Fairborn Adventures

      27 октября 1976 года              Директор школы глубоко вздохнул, доставая старую, пожелтевшую папку, над которой он надеялся никогда больше не задумываться.              Миртл Элизабет Уоррен (январь 1928 — июнь 1943)              Прошло уже больше месяца с тех пор, как авроры начали расследование в Хогвартсе, но до сих пор им не удавалось найти никаких зацепок. Никто из студентов не знал, кто мог совершить жестокое нападение на юную Лизу Миллер, а поскольку девушка всё ещё боролась за свою жизнь, она вряд ли могла дать следователям какие-либо зацепки.              Поэтому Альбус продолжил свои собственные исследования, начав с более глубокого анализа оставленного послания. Именно первая строчка приковала его внимание больше, чем последующие:              Наследник Слизерина вернулся…              Только один человек мог публично заявить, что он потомок Салазара Слизерина, но он никак не мог проникнуть в защитные чары школы без того, чтобы Альбус не узнал об этом. К тому же, какая причина могла быть у Лорда Волдеморта нападать на какую-то магглорожденную девочку со второго курса? Особенно когда у него есть могущественные враги, как политические, так и магические?              Это не имело никакого смысла.              Однако между этим нападением и другим, произошедшим давным-давно, были некоторые сходства. Фактически, это произошло в то время, когда нынешний Темный Лорд был учеником этой самой школы.              Альбус пролистал досье девочки, и его охватила волна грусти, когда он взглянул на фотографию Уоррен, неподвижно лежащей на белом кафеле в окружении луж воды. Тогда он уже подозревал Тома в причастности к убийству, но доказать это было невозможно, особенно с учетом репутации мальчика среди коллег Альбуса и бывшего директора школы.              На двух магглорожденных девочек было совершено нападение. Оба раза было оставлено послание. В первый раз оно гласило, что легендарная Тайная комната открыта. Во второй раз — о возвращении наследника Слизерина. Между этими двумя нападениями должна была быть связь…              Альбус нахмурился, мельком взглянув на другую фотографию, на которой был изображен вход на предполагаемое место преступления. Миртл Уоррен была найдена на втором этаже. Но не просто на втором этаже. Она была найдена в туалете для девочек…              Альбус закрыл папку и вскочил со стула, несмотря на свой преклонный возраст. Его мысли метались, выстраивая паутину связей между различными событиями.              Ни он, ни Аргус, ни другие сотрудники не смогли найти туалет для девочек на втором этаже. На самом деле большинство его коллег вообще забыли о его существовании, пока им не напомнили о нем. Даже домовые эльфы больше не могли его найти. И все же, возможно, есть одно существо, которое, потенциально, всё еще может иметь туда доступ…              — Слушайте все! — Альбус посмотрел налево и направо, обращаясь к портретам каждого бывшего директора Хогвартса: — Мне нужно, чтобы вы передали сообщение всем портретам в замке:              — Призрак Плаксы-Миртл должен быть найден и приглашен в мой кабинет. Передайте сообщение всем другим призракам, которых вы можете увидеть. Привлеките к этому домовых эльфов. Миртл должна быть найдена как можно скорее!              Он получил знаки одобрения и подтверждающие кивки. Альбус даже увидел, как Финеас Найджелус Блэк покинул свою раму, чтобы выполнить порученное задание. Чувствуя себя слишком взволнованным, чтобы сесть обратно в кресло, директор подошел к стенду Фоукса.              — Это не просто зацепка… Это был серьезный прорыв.              — Вы хотели меня видеть, директор?              Бледная, серебристая фигура появилась из пола его кабинета. Она была одета в школьную форму, и, если бы не тот факт, что она парила и была почти прозрачной, можно было бы принять ее за нынешнюю ученицу.              — Добрый вечер, Миртл, — Директор улыбнулся, изо всех сил стараясь успокоить собственные нервы: — Спасибо, что так быстро откликнулась на мой вызов.              — Конечно, директор, мне всё равно было довольно скучно. Как и вчера. И позавчера, — Она замолчала, рассматривая его кабинет сквозь толстые очки.              — Миртл, если я не ошибаюсь, вы предпочитаете оставаться в ванной комнате на втором этаже, не так ли?              — Только не вы, директор, — надулась девушка: — Я не думала, что вы человек, который будет издеваться над своими учениками.              — Я прошу прощения, — Дамблдор поднял руки, не желая раздражать девушку и рисковать ее уходом: — Может быть, вы расскажете мне, почему вам было скучно?              — Ну, это довольно очевидно, не так ли? — Она сузила глаза: — Меня выгнали, директор!              — Что значит, выгнали? — Альбус сел на край своего кресла.              — Ну, я иногда покидаю привычную обстановку своей ванной комнаты, чтобы прогуляться по замку, — Она хихикнула: — Обычно я оказываюсь в ванной старост. Парочки там постоянно слишком отвлечены, чтобы заметить меня. Однако после этого я всегда возвращаюсь в свою кабинку. До последнего раза…              Дамблдор попытался пропустить некоторые части того, что ему только что сказали, чтобы сосредоточиться на том, что действительно имело значение. Лучше не давать Минерве услышать это.              — Что случилось в прошлый раз?              — Вы стареете, директор, — Девушка продолжала хихикать: — Разве я только что не сказала вам, что меня выгнали?              — Я просто хотел спросить, не могли бы вы объяснить обстоятельства? — попытался уточнить информацию Альбус.              — Моя ванная комната исчезла, директор! — Она топнула каблуком, скрестив руки перед грудью: — Я больше не могу наслаждаться одиночеством в моем личном убежище. Его у меня забрали.              Альбус едва смог скрыть свое волнение.              — Вы всё ещё помните, где оно было, и просто не можете туда войти, или вы больше не можете определить, где оно должно быть, и даже не можете его найти?              — Я не могу его найти! — надулась Миртл: — Его поглотили стены этого замка, — Она хмуро посмотрела на потолок и пол его кабинета: — Теперь я вынуждена искать заброшенные углы в подземельях, потому что ни одна ванная комната не может заменить мою старую.              — Мне жаль, что тебе приходится так тяжело, девочка моя, — рассеянно хмыкнул Альбус.              С одной стороны, это многое объясняло, а с другой — ещё больше все усложняло. Ванная комната действительно исчезла с лица земли, если ни персонал, ни домовые эльфы, ни даже призраки больше не могли её найти. Должен был быть способ указать волшебство, способные на такое…              — Миртл, вы очень помогли мне сегодня вечером, и я надеюсь, что вы чувствуете себя достаточно комфортно, чтобы ответить на последний вопрос.              — Возможно. А возможно и нет, — Девушка пожала плечами, и казалось, веселилась тем, что она так отчаянно кому-то нужна.              «Вот и все».              — Я прекрасно понимаю, что для вас это деликатная тема, но я надеялся, что вы сможете рассказать мне немного больше о том, как именно вы умерли, особенно о последних вещах, которые видели.              — Это очень неосмотрительно с вашей стороны, директор! — Она снова скрестила руки перед грудью и посмотрела на Альбуса: — Я сказала вам тогда, что не хочу говорить об этом, и повторю то же самое сейчас. Почему вы не можете просто запомнить?!              — Миртл, я прошу прощения…              — Спокойной ночи, директор! — Она исчезла в серебристом пятне, уйдя так же, как и появилась, просто провалившись сквозь пол.              Альбус выругался, испортив возможность узнать больше. Если бы только он проявил больше терпения, девушка, возможно, бессознательно поделилась бы с ним ещё чем-то.              Тем не менее, это не было пустой тратой времени. Наоборот, Альбус был почти уверен, что сможет определить, какая магия была использована, вплоть до нескольких заклинаний.              Заклинания, способные изгибать и искажать саму реальность…              Заклинание, которое казалось наиболее очевидным, было также тем, которого он никогда бы не ожидал увидеть, в замке, не говоря уже о том, чтобы его использовали студенты.              «Ну, за исключением одного…»              Однако гораздо важнее, чем «как», было то, почему Гарри Певерелл почувствовал необходимость скрывать какую-то тайну с помощью чар Фиделиуса в школе.              Кроме того, если Альбус не ошибается, заклинание было применено дважды. Один раз на втором этаже, а несколько дней спустя — на седьмом. Выбор заклинания также частично объяснял участие мисс МакКиннон. Обременять одну душу двумя тайнами, изменяющими реальность, было опасно. Певерелл, должно быть, выбрал свою девушку в качестве хранителя второй комнаты, которую они пытались спрятать.              «Конечно, обещание, которое он дал Геллерту, должно было быть упущено из-за сложившихся обстоятельств?»              Он был директором школы, и безопасность его учеников имела первостепенное значение. Он вспомнил реакцию мальчика, когда ему сообщили о послании, написанном кровью мисс Миллер на стене. Не было сомнений, что Гарри Певерелл знал об этом нападении больше, чем раскрыл внешнему миру.              Альбус решил, что настало время еще раз пригласить мальчика в свой кабинет.              Певерелл мог быть очень умным, не похожим ни на кого, кто бродил по коридорам этого замка, но даже самые умные и лучшие иногда совершают ошибки, о чем Альбус знал слишком хорошо.              3 ноября 1976 года              — Теперь я могу это снять?              — Ещё нет! — крикнул Гарри через плечо. Снова закрыв глаза, он представил себе последние несколько тончайших деталей, которые нужно было создать в комнате. Он немного подкрутил яркость освещения, щелкнул пальцами и услышал, как позади него пылает камин.              — Хорошо, — Гарри огляделся и удовлетворенно кивнул: — Теперь ты можешь снять.              — Наконец-то… — Пальцы Марлин начали возиться с петлей повязки, которую он надел несколько минут назад. Она медленно повернулась на месте, её глаза расширились от удивления, когда она увидела всё вокруг.              Комната, которую создал Гарри, представляла собой нечто среднее между гостиной Гриффиндора и гостиной в поместье МакКиннон. Он надеялся достичь того же уровня уюта и теплой, гостеприимной атмосферы, но в то же время создать для Марлин привычную обстановку её собственного дома.              — Это абсолютно идеально, Гарри, — Её глаза снова поднялись к его глазам, и она мягко улыбнулась ему. Наклонившись, она прижалась губами к его губам и провела пальцами по волосам.              Сегодня была пятница, семнадцатый день рождения Марлин, и Гарри попросил её пойти с ним в Выручай-комнату, чтобы провести вечер вместе. Это был особенный день, и, несмотря на то, что она уже бесчисленное количество раз говорила ему, что он и так безупречен, Гарри стремился сделать этот день таким, который она не забудет до конца своих дней.              — У меня есть еще один сюрприз для тебя, — Гарри нерешительно прервал поцелуй и потянул ее к маленькому столику в центре комнаты.              Он взмахнул своей палочкой, и из воздуха появилась простая деревянная шкатулка, бутылка шампанского и два бокала. Гарри откупорил бутылку и налил каждому из них по бокалу:              — За тебя, Марлин. За тебя, любовь моя!              Она позволила ему притянуть её к себе сзади, пока они наблюдали за треском пламени в большом камине и время от времени потягивали из бокалов шампанское. Гарри обхватил её руками, держа перед ее животом маленькую деревянную коробочку:              — Это тоже для тебя.              — Ты уже подарил мне кое-что замечательное, Гарри, — напомнила ему Марлин, прислонившись спиной к его груди: — Это и так был прекрасный день. Ты уверен, что не хочешь оставить это на Рождество?              — Пока что ты получила только несколько роз и мое безраздельное внимание, — Гарри прошептал ей на ухо и поцеловал чувствительную кожу на её шее. — Я уверен, что этот подарок понравится тебе не меньше.              