Где же ты, Ваня?

      Фашистская Германия умирает. Последние мгновения были самыми фантастическими. И тёплыми. Лёжа в крови на полу и все ещё видя очертания обнимающихся Беларуси и России, он невольно пустил слезу.       Предсмертный дурман казался намного приятнее.       Светило солнце, разгоняя мрак и обеспечивая предметы видимостью. Германия лежит на пляже и слышит шум моря. Открыв глаза и присев, он испытал чудовищную головную боль. Один из глаз кровоточил. ФГ вытер кровь, задумчиво лизнул её. По языку растеклось красное железо. Посмаковав, он встал.       Вдали стояла фигура небольшого роста, одетая по-летнему. Кажется, это Беларусь…       Германия запаниковал. Он наверняка убежит, ведь ничем не связан, но нет… Он… Он идёт навстречу!       — Здравствуй, Людвиг, — Беларусь улыбается и протягивает ему прохладный коктейль. — Расслабься. Всё хорошо.       Германия принял кокос, наполненный соком и алкоголем. Отпил. Положил кокос на песок, после чего взял руку Беларуси в свою и коснулся губами ладони.       — Николай… Я…. Прости меня, ich bin ein Dummkopf. Мне не удалось сберечь наши отношения. Я монстр, это правда. Я убивал и оккупировал, построил концлагеря, поставил на колени пол-Европы, даже иногда насиловал тебя, но это просто потому… Потому что я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Хмурый или улыбающийся, недовольный или счастливый. Я использовал все известные мне средства, чтобы очаровать тебя и влюбить в себя, но не смог… — Германия опустил голову и поцеловал вторую руку. — Просто меня так бесило, что я не могу быть на месте СССР. Вызывать столько же уважения и трепета. Чтобы ты тоже меня полюбил.       Беларусь улыбался, держа Германию за руки.       — Не переживай. Всё хорошо. Я тоже люблю тебя, Лю. Расслабься. Здесь так хорошо, — он указал на океан.       Он действительно был прекрасен. Океан — могущественный, загадочный, опасный и почему-то всегда умиротворяющий для тех, кто его уважает. Германия опустился на колени и умылся солёной водой. Беларусь обступил его, уже будучи в одних плавках и поманил ФГ за собой.       Людвиг любовался. Славный мальчишка.       Остановившись, Беларусь протянул Германии руку.       — Идём. Тебе точно нужно освежиться.       Фашист улыбнулся, едва сдержав слёзы счастья. Быстро раздевшись до трусов, он опустился в тёплый, прозрачный океан, берег которого был лазурен до невозможности. Были видны океанские обитатели — и рыбки, и крабы, и ракушки, даже морские ежи. Беларусь и Германия шли осторожно. Немец следовал за сладким предвкушением любви, ведь наступил момент, когда они погрузились в воду по грудь, и Беларусь заключил его лицо в ладони. Поцеловал. Касание мягких и слегка искусанных губ свело с ума. Германия прижал Беларусь к себе и ответил на поцелуй.       — Я люблю тебя, Бел.

***

      — Ich… liebe… dich…       Это была последняя фраза, которую немец успел произнести перед смертью, когда уже даже мозг отказал. Его глаза были полны слёз. Слёз сожаления, досады, обиды, горя и контрольной точки тоски, и воя. Целый океан.       — Ничтожество, — СССР был суров, но на губах играла победная улыбка.       Рейхстаг был повержен. Конец фашизму. Реяли флаги Советов.       СССР стоял в окровавленной униформе, сапогом касаясь мёртвого тела и наклоняясь, чтобы убедиться, что нацизму конец.       Беларусь смотрел с лёгким сожалением. Злодей повержен. Но единственный ли это злодей в его жизни? Он прижался к Советскому Союзу, красному капиталисту, и взял за руку. Стараясь не вдыхать ароматы застрелившегося фюрера, он вышел на улицу. Берлин едва узнавался. Повсюду разруха, но звучит родной русский язык, а не ломаный russisch. Не язык изверга и морального урода. Это подняло настроение, и Беларусь воодушевился. Сжал руку Союза в своей, и они вместе прошлись между ликующими солдатам, повергшим Рейхстаг и положившим конец фашистскому режиму. Многие страны умоют руки, когда дело коснётся ликвидации империи зла, но Беларусь этого не забудет.       Собственнически прижимаясь к Брагинскому в постели, он пальцем коснётся его груди. Уткнётся носом в плечо. Тело, конечно, саднило, но не было ощущения, что что-то идёт неправильно. Беларусь не любил кровавых диктаторов, но он тоже им станет, когда придёт время.       Россия, милый Россия.       Ты и я.       Навеки.