Fairborn Adventures

      24 декабря 1977 г.              Она прогуливалась мимо красных и золотых гобеленов, боевых доспехов и больших портретов. Предки Гарри критически смотрели на неё из своих старинных рам, и оценивающе кивали, когда не могли найти ничего предосудительного.              Даже если бы она не была так хорошо знакома с планировкой Поттер-Мэнора, ей не составило бы труда найти ту часть поместья, в которую она направлялась: достаточно было просто следовать за своим носом, чтобы попасть на кухню.              — Доброе утро, моя дорогая, — оглянулась через плечо, и улыбнулась Дорея: — Как спалось?              — Хорошо, спасибо, — Марлин шагнула к ней: — Надеюсь, как и вам?              — Могло быть и лучше, — Поттера вздохнула и затянула пояс на своём белом маггловском халате: — Карлус начал храпеть во сне примерно тогда, когда Джеймс уехал в Хогвартс. Иногда мне приходится его немного заглушить.              Марлин фыркнула.              — Гарри храпит только тогда, когда спит на спине. Тогда я обычно скатываюсь с него и пытаюсь… — смех Марлин утих, а на её щеках появилась легкий румянец, когда она поняла, в чем только что призналась.              — Не беспокойся об этом, дорогая, — Дорея отмахнулась от этого и захихикала. — Я знаю, что вы оба ответственные, так что я не возражаю против того, что вы делаете, пока вы не сделаете меня почетной бабушкой.              «Ты будешь прекрасной бабушкой Дорея», она заставила себя улыбнуться: «И формально ты ей уже и являешься…»              — Но скажи, что привело тебя на кухню, в такую рань? — спросила Дорея, и начала что-то помешивать деревянной ложкой в большой кастрюле: — Сомневаюсь, что Гарри уже проснулся.              — Нет, он ещё спит, — призналась Марлин, и прикусила нижнюю губу: — И… и я надеялась, что вы позволите мне помочь приготовить завтрак. Я… я хотела бы стать немного лучше в приготовлении пищи и некоторых других домашних делах.              — Вот как? — Дорея сделала паузу и на несколько секунд задержала на ней взгляд: — Вообще-то я не удивлена, что твоя собственная мать не научила тебя этому. В таких старых семьях, как наша, этим обычно не занимаются, когда у нас полно домовых эльфов, готовых выполнить за нас любую работу. Но зачем тебе это?              — Ну, как вы знаете, Гарри уже умеет готовить, — Марлин сжалась от гнева, зная, что это не зависело от желания её жениха, — И… ну, я просто хотела бы быть немного лучше подготовленной к тому, что, в конце концов, мы…              — Понятно, — с понимающей улыбкой ответила Дорея: — Тогда загляни ко мне через плечо. Я покажу тебе, что я готовлю для нашего сегодняшнего рождественского пира.              — Да, спасибо, — Марлин с радостью согласилась и закатала рукава блузки. Она потянулась к своему кольцу, недолго подумала и решила не снимать его. «Оно останется. Гарри останется со мной».              — По-моему, я не снимала свое почти полгода после того, как Карлус сделал мне предложение, — с мягкой улыбкой сказала Дорея: — Гарри выбрал очень хороший экземпляр.              — Да. Это семейная реликвия, которую он нашел в Гринготтсе, — сказала Марлин. «Технически это не ложь».              — Вы уже думали о дате свадьбы? — спросила Дорея: — Может быть после того, как вы сдадите ЖАБА?              — Я бы этого хотела, — с энтузиазмом кивнула она. На её лице расплылась яркая улыбка: — Свадьба летом — это прекрасно.              — Ну, ты ещё довольно молода, так что не стоит торопить события, — захихикала Дорея, регулируя жар сковороды с беконом: — Мы с Карлусом поженились чуть позже, чем все остальные: мне было уже 25. А еще через десять лет я привела в этот мир Джеймса.              Дорея оглянулась через плечо и уловила вопрос, который повис на губах Марлин.              — Не волнуйтесь, это не то, о чем мне стыдно говорить. Ты, наверное, задаешься вопросом, почему у меня так долго не было ребенка?              Она молча кивнула.              — Проблема была не в Карлусе, а в моей семье. К счастью, он меня не осуждает, хотя мы оба хотели бы иметь еще детей, — признала Дорея, что в ее теплых серых глазах затаилась тень грусти: — «Toujour pur». Навязчивое желание моей семьи сохранить кровь незапятнанной привело к инбридингу на протяжении многих поколений, что пагубно сказывается на женских репродуктивных органах. Наверное, я должна считать, что мне повезло, что я вообще смогла родить. Сомневаюсь, что у кого-то из моих внучек будет больше одного ребенка.              «Может быть, у нас с Гарри похожие проблемы», в голове промелькнула мысль о маленькой девочке с длинными золотистыми волосами и яркими зелёными глазами. Чёрная, извивающаяся тень полностью поглотила её и утянула. «Но мать Гарри магглорождённая. В его крови не должно быть таких проблем».              — Не волнуйся об этом, дитя, — Дорея ласково похлопала ее по плечу, и убрала за ухо распущенный золотистый локон так, как это всегда делал её жених: — МакКинноны вообще предпочитали жениться на ведьмах с континента, чтобы не слишком искажать свою кровь. Учитывая, что мать Гарри — магглорожденная, я сильно сомневаюсь, что вы столкнетесь с подобными проблемами, когда придет время.              — Надеюсь, что нет, — Марлин сглотнула беспокойства и попыталась снова сосредоточиться на приготовлении пищи.              — Я так понимаю, вы уже обсудили вопрос о детях?              — Мы оба хотели бы их иметь, — призналась Марлин с некоторой досадой. «В конце концов, я разговариваю с его бабушкой».              — А конкретное число? — весело спросила Дорея: — Конечно, при условии, что не будет никаких счастливых случайностей.              — Три было бы неплохо, — Марлин покраснела: — Возможно, даже четыре. Иногда мы представляем себе маленькую девочку с моими волосами и его глазами, — от одной только мысли об этом она просияла, это выражение отразилось в глазах Дореи: — Но, конечно, я бы хотела, чтобы у него был и наследник. Кто-то, кто продолжит его фамилию и наследие.              — Уверяю тебя, все они будут необыкновенными красавцами или очень красивыми, в зависимости от того, девочка это будет или мальчик, — захихикала Дорея: — Но ты должна знать, что дети всегда голодны. Давай я покажу, как приготовить вкусные блинчики. Учитывая то, как амбициозно вы с Гарри подходите к детской теме, вам в конце концов понадобится вся возможная практика.              «Да, я тоже так думаю», Марлин с энтузиазмом кивнула: «В конце концов, нашу с Гарри маленькую мечту надо чем-то кормить».              Канун Рождества, 24 декабря 1977 года              Он смотрел, как она расчесывает свои длинные локоны перед маленьким зеркалом в своей комнате, напевая при этом веселую мелодию, от чего на его губах появилась довольная улыбка.              — Хороший день? — Гарри забрал расческу и сам стал расчесывать ее, проводя пальцами по золотистым волосам, чтобы отделить несколько прядей. Ощущение такое, будто пропустил их через жидкий мед.              — Самый лучший, — радостно ответила она, и закрыла глаза: — Однако у меня всё ещё есть для тебя подарок.              — Да? — он низко наклонился и провел губами по шее, после чего прошептал ей на ухо: — И что это за подарок?              — Не такой подарок, Гарри, — она склонила голову набок, чтобы обеспечить ему еще больший доступ, а по ее рукам побежали мелкие мурашки: — Ну, может быть, позже, но сначала настоящий подарок. Я просто не могла обойти его стороной, когда твоя семья находится в одной комнате.              — Забавно, что ты так говоришь, — Гарри отложил расческу в сторону и обхватил её руками: — У меня тоже есть для тебя подарок, и я оказался в похожей ситуации.              