкающем лезвии катаны. На дорого украшенным кимоно расцвел ярко-красный кровавый бутон. Женщина схватилась руками за лезвие меча, но синигами резко вытащила катану, порезав ладони родственнице. Испуганный крик застрял у нее в горле, Амая успела лишь сделать неуверенный шаг вперед. Занпакто со свистом рассекло воздух, пламя свечи беспокойно задрожало. Тело безвольно упало на колени и завалилось на спину, щедро заливая пол горячей липкой кровью. Голова весело покатилась по татами. На темно-рыжих волосах алые кровавые цветы были совсем незаметны. Кимико захихикала. Ей всегда хотелось снести этой рыжей шлюхе голову, и вот — мечта сбылась. Весело подпрыгивая и смеясь, девушка направилась дальше по комнатам, вспарывая тела, отрубая конечности невинной прислуги. Добравшись до комнаты, где находился ее приемный отец, Кимико провела по двери рукой, оставляя кровавые следы. «Оставлю на потом, — отметила про себя девушка. — Нужно растягивать удовольствие». Аоки подошла к лестнице, ведущей наверх. Его обитатели уже знали, что их убийца здесь, и его появление — лишь вопрос времени. Пятый офицер поднялась на второй этаж; кровавый шлейф тянулся за ней следом. Ей нравилось убивать — так всегда было. Синигами чувствовала невероятную радость, избавляясь на заданиях от пустых. Но убивать людей — это совсем другое. Это… даже лучше. Шиму разбудили крики и неясные обрывки фраз. Слуги кричали что-то про Амаю. Мужчина нехотя поднялся с футона и вяло поплелся к выходу из спальни. Опять Амая напилась и пристает к стражникам. Ему уже надоело выдирать ее из комнат прислуги. Шима никак не мог понять, как худенькая изящная девушка, на которой он женился, превратилась в вульгарную, циничную бабу? Фусума распахнулись прямо перед носом Аоки, мужчина отпрянул. Перед ним возникло бледное улыбающееся лицо сводной кузины. — Да… плохо же ты прячешься, — гортанно засмеялась Кимико. — Жалко, что я все-таки тебя прошлый раз спасла. Сегодня было бы на одного человека меньше убивать. Мужчина непонимающе смотрел на девушку. От той, что недавно вытащила его из безвыходной ситуации, не осталось и следа. Он привык видеть Аоки в плохом настроении, когда она приходила в поместье и когда возвращалась обратно в бараки своей дивизии. Неудивительно; сейчас для их клана настало время неуверенности в будущем. Сейчас Кимико была больше похожа на обозленного на весь мир зверя, пытающегося отомстить его угнетателям. Шима невольно отступал от приближающейся к нему фигуры. — Кимико-сама, успокойтесь. Положите меч, — пыталась успокоить своего убийцу жертва. — Спокойно. Подумаешь, прислугу прирезали, с кем не бывало? Помните, как Торио-доно как-то… — мужчина натянуто рассмеялся, но вскоре умолк, натужно сглатывая. Аоки продолжала надвигаться на него, загоняя добычу в угол. Когда Шима, наконец, уперся в стену, Кимико подняла свой меч, дабы снести двоюродному брату голову. Шима съежился от страха, но через несколько секунд, открыв глаза, понял, что меч остановился в нескольких сантиметрах у его шеи. — Шучу, — засмеялась Кимико и опустила занпакто, — шуткую… Шима неуверенно улыбнулся. Шрам на его лице натянул кожу, перекосив уголок рта. — Неудачная шут… Договорить он не успел — катана разрезала его грудную клетку, как масло. Фонтан темно-алой жидкости забрызгал и без того окровавленное лицо Аоки. Шихакушо синигами прилипло к телу, белый пояс окрасился в розовый цвет. Мужчина захрипел, плавно оседая на пол. Лицо посерело, глаза вылезли из орбит, рот свело судорогой. Шима прижал ладони к распоротой груди в тщетной попытке остановить кровь. Это вызвало у девушки лишь насмешливую улыбку. Кимико вышла из комнаты брата, осознавая, что он все равно умрет от потери крови, и добивать его нет смысла. Идя дальше по коридору, Аоки задевала вазы, разбивала зеркала, срывала висящие на стенах гобелены и свитки. В общем, вела себя так, чтобы все слышали, что она уже близко.-3-
