Fairborn Adventures

      17 сентября 1978 г.              Ранним осенним утром в Шотландском нагорье солнечные лучи омывали её лицо.              Сотни стульев были расставлены длинными рядами от края Черного озера до того места, где начинался склон, ведущий к замку. По центру шел проход, который вел к мраморному гробу, стоявшему впереди, все стулья были обращены к нему. Вокруг него с регулярными интервалами расположились около двух десятков фигур в красных одеяниях с вытянутыми палочками.              «Должно быть, они ожидают много людей», она обернулась, окинув взглядом высокие башни и крышу Хогвартса: «Кто бы мог подумать, что мы так скоро вернёмся сюда…»              На берегу озера, несмотря на необычайное количество людей, уже успевших занять примерно половину свободных стульев, стояла мрачная тишина, если не считать тихих перешёптываний.              Она сразу же узнала тех, кто был одет в более экстравагантные и яркие наряды. Многие из уважаемых чистокровных, с которыми она встречалась на торжественных приемах и вечеринках, куда всегда приглашали её семью, были тут и сегодня.              Некоторых она узнала благодаря их запоминающим чертам лица, например, рыжеволосую девушку, которая отчаянно пыталась успокоить двух младенцев-близнецов, которых она качала на руках.              «Похоже, ничто из того, что изменил Гарри, не повлияло на желание Уизли в одиночку заселить Магическую Британию».              Марлин насчитала ещё троих маленьких рыжеволосых детей, каждый из которых был одет явно в одежду ручной работы, а самому старшему из них, возможно, оставалось несколько лет до начала обучения в Хогвартсе.              «Семь — это слишком много, даже для меня», она поджала губы: «Я бы, наверное, остановилась на четырех, хотя разделяю её мнение о том, что среди них должна быть хотя бы одна дочь…»              В голове промелькнула мысль о маленькой зеленоглазой девочке с длинными золотистыми локонами, и она инстинктивно чуть крепче сжала руку Гарри, и подняла на него глаза.              Он оторвал взгляд от семьи своего бывшего друга, когда заметил её пристальный взгляд:              — Слишком много? — усмехнулся он.              «Он думал о том же…», её сердце дрогнуло. «Думает ли он об этом так же часто, как я?»              — Возможно, немного, — Марлин поцеловала его в щеку и перекинула косу через плечо: — Давай найдем Поттеров.              Они шли вдоль озера, и прошли мимо самой высокой женщины, которую Марлин когда-либо видела, и которая сама занимала два с половиной стула. Казалось, что сегодня приехала вся Волшебная Британия — от Тома, хозяина лондонского «Дырявого котла», до приветливой старушки, которая толкала тележку в Хогвартс-экспрессе.              Призраки замка тоже были здесь, они были едва заметны в ярком солнечном свете, и их можно было различить только при движении.              — Вон там, — обнял её за талию Гарри и указал другой рукой.              Поттеры заняли места в конце ряда у озера, вместе с лордом и леди Блэк в сопровождении Сириуса. Два дополнительных места были оставлены незанятыми рядом с Лили, которая держала Джеймса за руку и прислонялась к нему, при этом плечи обоих повисли, и они обменивались тихим шёпотом.              «Мы сделали это и ради вас двоих, хотя вы об этом никогда не узнаете», она уловила, как Гарри нахмурился, когда они приблизились к родителям, выдавая его мысли: «Вы двое не поймете этого, возможно, вы даже возненавидите нас, но мы справимся с этим, потому что, по крайней мере, вы будете живы».              — Марлин, Гарри, — Карлус поднялся со своего кресла и обнял сначала ее, а затем поприветствовал Гарри. — Я рад, что вы двое пришли.              «Было бы довольно странно, если бы мы не пришли», Марлин обняла Дорею: «И я могу сказать, что Гарри уважал Дамблдора, даже если в конце концов он стал препятствием, которое нужно было устранить».              — Это ужасно, не так ли? — Лили сжала её руку, как только Марлин оказалась рядом с ней, опухшие зеленые глаза выдавали слезы, которые она пролила за последние несколько дней: — Я… я просто думала, что это невозможно, ну, знаешь, что профессор Дамблдор умрет…              «Вы льете слезы по человеку, который с радостью пожертвовал бы вашим единственным сыном после того, как вы отдали за него свою жизнь».              Марлин проигнорировала иронию и нежно сжала руки рыжеволосой:              — Никто из нас этого не ожидал, но даже Альбус Дамблдор в конце концов смертен. Все мы…              — Действительно, — Гарри рядом с ней медленно кивнул, и рассеянно покрутил на пальце золотое кольцо: — Все мы…              Он сел на стул, переплел их пальцы, и внимательно посмотрел вперед на мраморный гроб. Ряды начали заполняться, толпа продолжала расти. Вокруг них люди перешептывались друг с другом.              В первых рядах мимо них прошла министр Багнольд с несчастным выражением лица в сопровождении Бартемиуса Крауча и маленькой женщины с квадратным лицом и неубедительным выражением скорби на жабьем лице.              «Я слышала только об одном человеке с таким отвратительным чувством моды», её глаза проследили за черным бархатным бантом на локонах ведьмы. Долорес Амбридж.              — Я почти забыл о ней, — костяшки пальцев Гарри побелели, когда он впился пальцами в её бедро, а мышцу на его челюсти свело судорогой.              — Всё в порядке, — она успокаивающе провела большим пальцем по едва заметному шраму на тыльной стороне его руки.              «Она не важна, она не препятствие. И все же…»              Сотрудники заняли места в первом ряду, каждый из них выглядел серьезным в связи с потерей директора, и затем началась церемония.              Странная, потусторонняя музыка звучала из освещенной солнцем зеленой воды, в нескольких сантиметрах под поверхностью, выглядевшей так же, как и инфери из пещеры: Пел хор морского народа, их бледные лица были едва различимы, а пурпурные волосы струились вокруг них. Музыка не была неприятной, но от нее все равно вставали дыбом волосы на шее и руках.              Она оглянулась через плечо: «Несомненно, это самые странные похороны, на которых я когда-либо присутствовала».              Рубеус Хагрид медленно шёл по проходу между стульями. Он громко плакал, а в руке держал что-то, обтянутое пурпурным бархатом, усыпанным золотыми звёздами.              Рядом с ней Джеймс выглядел белым и потрясённым, и обнимал Лили, по щекам которой текли слёзы. Зелёные глаза Гарри были устремлены на пурпурный бархат. На его лице мелькнул краткий проблеск триумфа, когда он погладил своё кольцо, после чего он снова нацепил на себя спокойную, безэмоциональную маску.              «Ни сожаления, ни траура».              Хагрид осторожно положил тело в гроб, громко высморкался, и отступил к алтарю, чем вызвал скандальные взгляды некоторых, в том числе Долорес Амбридж и других сотрудников Министерства.              Музыка прекратилась, когда маленький человечек в простой чёрной мантии поднялся на ноги и шагнул к телу Дамблдора.              Эхом пронеслись обрывки его речи. «Благородство духа…», «Интеллектуальный вклад…», «Большое сердце…»              — Именно таким его и запомнят, и я полагаю, что это нас вполне устраивает, — наклонилась и прошептала Гарри на ухо Марлин, но при этом подавила небольшую улыбку: — Быть живым гораздо полезнее.              Его зеленые глаза нашли её глаза, в них мелькнула эмоция:              — Полностью согласен.              Она снова сжала его руку, повернула голову, и посмотрела на озеро, на лес, потом на маленького человечка в черном. Среди деревьев послышалось движение.              «Похоже, кентавры тоже пришли засвидетельствовать свое почтение», она нахмурилась, когда увидела их: они не выходили на открытое пространство, а стояли совершенно неподвижно, наполовину скрытые тенью, и наблюдали за волшебниками, их луки висели по бокам: «Кто присоединится к нам следующим? Акромантулы?»              