Fairborn Adventures

      11 июля 1977 года              Длинные брови и белые волосы длиной до плеч выглядывали из-за двери. Шоколадно-коричневые глаза расширились от удивления, когда они заметили их:              — Вы вернулись гораздо быстрее, чем ожидалось. Чем дольше я думал об этом, тем сильнее была моя интуиция, что вы откажетесь от этого.              Гарри усмехнулся:              — Быстрее ад замерзнет, прежде чем эта юная леди отступит от своего. Она может быть очень упрямой.              — Тише, Гарри, — закатив глаза, сказала Марлин. — Можно нам войти, мистер Грегорович? — Она подпрыгивала на месте, а её сияющее лицо выдавало, как она взволнована: — У нас есть необходимые ингредиенты, чтобы вы починили мою палочку.              — Конечно, — Мужчина открыл дверь шире, позволяя им переступить порог: — Как и обещал, я тоже не бездельничал, а вместо этого пересматривал свои записи во время вашего отсутствия. Арифмантические расчёты должны быть выверены очень точно, однако, чтобы проверить алхимическую часть процесса, потребовалось ваше присутствие.              «Кровь», подумал Гарри и обернулся к своей девушке, когда она с любопытством подняла бровь, и они последовали за мастером палочек в заднюю часть дома, где находилась мастерская.              Он подошел к своему рабочему столу, перебирая различные инструменты, сосуды и листы пергамента со сложными формулами и расчетами.              — Ну, что? — Грегорович выжидательно протянул руку.              Марлин достала из сумки тонкую прямоугольную картонную коробку и открыла её, обнажив длинное перо; казалось, от него исходило неземное серебристое сияние.              Сверху на нем лежал один длинный волос, подаренный ей Гринианским крылатым конем.              Грегорович принял коробку, и осторожно вынул из неё перо, чтобы изучить материал:              — Я могу сказать, что они добыты пару часов назад. Могу я узнать, как вы нашли такое редкое сокровище?              — Мы нашли целую стаю на скрытом острове недалеко от Наксоса, в Эгейском море, — Марлин сверкнула яркой улыбкой: — Один из них подарил это в качестве прощальных подарков за проявленную храбрость.              Мастер палочек в шоке уставился на нее и, не в силах понять, шутит она или нет. Его взгляд метнулся к Гарри, который лишь рассмеялся и кивнул:              — Если бы мы не спешили, я бы сфотографировал их для вас, сэр, — он подмигнул своей девушке: — Марлин была слишком увлечена.              — Ну… — Грегорович прочистил горло, но всё ещё находился в шоке: — Если это было дано добровольно, а не взято силой, результат будет ещё лучше, — Он положил два ингредиента на стол, а затем выжидающе посмотрел на Марлин.              — О, конечно, — блондинка достала палочку и протянула её: — Позвольте нам остаться с вами и понаблюдать.              — Обычно я не позволяю это делать, особенно иностранцам, — мастер палочек, казалось, некоторое время размышлял над этим вопросом: — Однако, поскольку Олливандер не смог помочь, я полагаю, мало шансов, что вы покажете ему мои тайны, не так ли?              — И вы упомянули, что я всё ещё нужна вам, не так ли? — прошептала Марлин: — И, как я поняла, — моя кровь.              — Это действительно так, — вздохнул Грегорович, а его карие глаза метнулись к Гарри: — Могу ли я доверять и тебе, Гарри Певерелл?              — Вы уже знаете, что да, — Гарри кивнул, не чувствуя особого беспокойства по этому поводу, а простое любопытство.              — Ваше лицо периодически появляется в наших газетах, а эту фамилию не так-то просто забыть, — Грегорович ухмыльнулся и повернулся к Марлин: — Однако на самом деле решающим фактором выступили вы, моя дорогая. Я уже давно изготавливаю палочки для вашей семьи, мисс МакКиннон, последнюю — для вашей бабушки, Констанции фон Штольценберг. Вы удивительно похожи на неё.              — Спасибо, — улыбка его девушки казалась искренней, но Гарри уловил, что глаза стали холодными. Учитывая то, как мать Марлин реагировала на физическую близость дочери, можно было предположить, что реакция предыдущего поколения была ещё хуже.              — Тогда позвольте мне начать, — старик кивнул и закрепил палочку в тисках на своем столе.              Гарри взял её за руку, заметив, как она вздрогнула, когда Грегорович расколол дерево с помощью инструмента, похожего на шпатель. Ногти Марлин впились в его ладонь, когда она увидела, как несколько кусочков её палочки откололись.              — А теперь взгляните-ка на это… — хмыкнул мастер после того, как почти пять минут подряд вырезал ножом по дереву. Марлин и Гарри наблюдали через его плечо, как он взял пинцет и удалил один густой волос. Однако именно цвет заставил Гарри нахмуриться.              — Это результат воздействия магии на палочку, которая проявляет первые признаки сопротивления, — объяснил Грегорович, держа в руках прядь волос, которые даже близко не походили на переливающийся белый цвет, который Гарри ассоциировал с единорогом. На самом деле, он даже посерел, и немного обгорел на нескольких участках.              — Не волнуйтесь, не волнуйтесь, — пробормотал старик, достал свою собственную палочку и начал произносить несколько заклинаний, все из которых по-разному меняли дерево: — Теперь новая, гораздо более стабильная сердцевина, перо.              — Откуда вы знаете, что оно стабильнее, сэр? — с любопытством спросила Марлин.              — У вас значительно более сильная, даже личная связь с существом, которое вам его дало, — терпеливо объяснил Грегорович: — Экспериментируя и изучая сердцевины палочек на протяжении почти столетия, я могу сказать, что эта — одна из самых сильных, с которыми я когда-либо работал. Конечно, его истинный потенциал, скорее всего, сможете почувствовать только вы. В конце концов, это будет очень персонализированная палочка.              Он взял подарок Крылатой лошади тем же пинцетом и медленно вставил его в тонкую трещину в дереве. Процесс, казалось, занял целую вечность, тем более что Грегорович работал с предельной точностью. После того как он постучал по нему своей палочкой, перо как бы слилось с деревом.              — Вот здесь-то вы мне и нужны, мисс МакКиннон, — внезапно заговорил он, не отрывая взгляда от своей работы.              — Скажите мне, что делать? — Марлин подошла к нему ближе, и склонилась над его плечом.              — Возьмите серебряный нож и порежьте себе большой палец, — приказал мастер: — Держите её над палочкой так, чтобы капли попадали в тонкое отверстие, где лежит перо.              Марлин сделала всё, как было велено, и порезала большой палец, даже не показав ни малейшего намека на боль. Гарри наблюдал, как она позволила густым багровым каплям попасть на дерево.              — Хватит, — Грегорович остановил её. Выхватив свою собственную палочку, он попытался направить её на руку Марлин: — Позвольте мне…              — Спасибо, но в этом нет необходимости, — Марлин покачала головой и попыталась спрятать порез под рукавом, но не раньше, чем Грегоровичу удалось заметить слои новой ткани, которая начала расти над порезом.              — Какого… — он уставился на блондинку, а затем его взгляд начал метаться между ней и Гарри: — Я понимаю, почему Гаррик проявил осторожность… Но не мне судить вас.              Он вернулся к своей работе, взял небольшой скальпель и начал вырезать одну серию рун за другой по всей длине дерева. Время от времени он исправлял мелкие промахи, постоянно сверяясь с записями на листах пергамента.              — А теперь волос, — пробормотал он, когда прошло уже более часа работы над палочкой. Он прикрепил один конец длинных серебристых волос Гранианской крылатой лошади к краю рукоятки. Затем он осторожно раскрутил его против часовой стрелки, поместив в крошечную щель, которую он вырезал в процессе подготовки.              