Она взяла шкатулку из его рук и медленно сняла крышку, обнажив ее содержимое Марлин застыла, когда свет люстры осветил золотое украшение, лежащее на атласе глубокого красного цвета, и казалось, что сверкает изнутри.              — Это великолепно, Гарри.              Ожерелье выглядело так, словно было сделано из сотен тонких, как волоски, золотых нитей, переплетенных и закрученных друг вокруг друга. Однако, когда Марлин поднесла его к глазам, Гарри заметил, что она сразу заметила множество мелких деталей.              — Они похожи на змей, — изумленно заметила Марлин: — Видишь, на каждой золотой нити есть два крошечных бриллианта, которые похожи на пару глаз.              — Так и есть, — Гарри рассеянно кивнул, его пальцы проводили мягкие круги по её животу, пока он с весельем наблюдал, как его девушка рассматривает подарок.              — А что это за драгоценный камень? — Марлин указала жестом на нижнюю часть ожерелья, где темно-синий камень удерживался золотыми нитями: — Он светлее, чем можно подумать, но это — самая эксцентричная расцветка из всех, что я когда-либо видела в драгоценных камнях.              — Насколько я знаю, это бенитоит, один из самых редких драгоценных камней в мире, — прошептал Гарри: — Этому камню больше тысячелетия. Ожерелье было сделано гоблинами, поэтому оно впитывает только то, что может его усилить, и отталкивает все остальное. Хочешь угадать, где я его нашел?              Она повернула голову и удивленно посмотрела на него.              — Ну, я рада, что ты его не купил, — Марлин вздохнула с облегчением и прислонилась к нему спиной: — Я даже не хочу знать, сколько бы стоило что-то подобное.              — Золото ничего не стоит без важного человека, с которым его можно потратить, — пробормотал Гарри.              Она закусила нижнюю губу и повертела ожерелье на свету:              — Зная тебя, оно, вероятно, единственное в своем роде. Змеи заставляют меня думать, что оно как-то связано с Салазаром Слизерином. В конце концов, вы какие-никакие родственники…              — Ты права, — Гарри усмехнулся: — Я нашел его в его хранилище в Гринготтсе, вместе с информацией о том, что когда-то оно было подарком его жене. Оно передавалось по наследству среди женщин семьи, пока кто-то не решил, что его лучше хранить в хранилище.              «Это было слишком? Я двигаюсь слишком быстро?»              Она замерла и осторожно вернула ожерелье в деревянную шкатулку. Положив её обратно на стол, Марлин повернулась к нему лицом, пока не остановилась в нескольких дюймах от его лица.              — Вещь от Основателя, — Ее глаза заслезились. — Спасибо тебе, Гарри. Не только за ожерелье. За весь день и за каждую неделю, которую я могла наслаждаться проведенным с тобой временем. Тот день, когда ты решил быть упрямым и продолжал добиваться меня, несмотря на многочисленные трудности, был одним из самых счастливых дней в моей жизни.              Он прошел долгий путь от наблюдения за тем, как её заставляли выйти замуж за другого, до того, как обнимал, и наслаждался её эмоциями. И все же он бы сделал все это снова и снова. Марлин того стоила.              Усмешка грозила сорваться с его губ, но он заставил её померкнуть, увидев, что голубые глаза заслезились:              — Я все еще не знаю, как я заслужила такого человека, как ты, Гарри…              — Мы заслуживаем друг друга… — Он обнял её лицо и смахнул одну слезинку кончиком большого пальца: — Я люблю тебя, Марлин.              Его голос стал немного хриплым, и он сглотнул комок в горле:              — Ты для меня всё и даже больше. Я никогда не смогу выразить словами или подарками, как много ты для меня значишь. Я не могу дождаться, чтобы встретить будущее с тобой рядом.              — Я тоже, — Ее рот приоткрылся, и Марлин вздохнула, а потом посмотрела на него с удивлением и преданностью. Внезапно её губы прижались к его губам, и она обвила его шею руками, вложив в поцелуй всё, что ей с трудом удалось выразить.              Она почувствовала вкус шампанского, смешанный с нотками шоколада. Гарри быстро пришел в себя и ответил на поцелуй так же страстно, не давая ей сомнений в том, как сильно он ценит и хочет её прямо сейчас.              