Маленький человечек в черном наконец перестал говорить и сел на свое место. Она огляделась по сторонам, ожидая, что кто-нибудь ещё поднимется на ноги, чтобы произнести очередную речь.              Может быть, министр или профессор?              Вдруг несколько человек закричали.              У нее похолодела кровь. Она вскочила на ноги.              Вокруг тела Дамблдора и гроба, в котором оно лежало, вспыхнуло яркое белое пламя: оно поднималось всё выше и выше, и заслонила тело. Белый дым поднимался в воздух, образуя странные фигуры.              Пальцы уже переместились к палочке на поясе, но Гарри взял её руку и положила обратно на колени.              — Всё в порядке, — пробормотал он, и кивнул в сторону пламени. — Смотри.              Белое пламя поднималось высоко над краем озера, и разливало по чистому небу клубящиеся спирали дыма. Фоукс вспыхнул в воздухе над рядами белых стульев в порыве золотого пламени, его клюв раскрылся в низком траурном крике.              На мгновение Марлин показалось, что черные глаза Фоукса выделили их среди всех остальных и задержались на них, а затем феникс исчез в последней вспышке.              Белое пламя ярко вспыхнуло, и рассеяло дым. На его месте возникла белая мраморная гробница, в которой покоилось тело Дамблдора и гроб, в котором он лежал.              Из леса раздалось ещё несколько потрясенных возгласов, когда в воздух взлетел ливень стрел, но они не достигли толпы.              — Чертовы кентавры, — пробормотала Марлин, видя, как они повернулись и скрылись в листве деревьев. Точно так же и морские жители медленно опустились в зеленую воду и исчезли из виду.              «Ну вот и все».              Толпа разошлась небольшими группами, оставив лишь тех, кто лично пожелал попрощаться с бывшим директором.              Когда Карлус поднялся со своего кресла и завязал разговор с лордом Блэком, Гарри предложил Джеймсу и Лили следовать за ними:              — Давайте немного пройдемся.              Они подошли ближе к краю озера, каждая пара держалась за руку.              — Как дела в замке? — рассеянно поинтересовался Гарри, и бросил маленький камешек в берег озера.              — Напряжённо, — нахмурился Джеймс, наблюдая, как камешек пять раз подпрыгнул на поверхности, прежде чем его поглотила тёмная вода: — Студенты, особенно первокурсники, напуганы. Неудивительно, конечно. Прошло всего две недели семестра, и первое, с чем они столкнулись, — это смерть директора.              — Не лучше обстоят дела и с персоналом, — серьезно кивнула Лили: — Минерва и Гораций теперь делят обязанности директора между собой. Однако, поскольку оба они уже были деканами своих факультетов, они попросили нас взять на себя преподавание в младших классах с первого по четвертый курс.              — Придется привыкать к тому, что ты теперь называешь их по именам, — весело усмехнулась Марлин.              — Для меня они по-прежнему тетя Минни и старина Слизнорт, даже если они грозят мне наказанием, когда я их так называю, — Джеймс попытался усмехнуться, но его осталось хмурым: — Но с тех пор, как Пророк подтвердил известие о кончине директора, произошло несколько неприятных инцидентов. В тот же день нам пришлось разгонять в прямом смысле слова вечеринку в гостиной Слизерина. Клянусь, я никогда не видел, чтобы МакГонагалл раздавала столько наказаний, как в тот вечер. А Слизнорт даже не пытался оправдать действия своих учеников.              — Слизерин стал еще более изолирован от трех других факультетов, чем в наше время, — подхватила Лили: — В коридорах открыто колдуют, предполагаемые «шалости» заходят слишком далеко, и мадам Помфри едва успевает лечить всех пострадавших. И, конечно, некоторые старшекурсники, которым мы преподаем, знают, что я магглорожденная, и отказываются выполнять любые мои указания…              — И как же вы с ними справляетесь? — озадаченно спросила Марлин.              — Так, как предложила Минерва, — пожала плечами Лили, а в её зеленых глазах мелькнуло удовлетворение: — Джеймс, конечно, настаивал на том, чтобы разобраться с ними, но я делаю им замечания и даю дополнительную работу, пока они не перестанут нести всякую чушь. Если это не помогает, я просто выгоняю их из класса и говорю, чтобы они учили материал самостоятельно.              «Я знаю, что бы я сделала. И это послужило бы для них хорошим уроком…»              Гарри фыркнул, и бросил очередной камешек на поверхность озера:              — Молодец, Лили.              — Итак, приятель… — Джеймс провел рукой по волосам: — Ты избегаешь рассказывать нам о том, что произошло той ночью. Разве ты не думаешь, что мы имеем право знать?              — Я расскажу вам то, что сказал твоим родителям, — вздохнул Гарри, и повернулся к ним: — Мы с Марлин прибыли слишком поздно, чтобы оказать какое-то реальное влияние. Дамблдор и Муди начали проигрывать, как только появился Волдеморт, и мы тоже не оценили свои шансы против такого количества нападавших.              — Но… но в этом нет никакого смысла, — вызывающе заявила Лили: — Когда на следующее утро Минерва провела полный подсчёт, ни один студент не пропал, хотя профессор Дамблдор сказал, что чары уже засекли, что некоторые из них покинули свои гостиные.              О Моргана, прости меня, ведь я собираюсь солгать своей свекрови.              — Мы думаем, что эта ночь могла быть ловушкой для директора, — сказала Марлин, прежде чем Гарри успел договорить: — Должно быть, Волдеморт научил нескольких студентов обманывать чары и при этом не покидать территорию. В то же время он позаботился о том, чтобы слить достаточно информации о возможном нападении, чтобы она успела дойти до Муди.              Наступила тишина, и Гарри благодарно сжал её пальцы.              — Полагаю, тогда в этом есть смысл, — через несколько секунд согласился с ней Джеймс: — Мы с Лили проверили Карту после окончания разговора и не заметили, чтобы кто-то из учеников пропал. Чёрт, это чертовски хорошая ловушка. Они знали, что Дамблдор попадется на нее, если в нее будут вовлечены его ученики.              — Именно, — медленно, с мрачным выражением лица глядя вдаль, кивнул Гарри. — Волдеморт любит использовать наши слабости.              «Как он сделал это на твоем пятом курсе».              — Хорошо, что вы там не остались, — Лили тяжело сглотнула, и перевела взгляд с одного на другого: — Потерять директора — это уже плохо. Я не знаю, что бы я делала, если бы потеряла ещё и вас двоих.              — Но мы всё равно теряем слишком много людей, мы проигрываем эту войну, — прорычал Джеймс, и перевел взгляд на одну из многочисленных фигур в красных одеяниях, расположившихся вокруг них: — Иногда я думаю, что это было неправильное решение — остаться в Хогвартсе. Вы двое научили нас сражаться. Я должен быть там, сражаться с Пожирателями смерти, как авроры! Как вы двое!              — Это звучит как быстрый способ убить себя в какой-нибудь непредсказуемой стычке, — Гарри покачал головой и положил руку на плечо Джеймса: — Ты именно там, где должен быть, питаешь свой природный талант и занимаешь очень стратегическую позицию.              Джеймс нахмурился и посмотрел на замок:              — Хогвартс?              — Конечно, — кивнула Марлин, — Министерство может быть официальным центром власти в нашей стране, но именно здесь находится почти всё будущее нашего народа. Когда ты владеешь Хогвартсом, ты владеешь будущим.              — Значит ли это, что вы ожидаете скорого прихода сюда Волдеморта? — Лили нахмурилась: — Потому что теперь, когда Дамблдора нет…              — Защита школы старая и очень сильная, даже Волдеморт не сможет просто так ее преодолеть, — уверенно сказал Гарри: — Однако, учитывая, что Министерство с каждым днём теряет позиции, они скоро скроются под своими защитными чарами в Лондоне. Вот тогда-то ему и может попасться на глаза что-то другое.              — Так что же нам делать до тех пор? — спросил Джеймс.              — Вы продолжаете заниматься тем же, чем и раньше, — сказал Гарри: — Каждый день тренируйтесь, следите за слизеринцами и сообщайте нам обо всем подозрительном.              — Хорошо, — Лили прикусила нижнюю губу: — Но когда здесь начнутся бои, мы не позволим вам забрать нас и спрятать где-нибудь, как ты всегда хотел, Гарри. У нас есть долг перед этой школой, перед её учениками, и ни Джеймс, ни я не уклонимся от него, даже если это будет означать риск для нашей жизни.              Гарри сглотнул, на его лице отразилась целая серия эмоций:              — Только обещай быть осторожной, — пролепетал он: — Вы оба значите для меня больше, чем… чем…              — … Ну, очевидно, не больше, чем всё остальное, это место занимает кто-то другой, — Джеймс хлопнул его по плечу и усмехнулся, в его карих глазах заиграло озорство: — Как прошли первые месяцы вашего брака? Можем ли мы в ближайшее время ожидать каких-нибудь счастливых сюрпризов?              Гарри покраснел, и она почувствовала, как её щеки запылали, ощущая, что Лили изучает ее реакцию.              — Мы…              — Надеюсь, вы пока не хотите сделать меня дядей? — раздался сзади знакомый голос.              — Мэтью!              Улыбка исчезла, как только она увидела, с кем еще пришел её брат.              Не считая, конечно, рыжей фигуры рядом с ним.              Аластор Муди, прихрамывая, спускался по склону в нескольких метрах позади брата Марлин. Он остановился, а его магический глаз окинул сцену и ненадолго задержался на Марлин и Гарри.              «Посмотрим, насколько хороши твои чары, Гарри».              — Как поживаешь, сестренка? — Мэтью напугал ее, когда внезапно обнял: — И как прошёл твой медовый месяц, ты успела сделать что-нибудь интересное?              Она оторвала взгляд от Муди и выгнула бровь в сторону Гарри, забавляясь тем, что в его глазах мелькнуло чувство вины.              «Но, по крайней мере, теперь он его заглаживает», на ее губах заиграла улыбка: «Каждую ночь и даже каждое утро…»              — Просто привыкаю к семейной жизни, — сказала Марлин, поцеловала Гарри в щеку и прижалась к нему поближе: — Вам двоим не стоит ждать слишком долго. Это очень даже неплохо.              — МакКиннон! — неожиданно рявкнул Муди со спины, набрал скорость и прихрамывая, направился к ним: — Вы с Боунс нужны мне возле гробницы через пять минут! Если вы уже настаиваете на том, чтобы патрулировать вместе каждый раз, когда вы на дежурстве, то, по крайней мере, вы можете быть пунктуальными.              — Да, сэр! — подтвердил Мэтью: — Мы сейчас будем.              — А, Певерелл, — Муди резко кивнул Гарри, а его магический взгляд ненадолго опустился к рукаву и, несомненно, спрятанной в нем палочке: — Что ж, полагаю, теперь вас двое, — он взглянул на Марлин: — Поздравляю!              «Он действительно не вспомнил», Марлин подавила торжествующую ухмылку: «Даже несмотря на то, что Гарри был вынужден сохранить воспоминания о его предыдущем подозрении, чтобы не создавать слишком много пустых дыр».              — Спасибо сэр, — Гарри уверенно улыбнулся: — Мы очень рады, что вы так быстро восстановились. Магическая Британия нуждается в таких аврорах, как вы, даже если в прошлом мы не всегда сходились во взглядах…              Джеймс едва сумел скрыть фырканье и внезапный кашель, за что получил от своей хлопок по спине.              К счастью, аврор, похоже, ничего не заметил.              — Эти ублюдки забрали одного из моих старейших друзей, но будь я проклят, если не получу шанс отомстить, — сплюнул Муди, а его обычный глаз очень расширился: — Альбус, возможно, скорчится в гробу, услышав мои слова, но когда передо мной встанет выбор между тем, чтобы взять их живыми и прикончить, я знаю, что выберу.              — Рад это слышать, — уверенная улыбка не сходила с лица Гарри: — И уж точно я не стану осуждать вас за эти взгляды…              — Ха! Я так и думал! — рявкнул Муди, и указывая на них своим пальцем: — Вы двое сильно разозлили меня в Хогсмиде, но, возможно, тогда я судил слишком строго. Увидимся, Певерелл, — он отвёл свою деревянную ногу в сторону, — Певереллы, — добавил он, после чего крикнул: — Боунс, МакКиннон, за мной!              — У нас есть работа, — вздохнул Мэтью: — Береги себя, сестра, Гарри. И остальные тоже.              Троица в красных мантиях поднялась обратно на холм.              — От этого взгляда у меня всегда мурашки по коже, — вздрогнула Лили, когда Муди, Мэтью и Амелия наконец-то оказались вне пределов досягаемости.              — Со временем к нему привыкаешь, — Гарри обхватил её за талию, поцеловал в лоб, и улыбнулся: — Всё начинает налаживаться.              23 сентября 1978 года              Под ярким светом ванной комнаты сверкала небольшая коллекция тонких хрустальных флаконов, каждый из которых был абсолютно пуст.              «Не стоило позволять Нарциссе Блэк так себя вести. Это было глупо».              Она подошла к большому запотевшему зеркалу и вытерла пар рукавом халата.              «Теперь мне придётся разочаровать страстного мужа, который ждёт меня в спальне, а утром снова идти в больницу Святого Мунго. Это довольно рискованные дни…»              Взмахом палочки она высушила свои длинные золотистые волосы и уложила их в высокий пучок. «Я выдавала желаемое за действительное, полагая, что он все равно решится на этот шаг».              Белый халат медленно сполз с её левого плеча, обнажая дюйм за дюймом плавный изгиб груди, кожа которой всё еще была слегка розовая от горячего душа.              «Но я сомневаюсь, что он будет сильно возражать против небольшого риска, если я правильно его инициирую», на ее губах заиграла легкая ухмылка, когда она провела тонким пальцем по своей груди, и обхватила её так, как это любит делать Гарри: «Он перестает думать, когда увидит меня…»              Она вытерла руки о полотенце и поправила халат, после чего вернулась в их спальню.              «Гарри всегда хотел иметь семью, и разве он не сказал, что будет не так уж плохо, если это уже случится?» под пылающими зелеными глазами и золотистыми волосами маленькой девочки она сглотнула крошечный проблеск чувства вины. «Момент, когда я скажу ему, будет самым счастливым в его жизни, наш маленький закат наконец-то наступит…»              Гарри лежал на кровати в одних боксёрах, обнажив верхнюю часть туловища. Он крутил в воздухе небольшое золотистое кольцо, вертел его на пальце, и смотрел на него так, словно это была самая интересная вещь на свете.              Она наблюдала за ним несколько секунд, а на её губах появилась довольная улыбка:              — По тому, сколько времени ты проводишь, разглядывая и играя с ним, можно предположить, что ты одержим. Я должна ревновать?              — Возможно, я одержим тем, что оно означает, — пробормотал Гарри, и кольцо упало на его раскрытую ладонь, после чего он с ухмылкой надел его обратно на палец. — А золото всегда было моим цветом, не так ли?              — Золотой и голубой, — она рассмеялась: — Это то, что ты выбрал до конца своей жизни, любовь моя.              Его зеленые глаза блуждали по ее телу, когда он отошёл от кровати и подошёл ближе:              — Хороший душ?              — Самый лучший, — удовлетворенно вздохнула она, и прислонилась к дверному проему: — Ты мог бы присоединиться ко мне. Мой муж не нуждается в приглашении каждый раз…              — Приятно слышать, — усмехнулся он, и потянулся одной рукой к её подбородку, а другой переместился на бедро: — Но ты всегда принимаешь слишком горячий душ для меня, мне кажется, что моя кожа начинает плавиться уже через несколько минут.              — А что я? — она с небольшой ухмылкой опустила голову, и позволила его большому пальцу медленно провести по подолу халата вдоль её плеча: — Как, по-твоему, моя кожа это переносит?              — Намного лучше, — его палец расстегнул пояс, а глаза не сводили с него взгляда.              Мелкая дрожь пробежала по её телу, когда ткань соскользнула с плеча и упала на пол.              — Намного лучше, — его глаза окинули её с ног до головы.              Они задержались на её изгибах, и расширились, как будто он пытался охватить все сразу.              — Тебе нравится то, что ты видишь? — она прижалась к нему, и страстно поцеловала, пока его грудь вздымалась от тяжелого дыхания.              — Ты знаешь, что нравится, — прорычал Гарри и без труда поднял её на руки.              Он прижал её к дверной раме, а его губы оставили след на ее шее, ключицах и груди.              Она снова приникла к его рту, поцеловала его, сжала в кулаках его рубашку и закрепила ноги за его спиной. Что-то мокрое стекало по ее бедрам, а в животе поднималось что-то теплое.              — Ты мне нужна, — прошептал Гарри, когда она начала прижиматься к нему, а его член прижался к её бедру: — Я хочу тебя.              «Как и ожидалось».              — Я здесь. Я твоя, Гарри, — она запустила пальцы в его волосы, и потянула его голову назад, чтобы он встретил её взгляд: — Ты можешь делать со мной всё, что захочешь…              Его пальцы впились в нижнюю часть ее бедер, закружил её, после чего перенес на кровать и с предельной осторожностью положил на неё, затем устроился между ног.              — Ты идеальна, — он глубоко поцеловал её, после чего провел губами вниз, чмокнул каждый сосок и вырвал из её горла низкий стон, когда его язык закрутился вокруг них.              Она извивалась и дрожала под его прикосновениями, начиная тяжелее дышать, с каждым дюймом, который он проделывал, приближаясь к тому месту, где она нуждалась в нем больше всего.              — Так идеально. И уже мокрая…              В её глазах как будто сверкнула молния, когда его палец коснулся её складок, и мягко раздвинул их. Его черные волосы опустились между ее ног, а теплое дыхание омыло ее бедра, прежде чем его язык скользнул в неё.              — Гарри, — простонала она, а её бедра напряглись, когда он начал рисовать круги, проводя кончиком языка по телу.              — Да, — её пальцы впились в его волосы, и притянули его ближе, в то время как она бешено извивалась на кровати, и отчаянно двигала бедра вперед. — Вот так!              Он вошел двумя пальцами внутрь, а его язык снова и снова касался ее клитора. Она дышала рывками и выгибалась под его прикосновениями. Его пальцы загибались внутри нее, а язык нежно обводил клитор.              Рука её мужа поднялась вверх и обхватила грудь, большой палец провел по соску, затем поднялся ещё выше и скользнул между губами на язык.              Её пальцы вцепились в его волосы. Она вскрикнула, и мир закружился.              — Гарри! — она стонала его имя снова и снова.              Её ноги свело судорогой, а её дыхание сбилось. Мелкие волны удовольствия прокатились по всему телу, когда она разжалась под его прикосновениями, а она, в экстазе, закричала.              — Идеально… — прошептала она: — Просто идеально.              Он продолжал рисовать языком крошечные круги прямо там, где она была наиболее чувствительной, и крепко держал ее за подгибающиеся ноги, пока она не затихла.              — Тебе нужно немного перевести дух?              Несмотря на закрытые веки, она почувствовала его самодовольную ухмылку, когда он поднялся. Его руки обхватили ее груди, и сжали их, а он сам страстно её поцеловал.              — Нет, мне нужно больше, — Марлин застонала и перевернуть их: — Но сначала твоя очередь.              Она скользнула вниз по его твердому телу, по контурам его мышц. Его тёплый член коснулась её живота. Затем она устроилась между его ног на коленях, перекинула золотистые локоны через плечо и захлопала ресницами.              