Словно серебристая змея, волосы обвились вокруг дерева по спирали, пройдя почти полпути вниз по древку, где Грегорович прикрепил другой конец. Он пробормотал ещё несколько слов себе под нос, затем постучал палочкой по разным частям своего творения и удовлетворенно кивнул:              — Наконец-то, последний штрих.              — Я давно считаю, что Гаррик мог бы уделить больше времени этой части процесса. Палочка — это больше, чем инструмент или оружие. Это произведение искусства, — взяв напильник и наждачную бумагу, он принялся за работу. Он закруглил острые углы и изящно украсил рукоятку и древко, уделяя невероятное внимание даже самым мелким деталям.              — Возрожденная палочка, — Грегорович сдул со своей работы все оставшиеся щепки и пыль и покрыл её поверхность тонким слоем прозрачного лака, отчего дерево заблестело в теплом свете масляной лампы. — Возможно, я не был автором этой палочки, но, тем не менее, я считаю её одной из лучших своих работ.              Он протянул её Марлин, которая в восторге подпрыгнула на пятках и шагнула вперед:              — Ставлю свою репутацию мастера волшебных палочек на то, что вы не найдете спутника, который бы так хорошо дополнял вас, как этот кусок дерева. Не найдете и более могущественного партнера. Обращайся с ней с большой осторожностью.              Марлин протянула правую руку, её пальцы слегка дрожали, пока не сомкнулись вокруг гладкой древесины. Она удивленно вскрикнула, и всё её тело задрожало. Маленькие светлые волоски на её руках и шее встали дыбом, а когда она подняла руку, по ней побежали мурашки. Её лицо озарилось удивительной улыбкой, а голубые глаза сверкнули.              Золотые и серебряные искры осыпали пол, когда Марлин сделала малейшее движение запястьем:              — Это… Это невероятное ощущение! — она тяжело задышала: — Я чувствую себя невероятно; почти непобедимой!              Она покрутила ей в воздухе:              — Expecto Patronum!              Её бесплотный хранитель вырвался из палочки; он был больше, ярче и великолепнее, чем Гарри когда-либо видел. На секунду ему показалось, что он слышит грациозное фырканье той самой Граниаской крылатой лошади, на которой ездила Марлин, прежде чем Патронус растворился в серебристой дымке.              — Я не знаю, как вас благодарить, — обрадовалась Марлин, и повернулась к мастеру палочек: — Вы будете щедро вознаграждены за свою работу.              — Это будет самое малое, что мы можем сделать, — Гарри кивнул, и прошел мимо Грегоровича, чтобы присоединиться к своей девушке и полюбоваться ее новой палочкой: — Мы в глубоком долгу перед вами, сэр.              — Золото погасят одну часть вашего долга, — старик кивнул, но в его глазах был странным блеск              — Как мы можем удовлетворить другую? — спросил Гарри.              — Покажите мне вашу палочку, мистер Певерелл.              Он почувствовал, как Марлин напряглась рядом с ним, а её взгляд метнулся от палочки к человеку, который её создал. Гарри уловил, как её пальцы обхватили дерево в слишком знакомой манере.              На губах Грегоровича заиграла торжествующая ухмылка:              — В двух случаях, когда вы посещали меня, вы ни разу не доставали свою палочку и всегда держали дистанцию между собой и мной. Но теперь я наконец-то знаю, почему.              — Понятно, — Гарри помрачнел, потому что надеялся избежать именно такой ситуации.              — Нет нужды в такой осторожности, мой мальчик; времена, когда я мог силой забрать Бузинную палочку, давно прошли. Я также не думаю, что у меня будут шансы против вас и мисс МакКиннон, которая, похоже, очень рада возможности испытать своего нового спутника, — Грегорович усмехнулся: — Я просто хочу знать, как она попала в ваши руки.              — Вы так и не выяснили личность человека, который её украл, не так ли? — сказал Гарри, положив деревяшку на ладонь и покрутил между пальцами.              — Откуда вы это узнали? — мужчина уставился на палочку, а в глубине его глаз замелькали тёмные тени: — Она так же прекрасна, как и в тот день, когда я впервые увидел её.              — Бузинная палочка была украдена у вас Геллертом Гриндевальдом, — признался Гарри.              Мужчина молчал несколько секунд, его взгляд метался между Гарри и палочкой. Затем он потрясенно прошептал:              — Дамблдор? Вы забрали Палочку Судьбы у Альбуса Дамблдора?              — Обстоятельства немного сложнее, — Гарри усмехнулся: — Всё, что вам нужно знать, это то, что палочка находится там, где ей и место, и я намерен сохранить её в своей семье. Единственным новым хозяином, которого она когда-либо найдёт, будет мой ребенок.              — Я верю вам, — старик торжественно кивнул: — И теперь я знаю, что вы гораздо интереснее чем описывают газеты, Гарри Певерелл. Отныне я буду гораздо внимательнее следить за новостями.              — Вознаграждение за ваши услуги, — Марлин протянула ему мешочек с золотом, пытаясь нарушить неловкое молчание: — Мы очень благодарны вам за помощь, но, наверное, нам пора идти.              — Вы очень щедры, моя дорогая, — палочник положил мешочек на стол: — Я не могу не думать, что, создавая эту палочку, я участвовал в чем-то великом.              Он вывел их из комнаты в темный коридор.              — Палочка старца, никогда не будет процветать, — с усмешкой пробормотал он: — Я всегда знал, что в этой поговорке есть нечто большее. Вы двое наконец-то дали мне немного покоя, позволив применить мои знания.              — Спасибо вам за все, мистер Грегорович, — Гарри наклонил голову и вышел на улицу.              Он подошел к краю защитных чар и уже собирался взять Марлин за руку, чтобы исчезнуть, когда старый волшебник заговорил в последний раз.              — Фестрал и Гранианский крылатый конь, два существа из одного семейства, но разные, как день и ночь. Теперь вы оба, Гарри Певерелл и Марлин МакКиннон, владеете палочками, предназначенными для великих дел. Только помните, что величие — вещь непостоянная. Его определение зависит и от вас самих…              13 июля 1977 года              — Дорогая? — Гарри заглянул в их ванную, ожидая найти там Марлин, однако быстрый взгляд подтвердил обратное.              — Марлин? — Он вернулся в гостиную, но её и след простыл.              — Я здесь, — её голос доносился из двери, ведущей на балкон.              Капли соленой воды стекали с его плавок на белые плитки, когда Гарри отодвинул занавеску и вышел на улицу. Закат расцвел на горизонте, словно миллион алых цветов. Марлин облокотилась на перила; локоны, выбившиеся из её распущенного хвоста, развевались под легким ветерком, доносившимся до них с близлежащего берега.              — Красиво, не правда ли? — сказала Марлин, когда Гарри шагнул за ней, обхватив её рукой за талию, чтобы прижать к себе.              — Это действительно так, — Он поцеловал ее в затылок и вдохнул запах: — Всё в порядке?              Её плечо опустилось:              — Я пока не хочу возвращаться домой. Эта неделя с тобой была лучшей в моей жизни, это был побег от всех обязанностей и стресса, которые ожидают нас после возвращения. Я бы хотела остаться здесь навсегда.              — Однажды мы сможем вернуться, — Гарри сжал её руку: — Либо в это место, либо в другое. В мире столько всего интересного, и однажды у нас будет достаточно времени, что мы сможем все это исследовать.              — Правда? — прошептала Марлин.              Он нахмурился. Нежно взяв её за подбородок, он повернул её набок, так что она оказалась лицом к нему:              — Что случилось, Марлин?              