-1-
— Вы, что, совсем из ума выжили, кретины?! Окна капитанского кабинета выходят прямо сюда! Ему же все равно, что это вы, — два придурка — Кио и Тэтсуо, виноваты, наказание весь отряд понесет! А у меня нет настроения скакать на марш-бросках. Кимико отчитывала двух офицеров, которые только что были пойманы с поличным в преступлении под названием: «Я сплю на своем рабочем месте». — Надо же, офицер Аоки снова вселяет страх и ужас в сердца простых нитохэй, — елейный, прямо-таки сочащийся медом голос Ичимару прозвучал над самым ухом женщины. От неожиданности Аоки поперхнулась на полуслове. — Офицеру Аоки нравится быть главной, м? — Я так часто вселяла в учеников академии страх и ужас, что это превратилось в бессознательный рефлекс, Капит… Гин… Ичимару-тайчо, — откашлявшись, заметила Кимико, повернувшись к капитану третьего отряда. Он был выше ее на пол головы, невероятно худ и тщедушен. Но внешность обманчива. Как и любой капитан, Ичимару обладал высоким уровнем духовной силой и достаточной сноровкой. — Идите, ребятки, — Ичимару оскалился сильнее, — нам с офицером Аоки нужно поболтать. На личные темы. — Насколько личные? — Кимико посмотрела на новоиспеченного капитана с прищуром. Их разговор вряд ли будет настолько уж приветливым, как это кажется. И дело совершенно не в том, что вокруг них то и дело мимо проходят офицеры и рядовые, нет. Приватные разговоры подразумевают то, что сказанное останется строго между говорящими и не попадет в третьи руки. — Очень личные, я бы даже сказал — интимные. — Касающиеся меня или касающиеся тебя? — Они касаются всего Готей-13, — мужчина приобнял Кимико за плечи и еле слышно прошептал. — Мне нужно выбрать лейтенанта. — А чего так тихо-то? — женщина засмеялась. — Ты же не человека собираешься убить. — Кругом враги, Аоки-сэнсэй, кругом враги! — Тебе видней, конечно, — Кимико убрала его костлявые руки со своих плеч. Она не испытывала к Гину антипатии, даже наоборот: синигами забавляла его преданность Айзену — преданность другого толка, нежели Канамэ. — Я самый предусмотрительный человек на свете, Аоки-сэнсэй, — взгляд его бирюзовых глаз полоснул Аоки по лицу, словно кинжал. Кимико глубоко и удрученно втянула носом воздух. Иногда офицеру казалось, что для Ичимару она старшая сестра, которая если и не поможет, то просто будет в курсе дела. — Неужели выбрать себе лейтенанта — это такая непосильная задача? — А вы как думаете? — его голос вновь стал приторно-сладким. — Откуда мне знать? — Аоки мило улыбнулась. — Я всего-навсего пятый офицер. — Хотите сказать, что не доросли еще для советчика, да? — Из меня не самый лучший советчик, Гин, — синигами убрала за ухо темный локон волос. Какой-то рядовой хотел подойти и спросить что-то, но вид рядом идущего капитана заставил парнишку поёжиться. — Все мои решения в основном спонтанные, от чего хорошими, по определению, считаться не могут. — Вы думаете, мне нужен хороший лейтенант? — Ичимару насмешливо фыркнул, убрав руки в рукава своей формы. — Хороший капитан и без него может обойтись. — Ну, взял бы тогда любого встречного, — Аоки поймала за рукав проходящего мимо нитохэй. — Его, например. — Нет, мне он не нравится. Может, другого найдем? — пропел Гин, глядя, как лицо парня меняет цвет с обычного на бледно-зеленый. Рука женщины резко разомкнулась, и синигами с непонимающим лицом плюхнулся на землю. — Что тебя останавливает посмотреть личные дела офицеров из отрядов и принять решение? — с упреком спросила брюнетка. Они прошли мимо лавки, продающей безделушки. Сейрейтей — удивительное место, где достаточно завернуть за угол от бараков отряда и начинался чуть ли не целый торговый квартал. Оно и неудивительно, ведь здешние вряд ли пойдут к жителями Руконгая. — Может быть, мне просто сейчас очень-очень-очень-очень важно именно ваше мнение, — Ичимару с невинным видом принялся разглядывать заколки для волос в одном из торговых лотков. Украшения весело поблескивали