Fairborn Adventures

      10 февраля 1976 года              Вся комната по-разному отреагировала на последнее прибытие. В то время как большинство девочек смотрели на него с откровенным интересом или даже тоской, многие чистокровные мальчики проявляли настороженность. Марлин заметила, как глаза Эванс засияли чуть ярче при виде его, и улыбнулась, в то время как Снейп рядом с ней нахмурился и окинул Певерелла расчетливым взглядом. Её будущий суженый, сидевший рядом с ней, отреагировал, пожалуй, сильнее всех. Рука Рабастана дернулась к внутренней стороне его мантии, его лицо превратилось в искаженную маску ненависти и гнева.              — Гарри! — Мастер зелий засиял ярче прежнего и жестом пригласил его войти: — Я так рад, что ты смог прийти. Заходи, заходи. Я хотел бы познакомить тебя со многими людьми.              — Спасибо за приглашение, профессор, — Певерелл уверенно улыбнулся, как всегда. Он переступил порог двери; его глаза окинули всю комнату: — Для меня большая честь быть здесь.              Тут же Марлин почувствовала, как что-то изменилось в пространстве вокруг неё. Его магическое присутствие оказывало какое-то подавляющее воздействие, похожее на то, как ведут себя великие волшебники, такие как Дамблдор, когда входят в замкнутое пространство. Это было трудно описать, но Певерелл просто притягивал к себе. Она сосредоточилась на Окклюменции, не желая, чтобы кто-то увидел, как сильно на нее влияет его присутствие. «Просто сохраняй спокойствие»…              Стоя в хорошо освещенном кабинете, Марлин наконец смогла рассмотреть его и позволила своим глазам блуждать по его телу, пока он вел светскую беседу со Слизнортом. Певерелл был одет в официальную черную мантию, которая облегала его плечи и грудь, подчеркивая его крепкое телосложение. Марлин узнала шелк акромантула в белой парадной рубашке под ним. Его коричневые сапоги из драконьей кожи выглядели не менее дорого. Значит, у Певерелла действительно есть золото, стоящее за его фамилией?              Его волосы были как всегда беспорядочны, но уложены так, что выглядели элегантно. Они были относительно короткими по бокам, но немного длиннее сверху, и Марлин обнаружила, что ей это очень нравится. Он носил те же два аксессуара, которые она всегда видела на нем. На его левом запястье были стильные и довольно современные маггловские часы. На его безымянном пальце она увидела толстое золотое кольцо его семьи. Однако, если она не ошиблась, внутри черного драгоценного камня было немного белого цвета. Очень любопытно…              — Что он здесь делает?! — прошипел Лестрейндж Эйвери, который был рядом с ними.              — Как ты, наверное, слышал, он был приглашен, как и я, — Марлин закатила глаза: — Пожалуйста, веди себя нормально сегодня вечером. Я бы очень хотела присутствовать на всех будущих вечеринках Слизнорта.              Она не обратила внимания на то, что Лестрейндж что-то проворчал себе под нос, пока Певерелл подходил к ним, а за ним следовал Слизнорт.              — Позволь мне представить остальных, — сказал Слизнорт: — Я полагаю, ты уже знаешь нескольких человек из твоего курса. Конечно, ты узнаешь мисс Эванс и мистера Снейпа.              — Лили… — Певерелл наклонил голову и ухмыльнулся: — …Как приятно встретиться с тобой во внеурочное время.              Эванс закатила глаза, но Марлин заметила искреннюю улыбку на ее губах. Они проводили вместе почти все занятия по чарам, будучи партнерами по проекту. Кроме того, она наблюдала за их общением на уроках арифмантики, рун и даже астрономии. Возможно, между ними было нечто большее, чем просто дружба? «Нет, Марлин! Тебе все равно!» напомнила она себе.              Певерелл приветствовал всех присутствующих, проходя вдоль стола, пожимая руки остальным и начиная светскую беседу. Марлин сразу заметила, что у него был опыт участия в подобных мероприятиях, как и следовало ожидать от чистокровного. Он держался уверенно, проявлял нужную долю юмора, чтобы разрядить потенциально неловкую ситуацию, и казался прекрасным слушателем.              