Она повернулась в его объятиях, и игриво прикусила нижнюю губу:              — Что это?              — Я могу показать тебе, как только ты закроешь глаза, — Гарри рассмеялся и поцеловал ее в кончик носа, прежде чем отстраниться.              — Хорошо, — Марлин, слегка подпрыгивая, подошла к кровати и опустилась на многочисленные подушки, которые она принесла из своей комнаты.              — Подожди здесь, — Гарри подошел к своему сундуку: — И не подглядывать! — решительно добавил он, заметив, как она моргнула левым глазом.              — Ну, тогда поторопись, — Марлин нетерпеливо зашевелилась на месте: — Ты же знаешь, я не люблю, когда ты слишком много дразнишься.              — Не переживай, — Гарри положил красочно упакованную коробку ей на колени. Руки Марлин тут же принялись исследовать её, а он сел на кровать позади неё и позволил ей прислониться к нему спиной: — Теперь ты можешь открыть глаза.              Не теряя времени, она сразу же развернула подарок и, открыв крышку, достала тонкий кусок ткани шириной около трех дюймов и длиной 15 дюймов.              — Это похоже на твою мантию, Гарри, — Марлин неуверенно провела пальцами по гладкому светло-серому материалу и замерла, обнаружив отверстие в верхней части. Она в замешательстве посмотрела вверх: — Пожалуйста, скажи мне, что ты не отрезал кусок от своей мантии…              — Нет, — с улыбкой ответил Гарри: — Однако Мантия, а точнее, её магия, служит основой для того, что ты держишь в руках. Нам потребовалось немало времени, чтобы разобраться во всем этом. Мы с Аврелием понимаем, что она не может быть столь же совершенной, как оригинал, однако она все равно будет работать лучше, чем все остальные, что можно купить              — Ты ещё не сказал мне, что это такое, — Марлин поднесла ткань к лицу, и пыталась прислушаться: — Как она работает?              — Просто помести в нее свою палочку, — вновь усмехнулся Гарри.              — Ты имеешь в виду… — Марлин соскочила с его коленей и поспешила к столу, чтобы схватить свою спутницу. Она медленно вставляла его в отверстие ткани, позволяя ему исчезать дюйм за дюймом, пока…              — С минуты на минуту… — прошептал Гарри.              Марлин резко втянула воздух от удивления, когда ткань внезапно исчезла из виду, но ее пальцы все еще четко обхватывали что-то:              — О Моргана, это невероятно.              Она медленно потянула назад, завороженно наблюдая за тем, как кобура возвращается в поле зрения, по мере того как появляется палочка.              — Небольшое путешествие в Германию позволило мне убедиться в том, что на ней присутствуют все стандартные чары, которыми обладает обычная кобура для палочек, — пояснил Гарри: — Ты можешь обвязать её вокруг талии или даже прикрепить к руке, и она станет видна только тогда, когда ты…              Он не успел закончить свое объяснение, так как блондинка внезапно бросилась в его объятия, осыпая поцелуями всё его лицо, пока не отстранила его голову и не прижалась к его губам в последнем, обжигающем поцелуе.              — Это прекрасно, — она крепко обняла его, вдохнула его аромат, пока он выводил круги по её спине: — Я надеюсь, что мой подарок тебе понравится так же сильно.              — Может, мне еще и глаза закрыть? — Гарри рассмеялся.              — Ну конечно же, — Марлин разорвала объятия: — Ты тоже не подглядывай, иначе сегодня не будет других подарков.              — Понял, — Гарри прикрыл глаза и услышал, как она прошмыгнула в свой шкаф, после чего поспешила вернуться на кровать, которую они делили.              Она раскрыла его ладонь и опустила в неё что-то холодное и металлическое:              — Теперь ты можешь открыть глаза, любимый.              Гарри моргнул и опустил глаза на колени. Его сердце сжалось от увиденного.              