Торио бежал, не разбирая дороги. Ноги путались в широких полах кимоно, дыхание перехватывало, сердце срывалось на безумный бег. Очередной порыв холодного ветра бросил ему в лицо горсть пыли. Мужчина запнулся, упал на колени. В глазах защипало, и Аоки принялся яростно тереть веки.-4-
Почувствовав, что знакомая реацу покинула поместье, Кимико улыбнулась. Теперь все стало похоже на настоящую травлю. Пятый офицер провела рукой по лицу, размазав кровь, и направилась обратно — к лестнице, ведущей вниз. Вдруг Аоки почувствовала, что что-то уткнулось ей прямо в спину. Это был самый обычный непримечательный кинжал. Но в руках ее дяди Кано он становился смертельным оружием. — Мне наплевать, по какой причине ты все это устроила, но за то, что ты убила моего сына, ты ответишь, — зеленоглазый мужчина собирался сделать смертельный выпад, но не успел. К его собственному горлу было приставлено лезвие меча. — Я видела этот трюк столько раз, дядя, — Кимико замялась. Что она творит?! Она в своем уме?! — Нет… не дядя… Кано-сан, — девушка вновь гортанно захохотала. — Меня этим не убить. Но у меня нет времени играть с тобой, поэтому я просто тебя убью. Девушка направила левую ладонь в сторону Кано. Где-то на краю сознания здравый смысл кричал, умолял остановиться, пока не поздно. Это не ее желание. Она идет на поводу у своего меча, на поводу навязанных ей мыслей. — Кости зверей, шпиль, кровавый кристалл, стальное кольцо, движение ветра, спокойствие неба. Звук, пронзающий землю. Хадо №63: Райкохо. Огромный сноп реацу и молний вырвался из ладони Аоки, сметая и разрушая все на своем пути. Кано шарахнулся в сторону, пытаясь увернуться от заклинания кидо, но его ноги подгибались и не слушались. Мужчина упал, ударившись виском об косяк. Кровь хлынула обильным бордовым потоком как раз в тот момент, когда сверкающие зигзаги молний вонзились в его тело и отшвырнули в стену. Темный шелк кимоно загорелся. «Отлично! Теперь все сгорит к чертям собачьим, — подумала девушка, съезжая вниз по перилам лестницы. — Остался еще один… он не мог далеко убежать при его-то здоровье».-5-
Дыхание перехватывало. Словно воздух стал слишком тяжелым. Торио схватился руками за шею, пытаясь успокоиться и глотнуть хотя бы толику кислорода. Нужно бежать. Бежать, не оборачиваясь. Мужчине с трудом удалось встать, но он практически сразу же упал на траву. В грудь сильно кольнуло, к горлу подкатил тугой колючий ком. В голове мелькнула яркая вспышка, Торио дернулся и затих.-6-
— А, вот ты где, ублюдок! — Кимико подошла к лежащему на земле телу и проверила пульс. — Сам, значит, сдох. Как раз, когда я хотела засунуть кулак тебе в глотку и смотреть, как ты задыхаешься, сволочь! Вот так всегда, — девушка грустно вздохнула, убирая меч в ножны. Кровь на ее теле начала засыхать, покрываясь корочкой. Что это? Что это за чувство такое? С одной стороны, она безумно счастлива, но с другой — безумный страх и непонимание. Огонь уже бушевал во всю силу. Столб черного дыма поднимался до самого неба, ветер донес до девушки запах гари. В воздухе звенели взволнованные голоса. Люди звали на помощь. — Ты удивила меня, Кимико,— послышался металлический голос где-то в подсознании. — Я, конечно, знала, что ты жестокая, бессердечная стерва, но чтобы настолько! Можно было и одного кого-нибудь убить!— Кокурю громко засмеялась. Ее смех был отвратительно громким и скрежещущим.— А теперь мне кажется, что нам пора отсюда уходить… госпожа. Последнюю фразу Голос произнес очень серьезно, демонстрируя свое повиновение. — Да, пора отсюда уходить.-7-