Голубые глаза грустно смотрели на него:              — Каждый раз, когда ты говоришь о нашем будущем, будь то сейчас или когда ты упомянул Грегоровичу, что только твои дети будут владеть этой палочкой, я всегда представляю себя рядом с тобой, — её рука поднялась вверх по его рукам, а пальцы вцепились в него: — Я хочу быть рядом с тобой, Гарри. Я хочу всего этого; и я уже представляю, как это будет…              Одна слезинка грозила пролиться, но Марлин продолжала:              — Однако с того разговора с моим отцом я чувствую, что ты сомневаешься…              — Я не…              — Тогда почему, Гарри, почему ты не хочешь обручиться со мной? — грустно прошептала она: — Я люблю тебя всем сердцем и думала, что ты тоже. Может быть, я тебе чем-то не нравлюсь? Я делаю что-то не так? Я недостаточно…              — Нет! — он заставил её замолчать, приложив палец к губам, и обнял, прижимая к своей груди. Тело Марлин сотрясалось от мелких рыданий, когда она зарылась головой в его шею. Первая слеза обожгла его кожу, как огонь; вскоре за ней последовала вторая.              — Даже ни секунду не думай об этом, — Гарри ещё крепче обнял её: — Ты важнее, чем я могу выразить словами. Ты — причина, по которой я хочу становиться сильнее с каждым днем, Марлин. Моя причина бороться. Моя причина продолжать, как бы больно мне ни было. Ты идеальна, и все, что я хочу, чтобы ты была рядом…              — Я… я просто не понимаю, — она выдохнула: — Но… Но почему тогда ты не хочешь обручиться?              — Это сложно и не имеет никакого отношения к тебе, — Гарри разочарованно вздохнул: — Я ненавижу лгать тебе, Марлин, и я ещё о многом тебе не рассказал. Ты знаешь, что я пообещал, что когда-нибудь это сделаю. Но я просто не понимаю, когда этот день наступит, по крайней мере, пока. Как я могу выполнить свое обещание быть твоим до конца жизни, если я даже не могу поделиться с тобой остальными своими секретами и позволить тебе узнать меня настоящего?              — Мне плевать на все это! — заплакала Марлин: — Я не влюблялась в нового таинственного Лорда волшебной Британии; я влюбилась в Гарри. Твои проклятые секреты не делают тебя тем, кто ты есть; это делает то, как ты обращаешься со мной. Нет ничего, что ты мог бы мне сказать, что помешало бы мне любить тебя, Гарри. Когда ты это поймешь?!              — Дело не только в этом, — Гарри скривился; боль в её голосе причинила ему физический вред: — Ты еще так молода, Марлин; мы оба ещё так молоды. Я не хочу торопить тебя с тем, о чем ты можешь пожалеть через несколько лет. Твоя судьба должна быть только твоей. Я никогда не смогу жить, диктуя тебе жизнь и наблюдая, как медленно проявляются признаки сожаления…              — Как я могу пожалеть о том, что полюбила тебя? — Марлин в шоке уставилась на него: — Я никогда в жизни не был так уверена в чем-то, как в том, что хочу провести свое будущее с тобой. Скажи мне, что я должна сделать, чтобы доказать это!              — Тебе не нужно ничего доказывать. Ты уже сделала всё, о чем я только могу просить, — Гарри попытался развеять её беспокойство: — Если ты уверена в том, что сделаешь следующий шаг; если ты действительно видишь будущее рядом со мной; тогда я понимаю, что ты… тогда я понимаю, что…              — Тогда понимаешь, что, Гарри? — глаза Марлин вызывающе сверкнули.              — Я… я просто пытаюсь…              — Разве я не доказала, что я уже твоя? Только твоя, Гарри… — через секунду ее губы были прижаты к его, а язык требовал проникал в его рот, исследуя его так, как будто она никогда не делала это раньше.              Его рука усилила давление на её поясницу, притягивая еще ближе к себе. А другая перебирала золотистые волосы.              