Простая серебряная цепочка обвивалась вокруг шестиугольного отделения с кельтским узлом в центре. Он повертел медальон в руках, проводя пальцем по сотням крошечных рун, вырезанных на обратной стороне.              — Ты закончила? — он замер, поднял голову и улыбнулся своей заразительной улыбкой.              — Да, — Марлин просунула руку под рубашку и достала точно такой же медальон, который висел на такой же серебряной цепочке у неё на шее: — Точнее, я закочнила за два дня до нашего отъезда из Хогвартса.              — Он все еще заперт, — заметил Гарри, пытаясь открыть отделение под узлом.              — Нажми сюда большим пальцем, — Марлин взяла его руку и переместила её на узел: — Затем скажи «Aeternum».              «Навсегда», он тяжело сглотнул. Внутри медальона раздался тихий щелчок, и несколько рун на его обратной стороне засветились бледным серебристым светом. Гарри осторожно открыл медальон и уставился на своё отражение в маленьком зеркале.              — Гарри, — позвала блондинка, сидевшая рядом с ним.              Неожиданно медальон стал тёплым в его руке. Его отражение замерцало на гладкой поверхности зеркала, пока чёрные волосы не стали золотистыми, изумрудно-зелёные глаза — льдисто-голубыми, но улыбка осталась прежней.              — Я знал, что ты сможешь это сделать, — изумлённо прошептал Гарри. Он обменялся с ней улыбкой, после чего каждый из них вернулся к зеркалу. — И это прекрасно.              — Конечно же, — Марлин закрыла свой медальон и встала прямо перед ним: — Теперь ты всегда будешь рядом со мной, куда бы я ни пошла.              — Вот здесь, — она взяла его руку и показала на кольцо на своем пальце.              — И здесь тоже, — затем она указала на медальон на своей тонкой шее.              — И, конечно же, вот здесь, — она положила его руку на свою левую грудь, прямо над сердцем.              Он уловил ровное ритмичное биение под кончиками пальцев. И все же он не смог ничего сказать, когда её губы приблизились и она прижалась к нему.              — Ты всегда будешь со мной, Гарри. И я всегда буду с тобой.              29 декабря 1977 года              В небольшой долине возле них возвышался величественный особняк, окружённый широкими садами и высокими оградами. Многочисленные башни, эркеры и острые заснеженные крыши создавали слишком знакомое впечатление сказочных замков, о которых всегда мечтали маггловские дети в приюте.              «Время уничтожить мечту».              Крошечные разноцветные призраки кружились вокруг большой сцены в центре поместья. Фоном служили огромные плакаты, на каждом из которых на чистом белом фоне был изображён герб семьи жениха. Перед сценой были расставлены ряды белых стульев, создавая проход от усадьбы к месту проведения церемонии.              — Даже никаких скрывающих чар, о мой дорогой Абраксас, и только для того, чтобы весь мир увидел воскрешение твоей семьи… — его губы искривились в едва заметной улыбке, и он сильнее сжал бледную палочку в своих тонких пальцах: — Теперь они увидят лишь её падение.              — Мой… мой Лорд… — тихо сказал женский, полный преданности голос, позади него: — В поместье повсюду авроры, милорд.              — Ну, конечно же, Беллатрикс. У Абраксаса теперь есть друзья в высших эшелонах власти в Министерстве, разве ты не знала? — он перевёл взгляд с собравшихся последователей на поместье: — Скоро мы начнём…              — Как… Как мы сможем преодолеть чары, милорд? — в замешательстве спросил её муж: — Мой отец сообщил, что Малфой не жалеет средств на защиту…              — Тогда посмотрим, сколько стоит его золото, — Волдеморт убрал палочку в карман мантии и медленно поднял правую руку так, чтобы открытая ладонь указывала на поместье.              Закрыв глаза, он позволил своей магии распространиться и исследовать долину во всех мельчайших деталях. Он обвел взглядом каждый камень, каждый заснеженный куст, каждую травинку, пока не нашел то, что искал.              — Вот, — его пальцы начали дрожать. Он почувствовал легкое покалывание, которое вскоре сменилось тяжестью в его душе. Повернув руку, он скрутил пальцы в плотный кулак и открыл глаза.              Вокруг поместья поднималась легкая магическая рябь. Они поднялись высоко в воздух и образовали яркий серебристый купол, который окутал даже самые высокие башни и самые дальние садовые участки дома Абраксаса Малфоя. Как только купол материализовался, он тут же исчез.              «И всё же мне хватило доли секунды».              Не обращая внимания на возгласы удивления своих последователей, он стал изучать то, что запомнил.              — Золото — это не абсолют, — он достал из-под мантии палочку и покрутил её в пальцах: — Только магия дает настоящую силу. Только магия дает величие. А границы магии не существуют, их можно раздвигать и расширять до бесконечности…              Он втянул свою магию в бледную тисовую палочку, сжал её на кончике до тех пор, пока боль не стала невыносимой. Затем он рванулся вперед и с первобытным ревом направил палочку на поместье.              Яркий белый свет резанул по глазам, а из его ноздрей вырвался озон, когда воздух перед ним мгновенно испарился. Моргая от зеленых пятен в глазах, он следил сквозь полузакрытые веки за лучом магии, устремившимся к поместью.              В тот самый момент, когда его магия столкнулась с защитой, мощная ударная волна выпустила наружу рябь сжатого воздуха. Они пронеслись по долине, сопровождаемые громким гонгом, который проникал до самих костей.              «Ещё», не обращая внимания на дрожание палочки, слабый дымок, поднимающийся от её кончика, и болезненный жар, обжигающий кончики пальцев, он продолжил давить: «Моей силе нет предела!»              Наконец раздался громкий треск, и серебристый купол разлетелся, как битое стекло. Серебристая рябь пронеслась по воздуху и обрушилась на поместье. Движение вокруг поместья стало более суматошным. А до него донеслись звуки панических криков.              «Похоже, что золото не смогло защитить твою семью».              «И золото не поможет предателю сбежать сегодня».              — Вы знаете свои приказы, — прошептал он, когда работа была закончена: — Убивайте только тех, кто выступает против нашего дела и стоит на вашем пути. Магическая кровь не должна проливаться напрасно.              — Да, мой лорд, — позади него раздалась серия хлопков.              Он наблюдал за тем, как к панической массе разноцветных пятнышек добавилось несколько десятков пятен глубокого черного цвета. Яркие вспышки света прорвались сквозь толпу. Он увидел группу рыжеволосых, спешащих к сцене.              Волдеморт поднялся на ноги и отмахнулся от боли в глубине души. Он снова поднял бледную тисовую палочку и поднял её в воздух. Тёмный Лорд проник в долину своей магией, сплетая её в густую сеть, которая затянулась и окутала поместье, как холодное, смертоносное одеяло.              «А теперь мы найдем предателя».              Его темная мантия шелестела на легком зимнем ветерке, заставляя мир перенести его прямо в хаос.              Пронзительные крики разорвали холодный воздух; волшебники и ведьмы бежали с места происшествия, спотыкались об упавших гостей и отчаянно цеплялись за членов своих семей и маленьких детей. Из-за палатки выскочил аврор в красной мантии, поднял палочку, после чего его глаза расширились.              Заклинание замерло на губах молодой женщины, когда он вывернул запястье, поднял её в воздух и вырвал спинной мозг. Темная кровь брызнула на холодный снег, когда он ещё одним взмахом палочки отшвырнул ее в сторону, сосредоточившись на следующей цели.              «Где ты, мой скользкий друг?»              