❈
— Айзек, — спрашивает Дейс после занятия, когда они выходят в кабинет. — Так что он спросил меня во время лекции? — Следишь ли ты за ходом его пояснений. — Вот как, черт. Он мог спросить еще раз. Я все записывала. — Брось, Дейс. В этом не было нужды. По твоему лицу и так все было понятно. Она ничего не отвечает на это, продолжая идти. Можно даже упереть взгляд куда-то вперед, безвольно переставляя ноги — все равно их двоих сторонились, освобождая проход. — Вот как. — Повторяет она через какое-то время, когда они доходят до пустынного коридора, комнаты которого отведены группе “Ди”. — Как думаешь, Айзек, — Дейс останавливается, залезает на подоконник и ждет, когда парень присоединится к ней. — Он поставит мне “неуд” за работу на занятии? — Не думаю, солнце. Что он, что все остальные окружающие носятся с нами так, словно нас не существует. Мне кажется, они даже не заметят, если мы вообще перестанем ходить на учебу. Она не отвечает ему сразу. Ее пустой взгляд направлен в стену напротив, а рука снова нервно теребит кольцо на безымянном пальце. Проходит с пару минут прежде, чем она неловко кладет уставшую голову ему на плечо. Его крепко сложенная фигура отчего-то напоминает ей крепость. Крепость, облитую светом заходящего солнца — если взглянуть наверх, его рыжие медные кудри снова будут плохо уложены. Дейс продолжает разговор, заметно снизив голос. — Может, так было бы и правильнее. Нам здесь не место, Айзек. О каком выпуске может идти речь?.. — Ты ведь знаешь, что они все равно нас не отпустят. Вокруг ходит эта чертова чума, и если мы выйдем, вряд ли проживем долго. — ...Итан вот ушел. — Да, и весь преподавательский состав после этого озверел. Думаю, у нас нет выбора. — Из твоих уст это звучит как злая насмешка. Не хочу ничего слышать про выбор. Дейс соскальзывает с подоконника и направляется в сторону своей комнаты. Ее — в самом конце коридора, под номером 4. — Я не хотел, Дейс… — Слышится ей вслед. Но она не реагирует. Знает, что Айз не задумывал ничего плохого, но… — Он писал тебе что-нибудь? — Снова спрашивает Айзек, когда девушка останавливается возле двери, сражаясь с ключом и замком. Нужных сил, чтобы удачно подтолкнуть дверь, приподнять ее наверх и после этого лишь провернуть ключ, давно нет. Приходится сражаться с собственной дрожью в руках и бессилием. — Итан? Нет. Она замирает, и тогда Айзек подходит к ней и помогает открыть дверь. У него получается держаться лучше, хотя Дейс и уверена, что так он ведет себя только при ней. Как только она пропадет из его поля зрения, он тоже станет безжизненной тенью. — А тебе? — Да, хотя и не сразу. — Парень возвращает девушке ключи, когда замок поддается. — Я отправил ему несколько “пташек” прежде, чем он ответил. — И как у него дела? — Он пытается. Быть полезным. Сказал, что ищет способ победить чуму, и очень сильно занят, поэтому больше не будет отвечать на посылы. — Понятно. — Дейс дергается, чтобы войти в комнату, но потом снова замирает и, не поднимая взгляда, сильнее закутывается в кофту и произносит: — Я тоже посылала ему пташку, в тот же день, когда он ушел, и он тогда ответил. “Оставь меня в покое.” — Она нервно смеется. — После этого я даже не пыталась. Он винит меня во всем произошедшем, Айзек. Поэтому ушел. Поэтому пытается сделать хоть что-то, пока мы с тобой остаемся в Академии и делаем вид, что все в порядке. — Мы все принимали в этом участие, и мы все знали риски. — Он почти перешел на шепот. — Ты не можешь возлагать всю вину только на себя. — Неужели? Между ними снова молчание. Дейс лишь в последнюю секунду поднимает на парня взгляд, толкая дверь одной рукой. — Да завтра, Айз. И он снова пытается остановить ее. — Профессор Малдер спросил, собираемся ли мы что-то делать с выпускной работой… — Осторожно начинает Айзек, но Дейс дает понять, что не хочет его слушать, заходя в комнату. — Послушай, я тоже не горю желанием обсуждать это, но… — Парень резким движением руки не дает двери закрыться перед его носом. Будь