в лучах солнца. — Кончай издеваться, — офицер обиженно надула губки. — Я тебе от чистого сердца решила помочь, а ты… — Простите великодушно, сэнсэй, — мужчина отдал несколько канов за понравившеюся ему куси из темного дерева с изображением флоры. Убрав заколку во внутренний карман шихакушо, он повернулся к Кимико и продолжил: — Я просто ценю ваше мнение. — Не думаю, что она когда-нибудь будет использовать этот гребень, — заметила Аоки. Отношения между Гином и Рангику вызывали у синигами только умиление. В них была эта детская непосредственность и невероятная трепетность по отношению друг к другу. Ичимару мог месяцами не видеть лейтенанта десятого отряда, но это не значит, что он о ней забыл. Время от времени Мацумото получала милые напоминания о том, что он о ней помнит. — Но она же так хотела это украшение, — на мгновение улыбка Гина угасла. — Рангику и то кимоно с рисунками танцующих журавлей хотела, но, в конечном итоге, так его и не надела, — еле слышно простонала женщина, прикрывая рот ладонью. — Ни разу? — Ичимару откинул серебристые пряди со лба. — Ни разу, — с серьезным видом ответила Кимико. Мужчина несколько расстроено поправил запах своей черной траурной формы. Наверное, сейчас он подумывал о том, чтобы вернуть заколку обратно. Кимико виновато почесала в затылке. Не будет же она объяснять, почему именно Рангику не носит подаренное им кимоно или украшения. Лейтенант очень сильно дорожила этими подарками: не то, что носить — боялась над ними дышать. Единственный знак внимания, который Рангику носила на себе — кулон. — О, чайная! Может, зайдем? — Желание дамы — закон, — Гин галантно пропустил Кимико вперед, не переставая гаденько ухмыляться. — Я чую какой-то подвох. Видимо, платить буду я? — Кимико покосилась на капитана. Ухмылка не сходила с его тонких губ. Он был симпатичен, но по-своему. Платиновый блондин с яркими голубыми глазами — мечта молоденьких учениц академии. Если бы в его поведении не было бы этих отталкивающих змеиных повадок… — Ну, если ты настаиваешь. «Ран, ну что тебе в нем нравится?! Вот что?!»-2-
— И какой идиот придумал такую форму?! — приглушенно прошипела Кимико, склоняясь под тяжестью желтоватых папок. — Ноги вывернуть можно, — женщина громко чихнула, едва не растеряв половину документации. Исходящий от бумаг запах старья и пыли неприятно царапал нос, во рту пересохло, а в горле запершило. Вдобавок ноги, под которые смотреть было весьма проблематично, путались в широких хакама. Так что настроение у Аоки оставляло желать лучшего. — Я понимаю, одну папку забыли передать. Ладно — две, — сетовала Кимико себе под нос, стараясь не уронить огромную стопку бумаг, — но двадцать четыре?! Такое вообще возможно?! — Склероз у него, что ли? Хотя по возрасту — рановато, — Аоки шла по баракам пятого отряда как канатоходец. Каждое препятствие казалось непреодолимым. Каждая ступенька чудилась огромной, и расстояние до покоев капитана увеличилось вдвое, если не больше. Подойдя к фусума, женщина поставила стопку бумаг на пол, ибо стоять с ними было невозможно, а что-то делать — так тем более. — Эй, Капитан, у меня для тебя подарочек, так сказать, — Аоки приоткрыла фусуме. — От нашего отряда — вашему. То, что она увидела, ей тоже не особо понравилось: Айзен сидел за столом. В одной руке у него была зажигалка, которой он поджигал палочку благовоний, а другой он приобнимал лейтенанта Хинамори, сидящую рядом, скромно притупив взгляд и держа в руке кисть для каллиграфии. Кимико находилась в ступоре и не могла сказать ни слова. На лице появилась усмешка. Она, наконец, может скинуть ошейник на другую. Женщина поклонилась, продолжая ухмыляться, проговорила абсолютно спокойным голосом, лишенным всех эмоций: — Папки за дверью, не забудьте просмотреть, Айзен-тайчо.-3-