Темный Лорд безжалостно прорубал себе путь сквозь толпу бегущих гостей, убивая и мужчин, и женщин. За собой он оставлял окровавленные мантии и изуродованные, изломанные тела всех, кто осмеливался стать ему помехой. Его глаза обшаривали толпу в поисках копны светлых волос, пока он пробирался к главной сцене, где шли самые ожесточенные бои.              Немногочисленные глупые гости, решившие поднять свои палочки и дать отпор, присоединились к остальным аврорам, образовав плотное кольцо вокруг церемониального шатра. Пожиратели смерти полностью окружили их позиции, осторожно обмениваясь с ними заклинаниями из-за созданных ими укрытий.              Тёмный Лорд отмахнулся от трупов, устилавших его путь, и разорвал кольцо своих последователей:              — Отойдите! — приказал он им.              Звуки боя мгновенно стихли, когда все взгляды обратились на него. Резкие вздохи и жалобные стоны вырвались из их уст, когда они вздрогнули от его взгляда. Его взгляд блуждал по лицам защитников; он почти чувствовал их страх в холодном декабрьском воздухе. Абраксас Малфой дрожал рядом со своей иностранной невестой, прячась за парой авроров, нацеливших на него свои палочки.              — Вы храбро сражались, но ваши усилия тщетны, — прошептал Волдеморт, указывая жестом на массу трупов, разбросанных вокруг сцены: — Вы не можете сражаться со мной. Я не хочу убивать вас. Я не хочу больше проливать магическую кровь. Я просто пришел наказать предателя…              — Мы никого не отдадим! — крикнул кареглазый юноша. Он держался гордо, в его вызывающей позе явно прослеживался статус и чистая кровь: — Мы будем сражаться до тех пор, пока…              Зеленая вспышка ударила его в грудь, и он упал на пол. После чего соскользнул со сцены и остался лежать неподвижно на запачканном кровью снегу с открытыми от шока глазами.              — ФРЭНК! — молодая светловолосая женщина рядом с ним разразилась рыданиями, и упала на колени: — НЕТ! ФРЭНК…              — Молчи, глупая девчонка! — она попятилась назад, от его поднятой палочки.              Он направил свою магию на группу и сжал обе руки в кулаки. Тонкие кусочки дерева упали на платформу и покатились по деревянным доскам, прежде чем его последователи успели их призвать. Толпа тесно прижалась друг к другу, закрывая своими телами пару в центре.              — Нет, нет… Иди сюда, Абраксас… — бледная тисовая палочка рассекла воздух и отбросила жалкий человеческий щит в сторону. Он крепко обхватил жениха своей магией и рванул к себе, оставив его болтаться над сценой на невидимых путах, которые душили его.              — Пусть это будет уроком для всех присутствующих, — он повернулся спиной к шокированным гостям и посмотрел на своих Пожирателей смерти: — Никто не смеет предать меня, и после этого понадеяться остаться в живых; никто и никогда не отвернётся от меня. Только смерть освобождает вас от служения мне…              Он все крепче сжимал горло Абраксаса, пока бледная голова мужчины не стала багровой. Отчаянные рыдания его невесты становились все громче. Багровая кровь потекла из носа, глаз и ушей. Предатель ещё несколько раз попытался вдохнуть, а его конечности задергались в воздухе, а затем его шея с громким щелчком свернулась, и он затих.              — Только смерть… — ещё раз повторил Волдеморт, позволяя телу упасть на землю.              — Мы достигли своей цели, мои последователи, — он напряг шею, и поднял голову, чтобы осмотреть небо над усадьбой: — Нам пора уходить… Я уже чувствую, как Министерство царапает мои чары, прям как маленькие крысы.              — Милорд! — Беллатрикс бросилась к его ногам, когда он повернулся, чтобы уйти. Её фиалковые глаза сверкали за серебряной маской, забрызганной кровью: — МакКинноны здесь, милорд, — она подняла голову и указала пальцем на фиолетово одетую пару в плотном кольце защитников: — Их дочь, милорд… Она осталась с мальчишкой Певереллом… — ее голос был пропитан ненавистью.              — Довольно! Но она действительно… — Волдеморт обернулся, на его губах появилась холодная улыбка: — Похоже, у нас есть общий юный друг, лорд МакКиннон. Друг, который, если я правильно понял, совсем недавно сделал предложение вашей дочери. Примите мои поздравления… Какая впечатляющая пара…              Губы Альфреда МакКиннона оставались сомкнутыми, а он вызывающе смотрел на Темного Лорда.              — Возможно, у нас ещё есть время поболтать, прежде чем Министерство неизбежно прервёт нас, — он медленно направился к платформе, и убрал труп Абраксаса Малфоя легким взмахом руки: — Видите ли, меня очень интересует юный Гарри, и кто может рассказать мне о нём больше, чем его будущие родственники… Должно быть, он поделился с вами чем-то интересным, не так ли?              — Мы расскажем вам все, что знаем о мальчике, только отпустите нас, пожалуйста! — К его огромному удивлению, именно леди МакКиннон шагнула вперед, когда стряхнула с себя хватку мужа и опустилась на колени. — Я все вам расскажу!              — Думаю, я лучше сам всё посмотрю, — он направил на неё свою палочку и впился взглядом в бескрайние голубые глаза: — Legilimens!              Он легко коснулся их мыслей и ввел в них образ беспорядочных чёрных волос и ярких зеленых глаз. Следуя по пути воспоминаний, он наткнулся на интригующую сцену. Уверенный взгляд Певерелла встретил его за большим обеденным столом. На заднем плане возвышались изящно украшенные стены и потолки.              — Я спрошу тебя снова, Певерелл, — твердо спросил сидевший рядом с ней молодой человек, возможно, сын: — Откуда ты знаешь о ней?              — Ты имеешь в виду, несмотря на то что видел её на предплечье Люциуса Малфоя? — Гарри усмехнулся, увидев шокированные выражения на лицах МакКиннонов: — Я могу рассказать вам о ней больше, чем любой Невыразимец, но сначала мне нужно получить от вас клятву…              — НЕТ! — в гневе закричал Темный Лорд, когда связь с ним внезапно прервалась, и воспоминания исчезли, утянув его в черную массу. Он разорвал их мысли и, моргнув, открыл глаза, с удивлением наблюдая, как женщина опустилась на пол, она не двигалась.              — Элизабет?! — прошептал ее муж, неистово тряся её за верхнюю часть тела: — Нет, пожалуйста, Элизабет!              — Он защитил свои знания клятвой… — недовольно прошипел Волдеморт: — Если у тебя нет его разрешения, ты не можешь делиться тем, что рассказал тебе Певерелл, иначе тебя постигнут последствия… Твоей жене следовало бы знать это…              — Нет… пожалуйста, любовь моя… — тяжелые рыдания сотрясали тело МакКиннона, который прижимал к груди свою мертвую жену, и одной рукой перебирал ее золотистые волосы.              — И всё же я не могу рисковать, позволяя подобным знаниям, какими бы они ни были, свободно распространяться… — холодно сказал Волдеморт: — Я сожалею об этом… но другого выхода нет… Может быть, ваша дочь будет более расположена побеседовать со мной?              — Он убьет тебя… — прошептал МакКиннон. А слезы отчаяния и гнева блеснули в его глазах, когда он поднялся на ноги, голос Альфреда зазвучал с внезапным наплывом гордости: — Он придет за тобой и убьет тебя, и моя дочь будет рядом с ним, чтобы отомстить за нас…              — Посмотрим, — вторая зеленая вспышка пронеслась над снегом, и лорд МакКиннон последовал за своей женой в загробный мир: — Но я сомневаюсь в этом…              — Милорд, Министерство… — прошептал один из его последователей.              — Действительно… — он почувствовал, как его чары начинают рассеиваться, и в досаде стиснул зубы: — Понятно… Мы уходим.              Внезапно янтарный свет ослепил его зрение, и по лицу пробежал жар. Он вскинул палочку, создавая яркий серебристый щит, но его всё равно отбросило на несколько футов назад по снегу.              — Что? — он моргнул и уставился на золотое пламя перед собой: — Дамблдор!              