он немного более безрассудным и отчаянным, без разрешения шагнул бы в комнату, проявив огромное неуважение к подруге; хотя, учитывая ее состояние, она бы этого наверняка даже не заметила. Тем ни менее, Айзек остановился на пороге. — Нам ведь нужно что-то сделать с этим, Дейси? — Он разводит руками. — Мы можем оттянуть сроки из-за непредвиденных обстоятельств, но мы не можем отказаться от контракта. Тогда у нас будет еще больше проблем. — Я понимаю. Я понимаю… Дейс проводит руками по лицу, пытаясь отогнать все дурные мысли, однако это не так просто. Ей хочется побыть одной, хотя она и понимает, что Айзек жаждет как раз совсем обратного, и она нужна ему, иначе бы он уже давно ушел к себе. И винить его за это она не в праве. Немного успокоившись, Дейс жестом приглашает парня войти, и тот тут же делает несколько шагов, закрывая за собой дверь. Ей не хочется ссориться с ним, но каждый чертов раз, когда она смотрит на него, то видит и всех остальных, кто должен был здесь тоже. Прошел месяц, но легче не становится — и, более того, груз вины, этой огромной тайны, о которой нельзя никому рассказать, тяготит лишь сильнее. Дейс залезает на кровать, поджимая под себя ноги и прижимаясь спиной к холодной каменной стене. — Мы не можем показать им наш проект. Тогда у нас будет слишком много проблем. Нам придется начинать новую работу с самого начала. — Да, это так. Сделать за пару месяцев то, на что обычно тратят два года постоянной работы… — Айз принимается нервно ходить комнате, чем раздражает Дейс, однако та ничего ему не высказывает по этому поводу. — Может, мне поговорить с комитетом? Или с деканом для начала. Возможно, нам пойдут на какие-то поблажки. — Они не будут менять наш контракт и добавлять дополнительное время, Айз. Все уже слышали, что они говорят о расторжении. Им куда легче нас просто исключить. — Понятное дело! Но что ты тогда предлагаешь? Давай сдадим им “Пандору”, если тебе этот вариант больше нравится. Дейси поднимает на него взгляд. Айзек сразу теряет этот запал, тяжело выдыхая и садясь на пол напротив кровати девушки. Он едва открывает рот, чтобы что- сказать, но Дейс перебивает его. — Не смей извиняться. Ты прав. С этим нужно что-то делать, чужая смерть не освобождает нас от обязанности оставаться профессионалами в области магии и не разрывает контракт. Просто… Как ты думаешь, мы в состоянии сделать что-то стоящее взамен “Пандоры”? Айзек фыркает. — Ты все еще думаешь об этом? Брось, Дейси, мы гнались за величием, которое погубило все вокруг. Я не хочу больше пытаться прыгнуть выше своей головы. Словно нам мало того, что уже случилось… Давай сделаем хоть что-то. Чтобы просто выпуститься. Без прежнего порыва к открытиям и неизведанному. Мы, все-таки… — Он осекается. — По крайней мере я планирую потом сделать что-то, что хотя бы частично покроет последствия уже произошедшего. Они молчат какое-то время. Затем Дейс встает с кровати, подходит к своему столу и достает из резного ящика тетрадь. — Это… Эвана. — Задумчиво подержав ее в руках, она протягивает тетрадь Айзеку. — Может быть, тут найдется что-то любопытное. Он часто… — Голос девушки дрожит, как и рука, так бесстыдно отдающая одно из величайших для сердца сокровищ. — Он часто записывал все, что приходило ему или мне на ум. Наверняка здесь найдется идея для выпускной работы. Возможно, даже с наработками. Когда Айзек забирает протянутую тетрадь из ее рук, Дейс возвращается обратно на кровать и забирается в ту же позу, в которой была прежде. Ей хочется слиться с окружением и исчезнуть из этого мира, но, к сожалению, оставить Айза одного она точно не может. — Спасибо, я посмотрю. — Глухо отвечает тот. — Я поговорю завтра еще раз с деканом насчет работы. Узнаю, насколько можно продлить срок или есть ли какие-то альтернативные методы решения этой проблемы. Айзек? Тот поднимет на нее взгляд. — Если кто-то спросит, проект и все записи по нему были у Эвана, поэтому ничего не сохранилось. Тогда нам все равно понадобится