Что-то первобытное, глубоко внутри Гарри зарычало в знак триумфа, и его руки крепче сжали бедра Марлин, притягивая её ближе к себе, пока их тела не прижались друг к другу.              Её руки продолжали перебирать его волосы, ласкать шею, пока не добрались до края его мантии и не стряхнули её с плеч. Марлин слегка толкнула его назад, пока ноги Гарри не уперлись в край кровати, которой, он был уверен, не было, когда он проектировал комнату ранее.              Он понятия не имел, кто из них пожелал кровать. Возможно, это был он, возможно, она, а возможно, это была сама комната, помогавшая им и прочитавшая их намерения. «Какое это имеет значение?»              Марлин легонько толкнула его в грудь, и Гарри позволил себе упасть на самый мягкий матрас, который он когда-либо ощущал. Его окружали мягкие подушки, но он не обращал на них внимания. Он был слишком сосредоточен на девушке, которая всё ещё стояла перед ним и выглядела как богиня.              Марлин бросила на него веселый, горячий взгляд и, не разрывая зрительного контакта, перетянула бретельки своего длинного платья через плечо, позволив ему упасть вниз по телу, пока шелк не опустился на пол, и она вышла из него.              У Гарри перехватило дыхание, когда он взглянул на темно-синие кружева, частично прикрытые руками, которые она скрестила перед грудью. Она опустила руки к бокам и шагнула ближе к нему, обнажив трусики той же расцветки.              Дойдя до кровати, она медленно поползла вверх, пока не оказалась на руках и коленях прямо над ним, хлопая ресницами и ухмыляясь ему.              — Тебе нравится то, что ты видишь, Гарри?              Это был вопрос?              Его гормоны взяли верх, и он схватил её, притянув её теплое тело к себе и снова захватив её губы, пока его руки блуждали по её изгибам. Он исследовал каждый сантиметр её кожи, от мягкой шеи до спины и её удивительно хорошо сформированные бёдра которые он обхватил обеими руками и неуверенно сжал.              Тем временем Марлин приподнялась на локтях, её руки возились с его ремнем, пока ей не удалось расстегнуть его, и позволила ему снять джинсы. Вскоре за этим последовала рубашка, и Марлин провела пальцами вверх и вниз по его прессу, груди, плечам и рукам.              Вскоре её прикосновения стали более требовательными, как и его. Снова и снова её руки касались к его боксерам, с каждым разом все более целенаправленно прикасаясь к члену. В то же время пальцы Гарри проникали под её трусики или лифчик, играя с тонкими бретельками застежки и делая свои намерения более чем очевидными.              — Я сниму, если ты сделаешь то же самое, — ухмыляясь, прошептала Марлин ему на ухо. Она слегка покусывала мочку уха, а её губы спустились к его подбородку, покрывая его мягкими поцелуями.              — Договорились, — Гарри не нужно было повторять дважды, и он в доли секунды расстался с последней частью одежды. Он вздрогнул, когда пальцы Марлин нашли его твердый член и обхватили его, а большой палец провел по головке.              Поглаживая его вверх и вниз, его девушка прошептала:              — Я всегда выполняю свои обещания.              Она откинулась назад, усевшись прямо на его живот, в то время как ее рука исчезла за спиной, при этом ни на секунду не разрывала зрительного контакта. У Гарри пересохло во рту, когда он услышал небольшой щелчок, а в следующую секунду ему на колени упал кусочек голубого кружева.              Его руки прошлись вверх от ее талии, обхватывая каждый бугор упругой бледной плоти и дразня пальцами её соски. Как обычно, у него не было слов, чтобы описать красоту своей девушки, но он всегда мог показать ей. Гарри перевернул её, прижав тело к себе.              Глубоко целуя ее, он прошептал ей в губы:              — Ты говоришь, что не нарушаешь своих обещаний, но на тебе всё ещё есть одежда.              — Я просто жду, когда ты уже снимешь ее, — жеманно ответила Марлин.              