Она прервала поцелуй и игриво провела зубами по его нижней губе, оставив его дыхание прерывистым:              — Я покажу тебе, что все твои заботы никогда не будут иметь значения, Гарри, — Марлин осыпала его подбородок одним поцелуем за другим, а затем спустилась по шее: — Я покажу тебе, что я твоя, что бы ты не хотел. А потом ты сделаешь то же самое, и все будет идеально…              — Марлин, я… — Он запнулся, когда она сделала шаг назад и стянула бретельки своего короткого голубого летнего платья с плеч, позволив ему упасть на пол, и вышла из него.              Ее тело было произведением искусства, и сияло в последних лучах заката. Его взгляд переместился с ангельского лица, обрамленного золотыми локонами, на бледную, упругую грудь, которая вздымалась от тяжелого дыхания:              — Как ты хочешь меня, Гарри?              — Ты знаешь, что не обязана… — его пронзила волна возбуждения, когда он смотрел, как её пальцы скользят по гладкому животику вверх, пока большие пальцы не коснулись сосков.              — Я спросила тебя, как ты хочешь меня, Гарри? — другая её рука опустилась ниже, пока один палец не погрузился между ног, где встретился с ее блестящей, от влаги, киской: — Ты можешь взять меня прямо здесь и сейчас, если хочешь. Только скажи…              — Я думаю… — он тяжело вздохнул, не в силах составить ни одного связного предложения, когда она стояла перед ним и дразнила.              — Я хочу, чтобы ты сейчас думал только обо мне, любимый, — Марлин сделала шаг вперед; а её твердые соски коснулись живота, когда она одарила его обжигающим поцелуем.              — Возможно, это успокоит твои нервы, — она разорвала поцелуй и смотрела в его глаза, пока медленно опускалась на колени. Гарри затаил дыхание, когда её пальцы возились со шнурками его плавок, пока она не стянула их так медленно, что это граничило с пыткой.              Его член вырвался наружу и лег в её руку. Марлин провела по нему кончиками пальцев и посмотрела невероятно большими голубыми глазами, после чего, слегка посасывая, взяла его в рот, и продолжила водить по нему кончиком языка.              — Марлин… — не в силах сдержаться, он испустил стон. Ему хотелось закрыть глаза и наслаждаться невероятными ощущениями, но смотреть, как она доставляет ему удовольствие, было не менее возбуждающе. Тот факт, что она делала это прямо на их балконе, возбуждал ещё больше.              Его руки скользнули в её золотистые локоны, когда Марлин взяла его глубже, скользя кончиком языка по его члену, пока тот не уперся в заднюю стенку её горла.              — Так хорошо… — его пальцы запутались в её волосах, ногти нежно царапали кожу головы, когда он нежно толкался в такт её ритму. Маленькие стоны и вздохи, которые она вырывала у него, только побуждали её стараться ещё сильнее. Она хлопала ресницами каждый раз, когда брала его глубже, чем раньше, и ухмылялась, когда чувствовала, как его член замер возле задней стенке её горла.              — Я хочу попробовать тебя на вкус, Гарри, — она снова глубоко заглотнула его, скользя своими розовыми губами по нему, не отрывая своих льдисто-голубых глаз от его, позволяя его головке коснуться задней стенки её горла: — Выпусти это, любимый…              В его животе забурлило и сжалось тепло, и это не позволило больше сдерживаться.              — Марлин… — он издал дрожащий вздох, когда излился на её язык; и продолжил смотреть, как она продолжает сосать, пока он извергается в её рот.              Марлин держала его внутри, проводя языком по его пульсирующей головке, пока он стонал от удовольствия. Затем она медленно вынула его, позволяя ему увидеть густую белую жидкость, скопившуюся на её языке. И сглотнула, когда поймала его взгляд:              — Тебе это понравилось, Гарри?              У него не было слов. Он позволил себе секунду перевести дыхание, прежде чем поднять её на ноги.              — Ты попробовала меня на вкус, — Гарри крепко поцеловал её, не обращая внимания на вкус семени на её губах, которые торжественно ухмыльнулись.              — Теперь я хочу попробовать тебя, — он прижал тело Марлин к своему и поднял на руки, чтобы отнести в спальню. Он почувствовал, как киска между её бедер трется о его член, а она захихикала, почувствовав, как он снова затвердел.              — Давай, Гарри, — Марлин с вызовом подняла голову, когда он уложил её на кровать. Она без всякого стеснения широко раздвинула ноги, позволяя ему рассмотреть её во всей красе: — Покажи мне, что я твоя. Покажи мне, как сильно ты хочешь меня…              Он придвинулся ближе, пока его голова не оказалась между её ног. Запах ее возбуждения наполнил его ноздри, пробуждая в нем что-то собственническое:              — О, я покажу.              Кончики его пальцев провели нежные круги по её бедрам, пока не коснулись киски. Вскоре его губы последовали за ними, оставляя дорожку поцелуев по дороге к сокровищу. Марлин запустила пальцы в его волосы и сдвинулась на кровати, отчаянно подавшись бедрами вперед на дюйм:              — Никаких поддразниваний, не сегодня, Гарри.              — Хорошо, как скажешь, — он провел кончиком языка по её киске, наслаждаясь знакомым вкусом и тем, как она прижала его голову к себе. А её пальцы вцепились в волосы, когда его язык начал водить по тонким складочкам, и снова и снова касался клитора.              Вскоре он почувствовал, как она дернулась, и продолжил с удвоенной силой. Его пальцы проникали внутрь, задевая то место, которое, сводило ее с ума, а язык то и дело присоединялся к ним. Марлин потянула руку, которая не была занята доставлением удовольствия, к себе и обхватила пальцами его грудь, дрожа, когда его большой палец круговыми движениями провел по её соску.              — Гарри! — её ноги задрожали, а дыхание сбилось. Тонкие пальцы крепче вцепились в волосы и почти болезненно дернули, когда она кончила.              — Идеально… — тихо сказала она: — Просто идеально, — он продолжал рисовать крошечные круги своим языком, и каждый её стон вызывал на его губах ещё одну ухмылку.              Она рухнула на матрас, а её упругие груди блестели под тонким слоем пота:              — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, Гарри, — потребовала она и притянула его к себе за волосы: — Сейчас же…              Задвинув волосы за ухо, Марлин встала на колени и локти, выгнув спину так, что ее лицо оказалось прямо над подушкой:              — Я попробовала тебя, а ты попробовал меня. Теперь я хочу почувствовать, как ты кончаешь внутрь меня, зная, что я полностью твоя…              Она дразнила его тем самым взглядом, перед которым он никогда не мог устоять. Он наслаждался видом, который предстал перед ним, и знал, что только он сможет увидеть её так близко. Руки Гарри блуждали по её бедрам, а его пальцы погрузились в мягкую, невероятно красивой формы плоть её попки. Его большой палец прошелся по её складочкам и провел по тугому колечку над ними, задержавшись там, возможно, на долю секунды.              — Я покажу тебе, что я только твой, — Гарри встал между ее ног, его пальцы обхватили ее золотистые локоны, нежно оттягивая её голову назад. После чего провел кончиком пальца по её киске.              — Больше никаких поддразниваний, Гарри, — повторила Марлин: — Возьми меня, любимый, так сильно, как ты хочешь.              — Желание леди — закон, — пробормотал Гарри ей на ухо, глубоко, одним толчком проникая внутрь, а Марлин шокировано застыла.              Он крепче вцепился в её волосы и слегка отстранился, а затем снова вошел в неё, шлепнув бедрами по её попке.              — Сильнее, — её стоны становились всё громче и эхом разносились по спальне, когда он увеличивал свой ритм. Она дышала всё чаще, когда входил максимально глубоко как мог. — Еще, Гарри!              Его сердце колотилось всё быстрее, когда он вдавливал её в матрас, чтобы заглушить стоны. Её ногти вцепились в подушку, а одна рука ухватилась за перила у изголовья кровати, пока она снова толкалась бедрами навстречу, в полной гармонии, встречая каждый его толчок, заставляя их плоть шлепаться друг о друга.              — Не останавливайся! — Марлин вскрикнула от удовольствия: — Я почти там…              Он крепче схватил её за задницу, пальцы глубоко впились в её идеальную плоть, оставляя красные следы на бледной коже. Гарри ещё больше увеличил темп, не обращая внимания на собственное неровное дыхание, пока Марлин, с приглушенным криком, наконец не рухнула на матрас.              Гарри почувствовал, как она крепко сжала его, как задрожали её ноги, доведя его до грани. В животе снова разлилось тепло, и Гарри излился внутрь, погружаясь в неё до самого предела и двигался до тех пор, пока не кончил полностью.              — Идеально… Просто идеально, — Марлин прижалась к подушке под ним, а из её горла вырывались тихие вздохи и стоны, а её тело содрогалось от блаженства. Гарри оставался глубоко внутри неё, и шептал ей на ухо нежные слова.              «Она идеальна».              «И она хотела быть только моей, и ничьей больше».              Когда дыхание обоих выровнялось, он приподнялся и вышел из неё, а затем осторожно перевернул, чтобы прижать к своей груди.              — Я действительно нуждалась в этом, — Марлин удовлетворенно вздохнула: — Не только потому, что это было идеально, но и потому, что мне нужно было знать, что ты так же серьезно относишься к этому, как и я.              — Действительно, — Гарри отвел в сторону несколько золотистых локонов, прилипших к тонкому слою пота на её шее, и поцеловал мягкую кожу: — Я обещаю, что…              — Я знаю, — она взяла одну из его рук, потянула к своему животу, подняла к груди, и положила на сердце: — Иначе ты бы никогда не воспользовался мной таким образом.              — Мне это очень понравилось, — он притянул её ещё ближе к себе, удивляясь тому, как приятно обнимать её после такой близости: — Знаешь, тебе следует чаще проявлять инициативу.              Она хихикнула, и медленно повернулась в его объятиях лицом к нему и чмокнула его в губы:              — Возможно, так и будет. Я получила от этого не меньшее удовольствие. Особенно концовка…              Марлин медленно высвободилась из его объятий и поднялась на ноги. Взгляд Гарри прошелся по всему её телу, задерживаясь на струйке белой жидкости, стекавшей по внутренней стороне бедер, и залюбовался ею.              — Тебе нравится смотреть на меня вот так, не так ли? — Марлин поймала его взгляд и провела пальцем по своей киске, взяв немного спермы на кончик пальца. Она ухмыльнулась: — Вот почему мне нравится, когда ты кончаешь в меня, Гарри. Это делает меня твоей так же, как и тебя моим.              — Ты права. Мне нравится эта мысль. Мне это очень нравится… — Несмотря на то, что Гарри отдыхал всего несколько минут, он снова возбудился. Этого не могли не заметить глаза его девушки.              — Следуй за мной, — Она поцеловала его, прежде чем спрыгнуть с кровати.              — Куда ты идешь? — прошептал Гарри.              — В душ, где ты поможешь мне привести себя в порядок, — Марлин подмигнула ему: — А после этого мы вернемся в постель, чтобы продолжить. Ты ведь еще не думал, что это всё?              — Мне нравится эта идея… — Гарри изучал ее, пока она, покачивая бедрами, шла в душ: — …Что ещё ты придумала?              — Кое-что, что тебе понравится, — Марлин взяла его за руку и подвела под горячую струю воды. Её руки спустились вниз по его груди и прессу, чтобы нежно обхватить его член: — Я заметила, что привлекло твое внимание и где твой большой палец на секунду остановился              «Она действительно имеет в виду..?» яркая волна возбуждения пробежала по его венам, а его пальцы сами собой пришли в себя и обхватили её зад.              — Именно, любимый, — Марлин крепко поцеловала его: — Я не беру свои слова назад, я действительно имела в виду то, что сказала. Ты можешь брать меня сегодня вечером как захочешь; как угодно, и где угодно.