❈
Город, куда ее вывела Меранц, казался совсем небольшим и полуразрушенным, хотя Дейс и не сразу поняла, из-за чего именно возникало это чувство: здесь не было заколоченных окон, не было покинутых домов, но здания располагалась так далеко друг от друга, что незаполненные пространства вызывали невнятную тревогу, подкрепленную полным отсутствием декора у серого цвета зданий. Девушка попятилась назад, желая вернуться обратно в свой мир, но лишь уперлась спиной в дверь, которая еще секунду назад была порталом. У нее снова нет выбора? В прошлый раз она, сама того не понимая, должна была лишь найти путь назад. Найти место, где разливалась Меранц и откуда ее снова заберу домой. Все остальное оставалось бессмысленным: зачем она тут, что ей нужно сделать? Зачем закидывать ее сюда, ничего не говоря о том, что от нее требуется? Ей придется обходиться здесь без менторов Академии и даже без подсказок самой магии, уже как несколько лет ведущей колдунью за руку? Каждая новая проведенная секунда, пока Дейс стояла, прижавшись спиной к каменной двери, распаляла в ее душе пожар: ее бросили. Ее предали. Может, от нее вовсе хотят избавиться? Она, конечно, не слышала о том, чтобы колдуны исчезали именно таким образом; но, с другой стороны, никто ведь и не знает, что происходит с теми, кого магия забирает? Ей не хотелось думать об этом. Хочется воспринимать происходящее как сон или как очередную необходимость доказать Меранц свою преданность. А раз так, то надо было просто… Следовать? Доверять? И почитать? Выбор магии неоспорим, как и неисповедимы ее пути. Дейс быстро посчитала про себя до десяти, пытаясь таким образом сконцентрироваться и взять свои мысли под контроль, и оттолкнулась от двери, направляясь куда-то вверх по широкой дороге. Сперва ее пугало то, какой, должно быть, яркой и заметной должна быть ее фигура. Ярко-рыжие волосы и белая форма Академи сильно контрастировали с утопшим в ночной темноте каменным угрюмым городом. Но скоро она начала чувствовать себя увереннее: сколько бы колдунья не шла и не рассматривала внушающие тревогу дома, никто не показывался даже в окнах. Пару раз из-за этого ее посетила дурная мысль о том, что, может, там вообще не было никого живого? Кто, черт возьми, знает, как устроены другие миры. Дейс поднималась вверх по склону уже какое-то время, даже не понимая толком, точно и туда шла. У нее не было ни единого знака, ни малейшей подсказки — только темнота города и беззвездное небо. Бесконечная улица наконец закончила подниматься и вывела к большой площади, предназначенной, очевидно, лишь для одной цели: возвышать величие храма, на ней находящегося. Девушка даже замерла, вглядываясь в его красоту. Она назвала его храмом, поскольку обильное наличие позолоченных статуй и высоких черных шпилей над куполом позволяли сделать такой вывод. Бледное сияние луны играло с бликами фигур, навечно запечатленных в благородный камень. Дейс шла очень неспешно, почти не создавая шума от шагов, так как казалось, что это может разбудить здесь кого-то. Но ее все равно тянуло вперед, внутрь, даже если это место и было священным для местных жителей и запретным для нее самой. В самой двери в замке вставлен ветвистый ключ. Дейс остановилась на несколько мгновений, чувствуя, как странная дрожь разошлась по телу; возникло ощущение того, что ее здесь кто-то ждал. Но ведь здесь не было ни души, разве не так? Не горел свет в окнах, не было слышно чужих голосов. Зачем-то девушка вытащила ключ из замочной скважины и повертела его в руках, рассматривая, как волнами пробегают отблески света по золотистому металлу. Может, забрать его с собой? Если она… Когда она вернется домой, это станет подтверждением в первую очередь для самой себя, что все произошедшее в этот момент реально. Остановившись на этой мысли, колдунья спрятала ключ во внутренний карман