Гарри усмехнулся, поцеловал ее в губы, а затем двинулся вниз, оставляя дорожку поцелуев от ее шеи до груди. Она тихонько вздохнула, когда он взял в рот поочередно каждый сосок, провел языком по ним, а затем спустился к внутренней стороне бедра.              Пока Гарри любовался привлекательностью своей девушки, трусики Марлин присоединилось к остальной одежде на полу вокруг кровати. Он провел кончиком языка от внутренней поверхности бедра к её центру, а затем просунул язык внутрь, и знакомый, сладкий вкус заполнил его рот.              — О, Гарри! — Марлин застонала, потянула его за волосы, прижимая его голову еще глубже между своими бедрами: — Продолжай это делать!              Он продолжал, в то время как её ноги подергивались и дрожали. Марлин дышала прерывисто, делая паузы каждый раз, когда его язык находил особенно чувствительное место.              Гарри добавил один палец и продолжил доставлять ей удовольствие так, как она предпочитала, твердо решив принести ей как можно больше наслаждения.              Она дрожала под его заботливыми прикосновениями. Марлин начала повторять его имя, её дыхание участилось, а руки вцепились в волосы. Вскоре она вскрикнула с низким, протяжным стоном удовольствия.              Гарри подполз к ней, на его губах играла довольная ухмылка, когда он наблюдал, как его девушка удовлетворенно вздыхает с радостной улыбкой на лице.              — Это было хорошо, — она пыталась отдышаться: — Это было действительно очень хорошо.              — Я рад, что тебе понравилось, — Гарри покусывал её нижнюю губу, проводя пальцами вверх и вниз по ее ногам, изредка касаясь ее тонких складок, несмотря на то, что знал, насколько она сейчас чувствительна.              Марлин вернула его голову обратно к своим губам и яростно поцеловала его, а ее руки начали спускаться по его груди и прессу, пока ее пальцы снова не обвились вокруг члена:              — Я бы ответила тебе взаимностью, и, возможно, я сделаю это позже, но на сегодня у меня запланировано кое-что другое, — прошептала она ему на ухо.              — Марлин, мы не…              Она заставила его замолчать еще одним поцелуем:              — Я знаю, что мы не должны этого делать, Гарри, но я хочу. Я хочу, чтобы ты был полностью моим, и я знаю, что ты чувствуешь то же самое.              Она была права. Он не хотел ничего больше этого. Что-то собственническое зашевелилось глубоко внутри него: «Наконец-то она будет моя, и только моя».              — Ты… Ты уверена? — Гарри ненадолго прервал поцелуй, чтобы заглянуть в её глаза, ища в них хоть намек на сомнение.              — Я хочу тебя, Гарри. Только тебя… — Она кивнула и посмотрела на него голубыми глазами, полными любви и преданности, но Гарри также заметил похоть и желание… Желание, чтобы он стал её первым.              — А как на счёт..? — замялся Гарри.              Она хихикнула:              — Я принимаю определенное зелье уже больше месяца. Кроме того, сегодня в любом случае нам не «повезло».              — Хорошо… — Его сердце колотилось быстрее, и он тяжело сглотнул: — …я обещаю быть нежным.              — Я знаю, что так и будет, — Она поцеловала его ещё раз и снова начала гладить член рукой, пока его дыхание не сбилось, и он не простонал её имя: — Займись со мной любовью, Гарри.              Его глаза потемнели от желания, когда он расположился между её ног, касаясь головкой её складок. Он еще несколько раз подразнил её, прежде чем мягко опуститься и войти в нее в первый раз.              Марлин издала низкое шипение, когда её ногти впились в его спину, и тело напряглось. Гарри тут же сделал паузу и обеспокоенно посмотрел на нее:              — Мы должны остановиться?              — Я в порядке, — Она поцеловала его, сделав пару глубоких вдохов и немного расслабилась: — Ты можешь продолжать.              — У нас есть всё время мира, дорогая, — Он медленно начал двигаться взад-вперед.              Каждый раз он продвигался немного дальше, пока на её лице больше не осталось следов дискомфорта. Вместо этого она уставилась на него невозможно широкими голубыми глазами, её рот слегка приоткрылся:              — Это так невероятно, и так приятно когда ты наконец-то во мне…              — Я как раз хотел сказать примерно то же самое, — Гарри застонал.              