-1-
Когда женщина очнулась, на ее удивление она была еще в своей комнате. Но вот незадача — ее руки были связаны у нее за спиной. Аоки попыталась пошевелить затекшими кистями и ногами, но получалось это с трудом. — Какого?.. — Кимико попыталась освободиться из пут. — Черт! — гневно прорычала она, чувствуя, как веревка сдирает кожу с ее запястий. Офицер попыталась сесть, но у нее это получилось лишь спустя несколько минут. — Развяжи меня! — прокричала Аоки. — Развяжи меня!!! — Думаю, ты сейчас не в состоянии разговаривать без веревок. Придется потерпеть. — Что?! — внутри синигами смешались два чувства: невероятная ненависть к этому человеку и животный страх за свою жизнь. — Ты больной! Как я вообще могу с тобой нормально говорить, если меня сначала вырубили, а потом связали?! — Перестань кричать, — Айзен поморщился, — будь добра, успокойся. Иначе мне придется применить силу. Женщина глубоко вздохнула и уже более спокойным голосом спросила: — Что вам здесь нужно, Айзен-тайчо? Разве у вас не урок каллиграфии для своего отряда, а главное — для вашего лейтенанта? — Стоило чуть ослабить поводок, как ты снова стала остра на язык, — Соске громко рассмеялся. — Да еще и снова огрызаешься. Навевает воспоминания. — Не вижу ничего смешного, Айзен-тайчо, — за все годы общения с ледяным капитаном шестого отряда Кимико тоже научилась этому бесстрастному и безразличному тону в любой ситуации. — Прошу, развяжите меня, будьте так добры. — Кимико, Кимико… Какая же ты дурочка, — мужчина опустился перед Аоки на колени, насмешливо глядя на нее из-под полуопущенных ресниц. Мужчина не без наслаждения провел рукой по веревкам, связывающим тело офицера. — Думала от меня так просто убежать? — Развяжите меня, Айзен-тайчо, — уже шепотом вымолвила офицер. Женщина старалась не смотреть Айзену в глаза, поэтому просто опустила голову. Глупо было надеяться, что Соске так просто ее отпустит, даже если она знает лишь незначительные детали его темных дел. — Что-то мне подсказывает, что если я тебя развяжу, то ты попытаешься сбежать, — мужчина положил руку на ее колено. — Ты же не настолько глупая? Кимико фыркнула. — Ты думаешь, я хочу тебя убить? — Соске печально надул губы, потянув за один из узелков веревки, от чего у Кимико свело от боли спину. — Если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже давно была мертва. Аоки уставилась безразличным взглядом в одну точку. Боль разливалась по всему телу, словно раскаленным металлом. — Пожалуйста, Айзен-сама, — синигами, было неописуемо противно от того, насколько ей приходится унижаться сейчас, чтобы выжить. — Прошу вас, Айзен-сама. Развяжите… Капитан расхохотался, не спеша выполнять столь наглую просьбу. — Айзен… -сама, — уже сипя протянула офицер. В ответ Соске рассмеялся еще громче. Женщина в порыве злости или, скорее всего, отчаянья попыталась освободить хотя бы руки, хрипя и шипя. Но путы держали крепко, и каждое лишнее движение только туже затягивала узлы кимбаку. — Проклятье! Черт! — извивалась Кимико на полу. — Гребанные веревки! Глаза синигами сверкнули хитрым огоньком. Айзен отошел на несколько шагов от связанной женщины, присев на татами. В его движениях чувствовалась вальяжность и горделивость. Соске задумчиво потер подбородок. — Развязать тебя? А что мне за это будет? Кимико обеспокоенно оглянулась по сторонам. Нужно успокоиться; пока она ведет себя так импульсивно, он может до бесконечности манипулировать ей. Заставлять умолять, извиняться, каяться в чем угодно. Все это будет только доставлять Айзену удовольствие. — Я… больше не … — в голову предательски ничего не приходило. Отчаянье заполнило душу и сердце. Главное выжить. Любой ценой! — Я… Никогда не предам вас, Айзен-сама. Я буду вашим верным инструментом. Распоряжайтесь мной, как посчитаете нужным.-2-