Когда он подошел к Нарциссе Блэк, Марлин почувствовала небольшой всплеск гнева. Или это была ревность? Три дня назад Певерелл возвращался в Большой зал после обеда и практически столкнулся с Нарциссой Блэк, которая бросилась в его объятия и прижалась губами к его губам. Певерелл не успел даже ответить на поцелуй, как все закончилось, и, хотя он не был инициатором, она почему-то почувствовала злость. Почему он целуется с другими девушками, а потом кокетливо ей подмигивает и ухмыляется? Марлин отогнала эти чувства прочь. Он её даже не интересовал. Певерелл был волен целовать кого угодно.              Его высокая фигура наконец подошла к концу стола, где сидели она и Лестрейндж. В отличие от слизеринца, который не приложил никаких усилий, чтобы поприветствовать новоприбывшего, Марлин вежливо встала со стула и быстро поправила платье, пока не подошла ее очередь. Затем он встал прямо перед ней, и Марлин почувствовала, как её сердце затрепетало, когда он взял её ладошку, и его взгляд остановился на ней. Она сразу же заметила, что, несмотря на каблуки, Певерелл был выше ее на два, а может быть, даже на три дюйма. Но это не имело значения!              — А эта юная леди — мисс Марлин МакКиннон, дочь лорда Альфреда и леди Элизабет МакКиннон. Я обучал двух ее братьев, которые скоро закончат академию авроров и станут кадетами, — формально представил её Слизнорт. Она почти чувствовала жар, исходящий от Рабастана рядом с ней. Несмотря на то, как дернулся слизеринец, Марлин протянула правую руку, как это было принято, и Певерелл взял ее в свою, просто держа.              — Мы с мисс МакКиннон уже имели удовольствие познакомиться друг с другом, — Глаза Певерелла переметнулись на Слизнорта, и он ухмыльнулся: — К сожалению, обе эти встречи были при менее благоприятных обстоятельствах. Тем не менее, я еще не потерял надежду на… Как говорят магглы, третий раз — самый удачливый, — Он одарил ее блестящей улыбкой и слегка поклонился в знак приветствия.              Марлин подавила румянец на щеках, когда его губы коснулись кожи на тыльной стороне ее руки. Рядом с ней Слизнорт чуть не поперхнулся от смеха:              — Я бы предположил, что два таких блестящих студента, как вы, прекрасно поладят. Вам определенно придется описать эти две встречи в течение вечера…              Зеленые глаза Певерелла нашли ее глаза, и по какой-то странной причине они оба начали хихикать одновременно. Даже мысль о том, чтобы пересказать эту неловкую историю, звучала уморительно. Марлин первой пришла в себя:              — Я не знаю, стоит ли это делать…              Лестрейндж громко прочистил горло рядом с ней, довольно грубо прервав ее, прежде чем встать. Сообщение было ясным: тебе по-прежнему запрещено с ним разговаривать. Певерелл, казалось, не был впечатлен этим. А почему нет? То, что Лестрейндж не был таким высоким, он пытался восполнить, глядя с еще большей ненавистью на Певерелла, который лишь спокойно ухмылялся, как всегда.              — И последнее, но не менее важное… — Слизнорт, который просто игнорировал взгляды Лестрейнджа, объявил еще раз: — Позволь представить тебе Рабастана Лестрейнджа, младшего сына лорда Корвуса Лестрейнджа и леди Доротеи Лестрейндж.              — Мистер Лестрейндж… — Певерелл обратился к её спутнику на этот вечер с холодной улыбкой и протянул ему руку: — Я так рад, что мы можем встретиться снова при более приятных обстоятельствах… Конечно, вы согласны со мной, что после приветственного пира эмоции просто зашкаливали. Давайте назовем это просто недоразумением…              Марлин пришлось заставить себя не фыркнуть. Певерелл блестяще подбирал слова. Она наблюдала, как у Лестрейнджа дергается правый глаз, а вена на лбу грозит в любую минуту лопнуть, пока он смотрел в пылающие зеленые глаза Певерелла. Медленно… очень медленно, Лестрейндж протянул руку и пожал предложенную конечность.              — Позвольте мне похвалить вашу спутницу за ее потрясающий внешний вид сегодня вечером, мистер Лестрейндж… — Певерелл пожал ему руку, слегка наклонив голову к Марлин: — Вы действительно очень счастливый человек, и я уверен, что вы обращаетесь с ней исключительно хорошо… — Певерелл замолчал, а Марлин заметила в его глазах проблеск эмоций. Это было предупреждение?              — Естественно, естественно… — Слизнорт с энтузиазмом кивнул, а Марлин изо всех сил старалась сделать вид, что комплимент ее не задел. Каким-то образом Певерелл всегда находил способ добраться до нее. Внезапно, как будто его что-то укусило, Лестрейндж вздрогнул, и отдернул руку. Певерелл снова обратился к нему с беспокойством в голосе:              — С вами все в порядке, мистер Лестрейндж? Возможно, я сказал что-то обидное?              — Все в порядке! — прошептал Лестрейндж и помассировал руку, как будто ему было больно. Неужели Певерелл очень сильно её сжал?              Когда знакомство было закончено, Певерелл занял место справа от Слизнорта и присоединился к легкой светской беседе. Рядом с Марлин, Лестрейндж очень тихо разговаривал с Эйвери. Они то и дело ухмылялись и бросали злобные взгляды на Певерелла, но даже Марлин не могла расслышать, о чем они говорят. Может быть, они что-то планировали?              Ее мысли вернулись к небольшому письму, которое она подготовила, но так и не отправила отцу… По крайней мере, пока. Есть ли шанс использовать появление Певерелла, чтобы, по крайней мере, заставить отца отложить разговоры о помолвке и браке? Тут она услышала, что Слизнорт обратился к ней:              — А вы, мисс МакКиннон?              — Прошу прощения, не могли бы вы повторить вопрос? — Марлин нахмурилась, заметив, что большинство учеников теперь смотрят на нее.              — Гарри только что рассказал нам о своем стремлении разгадать самые глубокие тайны магии, — Слизнорт радостно захихикал в своей добродушной манере: — Он упомянул, что однажды ему может быть интересно присоединиться к Невыразимцам. Мне интересно, чем бы вы хотели заняться после окончания школы? Собираешься ли ты следовать тому же карьерному пути, что и твои старшие братья?              Марлин скрыла свое удивление, когда узнала, что Певерелл интересуется той же сферой. Каковы были шансы? Она прочистила горло:              — Нет… Вообще-то, я не хочу становиться аврором, как мои братья. Как ни смешно, но я тоже хотела бы работать Невыразимцем.              Брови Певерелла слегка приподнялись, а на губах заиграла небольшая улыбка. Однако он опасно сузил глаза на Лестрейнджа, когда тот пренебрежительно фыркнул. Затем ее спутник на эту ночь прошептал Эйвери достаточно громко, чтобы Марлин услышала:              — Она может забыть об этом…              Она увидела, как Певерелл сжал кулаки, но улыбка, которую он ей послал, казалась искренней:              — Я только что говорил профессору Слизнорту, что в Бернском университете в Швейцарии есть магистерская программа по древнему колдовству с упором на руны, чары и арифмантику. Такая степень сделала бы профиль человека, поступающего в Отдел тайн, очень привлекательным.              — Как будто ты хоть что-то знаешь о том, чем могут заниматься Невыразимцы… — Лестрейндж усмехнулся рядом с ней, на этот раз высказался немного громче, так что несколько человек действительно услышали его.              Певерелл лишь хихикнул и ухмыльнулся:              — Ну, как уже следует из названия Отдела, они работают над самыми глубокими тайнами магии, включая изучение времени, смерти, пророчеств и любви…              — Любви? — с любопытством спросила Марлин. Она не ожидала услышать это слово.              — Ого! — заговорил Слизнорт: — Хотя мне очень любопытно, откуда у тебя такие познания, Гарри, но ты, конечно, прав. Любовь, мисс МакКиннон, это просто магия в её чистой, не испорченной форме. Невозможно изготовить или имитировать любовь. В то же время, когда ты увидишь столько жизней, сколько видел я, ты не сможешь и определенно не должен недооценивать силу любви.              