кафтана. Пройдя под высокими сводами, она оказалась внутри сооружения. В отличии от ее ожиданий, здесь не было никакого эха, и казалось, что стены тем больше поглощают звук, чем больше ты пытаешься шуметь. Это было жутко, но внимание девушки почти сразу привлекло нечто другое: вдоль всех стен, окружая помещение спиралью и уходя вверх, расположились фрески с изображением какого-то легендарного, по всей видимости, деяния, среди них то и дело проскальзывала одна и та же фигура, выделенная, в отличии от всего остального сюжета, серебром. Дейс подошла ближе, чтобы рассмотреть их. Неясные контуры, слепленные, возможно, не одну тысячу лет назад, сейчас лишь смутно передавали суть истории, но девушка все равно пыталась уловить смысл описанного. Перед ней предстало великое сражение, зарождение какого-то нового семени, из которого проросла жизнь, построение великого и прекрасного города — и здесь же, вторя этим рисункам, над ними простирается еще один сюжет, более мрачный, сводящий все к разрушению и опустошению мира. Заметив почти идентичные сцены в некоторых моментах, она начала сводить все воедино. Казалось, что это одна история, рассказана в двух вариантах; происходящее сверх настолько же реально и вероятно, как и происходящее снизу. Рука невольно потянулась к изображению, желая коснуться старинного металла; он нес в себе такую историю, которой могло не быть у большинства вещей в ее мире, и отчего-то отчаянно захотелось стать частью этого действа, оставить хоть малейший след, каким бы невидимым и незначительным он ни был. Но ее уединенное общение с иной культурой нарушило взявшееся из ниоткуда рычание пса. Дейс вздрогнула, понимая, что чертовски хорошо его помнит. Она очень медленно повернула голову, через секунду же проклиная себя за такое безрассудное действие, потому что в конечном итоге именно это промедление могло стоить ей жизни. Охотник здесь. И его огромные черные псы тоже. Он так беспечен, словно знал, кого именно здесь встретит. Девушка вспомнила оставленный в замочной скважине ключ и предположила случившееся: но откуда он знал, что она… Осознание вспыхнуло мгновенно. Трещина в пространстве и Меранц тоже где-то здесь. Где-то рядом. Поэтому он знал, что колдунья здесь появится рано или поздно. А это значило, что ей всего лишь нужно первой добраться до мерцающего облака, и тогда она вернется домой. Дейс смотрела за каждым движением Охотника, облаченного в черные доспехи. Все еще не было видно ничего за ними, и облегали они тело так хорошо, словно были сделаны вовсе не из металла. Псы ходили виражами, то и дело отрезая путь к выходу и загоняя девушку все дальше в глубь храма. Будь Дейс дома, она бы с легкостью избавилась от них при помощи колдовства, но сейчас, пытаясь призвать Меранц, она ощущает лишь пустоту и глухое одиночество. Ничего не откликается. Она беспомощна в этом мире, имея возможностей не больше, чем обычный человек. И она не хотела давать преследователям еще больше преимущества. Она бросилась в бегство так яростно, что и сама не поняла, в какой момент это случилось. Бежала вверх по лестницам, сворачивая резко и в самые неожиданные моменты, не давая псам загнать себя в угол; ее преследователи наверняка знали это здание куда лучше нее, но даже при таком раскладе Дейс не собиралась им уступать. Она всегда доверяла своей интуиции, и оттого и сейчас следовала за ней так уверенно, словно получала понятные лишь ей одной инструкции. Псы дышали ей в спину, вторя лаем игривому свисту хозяина. Колдунья не видела его, но знала, практически чувствовала, что тот также следовал за ней по пятам. Вопреки всяким законам логики, она забиралась все выше наверх, взбегая по лестницам, словно намереваясь взлететь с самой вершины. Но в какой-то момент лестница закончилась открытой площадкой, с которой открывался вид на алеющий рассвет и город под