— О-о-о, Яма-джи сегодня был мрачнее, чем обычно, — поправляя свою соломенную шляпу, обратился Сюнсуй к своему другу. Сидя на дзабутоне, мужчина потянулся к маленькому глиняному чайничку. — Негатив с него так и прет. — Ситуация крайне сложная, — Укитаке мрачно крутил в руках чашку с лекарством. На бледном лице капитана было написано переживание за свою подчиненную. Капитан грустно вздохнул, укутавшись в свое хаори. — Но казнь на Соукиоку — это как-то слишком. Совет совсем уже взбесился, — капитан восьмого отпил немного чая из своего стакана. — Ты видел лица других капитанов? Джуширо, убрав волосы за уши, кивнул. Еще никогда Соукиоку не использовали в казни для офицера рангом ниже лейтенанта. Мужчина отпил лекарство, бережно приготовленное Кионе, и скривился от горечи, оставшейся на языке. — Но больше всего меня удивило, как Бьякуя отнесся к новости, — Кьераку положил руку на плечо Укитаке в ободряющем жесте. — Это, по-видимому, какая-то ошибка. Все образумится, как только Рукия-тян окажется здесь. — Да. — У каждого на этот счет будут свои мнения, — Кьераку сделал глоток чая. — Стычек не избежать. — Надеюсь, Рукия вернется до того, как за ней отправят эскорт. Сюнсуй лишь монотонно вздохнул в ответ. В комнату влетела растрепанная Кионе, все это время подслушивающая капитанов за закрытой седзи. Девушка была не на шутку обеспокоена и взвинчена. — Тайчо? Что сказали на собрании — правда?! — Собрание было тайное, но весь Готей уже об этом знает, — усмехнулся капитан восьмого, поставив недопитый стакан с чаем на поднос. — Ой, простите, — замялась девушка, раскрасневшись от стыда. — Да, Кионе, это правда. Приказ Совета сорока шести. Его нельзя проигнорировать. — Так, значит, Рукию… в самом деле? — на глазах у третьего офицера накатились слезы. Кионе потерла глаз рукой, облаченной в белоснежную перчатку. — Это ужасно. Таких ужасных новостей не было с тех пор, как семью Аоки вырезали. — О да, Аоки. Еще одна проблема, — Сюнсуй снял с головы амигасу и начал манерно обмахиваться ей, держа за полы кончиками пальцев. — Не дурная на лицо проблема. О ней ходят странные слухи. Иной раз задумаешься лишний раз, почему она так много времени проводит в компании Рангику-тян. — К этой девушке странные слухи и странные ситуации так и липнут, — Джуширо улыбнулся. — Она не настолько плоха, как пытается казаться. — Согласен, — Кьераку весело хмыкнул, проведя рукой по волосам, собранными в хвост. — О таких говорят: лучше любоваться на расстоянии, подойдешь близко — откусит руку. Я, кстати, этим занимался не так давно. Просто стало интересно, зачем так часто навещать могилу родных. Ничего уж столь ужасного не увидел: в самом деле ходит на могилу, цветы меняет. Кионе покраснела и медленно попятилась к двери. — Кионе, ты чего? — Укитаке добродушно улыбнулся. — Уже уходишь? — У меня много работы, да и мешать вам не хочется, — офицер быстро убежала с поля зрения капитанов. — Застесняли мы девчонку своими разговорами, — Кьераку засмеялся.-3-
Эта ночь в обществе душ была неспокойной, душной. Она навевала странный животный страх. Что-то должно было произойти, но что? Казнь Кучики Рукии состоится через три дня. Риока — это проблема, на их стороне был эффект неожиданности. К тому же, разделившись, их стало сложнее поймать. Военное положение, ощущение опасности, адреналин, гуляющий в крови — все это словно вернуло Кимико из анабиоза к жизни. Скоро синигами будут не в состоянии выносить звенящее напряжение в воздухе. У кого-то элементарно не выдержат нервы, и они примутся выплескивать свой страх, свою ярость на окружающих. Аоки мрачно