Айзен привык засиживаться допоздна, разбирая отчеты, полируя шеврон или просто куря. Но сегодня Соске решил лечь спать пораньше. Вся эта нервотрепка со сходящим с ума капитаном совершенно его вымотала, еще и Кимико оставила после себя бардак. Резала она себя, что ли? Юноша с головой укрылся одеялом, намереваясь рухнуть в мягкую бездну сна, как за окном раздался шорох. Сначала он не придал шуму никого значения. На улице гуляет осенний ветер, шуршание по ночам не редкость. Но когда кто-то за окном смачно упал, издав характерный «уф», а потом также сочно выругался, Айзен сел, откидывая одеяло. Открыв окно, Соске ощутил царапающий легкие запах гари и еще один сладковато-приторный отзвук аромата. Вдали, за казармами восьмого отряда, полыхало ярко-оранжевое пламя. — Классно горит, правда? — послышался женский голос откуда-то снизу. Беспокойный, притворно бодрящийся. — От райкохо всегда все красиво полыхает. — Кимико?! — ошеломленно просипел лейтенант, опустив взгляд вниз. Синигами сидела на земле, все ее тело покрывала грязь, копоть и засохшая кровь. Офицер нервно приглаживала свои черные растрепанные волосы. — Почему ты здесь? Что происходит? Аоки засмеялась и подняла заляпанное кровью лицо на юношу. В темно-синих глазах блеснули слезы. — Помоги мне… Пожалуйста…. Прошу. — Что ты натворила?! — Айзен огляделся и протянул ей руку.— Залезай. Нельзя, чтобы тебя видели… такой. — Что я сделала? Просто… просто… — Кимико посмотрела на свои руки, но все-таки взялась за протянутую Соске ладонь. — Что я натворила?! Юноша помог девушке влезть в комнату, схватил ее за руки и со злостью толкнул в сторону ванной. Офицер больно ударилась коленями о порог между комнатами, форма жалобно затрещала на спине, порвавшись. Девушка попыталась подняться, но у нее не было ни сил, ни желания. Лейтенант одним движением поднял офицера за шкирку и усадил дрожащую Кимико в ванную, сдирая с нее окровавленную одежду. Девушка закрыла лицо ладонями. С ее волос стекала вода красновато-розового цвета. — Мне конец, — промямлила она. — Заткнись, — отрезал юноша, окатывая ее потоком горячей воды. — Быстро смывай все с себя. Затем поменяешь воду и снова залезешь в ванну. — Тебе легко говорить. Ты не убил за тридцать минут практически всех людей, кто был в поместье, — Кимико начала судорожно смывать с себя кровь. — Нужно было бежать к Йоми. Нужно было сразу затаиться среди руконгайской швали, а не тащиться сюда. — Помолчи. Сиди здесь и никуда не выходи. Я скоро вернусь, — Соске исчез в сюмпо. Кимико безвольно сползла под воду. Так она продержалась до тех пор, пока кислород в легких не закончился, а вздох не стал необходимостью. Но нужда в заветном кислороде пересилили суицидальные наклонности девушки. Она резко поднялась и начала часто и тяжело дышать. Айзен влетел в комнату, рывком вытащил девушку из ванной. Закутав ее в полотенце, он подтолкнул ее к выходу. — На столе стакан воды. Выпей без разговоров и ложись спать. — Что в стакане? — безразличным голосом спросила Кимико. — Я не буду ничего пить. Я не хочу, — девушка, шатаясь и спотыкаясь, направилась к футону. — Я сказал — пей! Или заставлю выпить силой, — Соске ласково обнял Аоки. — Я все сделаю как надо. Только выпей. Пятый офицер посмотрела на Айзена затуманенным взглядом и трясущимися руками взяла стакан. Вода переплескивалась через края. Кимико не без страха подумала, что там может быть все, что угодно: от снотворного до яда. Но какая теперь разница, верно? Она могла убежать и попросить Йоми ей помочь. Он бы никогда ей не отказал. Арики ее любил. Но она пришла к Соске и из-за чего — банального желания, чтобы тот почувствовал себя в ее шкуре. Теперь они квиты. Наконец, пересилив себя и выпив содержимое посуды, Аоки почувствовала в теле невероятную легкость и тепло. Голова и веки стали очень тяжелыми, неподъемными. — Это… — Да, — юноша подвел девушку к футону и заботливо укрыл ее одеялом, — спи, Ки-тян…-8-