больше времени, чтобы воссоздать весь бумажный вариант, верно? — Да… да. Конечно. — Он несколько секунд изучает ее лицо и нервные движения рук. — А если между нами, что ты сделала со всеми документами и записями, Дейси? — Уничтожила еще в первый день. — Она отвечает без промедления. — Тогда была огромная вероятность, что если они капнут слишком глубоко, нас начнут подозревать, поэтому я избавилась от всех материалов. — Это было разумно. — Он кивает, морщась то ли от воспоминаний, то ли от осознавания того, насколько огромная работа канула в небытие. Но жалеть было не о чем, кроме как о потраченном времени и ужасных результатах всего этого исследования. На несколько минут снова повисает молчание, и Айзек, понимая, что разговор дальше клеиться не будет, поднимается с пола и направляется к двери. — Дейс, спасибо за беседу. Это… было важно для меня. Если что-то случится, я всегда у себя. — Спокойной ночи, Айз. Тот кивает головой и, еще раз бросив взгляд на девушку, выходит в коридор. До ночи еще далеко, но так Дейс дала понять, что больше не хочет в этот день участвовать в какой бы то ни было социализации. Начинает темнеть, но последние янтарно-бордовые лучи закатного солнца еще достигают стен здания Академии. Дейс сидит на кровати, забившись в угол, до полного наступления ночи. Судя по тому, что голоса этажом ниже и весь шум из соседнего коридора затихли, она делает вывод, что время близится к полуночи. Сколько на этот раз она просидела в своем полуживом трансе? Часов пять? Время в последние недели ускользает слишком незаметно. Она не успевает даже есть и ходить в душ по вечерам, о какой выпускной работе Айзек сегодня вообще вел речь? Она прекрасно понимает, что такое отношение к себе ни к чему хорошему не приводит, но не может пока избавиться от этого. Груз ответственности за происходящее сейчас и случившееся месяц назад давит на нее так сильно, что, кажется, выжимает все жизненные соки. У Дейс не остается сил на мысли о себе, на уход, на общение, на учебу — каждая ночь и каждый день становятся лишь новой серией нынче нескончаемого кошмара. Конечно, так нельзя. Конечно, нужно что-то делать. Она нужна Айзеку, Итану, Академии Мираколь Меранц, да и всему остальному свету — хотя бы просто потому, что у нее, в отличии от подавляющего населения, есть хотя бы какое-то представление о том, откуда взялась колдовская чума и почему солнца нынче так мало. Дейси тихо встает, присаживается рядом с кроватью на корточки и, протянув руки почти к стене, достает из-под кровати что-то сперва невидимое, но под ее касаниями принимающее форму плотной картонной коробки, исписанной разными магическими печатями по всему периметру. Именно чары скрывают ее от чужих глаз. Дейс садится на пол, полностью вытаскивая коробку к себе, и на некоторое время замирает в нерешительности. Это — ее сокровище и самая большая ноша. Она соврала, и соврет еще ни раз, чтобы уберечь последние крупицы прошлого у себя. Похолодевшими пальцами она вскрывает этот склеп — и в нем закопанные секреты, тайны, фотографии, документы, записки, наброски идей, кассеты и заключительные части практического исследования “Пандоры”. Она не смогла уничтожить все это, и не сможет никогда — и не потому, что это дорого ей с точки зрения научной значимости их открытия, а потому, что здесь — ее последние воспоминания об Эване, с которым она была обручена и за видеоизображение с которым будет цепляться до конца своей жизни. Здесь лежат десятки кассет с записями их опытов. Это была ее собственная идея — записать все на пленку, хотя изначально это должно было стать не горькой памятью, а счастливыми воспоминаниями об исследовании, которое изменило бы всю систему магии и представление о мире. Дейс перебирает их, словно слитки золота. Они так же тяжелы и так же славно блестят. Она сейчас — дракон, сидящий на сокровищах, которыми ни с кем никогда не поделится, потому что это ее, ее, и ничье больше. Даже Айзек не поймет. Хранение всего этого опасно, но