ногами. От неожиданности Дейс застыла, пытаясь сообразить, куда ей бежать, но эта необдуманная остановка привела только к одному: одна из гончих, худая, словно смерть, и сотканная из мрачной тени, наскочила на девушку, повалив на землю и впившись острыми клыками-лезвиями в ногу. Дейс закричала, и на белой штанине показались красные пятна, быстро расползающиеся по ткани. Вместе с этим криком из груди вырвалось что-то еще, заставившее пса отпрянуть назад в замешательстве, и девушка отползла назад, упираясь спиной в перила. В воздухе рядом с ней витаем едва заметная мерцающая дымка, вызывающая раздраженные колебания воздуха. Почему сейчас?.. Не домыслив до конца, Дейс осмотрелась. Меранц разлилась сероватым облаком над самым куполом храма, в нескольких метрах ниже, чем девушка сейчас находилась: вот же дьявол, если бы она свернула на уровень ниже, ей бы удалось выйти ровно к этому месту. А сейчас она была отрезана от пути домой высотой и Охотником, ставшим прямо на пути между ней и нужной стороной обрыва это площадки. Рассвет наступал непривычно быстро, освещая алым сиянием черные одеяния мужчины. Тот стоял ровно и выжидающе, никуда не торопясь, но не заходил туда, где воздух был затронут магией, которую призвала Дейс. Она все испуганно смотрела то на деяние своих рук, то на гончих, то на Охотника, то переводила взгляд на ногу и разливающуюся под ней лужу крови. Ей нужно было, черт возьми, встать и пойти; ей нужно было сделать что угодно, только не сидеть и не давать этому засранцу право думать, что он владел ситуацией. А он издевался над ней, мурлыкая какую-то веселую мелодию под нос и присаживаясь напротив на корточки, чуть склонив голову на бок. Его лица не было видно за непроницаемой маской, но Дейс все равно могла поклясться, что он ухмыляется. Самодовольно и кровожадно. Девушка даже не понимала, кто он, зачем ее преследует и как каждый раз находит, это все пока не складывалось в единый паззл, так как у нее было и без того слишком много забот, направленных большей частью на заботу о собственной жизни. Она попыталась приподняться, игнорируя угрожающий рык псов. Чувства уверенности стало куда больше, когда Дейс оказалась на ногах, словно с ними пришло осознание того, что есть маленький шанс на побег. Ее чертовски пугало то, что Охотник не двигался. Он… Он чего—то ждал?.. Стук сердца колдуньи отдавал в ушах, а боль в ноге все сильнее пожирала последние остатки разума. Должно быть, поэтому Дейс думала слишком долго, уловив, что свет местного солнца нещадно разъедает Меранц лишь в тот момент, когда кожу на спине начало жечь. Испуганный вздох разрушил нависшую тишину, на что девушка, кажется, даже услышала смешок Охотника, но он больше не так активно привлекал ее внимание. Она импульсивно поворачивает голову назад, чтобы взглянуть на взошедшее солнце, и почти тут же уводит ее обратно: за какую-то долю секунды свет оставил на нежной коже неприятное жжение, грозящее перерасти в ожог. Паника, паника, паника. Такого не должно было быть. Такого… Это… Ловушка. А он знал. Знал и именно этого и ждал. Поэтому сейчас с таким любопытством наблюдал за реакцией девушки, выпрямляясь и словно невзначай кидая взгляд в сторону Меранц над куполом, чье мерцание с каждой секундой лишь все больше угасало. Как и возможность Дейс сбежать и оказаться дома. Действовать получалось быстрее, чем думать, в который раз. Дейс не знала до последнего, что собиралась сделать, но рискнула идти напролом: ее бы или забрала Меранц, или не было бы смысла рассматривать иной вариант исхода событий. Нельзя точно сказать, что Охотник не ожидал этого, потому что среагировал он весьма быстро, но, кажется, доля замешательства в его движениях была, и именно с ее помощью девушка ловко проскользнула мимо колдуна, лишь чудом отгородившись магией от него в последний момент, и упала на