Кимико проснулась от шума, доносящегося с улицы. Девушка несколько минут просто смотрела на белый потолок, стараясь понять, где она и что происходит. Тело болело так, будто по нему пробежалось стадо слонов. Повертев головой, синигами поняла, что находится в комнате лейтенанта пятого отряда, но Айзена в комнате не было, а в воздухе витал горький запах табака. Ей это все приснилось? Она не могла вспомнить, что произошло, между тем как Кокурю подала голос и сегодняшним днем. Уходила ли она вообще из этой комнаты? Опустив взгляд на татами рядом с собой, Аоки увидела новенькую, аккуратно сложенную форму синигами. Значит, все-таки это был не кошмар. Девушка взяла форму и, пристально посмотрев на нее, сморщила носик. У шихакушо, оставленным Айзеном, были рукава. Недовольно бормоча, Кимико принялась отрывать ненавистную деталь одежды. Получилось это у нее не очень ровно. «Ладно, потом сделаю нормально, — надев шихакушо полностью, девушка посетовала, что форма ей не подходит по размеру. — Он, что, не видит разницы в размере одежды? Как можно было принести форму на два размера больше меня! Хотя, это мог быть и его шихакушо… Надо же, он даже мой меч от крови отмыл!» Кимико плавными движениями направилась к двери. Мышцы болели настолько сильно, что любое резкое движение, — и девушку скрутит от боли мгновенно. «Как все болит… — вздохнула Аоки. — Теперь самое главное — вести себя естественно. Я ничего не знаю о вчерашнем. Меня там не было…» — она медленно открыла фусума и также неспешно направилась к казармам шестой дивизии. Она еще толком не обосновалась в предоставленной ей комнате после перевода. — Кимико-сан! — к ней подбежала, размахивая руками, покрасневшая Кионе. Лицо девушки было искажено плачущей гримасой. — Кимико-сан… как же так?! «Черт! — Кимико постаралась изобразить на лице некое подобие удивления. — Не паникуем!». — Что случилось, Кионе? — странным голосом спросила пятый офицер. Ей было тяжело проговаривать слова, как будто к горлу приставили нож. — Укитаке-тайчо опять плохо? — Нет… слава Ками, с тайчо все в порядке, — Котецу резко опустила голову в поклоне и плаксиво пропищала. — Кимико-сан… мне… мне очень жаль, но… боюсь, ваши родственники… мертвы… На глаза Аоки выступили притворные слезы. Синигами всеми силами пыталась не рассмеяться дурным, истерическим смехом, но внутри нее все закипало от звериной радости. Дух занпакто торжествовал. — Как?! Не может такого быть! Ты… это не правда. Ты врешь! Кионе выпрямилась, сделала неуверенный шаг навстречу Аоки и порывисто обняла девушку. Пятый офицер пустыми глазами смотрела на макушку девушки, пока Кионе стояла, уткнувшись лицом ей прямо в грудь. — Нет… их убили этой ночью, а затем подожгли дом. Торио-сан удалось сбежать, но его сердце не выдержало. — Может, все-таки кто-то остался жив? Они не могли все умереть… — Унохана-тайчо осмотрела останки. Это убийство, Кимико-сан, никому не удалось спастись, — Кионе разомкнула свои объятья, отойдя на пару шагов, и сама принялась вытирать слезы рукой, затянутой в белоснежную перчатку. Аоки закрыла лицо ладонями, но не от того, что слезы лились градом, а