Сам директор стоял перед платформой, а на его плече сидела большая золотисто-красная птица. И его голубые глаза сверкали сырой, холодной яростью:              — Хватит, Том… Хватит смертей, хватит страданий…              — Нет, ещё не достаточно, — Тёмный Лорд поднял палочку и направил струю зелёного света на Дамблдора, тот повернулся и исчез, чтобы в следующую секунду вновь появиться за спиной Волдеморта и его последователей, и размахивал палочкой в широком горизонтальном движении.              «Больше нет!»              Его серебристый щит выдержал и отразил заклинание. Оно не причинило видимого вреда и лишь отозвалось глубоким, похожим на гонг, звуком. Тем не менее, от его силы у людей волосы встали дыбом. Его последователям повезло меньше: большинство из них были отброшены назад и разбросаны, как мокрые тряпки.              — Убирайтесь отсюда! — крикнул он, когда они, шатаясь, поднялись на ноги. Начались раздаваться тихие хлопки, а его последователи исчезать один за другим: — Старый магглолюб — мой!              — Глупо было оставаться здесь, Том. Авроры уже в пути… — Дамблдор начал идти к нему, перехватывая очередную зелёную вспышку белым деревянным стулом, который разлетелся на мелкие щепки: — Твоя самонадеянность снова ослепляет тебя и затуманивает твой рассудок.              — Я величайший волшебник из всех, кто когда-либо жил, Дамблдор. Нет такой магии, которой бы я не знал; нет такого колдовства, которого бы я не видел! — он направил свою палочку на десятки окружающих трупов, окутав их жуткой зеленой магической аурой. — Я овладел магией, которую другие волшебники не могут даже постичь, не говоря уже о том, чтобы применить, включая тебя!              Трупы начали оживать и подниматься на руки и ноги, они были нетронуты никакими физическими повреждениями. После чего, обнажив зубы, бросились на его противника.              — Фоукс, — спокойно сказал директор, и его птица исчезла в золотом пламени и вновь появилась в толпе гостей, исчезая вновь и вновь, чтобы унести их в безопасное место.              — Это не будет иметь значения! — он взмахнул палочкой и направил ошеломляющую армию инфери на оставшихся гостей. — Ты не сможешь спасти их всех, Дамблдор!              — Я сделаю то, что должен, — Дамблдор шагнул вперёд; его палочка была поднята, как факел, и из её кончика, подобно огромному лассо, исходил огонь, окружая творение некромантии багровым пламенем.              Инфери натыкались друг на друга, слепо пытаясь выбраться из пламени, в котором они были заключены, пока один за другим не превратились в пепел, осыпавшийся на расплавленный снег.              — Ты умрешь! — Темный Властелин разжигал пламя собственным намерением, подтачивая и оскверняя его своей холодной ненавистью.              То, что было обычным, стало адским и вскоре обернулось против своего хозяина. Багровое пламя с рычанием рванулось вперёд, оттесняя пошатывающегося Дамблдора назад, пока для него не осталось места, и он был вынужден встретиться с ним лицом к лицу.              — Твои дни сочтены, Дамблдор! — прошипел он сквозь стиснутые зубы, используя каждую каплю магии, чтобы непрерывно посылать пламя в своего врага: — Ты не можешь надеяться превзойти меня; никто не может!              «Министерство», немного дальше от них начали раздавиться тихие хлопки. Краем глаза он уловил, как фигуры в красных мантиях медленно приближаются к нему, а директор все легче и легче справлялся с адским пламенем.              «Ничего хорошего не получится, если я останусь». с последним рыком он выпустил инферно из-под своего жесткого контроля, позволив ему взвиться высоко в небо и устроить хаос. Малфой-мэнор охватило пламя.              Он закрутился на месте, заставив мир проплыть мимо него в размытых багровых образах и, под слоем холодной ненависти, похоронил в своей памяти сверкающие голубые глаза, чтобы они заняли свое место возле изумрудно-зеленых.