Сначала стало жарко, потом бросило в холод. К горлу подступил колючий ком, перед глазами заплясали белые круги. Хотелось кричать, плакать, выть от душевной боли, накопившейся внутри. Аоки медленно вышла из кабинета и так же медленно пошла в сторону десятого отряда. Она сможет использовать такой удачный способ, чтобы, наконец, жить сама по себе. Где там Рангику? Время для выступления прекрасной актрисы. Эмоции зашкаливали, слезы накатывались на глаза сами собой, а синигами все также ухмылялась, как ни старалась придать своему лицу более страдальческий вид. — Как долго я ждала подобного шанса? — ногти впились в ладони, на молочно-кремовой коже выступили ярко-красные капельки, почти сливающиеся с лаком, покрывающим ногти Аоки. — Эй, Ким! — к женщине подлетела радостная Мацумото, держащая в руках тот самый гребень для волос, что видела прошлым днем. Но радость на её лице быстро сменилась беспокойством. — Что случилось? Все хорошо? — Да, все отлично, — улыбаясь сквозь слезы, ответила Аоки. Кимико надеялась, что Мацумото примет это за попытку бодриться, а не за то, что пятый офицер счастлива сорваться с поводка. — А почему тогда ты ревешь? Неужели из-за Гина? Опять он свои шуточки про белок рассказывал?! Синигами начала судорожно тереть глаза. — Разве реветь из-за Гина полагается мне, а не тебе? — Ну, кто знает. Может, ты боишься белок. Так, что стряслось? — Сейчас расскажу…-4-
С того момента, как Кимико застала Айзена в кабинете вместе с Хинамори, прошло чуть меньше месяца. Общение с капитаном пятого отряда практически свелось к нулю, чему офицер была несказанно рада. Иногда они здоровались, но не больше. Кимико чувствовала, как отношения между ними накалялись, и она — как никто другой — знала, к чему это может привести, но чего он ждал? Когда она разболтается? Когда вдоволь насладиться свободой, чтобы вновь накинуть ошейник? Старалась держаться компании других синигами как можно чаще, даже взяла дополнительные дежурства, чем очень удивила капитана; все, лишь бы оставаться одной. Бояться каждого слова, звука, шороха. Что, если он расскажет об убийстве семьи Аоки? Когда ей ждать отряда задержания? Офицеру даже пришлось передать письмо Йоми, чтобы тот был готов к худшему исходу. — Ты бы сходила к медикам, — обеспокоенно посмотрев на подругу, промямлила Мацумото, болтая ногами, свешенными с энгавы. — Эта царапина у тебя на плече выглядит очень странно. Она вроде и не гноится, но выглядят мерзко. — Рангику, — Кимико потерла нос и чихнула. Черные волосы упали на лицо офицера, — тревожить медиков из-за какой-то царапины? У них, что, других дел нет? Аоки загладила волосы назад, от чего прическа ее стала немного прилизанной. Синигами не беспокоилась на счет каких-то ран на своем теле. Обычно они затягивались от нескольких минут до недель, в зависимости от тяжести, но благодаря Кокурю на теле офицера не оставалось ни единой боевой отметины, что дарило ложное чувство неуязвимости. — Ну, все-таки, — Мацумото начала отмахиваться от пчелы, назойливо кружившей возле лица. — Не похоже это на обычную царапину — синяя какая-то. — Смотри, — недовольно бросила Кимико, потерев ранку на плече, — я могу пойти сейчас в четвертый отряд, но тогда мы не пойдем с тобой никуда. Рангику недовольно цыкнула: — Ты знаешь, чем меня соблазнить. Хорошо.-5-
Аоки проснулась среди ночи от ужасного чувства жажды. Так плохо ей еще ни разу за все время попоек вместе с Мацумото не было. Голова болела так сильно, что, казалось, мозг сейчас вытечет через уши. Кое-как встав на ноги, Аоки почувствовала, что если не добежит до туалета меньше чем за тридцать секунд — придется на утро очень тщательно драить свою комнату. Посидев в обнимку с фарфоровым другом и показав ему все содержимое своего желудка, девушка решила, что столько пить нельзя. Аоки становилось хуже с каждой секундой. У нее поднялась температура, в теле появилась слабость и дрожь. — Как же хреново, — женщина поползла по направлению к раковине. — Может, если попью — хоть чуть-чуть отпустит. Включив воду похолоднее, офицер начала набирать ее в ладони, и в этот