избавиться от этого — все равно что умереть. Девушка проводит пальцами по корешкам толстых папок и краям кассет, тщательно пересчитывая все, и, убедившись, что все на месте, активирует скрывающие печати и убирает коробку обратно под кровать. Она делает так каждый вечер. Несмотря на все меры предосторожности, которые Дейс предприняла, чтобы скрыть это, все равно она каждую секунду боится, что кто-то может найти ее секретное место — и тогда, когда все узнают о ее вине, вымолить прощения будет невозможно. Но сейчас все в порядке. Все хорошо. Все на месте. Ее тайна, — их с Айзеком и Итаном тайна — еще не вышла за пределы группы “Ди”. Это вселяет в нее странного рода надежду, будто все сможет наладиться, и, повинуясь этому настроению, Дейс собирает вещи для похода в душ, чтобы смыть с себя и остальные признаки дурных дней. В старых коридорах пусто и темно. Раньше студенты Академии часто собирались в ночное время в тупиках или подвалах, чтобы поболтать, перемыть другим группам косточки или попрактиковаться в колдовском искусстве. Иногда — все сразу, а порой еще и с алкоголем и прочими дурманящими веществами. Однако с прошлого месяца по ночам в коридорах стоит охрана, и Дейс ни раз встречает их на своем пути, приветствуя кивком головы. Для младших курсов, вплоть до третьего, установлен комендантский час в десять. Остальным курсам разрешено ходить по Академии всю ночь. Все-таки, курсы с четвертого по восьмой заканчивают учиться после шести вечера, а четные года готовят проектные работы — у них просто не получается укладывать свой режим дня в рамки светлого времени суток. Поэтому Дейси не удивляется, когда встречает на своем пути в душевые двух студенток из группы “Би” ее курса. Те тихо о чем-то переговариваются, но, заметив ее, замолкают и отводят взгляд. Дейс делает вид, что не замечает такой реакции. Она уже привыкла к подобному отношению за месяц. В лицах всех вокруг — жалость, смешанная с подозрением и укором. Как бы то ни было, ей осталось всего два месяца прожить в этом обществе. Потом она сдаст выпускную работу и отправится туда, где о случившемся кошмаре никто не будет знать. Если такое место еще, конечно, есть. Она помнит, как гремели все медиа сферы, когда о произошедшем прознали за пределами Академии — из-за несоблюдения мер предосторожности и несогласованности действий с администрацией погибло больше половины одной из выпускных групп. Как это не переросло в огромный скандал и позор для всего заведения — вопрос, либо чудо, либо чьи-то умелые связи. Может, Итан был прав, решив уйти отсюда? Хотя многим и казалось, что он испорчен славой и популярностью своих родителей, он первый помчался пытаться исправлять то, что они натворили. И Итан сейчас где-то там, пытается помочь больным и найти лекарство против новой чумы. И там же, наверное, следовало быть и Дейс, а не расчесывать руками мокрые после душа рыжие пряди, наполовину высунувшись из окна в своей комнате.Глава 2. Академия Мираколь Меранц
28 февраля 2023 г. в 13:30
Профессор говорит что-то у доски, но слова ускользают от внимания Дейс. Перед ее глазами ничего — поглощающее и пожирающее, хотя жизнь вокруг, кажется, и продолжается дальше.
На их третьем ряду, — ряду группы “Ди”, еще с месяц назад считавшимся лучшим за последние двадцать лет Академии, — теперь шесть свободных мест из восьми. Дейс смотрит по правую руку от себя, словно надеясь, что все это лишь мираж, а желаемый человек вновь обретет форму и займет свое место в ее жизни, но это глупые и беспочвенные грезы. Она и сама это знает, а потому лишь снова прокручивает тонкое золотое колечко на безымянном пальце.
Когда ее мысли возвращаются к настоящему, она ловит на себе взгляд профессора. Видимо, ей задали вопрос, но девушка даже не услышала, какой именно. Внимание всех в аудитории обращено на нее, и всеобщее молчание давит на плечи. Но Дейс тоже молчит, и профессор, выдохнув и качнув головой, отводит от нее взгляд и продолжает вести лекцию, как ни в чем ни бывало.