Это было непохоже на то, что он испытывал с другими девушками.              Будучи поглощенным ее тугой, влажной и невероятно теплой киской, Гарри был вынужден контролировать себя и не просто поддаться ощущениям. Это был первый раз у его девушки, и он твердо решил сделать его идеальным для неё, как бы трудно ни было контролировать свои первобытные желания.              — Ты можешь быстрее, Гарри, — простонала она в его рот: — Я хочу, чтобы ты взял меня. Покажи мне, как сильно ты меня любишь…              Гарри ещё больше увеличил темп своих толчков и погрузился в неё ещё глубже. Она начала двигать бёдрами ему на встречу, ее тело содрогалось каждый раз, когда они встречались посередине. Гарри наблюдал, как упругая бледная плоть её грудей подрагивает под ним, и нежно сжал одну из них и начал поглаживать сосок большим пальцем.              Вскоре тихие стоны и вздохи смешались под дыханием Марлин. Она притянула его ближе, прижалась губами к его губам и потребовала углубить поцелуй. Гарри был более чем рад услужить, ибо никогда не уставал от жаркой борьбы их языков за доминирование, когда они исследовали рот друг друга.              — Сильнее, Гарри! — прошептала Марлин, а её ноги скрестились за ним, втягивая его еще глубже в себя с каждым толчком: — Я твоя, только твоя…              — Ты моя, дорогая, — прорычал он ей на ухо.              Слушать, как она поощряет его, — это была вся мотивация, в которой он нуждался. Её ногти царапали его кожу, прижимая его твердую грудь к своей. Она зафиксировала его на месте ногами и руками, побуждая его продолжать входить в неё.              В его животе разлилось тепло, когда он смотрел, как она с закрытыми глазами, раздвинув губы, стонет его имя и только его, снова, снова и снова.              «Она идеальна».              «И она моя».              Гарри почувствовал, что приближается к кульминации, из-за её действий и слов.              Отчаянно пытаясь довести её вместе с собой, он опустил руку вниз между их телами, нашел маленький узелок на вершине её киски и непрерывно начал гладить по нему большим и указательным пальцами.              — Гарри! — В этот момент Марлин вскрикнула под ним. Со значительно большей силой, чем он мог предположить, она притянула его верхнюю часть тела к себе, прижалась губами к его губам, прикусив его нижнюю губу так грубо, что чуть не до крови.              Он заглушил ртом её стон, в то время как в животе у него взорвался жар, когда она внезапно прижалась к нему ещё сильнее. Гарри почувствовал, её дрожь, когда, наконец, кончил, не в силах больше сдерживаться.              Он вошел в неё так глубоко, как только смог, погрузив весь свой ствол, и излился в неё до полного изнеможения. Марлин крепко держала его, а он прохрипел её имя между небольшими вздохами.              Гарри не знал, сколько времени прошло, пока он пришёл в себя. Марлин просто держала его внутри себя, так и не разжав ноги и не показывала никаких признаков того, что хочет его отпустить.              Их покрытые потом тела были прижаты друг к другу так плотно, что трудно было определить, какая конечность кому принадлежит. Ни один из них не мог говорить, не говоря уже о том, чтобы найти слова для выражения своих чувств.              Спустя более минуты их неровное дыхание наконец-то пришло в норму, и они открыли глаза, глядя прямо в душу и сердце друг друга.              Им не нужны были слова, чтобы выразить, насколько каждый из них дорожил другим, и насколько полноценными они чувствовали себя, лежа в объятиях друг друга.              Впервые за последние десять месяцев, с тех пор как он вернулся в неизвестное ему время, Гарри не думал о крестражах, Темном Лорде, пророчестве или о том, что бросает вызов самой судьбе, совершая немыслимое.              Всё, что имело значение, было здесь, рядом с ним…              Это была голубоглазой, золотоволосой девушкой, которая сопела ему в шею.              Ее звали Марлин, и Гарри любил её больше самой жизни.