противоположной стороне от того, где была прежде. Теперь дымка Меранц, с каждым мгновением лишь все более ускользающая, оказалась за ее спиной. Дейс с трудом поднялась после падения на раненую ногу, опираясь о перила. Она все еще боялась отвести от Охотника взгляд, и предпочитала держать его гончих также в поле зрения, опасаясь, что те все же могли рискнуть на атаку. Но девушка не понимала всей логики действий своих преследователей: они загнали ее в угол, но не спешили атаковать, и, пожалуй, хотели, чтобы она сбежала в свой мир? Неужели ее присутствие здесь приносило им больше проблем, чем ей самой? Но даже в таком случае было бы непредусмотрительно легкомысленно не считаться с возможной угрозой. Вернее, даже с угрозами, одна из которых — ядовито жгучее солнце, светящее теперь колдунье прямо на лицо и с каждой секундой лишь сильнее выжигающее узор на ее коже. Дейс приняла единственно возможное решение в этой ситуации, молниеносно перекидывая ноги через перила, игнорируя боль от ожогов и раны, и оказалась над обрывом над самым куполом. От этого движения дернулся и Охотник, спустя мгновение сообразивший, что девушка собиралась сделать, и тут же рванул к ней, но не успел: она разжала руки, оттолкнувшись от перил, и позволила себе свободно упасть вниз в объятия Меранц. Ей до последнего было страшно, что она опоздала или поняла все неверно. Ее ведь могли и не ждать. Ее могли не желать возвращать домой. Но когда спина должна была соприкоснуться с куполом храма, девушка почувствовала, как ее обволакивает и удерживает в себе сероватая дымка, растворяясь в крови и делая само ее существо такой же легкой энергией; Дейс лишь на мгновенье прикрыла глаза, чтобы, открыв их, понять, что она упала не на купол, собранный из темного стекла, а на пол своей комнаты в Академии. От удара весь воздух выбило из груди, и девушке потребовалось какое-то время, чтобы научиться заново дышать, но взгляд на такой знакомый белый потолок невольно вызывал слезы на глазах. — Черт возьми, Дейс… — Она едва расслышала чужой голос из-за нарастающего шума в голове. — Что за… Теперь она узнала голос Кэм, но не сразу на нее обернулась. Сперва колдунья приподнялась, переводя дыхание, вновь кинула взгляд на разодранную ногу, а затем импульсивно проверила внутренний карман кафтана, доставая из него ветвистый золотой ключ. От него все еще разило темной, тягучей энергией, такой тяжелой и непривычной. Э т о в с е б ы л о р е а л ь н о. Камилла присела рядом, и Дейси прочитала волнение в ее глазах. — Что случилось, солнце?.. — Рука Кэм неожиданно мягко легла на плечо, а взгляд обеспокоенно прошелся по потекам крови на штатнине. — Ты не поверишь мне. — Слабо ответила девушка, чуть мотнув головой. Она ведь и сама себе не верила в тот момент. Но Камилла смотрела на нее серьезно и пронзительно, словно та была готова поверить во что угодно. Ладонь ободряюще чуть сжала хрупкое плечо. — Расскажи.❈
Этот зал не сильно отличается от того, каким был их в самом начале; все помещения в этой части Академии укреплены магическими символами, хотя, пожалуй, это была излишняя необходимость, выросшая на тревоге, свойственной лишь человеческой натуре. Опыт показал, что это не остановит магию, если та действительно захочет кого-то забрать, а чары никогда не выйдут за пределы этих башен — если смотреть снаружи, именно эта сторона здания окружена более темным туманом, словно Меранц и сама сторожит опытные залы, контролируя то, что в них происходит. А в остальном здесь абсолютно пусто — Дейс заходит первой, распахивая дверь и позволяя Айзеку с необходимым снаряжением зайти внутрь. Группа “Ди” любили приносить в зал дополнительные вещи, обустраивая помещение под свой вкус: стулья, чтобы было, где сидеть, столы, чтобы можно было в комфорте записывать все здесь же, насыщенные колдовством пленки и штативы для них — Меранц