Марлин чувствовала, как Лестрейдж закатывает глаза рядом с ней, но ей было все равно. По какой-то причине Певерелл просто изумленно уставился на профессора, когда Слизнорт объяснил ему, что такое любовь, и рассеянно кивнул.              Через несколько минут хогвартский эльф подал легкое блюдо, и разговоры продолжились под звон столовых приборов, скребущих по фарфору. Слизнорт снова заговорил:              — Итак, Гарри, волшебный мир тесен, и почти все друг друга знают. Почему бы тебе не рассказать нам немного о себе? Я уверен, что нам всем не терпится узнать о тебе побольше.              Глаза Марлин заметили, что выражение лица Эванс при этом испортилось. Она открыла рот, чтобы заговорить и, возможно, отвлечь внимание от него. Почему она так беспокоилась о нем?              — Я — открытая книга, сэр. Я просто пришёл сюда, чтобы учиться и закончить школу. Возможно, я даже найду несколько друзей и буду иногда устраивать розыгрыши… — с ухмылкой закончил Певерелл и заслужил несколько смешков от окружающих. Тот факт, что он практически присоединился к Мародерам, был общеизвестен в Хогвартсе.              — Чем занимаются твои родители, Певерелл? — заговорил Томас Эйвери, несомненно, после того, как Лестрейндж велел ему это сделать. Похоже, она была не единственной, кто хотел узнать о нем больше, все в комнате практически ожидали ответа.              — Моя мать всегда была очень хороша в чарах; она хотела получить Мастерство так как чары всегда были ей близки, — объяснил Певерелл: — Мой отец решил, что с него хватит академических занятий после школы. Несмотря на то, что он был очень талантлив в трансфигурации и мог бы получить Мастерство, он решил стать аврором.              — Что, они оба работали? — Лестрейндж усмехнулся рядом с ней, а его слизеринцы захихикали: — Разве ты не должен быть богатым, Певерелл?              Изумрудно-зеленые глаза сузились, и Марлин задрожала, когда небольшая волна холодной магии омыла её:              — Талантливые люди обычно имеют амбиции и действительно стремятся к чему-то в своей жизни. Возможно, вы просто еще не нашли свой скрытый талант… мистер Лестрейндж.              Эванс прикрыла рот рукой, чтобы остановить хихиканье, вырвавшееся из ее губ. Несколько человек повторили ее движение, и даже Марлин почувствовала, как она слегка улыбнулась. Лестрейндж почти трясся от ярости, сидя на стуле рядом с ней. Внезапно его пальцы вцепились в мантию. Он вытащил свою палочку и хлопнул рукой по столу:              — Я очень талантлив в этом, и если ты не заткнешь свой поганый рот, я покажу тебе, насколько!              — Рабастан! — Голос Слизнорта утратил свой обычный добродушный тон: — Ты не будешь никому здесь угрожать!              — Этот маленький засранец получит по заслугам! Завтра все это увидят! — проворчал слизеринец, вскакивая со стула и внезапно обращаясь к Марлин: — Идем! Мы уходим!              Марлин вздрогнула, когда он закричал на нее. Она знала, что он может выйти из себя, но никогда не видела его таким. Честно говоря, идти с ним по темному замку наедине, когда он так разъярен, было очень плохой идеей. Она бросила умоляющий взгляд на Слизнорта и Певерелла по другую сторону стола, надеясь, что кто-нибудь из них заметит её дискомфорт.              — Я очень разочарован в тебе, Рабастан. Вы проследуете за мной в гостиную Слизерина, поскольку я не могу позволить вам сопровождать мисс МакКиннон обратно, пока вы так себя ведете, — твёрдо произнес Слизнорт.              — Мы скоро будем обручены! — начал кричать мальчик: — Вы вмешиваетесь в дела древних семей. Мой отец…              — …напишет мне, и я объясню, что произошло, — Слизнорт прервал его: — Я уверен, что ваш отец будет так же разочарован, когда узнает, как его младший сын ведет себя среди наследников других древних семей.              