момент она заметила странную темно-фиолетовую сеточку капилляров, выступивших на левой руке. Аоки начала судорожно разглядывать свою руку с новым биотехнологическим узором. Посмотрев в зеркало, Кимико увидела, что таким же узором покрыта левая сторона ее шеи, а под глазами синяки похуже, чем у больных анемией. Это явно не похмелье. Женщина начала искать источник этой удивительно убийственной сетки. И как ни странно, этим источником стала та самая царапина, на которую просила обратить внимание Мацумото. — Яд… та хреновина была отравлена? — женщина мысленно прокляла тот момент, когда взялась за расследование убийства знатной вдовы. Она не боялась, что следы каким-то образом приведут к ней — Йоми Араки обо всем позаботился, фактически нарушив правила, пустив своего сюзерена по ложному следу. Но вступить в перебранку с какими-то невменяемыми пришлось. Здоровенный мужик своим треклятым ножом успел ранить не только Камико прежде, чем сослуживцы его вырубили. В Руконгае не любят синигами. Аоки выскочила на улицу, где уже лежал пушистый белый снег; босиком и облаченная в юкату. — Если повезет, я успею добраться до четвертого отряда раньше, чем у меня начнут отниматься ноги. Когда Кимико перестала чувствовать свою левую руку, она поняла, что времени осталось совсем мало. Ноги уже не слушались, изо рта полилась кровь. Яд был в теле достаточно долго, чтобы начать поражать внутренние органы. Упав в трех метрах от бараков четвертого отряда, Аоки уже перестала осознавать, что творится вокруг. «Какая глупая смерть… Ну, хотя бы других спасут», — подумала она в последний раз.-6-
К сожалению или к счастью, Аоки нашли патрулирующие в ту ночь новобранцы. Ее все-таки смогли вернуть к жизни. Пусть на это и потратили больше двух недель, но все же. Самоуверенность сыграла с Кимико злую шутку. Она так привыкла к своей живучести, подаренной занпакто, что совершенно проигнорировала советы от сослуживцев и Рангику от обращения к медикам. — Я одолжила у тебя кимоно, — в палату, к лежащей под капельницей Кимико, залетела ее рыжая подруга, поправив грязно-бежевый оби, явно не подходящий к нежно-зеленой ткани платья. — Наверное, если бы я коней двинула, ты бы недолго расстраивалась, да, Рангику? — Какая ты мелочная, просто ужас! — Я вообще удивляюсь, как они на тебя налазят. Особенно в области груди! — Это ты как их носишь! Ты совершенно не знаешь свой размер! — Наверно, потому что я сама их никогда не покупала, мне их в основном дарили, — Аоки с грустью посмотрела на левую руку. На ней еще виднелась сеточка капилляров, оставленная ядом. Но, встрепенувшись, с улыбкой посмотрела на Мацумото. — Витаминная фея, ты мне что-нибудь принесла? Или просто пришла сообщить, что «одолжила» что-то из вещей, чтобы я их больше не искала? — Да, конечно, — лейтенант яростно зашуршала пакетом, — две дыньки… — Это помимо тех двух, что у тебя под подбородком? — решила пошутить на избитую тему Кимико, но шутка вызвала лишь саркастический смех у Рангику. — О, хурма, — женщина потерла руки, отняв пакет у Мацумото и доставая из пакета фрукт. — Была в третьем? — Нет, Гин сам ко мне заглянул. Просил передать тебе привет. — Вот черт, я пропущу выступление в театре в честь праздника цветов. Каждый год туда хожу! — грустно провыла Кимико, недовольно стукнув — на что хватило сил — по постели. — Подумаешь, — лейтенант непонимающе захлопала ресницами, поправляя заколку-гребень в прическе. На ее рыжих волосах темное дерево и золотой рисунок цветов на куси смотрелся очень ярко и свежо. — Они скучные. На ярмарке веселей. Вот то, что ярмарку пропустишь — вот это не здорово. Женщина принялась есть хурму, выслушивая сплетни от Мацумото. Но в голове вертелась только одна мысль: «Что будет с ней дальше?». — Ким! Ты меня вообще слушаешь?! — Рангику обиженно надулась, снова поправив гребень в своей прическе. — Я для кого здесь распинаюсь?! — Да-да, я слушаю тебя. Так что тебе ответил Рю? — Да