усмехнулась, вальяжно подошла к зеркалу. Искристая гладкая поверхность продемонстрировала ей правильное привлекательное лицо с россыпью бледно-золотистых веснушек на щеках и переносице. Женщина раздраженно скривила губы. Опять они вылезли! Нужно будет попросить у Мацумото маскирующий крем, а то она выглядит так, словно у нее проказа. Но это будет завтра. А сейчас, нужно ложиться спать. — Надеюсь, за ночь смогут хотя бы предположить, где эти крысята попрятались, — женщина собрала свои длинные волосы в хвост. — Бегать по Готею наперегонки с собственной тенью слишком утомительно. Кимико было жарко под одеялом, но стоило только выбраться из-под тонкого покрывала, как ее начинал бить озноб. В горле пересохло. Синигами попыталась выпить воды, но руки тряслись так, что она разлила половину жидкости. Аоки было страшно. До слез. До боли. Ее душу терзал дикий животный страх неопределенности. — Так, нужно успокоиться, не раскисай! — женщина размяла затекшую шею и залпом выпила остатки воды. — Ты же не салага каких-то сопляков бояться. Она пыталась убедить себя, что бояться нечего, и это лишь бред сивой кобылы. Но на самом деле она боялась не риока. Она боялась того, что сама сейчас объяснить не могла. Такое предчувствие было только, когда ее брата убили. Даже ее занпакто как-то странно повел себя. Кокурю отказалась с ней говорить. Как только Кимико не пыталась, ответом ей было молчание. — Чертова железяка, — буркнула женщина, укладываясь на футон. Ей предстояла тяжелая бессонная ночь, но стоило ей коснуться подушки, как она провалилась в зыбкий тревожный сон. Женщину разбудил пронзительный девичий крик и невероятная вспышка реацу лейтенанта пятого отряда. Затем к ней присоединилась реацу Изуру. «Неужели они наткнулись на риока?» — пронеслось в голове Кимико, пока она одевалась в шихакушо. Биение сердца гулом отдавалось в ушах, едва не заглушая все остальные звуки; тяжелые волны реацу едва не сбивали Кимико с ног. Реацу лейтенантов резко затихли. Слишком резко для боя с врагом. «Значит, это не риока, — Аоки со всех ног бежала к месту боя. — У кого из них двоих сдали нервы?»-4-
Толпа начала густеть, синигами приглушенно перешептывались. Бледные лица, ужас в глазах, заплаканное лицо Хинамори и багровые потеки на сером камне стены. Алые бутоны на белом хаори, спутанные каштановые волосы. Увиденное повергло женщину в такой ступор, что, даже если бы сейчас ей в горло вгрызся пустой, Аоки бы это не почувствовала. — Быть такого не может, Айзен, — прошептала она. Ее лицо побледнело, а руки начала трясти мелкая дрожь, но кричать от отчаяния, как Хинамори, Кимико не стала. Просто не смогла вывести себя из ступора. Язык будто прилип к гортани, а сердце билось не в груди, а где-то далеко. — Снимите Айзена-тайчо, — обратился к растерянной толпе капитан десятого отряда. Синигами кинулись выполнять приказ мальчишки-гения. Но Кимико продолжала стоять на месте и, не мигая, смотрела на окровавленный труп. — Аоки-сэнсэй, вам плохо? — знакомый, пропитанный притворством голос прозвучал совсем рядом. — Может, вам лучше полежать? Женщина жестом показала, что все хорошо. Хотя на самом деле все было далеко не хорошо. Когда рядовые начали стаскивать тело вниз, и кровь начала брызгать в разные стороны, в горле Кимико застрял ком. Она видела трупы тысячу раз. Некоторые были изуродованы и похуже Айзена, но такие эмоции вызвала именно эта смерть. Голова резко закружилась, в сердце словно вонзилась ледяная игла. Кимико смертельно побледнела. Из горла вырвался болезненный стон, и женщина провалилась в темноту, наполненную запахом крови. — Ой-ей, — пропел Ичимару, подхватывая упавшую в обморок женщину, — а сказала, что все хорошо.