не признавала электричества, но колдуны научились обходить некоторые правила, насыщая магической энергией то, что не могло здесь работать без заряда. Им это нравилось, чувствовать себя в уюте и обустраивать опытный зал так, словно это их второй общий дом. Они танцевали там в перерывах. Пили. Читали книги. Играли в настольные игры. И вышло так, что они обустроили себе не второй дом, а место собственной смерти. Именно поэтому Дейс запретила Айзеку брать хоть что-то кроме минимально необходимого. Пусть это место остается холодным, угрюмым и необжитым. — Айзек, — девушка неуверенно оборачивается, когда они заходят. — Ты слышал, что говорил Амарант о проекте “Эй”? Колдун поднимает на нее глаза, но не отвечает. Хотя по его взгляду можно понять ответ, и он вряд ли понравится Фаррелл. Однако та не теряет надежды его разговорить. — Они стояли в коридоре на западную башню когда мы шли там. — Что именно ты хочешь, чтобы я сказал? — Просто ответь, ты ведь слышал?.. Он неохотно кивает головой. Словно знает, что это может вылиться не в самую приятную беседу. Дейс не в первый раз выводила разговор таким боком, чтобы просто спустить пар, но это все равно не было приятно. — Они говорили то, что и так было правдой, Дейс. Проекты почти всех остальных групп на голову амбициознее нашего, а на нас еще и возлагали огромные надежды. Не удивительно, что как только мы перестали быть лучшими, к нам потеряли интерес и переключились на тех, кто не успел… Айз замолчал, не договорив фразу, на что Дейс презрительно фыркает. — Кто не успел облажаться, ты это хотел сказать? Зачем утаивать это? Словно я не понимаю. Он пожимает плечами, опуская сумки на пол. — Я не хочу тебя расстраивать, а этот разговор непременно до этого доведет. — Я уже расстроена, Айзек, — она вскидывает руками, принимаясь нервно кружить вокруг парня. — Кому будет приятно осознавать, что спустя все эти годы, когда о нас говорили, мы стали пустым местом? Никто ведь даже не помогал нам. Никто ни разу не пришел и не спросил, как мы себя чувствуем, хотя мы так много сделали для этого места и для людей здесь. — Сейчас ты просто раздражена, Дейси, а когда ты будешь расстроена, мы не сможем работать. — Это должна была быть наша слава! — Девушка останавливается напротив колдуна, и при взгляде на него прежнее возбуждение сменяется жалостью к самой себе, и она устало опускает люди. Противное отвратительное чувство, лучше бы она сама себя ненавидела. — Наша… Мы так много для этого сделали. Я так много для этого сделала. Столько пережила. Столько отдала. Почему никто не может оценить хотя бы то, что мы сейчас за несколько недель строим новый проект с нуля?.. — Я понимаю, солнышко, — Айз делает еще шаг к ней и притягивает девушку к себе, позволяя той уткнуться в плечо. — Но, во-первых, они не знают, что мы начали с начала. И не должны узнать, ты ведь помнишь? — Он поглаживает ее по спине, и это заставляет Дейс невольно расслабиться почувствовать, как упрямо начинают щипать глаза от набегающих слез. — А во-вторых, это нормально — испытывать чувства и эмоции по отношению к чему-то для тебя дорогому. Ты и правда много работала. Ты заслуживаешь хороших слов и похвалы, просто ситуация извернулась иначе. И мы не так уж много можем с этим сделать. Дейс отрывает голову, поднимая на парня глаза, и быстро вытирает с щек мокрые следы. — Давай побыстрее с этим покончим. Девушка проходит на середину зала и помогает другу разложить все необходимые вещи. Их не так много — в основном лишь тетради с записями, книги и разные письменные принадлежности. — Конечно, — Айз садится на пол, подбирая то, что необходимо ему для фиксирования наблюдений. — Хорошо помнишь вязь? — Разумеется. Девушка разминает кисти рук, готовясь к колдовству. Она так давно не притрагивалась к магии напрямую, что не до конца уверена, что сможет правильно