потому что уже не могла бороться с безудержным желанием засмеяться. Улыбка сейчас была бы крайне неуместной. Хотя люди в трауре ведут себя иногда крайне неадекватно. — Кионе… они знают, кто это сделал? Они знают, кто это сделал?! Аоки в надежде посмотрела на третьего офицера, чтобы узнать, что ей известно. Весь Сейрейтей видел то пожарище, наверняка были подняты отряды для тушения, но как ей объяснить, что она по какой-то причине отсутствовала, если приведут на допрос? Ее видели два капитана — как минимум. Кионе тихо всхлипнула. — Нет, пожар уничтожил все следы. «Ну вот и славненько, что все пожар уничтожил», — внутри себя девушка победно заулыбалась. — Там еще и пожар был… Я не слышала тревоги… Я крепко сплю из-за таблеток, выданных Уноханой-тайчо от головной боли, — вытирая слезы, протянула шепотом Кимико. — Значит, мне от них ничего на память не останется. А есть хоть какие-нибудь подозреваемые? — пытаясь не вызвать подозрения, поинтересовалась у Котецу Аоки. — Вот этого я не знаю. У капитанов сейчас совещание по этому поводу. — Тогда… тогда я пойду, Кионе, — Аоки приняла невозмутимый вид. Нужно будет навестить Йоми и Сери в Руконгае. Они наверняка уже в курсе всего. Теперь не Торио, а она их оябун, и никто другой. — Я хочу побыть одна. — Вы уверены? Просто вам сейчас… ну, то есть, — девушка замялась. — Я хочу сказать, что… — Не волнуйся, Кионе, я побуду с ней, — рядом с Аоки вырос улыбающийся Соске. Он нежно обнял ее за талию, даже не глядя на нее. — Иди. Я о ней позабочусь. — Спасибо, Айзен-фукутайчо, — Кимико слабо улыбнулась, одобрительно кивнув Кионе, намекая, что с ней все будет хорошо, и третий офицер может идти. Юноша не ответил на благодарность Аоки. Не соизволил даже повернуться к ней. Молча схватил за руку повыше локтя и потянул в сторону бараков шестого отряда. Девушка хотела сказать юноше какую-нибудь колкость, но, поразмыслив, решила этого не делать. Сейчас одно неосторожное слово, и Кимико рискует потерять оставшееся здоровье. — Ты можешь немного разжать свою руку? Больно очень. — Зачем ты ушла? — лейтенант намеренно проигнорировал ее просьбу. — А с каких это пор мне нельзя выходить на улицу? — чуть повысив голос, спросила Аоки. Девушка пыталась освободить свою руку от крепкой хватки Айзена, но он держал очень цепко; пальцы будто стальные. — Как будто если бы я не вышла из комнаты, Кионе бы меня не нашла? Она же не дура, в конце концов! — С тех пор, как ты вырезала свою семью, — чуть слышно прошипел Соске и добавил уже мягче: — Неужели нельзя было меня дождаться? — Это было спонтанное решение, — девушка оскалилась от боли. Если он продолжит в том же духе — сломает ей руку. — Твои спонтанные решения имеют слишком высокую цену. — Например? — Например, что ты отвлекаешь меня от важного дела, о котором никто не должен знать. — Важного дела, о котором никто не должен знать? — пятый офицер удивленно посмотрела на юношу. — Ты людей препарируешь, что ли? — Нет, людей препарируешь ты, — Соске тепло улыбнулся. — Именно поэтому ты мне обязана по гроб своей никчемной жизни, Ки-тян. Никому и в голову не взбредет, что ты разгуливала по Готей-13, вся залитая кровью своих родичей. Я все уладил, — солгал лейтенант. На самом деле ему даже не пришлось ничего делать. Обстоятельства сами благополучно сложились сами собой, создав непоколебимое алиби, но пятому офицеру этого знать было не обязательно. Теперь она на поводке под названием страх. — Замечательно. Спасибо. Айзен скупо улыбнулся, пропуская девушку вперед, в казармы своего отряда. Глаза юноши были какие-то неживые. Спокойные и холодные. Как у куклы. Он не злился на Кимико, ее