Она обхватила его за основание, почувствовала, как пульсирует его кровь под её нежными прикосновениями, и начала медленно поглаживать вверх и вниз. Гарри вздрогнул на матрасе, его ноги задрожали, и он не сводил с нее взгляда.              «Посмотри, как ты хочешь этого, любимый», она поцеловала его головку, слизала маленькую блестящую жемчужину и начала наслаждаться знакомым вкусом на языке.              — Марлин! — он застонал, вцепился пальцами в постельное белье, и откинул голову на подушки.              — Я обещаю, что не буду слишком дразнить.              Она ухмыльнулась, взяла его в рот, и слегка посасывая, провела по нему кончиком языка. С его губ срывались тихие стоны и вздохи, когда она заглатывала его глубже, и скользила кончиком языка по всей длине, пока он не уперся в заднюю стенку ее горла.              Гарри зарычал, запустив пальцы в ее волосы и царапая ногтями кожу головы, нежно начал толкаться в такт ее ритму.              Она хлопала ресницами каждый раз, когда засасывала, чем раньше. И гладила всё быстрее, ухмыляясь, когда чувствовала, как он дергается у неё в горле.              — Мне нравится это, Гарри, — она вытащила его и поцеловала с каждой стороны. — Мне нравится твой вкус на моем языке…              Он лишь застонал в ответ, и отчаянно желал кончить. Его член подрагивал каждый раз, когда её губы скользили по его основанию. Она не отрывала от него глаз, даже когда его кончик касался задней стенки горла, несмотря на его длину и толщину.              Она почувствовала, что он уже близко, и стала ускоряться, и проводить языком по его пульсирующей головке, пока стонал от удовольствия.              — Марлин… — выдохнул Гарри, после чего вздрогнул: — Марлин, я почти…              Она с широкой ухмылкой выпустила его из своих губ, и позволила ему коснуться её живота.              — Что… — он поднял глаза, в них мелькнули тени отчаяния и растерянности. — Почему…              — Прости, дорогой… — она поднялась по его животу и стремительно вздымающейся груди, чтобы поцеловать в губы: — Но мой рот — неподходящее место сегодня.              Гарри на несколько мгновений задержал на ней взгляд, а его губы всё ещё были раздвинуты в недоумении, прежде чем он огрызнулся. С низким рыком он перевернул их, и оказался над ней, а ее ноги широко раздвинулись по обе стороны от него.              — Я искуплю свою вину позже, — пообещала Марлин, одной рукой провела по своему телу вниз, а другой опустила его голову для обжигающего поцелуя. — Но сначала мне нужно почувствовать вот здесь.              — Для тебя эти дни рискованны? — прошептал он ей на ухо, и провел кончиком пальца по ее влажным складочкам.              — Только… только немного, — сердце Марлин заколотилось, веки дрогнули, а в животе поднялась тревога. Она замерла перед ним, и начала ожидать его решения, когда он будет готов.              В глубине его зеленых глаз мелькнула лишь малейшая нерешительность, а затем в них вспыхнуло желание.              — Думаю, небольшой риск ничего не изменит, — он глубоко поцеловал её, а пальцами зачесал золотистый локон за ухо. Затем его бедра опустились, и он вошел.              Она застонала и запрокинула голову назад. Её ноги задрожали, но она подтянулась и обхватила ими спину Гарри.              Он вошёл в неё с самой матки, на мгновение затих, несколько раз поцеловал, а затем отстранился и начал входить в нее равномерными толчками, от которых у неё подгибались пальцы ног.              — Да, Гарри, — выдыхала она каждый раз, когда он полностью входил в нее, смотрела ему в глаза и переплела их пальцы над её головой, когда он ещё больше ускорил темп.              — Я люблю тебя, — проговорил он между поцелуями, опустил руку вниз и провел большим пальцем по клитору: — Я так тебя люблю.              — Я твоя сегодня, я твоя каждую ночь! Ты можешь делать со мной, всё что захочешь, — её чувства были переполнены, а в животе все сжалось: — Всё, о чем я прошу, — это чтобы ты остался во мне.