все сделать с первого раза. Дейс потирает ладони, разгоняя кровь; магия постепенно все больше струится по пальцам, отдаваясь легкими невесомыми покалываниями. Первая пробная вязь при создании новых чар всегда самая сложная. Нужно проследить за тем, чтобы магия, пока ты сплетаешь ее, понимала и тебя тоже. Это словно общаться с ней, говорить, но лишь при помощи своего разума и тела. Одно неверное движение или неправильно подобранный знак может разозлить ее либо посеять недопонимание, в этом самая большая опасность на данном этапе. Вязь складывается из небольших частей и поэтапно, словно предложения из слов, а текст из предложений; и на каждом этапе разговора нужно быть предельно тактичным и вежливым и максимально четко формулировать свои намерения и просьбу. Затем, конечно, вязь претерпевает огромные изменения — каждый раз так четко излагать свои мысли и тратить на движения руками и телом так много времени будет непозволительной роскошью. В отличии от Меранц, люди не обладали всем временем этого мира, а оттого оптимизировали в колдовстве все, что могли. Заменяли определенные структуры вязи на более короткие и цельные, сокращали что-то одно, другое и вовсе убирали — и так до тех пор, пока заклинание не укладывалось в рамки негласно нормативных пяти-десяти секунд. На четвертом, шестом и восьмом годах все студенты занимаются практическими проектами, создавая что-то. Самый сложный, конечно, четвертый год — тогда ты не понимаешь, что от тебя требуется, не умеешь непосредственно общаться, ведь до этого ты пользовался лишь словами, созданными уже другими людьми до тебя. Да, ты наблюдал за разговорами, выучивал наизусть множество раз произнесенные колдовские фразы, то твое общение было пассивным. Насколько тяжело в первый раз самому говорить с Меранц? Насколько это страшно, понимая, что теперь между тобой и ее могуществом и величием не стоит больше никто? Дейс не было страшно никогда. Язык магии ей был интуитивно понятен, а многие движения и вязи так знакомы, будто Меранц сама шептала ей на ухо их каждую ночь. Как-то раз она спросила Камиллу и Женевьеву, когда те оказались рядом, почему они при колдовстве не полагаются на то, что рисует их воображение, подсказывая правильную последовательность действий, и почему не используют мыслеформы, которые посещают их каждую ночь. Оказалось, что ни одна из подруг не были в курсе чего-то подобного. Сперва это напугало Дейс, но затем она начала носить это, как маленькую личную тайну: это не мешало ей жить и не мешало никому вокруг, но чувство единения с чем-то непреодолимо великим и невесомым делало ее… Особенной? Это сейчас колдунья не любит это слово, потому что, слетая с людских языков, оно теряет всю сакральность, и отныне лишь налагает на Фаррелл ответственность за все происходящее, и не важно, с чем — с магией, Академией или студентами в ней. Не имеет значения, что именно Дейс должна исправить по мнению окружающих, ведь она особенная. Ее даже передергивает от этих мыслей, но колдунья быстро берет себя в руки, концентрируясь на ощущениях сбегающей по пальцам магии. Она начинает плести вязь, о которой ей так много рассказал накануне Айзек, и забывается в сплетениях энергии, отпуская все чувства и эмоции. Многие движения рук выстраиваются сами, следуя интуитивным позывам, а другие настолько хорошо знакомы, что Дейс воспроизводит их автоматически. Ей нравится то, как легко получается общаться с магией. Это даже проще, чем общение со многими другими людьми. Это искреннее и понятнее, чем общение с людьми. Здесь не бывает недопониманий, если ты знаешь, что делать. Она заканчивает цепь, выплетая искристый узор, затем взмахом руки развеивает его и начинает сначала, чтобы закрепить результат. Практика подсказывает, что в некоторых местах можно было сделать иначе и добиться более прочной вязи, и девушка доверяется