Лестрейндж огляделся вокруг. Остальные студенты смотрели на него настороженно, словно он был бомбой, которая может взорваться в любой момент. Марлин знала, что его поведение очень плохо отражается на его отце, и любой из присутствующих студентов, несомненно, сообщит об этом своим родителям. На лицах Певерелла и Эванс были довольные, едва видные ухмылки. Первый выглядел спокойным, как никогда, и довольным ситуацией. Лестрейндж просто засмущался.              — Я прошу прощения, но сегодняшний вечер подходит к концу. Пожалуйста, расходитесь, а мы с мистером Лестрейнджем вернемся в его гостиную, — извиняющим тоном обратился к остальным студентам Слизнорт: — Гарри, я хотел бы попросить тебя сопроводить мисс МакКиннон обратно в её общую комнату. Юную леди нельзя оставлять одну, даже если я уверен, что всё будет в порядке.              Её сердце начало биться быстрее. Неужели ей действительно предстояло остаться с ним наедине… Что же ей делать? Певерелл твердо кивнул ему:              — Я позабочусь о том, чтобы она добралась невредимой, сэр.              Лестрейндж взял со стола свою палочку, и Марлин снова вздрогнула, когда он откинул стул и, не сводя с Певерелла глаз, зашагал по кабинету:              — Всё увидите завтра! — Он еще раз усмехнулся и вышел из комнаты.              — Вот идиот… — Певерелл покачал головой, как только слизеринец ушел. Он встал со стула и подошел к ней, протягивая ей руку: — Могу я проводить вас обратно в башню Рейвенкло, миледи?              «Позволить»? Марлин закусила нижнюю губу. Она знала, что Рабастан будет в ярости, но в то же время профессор прямо выразил желание, чтобы её проводили. Кроме того, это может стать возможностью наконец-то извиниться перед Певереллом за всё и просто покончить с этим.              Она кивнула и встала со стула, разглаживая все складки на платье. Потом положила свою руку на его и позволила ему вывести ее из кабинета. Когда он повернул к едва известному кратчайшему пути к башне Рейвенкло, Марлин бросила на него любопытный взгляд.              — Вы знаете дорогу, мистер Певерелл?              — Конечно, мисс МакКиннон… — Певерелл одарил ее своей фирменной ухмылкой: — …Как еще я смогу сопроводить миледи в ее высокую башню?              С губ Марлин сорвалось небольшое хихиканье, но она быстро подавила его. Она заметила, что, идя рядом с ним, чувствовала себя совершенно иначе, чем рядом с Лестрейнджем. Его одеколон, казалось, доносился до неё, и он пах фантастически. Даже с её каблуками его рука была как раз на той высоте, чтобы взяться за руки и идти вместе без той неловкости, которую она испытывала рядом с Лестрейнджем. Несколько секунд они шли молча, затем:              — Я хочу извиниться…              — Мне жаль, что…              Они посмотрели друг на друга и разразились смехом над нелепостью того, что оба пытались извиниться. Наконец, он посмотрел на нее сверху вниз, сверкнув белыми зубами в искренней улыбке:              — Пожалуйста, ты первая.              Каким-то образом они замедлили ход и остановились посреди пустого коридора. Она глубоко вздохнула и убрала прядь волос за ухо. Почему это было так трудно?              — Я хочу извиниться за то, что наложила то проклятие в классе Защиты, Певерелл. Я потеряла самообладание и могла серьезно ранить тебя. Это не входило в мои намерения.              — Я принимаю извинения, — Певерелл улыбнулся ей и кивнул: — И хочу извиниться за то, что спровоцировал такую реакцию. А также за то, что разозлил Лестрейнджа, и что он будет вымещать злобу на тебе. Я не хотел ещё больше усложнять ситуацию, — Напряженность его взгляда усилилась, и Марлин тяжело вздохнула:       — Но я просто не могу отделаться от мысли, что ты заслуживаешь гораздо большего.              