выходка оказалась ему на руку: все были так заняты сначала пожаром, а потом его обсуждением, что забыли о своих основных обязанностях, позволив ему беспрепятственно получить важную информацию для своего дела. Он давно рассчитывал на то, что психически нестабильная девушка выкинет какую-нибудь глупость достаточно масштабную, чтобы отвлечь всех от его скромной персоны. Кимико не обращала внимания на идущего за ней Соске, дошла до комнаты, нарочно громко открыв фусума, молча зашла в комнату, сев на татами рядом с разложенным футоном. — Могу я побыть одна? — шепотом спросила Аоки, подняв темно-синие глаза на лейтенанта, закрывшего за собой дверь. Не получив ответа, синигами демонстративно придвинулась к осиирэ и принялась раскладывать свои вещи из стороны в сторону. Ей хотелось хоть чем-то занять руки, чтобы забыть обо всем и просто плыть по течению и ждать, куда река событий отнесет ее на этот раз. Соске подошел ближе, развернул девушку лицом к себе и крепко схватил синигами за подбородок, заставляя посмотреть ему прямо в глаза, игнорируя ее тщетные попытки вырваться. — Зачем ты это сделала? — хрипло прошептал он. — Я не хотела этого! Соске резко отпустил девушку и с размаху ударил ее по щеке тыльной стороной руки. — Я спросил зачем, а не чего ты хотела, — отчеканил он. — Зачем ты это сделала? Девушка шарахнулась в сторону и прижала руку к лицу. Соске разбил ей губу, и из раны начали стекать алая струйка. Взгляд Кимико наполнился ужасом. Она не знала, что сейчас сделать, что ответить. Девушка, шатаясь, отошла от Соске и забилась в угол комнаты. — Не нужно строить из себя испуганную овечку, — улыбнулся Айзен, медленно приближаясь к ней. Он опустился на колени перед Аоки и начал аккуратно промокать кровь уголком накрахмаленного платка. — Ты прекрасно знала, на что шла, верно? Ты с самого начала знала, куда побежишь после этой кровавой бани. Не в руконгай, а ко мне. И, пожалуйста, прекрати вести себя, как припадочная. В конце концов, я — единственный человек, кому ты можешь доверять… — Я хочу побыть одна, — девушка прижала колени к туловищу и уткнулась в них лицом. — Я устала… — Неужели ты сломалась? — в голосе Соске сквозило неприкрытое разочарование. — Жаль… очень жаль, Кимико, — юноша поднялся на ноги. — Я думал, ты сильнее, — с этими словами он вышел из комнаты, оставив Аоки в полном одиночестве. — Все-таки надо было его прикончить… — раздался голос Кокурю.— Ишь какой! Не угодили ему! — А как ты это себе представляешь, — Аоки улыбнулась, ей было непривычно вот так запросто начать общаться со своим занпакто. Кокурю в самом деле стала послушной.— Привет, Соске! Знаешь мне тут надо договориться с собственным мечом. Не окажешь такую честь: дашь себя убить? Скорее всего, это он меня покрошит в мелкие кусочки! — Я всего лишь высказала свое мнение, — обиженно пробурчал занпакто. — Не цепляйся к словам! И ты правда ведешь себя, как размазня! — Может, я и есть размазня? — Размазня не может убить три десятка людей и… — Кокурю вздохнула. — П-ф-ф… Не собираюсь тебя подбадривать, размазня. Синигами, тяжело выдохнула, вытерев с губы кровь, молча вернулась к раскладыванию своих вещей в комод. Нужно было сразу этим заняться. Она не будет сегодня выходить из своей комнаты. Пусть думают, что Кимико в трауре. Теперь она полноправный глава клана Аоки, состоящий, ко всему прискорбию, из нее одной. Будет тяжело. Девушка задумалась, держа в руке помятое кимоно цвета спелой сливы. «Надеюсь, Йоми поможет. Он был вакагасира отца. Если они не захотят подчиняться мне, то будут, по крайней мере, слушаться его. А глава рода Араки будет делать, что я скажу».