я вообще не говорила о Рю! Кимико! Да что с тобой такое?! Аоки невинно улыбнулась и невнятно промолвила: — Да так. Просто задумалась. — О чем это? — синигами не знала, что ответить на столь прямолинейный вопрос и пару минут просто пялилась на удивленное лицо Рангику. Но ведь девушка просто так не отвяжется, пока не узнает, о чем-то таком думала пятый офицер, что оказалась важнее ее сплетен. — О небесных кренделях. — Э… чего? — Мацумото застыла с таким выражением лица, будто ее шарахнули по голове чем-то очень тяжелым. Куси упало с рыжей копны волос на кровать Кимико. Офицер бережно принялась вплетать украшение в прическу лейтенанта так, чтобы оно больше не покидало своего законного места. — Просто забудь, что я сказала, — Аоки улыбнулась. — Меня завтра выпустят из лазарета, но работать мне вряд ли дадут. Буду тебя навещать. — Ты так сказала, словно я бездельник! — девушка бесцеремонно плюхнулась на кровать рядом с офицером. Аоки даже слегка подпрыгнула от такой наглости, но сгонять ее обратно на стул не стала. Сейчас ей было очень приятно от того, что, несмотря на то, что она сделала или не сделала, нашелся человек, который пришел проведать ее просто так. Не потому, что так гласит устав или так говорят делать хорошие манеры, не потому, что она была что-то кому-то должна, а просто так. — Конечно, ты работаешь, — начала оправдываться перед лейтенантом Кимико, — но этого пока еще никто не видел воочию. — Наш отряд сдает отчеты. И мои тоже. Значит, я работаю. — Но ты же их даже не знаешь, как заполнять! — Аоки засмеялась так громко, что в палату зашла сиделка и попросила их вести себя тихо. — Это до тебя жалобы моего капитана дошли? — шепотом спросила Рангику. — Он согласился их исправить на добровольной основе. Я не виновна! Проходившая мимо дежурная медсестра недовольно цокнула языком и попросила удалиться Мацумото из палаты, так как лейтенант своими громкими воплями нарушает тишину в лазарете, где восстанавливаются после травм, и им нужен покой. — Ну ладно, ладно, только не надо на меня рычать! — Рангику фыркнула в ответ на жест медперсонала выйти. — До завтра, Кимико, я к тебе еще загляну. Мацумото ушла, оставив Кимико наедине со своими мыслями. — Проклятье! — сквозь зубы прошипела девушка, опускаясь на подушки. Каждый день она думает об этом ужасном человеке. Страх — ее верный попутчик на этом пути вернуться побитой Девушка недовольно поерзала по кровати, пытаясь лечь поудобнее. Тело еще ломило от температуры и, как Кимико не старалась, «поудобнее» не получалось. Наконец успокоившись, Аоки закрыла глаза, готовясь ко сну.-7-
Идти в свою комнату после выписки из лазарета в бараках шестого жутко не хотелось. Еще бы, Мацумото не страдает угрызением совести по поводу того, какой дикий бардак оставляет после себя. Да и навряд ли милейшая лейтенант протерла пыль в ее комнате. Рангику — стихийное бедствие: она появляется неожиданно, разоряет и исчезает в неизвестном направлении. Какое-то странное чувство накатило на женщину, как только она подошла к фусума. Странно, но хотелось развернуться на все сто восемьдесят градусов и уйти, куда глаза глядят. Только бы не оставаться здесь. Собравшись с силами, Аоки распахнула дверь и медленно направилась к футону. Она не заметила или не захотела замечать, как на полу разбросаны кимоно, которые, по-видимому, мерила рыжеволосая бестия. В голове Кимико стучала только одна мысль: «побыстрее добраться до постели и лечь». Внутри что-то очень сильно сдавливало, мысли угнетали. — Я ждала этого момента, — пробормотала Кимико, падая на футон. Шум крови в ушах становился все громче и громче, пока окружавший ее мир не потонул в мерном гуле. Все вокруг пошло в пляс: стены поплыли в разные стороны, а мебель начала исчезать, словно дымка фантазии. Аоки почувствовала, что у нее идет кровь из носа, но поднять руку и вытереть ее — стало непосильной задачей. — Ах ты… — выдавила она, проваливаясь в темноту.