Значит, он уже знал о договоре об ухаживании…              — Я ничего не могу с этим поделать, — Она покачала головой, не в силах оторвать взгляд от его глаз: — Мой отец… Моя семья хочет видеть союз, между нами. Это имеет смысл с политической точки зрения…              Он кивнул, показывая, что понял. Однако Марлин могла сказать, что он не согласен с этим:              — А чего хочешь ты сама?              У неё в горле пересохло, и ей пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем она попыталась заговорить:              — Конечно, я не хочу быть привязанной к такому человеку, как он. У меня есть свои мечты и амбиции…              — Я слышал. Кажется, мы даже разделяем одну из них. Из того, что я видел до сих пор, я думаю, что ты более чем способна на это, — Он ответил и снова протянул ей руку, чтобы продолжить путь в гостиную. Такой комплимент, исходящий именно от него, действительно много значил для неё, и Марлин наградила его небольшой, но искренней улыбкой. Она взяла его за руку, как будто это была самая естественная вещь в мире. А разве это не так? В конце концов, это было так правильно…              — Откуда ты узнал о Невыразимцах? Откуда ты вообще так много знаешь о магии вообще? — Вопросы, которые она отчаянно хотела задать, сорвались с её языка прежде, чем она смогла остановить себя.              — Моя учебная программа до поступления в Хогвартс была немного более… скажем так, углубленной… Больше внимания уделялось таким предметам, как Трансфигурация, Чары, Арифмантика и Руны, которые закладывают основы магии, как мы её знаем. Если подумать, то ЗОТИ — это просто стратегическое использование одной из этих ветвей магии, чтобы защитить себя в определенной ситуации, — сказал он: — И тебе придется уточнить вторую часть вопросов…              — Ты отмахнулся от моего заклинания, как будто делал это сотни раз до этого, Певерелл, — Она взяла его за руку, чтобы не дать ему уйти от неё, и заставила его посмотреть ей в глаза. — Не пытайся лгать мне. Я видела это… Даже мои братья ещё не освоили эту технику, а они уже почти закончили академию авроров. Где ты на самом деле этому научился? Это твой отец научил тебя, ты упоминал, что он аврор?              Она почувствовала, как мышцы его рук напряглись, и подняла взгляд, чтобы увидеть, как в его глазах мелькнуло что-то похожее на печаль:              — Мой отец не учил меня. Я учился сам, и на это ушло несколько лет. Ни один из моих родителей не смог закончить свою карьеру. Они были убиты темным магом, когда мне был год.              О… Она изумленно смотрела на него, её губы слегка раздвинулись, пока они всё ещё шли по коридору. Слишком поздно она поняла, что не смотреть под ноги, на самом деле очень плохая идея, особенно когда идешь на каблуках по грубой каменной плитке замка. Она вскрикнула от шока, когда её туфля зацепилась за что-то, и она споткнулась.              К счастью для неё, Певерелл поймал её за талию как раз перед тем, как она потеряла бы равновесие, и поддержал ее своими сильными руками. Потом притянул к себе, прижав так близко, что их груди почти соприкасались. От него исходило тепло его тела, и её сердце затрепетало, когда она почувствовала его дыхание на своей коже…              — Осторожно, миледи. Я ведь обещал старине Слизнорту вернуть тебя в целости и сохранности…              Она хихикнула и оправилась от легкого шока. Потом заметила, что руки Певерелла по-прежнему лежат по обе стороны её талии. По какой-то причине ей очень понравилось это ощущение. Его пальцы не пытались спуститься ниже или впиться в ее кожу. Они просто удерживали её на месте и при этом обеспечивали определенный комфорт.              Марлин обнаружила, что на самом деле не возражает против это. Только, возможно, без спотыканий… Внезапно их предыдущий разговор снова всплыл в её памяти:              — Мне так жаль. Я не знала… — прошептала она и инстинктивно сжала его руку, просто потому, что он выглядел так, будто это могло помочь.              — Откуда ты могла знать? — Он пожал плечами, снова протянул руку, и они продолжили прогулку: — Это не то, чем я хочу делиться с кем-то. Я предпочитаю держать эти детали в секрете…              Она кивнула в знак понимания, благодарная за то, что он включил её в довольно узкий круг, важных для него людей. Они снова погрузились в уютное молчание, пока шли. «Каково это — вот так просто гулять по Хогсмиду?» спросила она себя. Они могли бы пройтись по магазинам или просто прогуляться по милой заснеженной деревушке, наслаждаясь обществом друг друга.              Скоро они дойдут до башни Рейвенкло, но у неё всё ещё оставалось так много вопросов. И Марлин ещё не хотела его отпускать. Кто знает, когда они смогут поговорить в следующий раз? Как раз когда она хотела задать еще один вопрос, Певерелл заговорил сам.              — Я полагаю, Лестрейндж запретил разговаривать со мной?              Она печально кивнула, не сумев скрыть своего разочарования:              — Он не слишком хорошо отзывается о тебе, — Марлин издала очень некрасивое фырканье, за которое её мать точно бы сделала выговор: — Возможно, этому способствовал тот факт, что ты публично опозорил его сразу после праздника.              Певерелл усмехнулся и пожал плечами:              — Думаю, это началось после того, как он увидел, как мы чуть не столкнулись в экспрессе. Возможно, он ревнует… — с ухмылкой добавил он.              — Почему? — Марлин нахмурилась: — Это было прямо перед их купе, не так ли? — Затем она поняла, что Певерелл добавил в конце: — Подожди-ка, к чему ему ревновать? Между нами ничего нет! — горячо заявила она, борясь с собственным румянцем.              — Разве нет? — усмехнулся Певерелл: — Тогда я, должно быть, просто вообразил себе взгляды, которые ты посылала в мою сторону в течение последних четырех недель.              — Я… Я… — Она запнулась: — Я просто хотела узнать о тебе побольше и посмотреть, можешь ли ты стать угрозой в академическом плане! — твёрдо заявила она, но маленький голосок в её голове назвал её лгуньей.              — Это очень плохо. Я бы с удовольствием познакомился с тобой поближе, — ответил он с саркастической ухмылкой.              Она и сама хотела этого!              — Я не могу… — Она замерла и покачала головой: — Теперь ты знаешь, что мне запрещено разговаривать с тобой вне занятий. Поверь, я сама не рада… Но, возможно, все изменится. Волшебный мир в этом отношении немного более отсталый… Я бы предпочла изучать магию в Швейцарии. И не хочу, чтобы меня использовали чтобы красоваться мной как какую-нибудь трофейную жену.              — Даже если ты сияешь так же ярко, как золото? — Он ухмыльнулся, глядя на неё, и она почувствовала, как ее ярость поползла вверх:              — Именно это я и имею в виду. Ты так бесишь меня своими ухмылками и подмигиваниями, потому что ты так же заигрываешь с другими девушками, и даже целуешь их… — Она нахмурилась, когда в ее голове пронесся образ его и Нарциссы Блэк: — …Ты должен прекратить это, Певерелл! Это привело только к тому, что я прокляла тебя! Ты же не хочешь, чтобы я повторила? — Она топнула каблуком, чтобы подчеркнуть свое заявление.              — Ладно, ладно… Больше никакого флирта с другими девушками. К твоему сведению, это Нарцисса поцеловала меня, и это было просто потому, что ей так захотелось и она осмелела, прежде чем выйти замуж. Что касается флирта… Я просто не могу удержаться, когда дело касается тебя… — У него хватило смелости усмехнуться: — Ты так мило выглядишь, когда сердишься.              — Не называйте меня милой, Певерелл! — фыркнула она: — Это неприлично для леди моего положения.              — Может, тогда мне называть тебя красавицей? — Его обезоруживающая ухмылка снова заиграла на его лице. Они оказались перед статуей орла и повернулись друг к другу после того, как Марлин разжала их руку:              — Я не понимаю, почему ты продолжаешь флиртовать со мной, Певерелл, — Она знала, что звучит побежденной и разочарованной, но сейчас ей было все равно.              — Я просто хочу узнать тебя получше, — откровенно ответил он: — И я думаю, что ты можешь пожалеть об этом, если не дашь мне хотя бы шанс…              Она заглянула в его зеленые глаза, пытаясь понять, искренен он или нет. Марлин знала, что он флиртует, но он казался искренним и честным во всем, что говорил ей сегодня вечером. И даже открылся ей и рассказал о своих родителях. Но как это вообще могло сработать? Гулять с Гарри Певереллом? Это казалось почти невозможным!              За ней уже ухаживал другой, хотя ни к одному человеку не испытывала большей неприязни, чем к нему. Её родители устроили бы ей настоящий ад, если бы она начала, даже общаться с Певерелом. Но что они могли сделать? Они уже заставляли её выйти замуж за человека, которого она ненавидела. Почему бы ей не последовать примеру Нарциссы Блэк, и не познакомиться с первым мальчиком, к которому она, честно говоря, что-то почувствовала.              Она представляла, как тайно встречается с ним, обменивается небольшими жестами привязанности, держится за руки, может быть, даже целуется. Это звучало очень волнующе. Он просто терпеливо наблюдал за ней, пока она покусывала нижнюю губу, размышляя над этим вопросом. Наконец, она кивнула:              — Хорошо.              — Хорошо… Что? — Он усмехнулся с очаровательно обнадеживающим выражением на своем красивом лице.              — Я решила дать тебе шанс, Гарри Певерелл, — Она ухмыльнулась и впервые подмигнула ему.              — Я обещаю, что ты не будешь разочарована… — Он засиял, и Марлин не могла не заулыбаться в ответ, так как была не менее взволнованна. Это было так восхитительно, как будто у неё поселились бабочки в животе. Кто бы мог подумать, что магглы так хорошо умеют описывать это чувство?              Они просто улыбались друг другу, когда Марлин решила перешагнуть через свою тень и дать ему небольшую награду за то, что он проводил её обратно в гостиную. Она сделала неуверенный шаг вперед, затем ещё один. Посмотрев на него, она озорно улыбнулась, а затем обняла его за шею. Впервые в жизни она обняла мальчика, который не был членом ее семьи…              Певерелл не вздрогнул, он лишь на мгновение показался удивленным её поступком. Затем его руки легли на её талию, и Гарри ответил взаимностью, крепко обняв её. Голова Марлин была прижата к его груди, и она готова была поклясться, что слышит его учащенное сердцебиение и очень довольный, глубокий вздох. Через несколько секунд она неохотно ослабила объятия, но не раньше, чем поднялась на цыпочки, насколько позволяли каблуки, и прошептала ему на ухо:              — Спасибо, что сопроводил меня в гостиную, Гарри.              Затем она быстро чмокнула его в правую щеку и сделала пару шагов назад, чтобы посмотреть на его реакцию. Она знала, что, вероятно, сильно покраснела, но в данный момент ей было все равно. Певерелл стоял там, и был совершенно ошеломленный её действиями, но с немного мечтательным выражением лица.              — Было очень приятно… — Он постарался взять себя в руки: -… и я что-нибудь придумаю для нас, обещаю.              — Я надеюсь на это, — Она действительно надеялась.              — Спокойной ночи, Марлин… И хороших снов.              — Тебе тоже, Гарри, — ответила она и мягко улыбнулась, когда смотрела, как он повернулся на месте и ушел в темный коридор.              Ей потребовалась почти минута, чтобы прийти в себя. Входить в гостиную, краснея как дурочка, с влюбленной ухмылкой на лице, не принесло бы ей ничего хорошего.              — Можно загадку, пожалуйста, — обратилась она к статуе орла, охраняющей вход в башню, как только почувствовала, что готова.              — Я могу сломаться, и могу быть забито, я могу разбиться, и могу быть кому-то отдано, я могу быть раздавлено, но в то же время быть целым. Кто я?              Её мысли вернулись к вороноволосому мальчику, который только что ей провёл… Ответ казался таким очевидным:              — Конечно же, сердце!