этому чутью вновь и вновь, полностью игнорируя реальный мир. Знает, что Айзек должен все фиксировать и вносить изменения в цепь знаков — собственно, для этого он и здесь. Однако в определенный момент, когда она прерывается, чтобы свериться с результатами опыта, колдунья замечает, что Айзек неотрывно на нее смотрит. Не так, как следовало бы с научной точки зрения — он увлечен ее движениями, напоминающими танец, и даже не скрывает того, что остановил работу ради этого. — Айз! Довольно громко зовет его Дейс, пытаясь вывести того из мечтательных фантазий и спустить обратно на землю, но, судя по не поменявшемуся взгляду, тот и так отлично осознавал, где находится и что делает. — Извини, — отвечает он, даже не встрепенувшись. — Пока ты колдовала, ты была такой… Она смотрит на него неотрывно, чуть нахмурив взгляд. Она знает любое возможное продолжение этой фразы. Но ни одного не жаждет услышать. — …Прекрасной. Айзек смотрит ей прямо в глаза, и его взгляд, цепкий и еще более красноречивый, чем слова, выводит Дейс из себя, заставляя отвернуться в сторону. Она ощутимо мотает головой, так, чтобы ее жест точно был заметен, и молчит какое-то время. — Давай сделаем перерыв. Когда девушка проходит мимо, куда более быстрым шагом, чем планировала, она замечает, как парень поджимает губы, борясь со своими эмоциями. Ей хочется уйти, безумно хочется, чтобы просто не продолжать эту тему, — но она так долго от нее бегает, что не может точно сказать, что бесит ее больше: нерешенная проблема или необходимость ее решить. Наверное, поэтому она неожиданно для себя самой останавливается и, подождав несколько мгновений, словно за это время должно исправиться что-то без ее участия, шумно выдыхает. — Айз, — спрашивает она тихо, едва повернув голову. — Я никогда не спрашивала прежде, но… Ты сильно сожалеешь о том, что познакомил меня тогда с Эваном? Начавший было поднимать с пола парень вдруг замирает. Его движения напряжены, прежний взгляд становится холодным и отсутствующим, а желваки заметно напрягаются. — Каждый день. — Произносит он наконец сквозь зубы, собирая что-то из вещей, но по итогу чертыхается и с шумом бросает все обратно на пол. — Иди, я догоню тебя. Дейс чуть кивает головой, вновь шагая к двери. Может, ей и правда не стоило затрагивать тему, если она и сама знала ответ на свой вопрос? Видела его в глазах Айзека каждый раз, когда сталкивалась с его взглядом. Видела в его движениях и отношениях к себе, и с каждым днем все больше корила себя за то, что не могла дать ему в ответ тех же чувств, что он проявлял к ней. Только сейчас девушка могла сопоставить его чувства со своими: лишь тогда, когда она сама потеряла человека, которого любила, и вынуждена проживать каждый новый день в осознании того, что больше не получит ласки и добрых слов от того, кого хочет. На первом году, когда Дейс познакомилась с Айзеком, их сблизила общая взаимная симпатия. Колдунья ни тогда, ни тем более сейчас не могла бы сказать, что с ее стороны это были сильные и искренние чувства, но они могли вылиться во что-то большее… Если бы одним вечером Айз не потащил колдунью в компанию Итана и Эвана и она не утонула бы в чувствах к Альбано. Но даже сейчас, когда Эвана больше нет, она ничего не может поделать с тем, насколько глубоко она была привязана к колдуну. Из-за этого чувства по отношению к остальным казались чем-то призрачным и недостаточно живым и ярким, а рана все еще слишком свежа, чтобы пытаться закрывать ее чем-то. Да и будем честны: ей никто, кроме Эвана, не был нужен. Она идет быстро, возможно, даже слишком, словно не хочет, чтобы Айз таки догнал ее. Меняет коридор за коридором, не понимая, куда именно идет и от чего пытается убежать, преследуемая лишь одной мыслью: так спокойно и безопасно, как это было в присутствии и объятиях Эвана, ей больше не будет никогда и нигде.