Пленённые самоцветы

      Дверь соседнего кабинета хлопнула так же резко, как прозвучал выстрел. Майки, неохотно встав со своего кресла, медленно подошел к безжизненному мужскому телу. Убийства не приносили ему никаких эмоций — ни радости, ни сожаления, а потому он молча смотрел во все еще открытые глаза, запечатлевшие своего убийцу.       Подобно ангелу смерти, сошедшему с древней фрески, Сано возвышался над трупом, величественно поставив ботинок тому на голову и повернув ее лицом к его товарищам. Его глаза выражали такой холод, что южный полюс казался жарким курортом по сравнению с ними.       Ошарашенный мужчина в темно-сером строгом костюме наблюдал за происходящим словно в замедленной съемке — решительность растворилась в воздухе, а слабость охватывала конечности, медленно пробираясь в голову.       Все должно было быть не так — это он явился, имея при себе оружие, как козырь; это он намеренно выбрал наименее защищенное место; это он сорвал свой детально продуманный план, увидев дочь с ненавистным Хайтани; это он подставил своего заместителя, лежащего мертвой куклой перед ним; это он.       Короткое «папа», звучавшее словно где-то в подсознании, но в то же время распознаваемо слышно, заставило руку с пистолетом в миг опустить оружие, ослабив хватку, а рот открыться в немом удивлении. Ясу не мог поверить, что за дверью находится его дочь, его Охико — повернув голову со звуком выстрела, тот лишь увидел испуганное лицо своего друга, Хидео Такахаси, и алое пятно, разливающееся по груди заместителя Джеро, которое с каждой секундой становилось все больше, пока тот не упал на спину, раскинув руки и совершив последний вздох.       — Не хотите закончить так же, — внезапно начал розововолосый парень со шрамами у рта, убиравший пистолет во внутренний карман пиджака, — не рыпайтесь на босса.       Дыхание участилось — все шло не по плану. Ясу с Хидео не первый год возглавляли самую крупную преступную организацию в Токио, а потому гордость не давала позволить почти что подросткам занять их место. Еще когда их отцы создавали Кровавый Рассвет, детям было наречено продолжить это дело, встав во главе семейной империи, поэтому опорочить имена своих отцов и предать их, ослушавшись главного указания, было недопустимо.       — Господин Такаяма, что лучше, — Майки вытер подошву ботинка от крови об ковер, — смирение или война? — Его глаза, чернее бездны, выражали неподдельный интерес, хоть лицо и оставалось безжизненным.       — Чтобы пролитая нами кровь не была напрасной, нам не остается ничего, кроме как пролить ещё больше, — сквозь зубы процедил Такаяма, вступив в негласную битву взглядов с Сано, — Трусость не в моем характере.       — Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, — задумчиво произнес Майки, отведя взгляд за спину собеседника, — принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом.       Повисло недолгое молчание, после чего Сано решил повторить вопрос:       — Так что, господин Такаяма, смирение или война? — голос Манджиро был напряжен, но поза его оставалась расслабленной — руки, сложенные в карманы брюк, и наклоненная вправо голова.       — Война, — твердо ответил Ясу, сжав кулаки. Мысли о том, что этот юнец покусился на его владения, так еще и один из его людей явно положил глаз на его дочь, выводили его из себя, заставляя совершать необдуманные действия.       Под громкий истерический смех Санзу двое мужчин вышли из кабинета, признавая поражение в битве и объявив настоящую войну своим бывшим партнерам.       Все, что цветет, неизбежно увянет.       Какуче, все время находившийся в том самом кабинете и чудом не замеченный глазами Охико, в глубине души надеялся, что обе стороны решат конфликт, но головой понимал — войны не избежать. После услышанного голоса Охико он сжал губы практически до посинения, на секунду прикрыв глаза. Он знал — она все видела. Ран не упустил бы момент открыть Охико глаза на происходящее — слишком уж он любил быть вершителем чужих судеб.       Стук двери оповестил парня об уходе Такаямы младшей, а звук выстрела заставил немного вздрогнуть — он не видел, в кого был совершен выстрел, но мысль о том, что жертвой мог оказаться отец его подруги, вселяла ужас в сердце Хитто. Конечно, на войне нельзя обойтись без смертей, но вряд ли Охико осталась бы в жизни Какуче, узнай она, что тот причастен к смерти ее отца. Увидев мертвым лишь заместителя, Хитто облегченно выдохнул.       После ухода Такаямы и Такахаси Какуче подошел к Майки и озадаченно спросил:       — Что будешь делать?       Майки взглянул на Хитто, размышляя над ответом, после чего произнес:       — Противника убивает ярость, — Какуче изогнул бровь на необычное высказывание босса, — просто подождем, пока Рассвет ошибется, — Майки устало потер переносицу, — Такаяму очень просто вывести из себя, и он начинает творить безрассудства, — Манджиро медленно достал телефон из кармана, — и, кажется, я знаю, как этот процесс ускорить, — набрав нужный номер, послышались гудки.       Контакт: Ран Хайтани       Время, проведенное с Раном в поездке, совсем не ощущалось. Хоть солнце уже практически вставало над городом, домой все еще не хотелось. Заметив, что Охико засыпает, ослабляя хватку на груди парня, Хайтани медленно остановил байк возле своего дома, аккуратно пытаясь разбудить девушку.       — Куколка, вставай, — Ран тихонько похлопал по рукам Охико, скрещенным у него под грудью. На этот жест Такаяма поморщилась, потеревшись щекой о спину и громко цокнув языком.       — Еще пять минуточек, — еле разборчиво пробормотала Охико, нахмурившись.       С усилием расцепив руки девушки, Ран, придерживая ту, чтобы не упала, аккуратно развернулся, с улыбкой глядя на Охико. Долго думать не пришлось — схватив Такаяму на руки, он двинулся домой, по пути рассуждая о том, что спящая Охико выглядела гораздо более невинно, чем есть на самом деле — пухлые губы были плотно сжаты, а нижняя немного выпячивала, будто девушка обижалась на что-то; брови были то сведены к переносице, то подняты домиком; а руки она расположила между своей щекой и грудью Хайтани, к которой она прижималась.       Поднявшись на свой этаж, Ран аккуратно постучал в дверь — он знал, что Риндо был дома. После первого стука никто не открыл. «Спит» — подумал Ран, но решил постучать чуть более громко — послышалось шуршание и скрип открывающегося замка. На пороге стоял еще не проснувшийся Риндо, который без очков не особо понимал, что происходит.       Опознав брата по косичкам, он взглянул на девушку и тут же его лицо приняло более осознанное выражение — Охико, чертова Охико. Старший с упреком посмотрел на Риндо, намекая на то, что стоять у порога собственного дома — как минимум, странно. Тот отодвинулся, давая брату пройти.       Ран быстрыми шагами направился к себе в комнату. Медленно уложив Охико на кровать, он прикрыл ее одеялом, на что девушка укуталась в него еще сильнее и отвернулась на другую сторону. Ран усмехнулся — впервые в жизни он привел к себе домой девушку, чтобы просто уложить ее спать.       Чувства были ему незнакомы, но он четко придерживался мыслей, что весь трепет, который он испытывал — это всего лишь удовольствие от выполнения своего же плана. Когда он выходил из комнаты, еще раз обернулся на мирно спящую Охико — мышка в клетке.       Только кто из них мышка?       Тихо закрыв за собой дверь, Ран вернулся на кухню, где его ждал озлобленный брат.       — Какого черта она здесь забыла? — громко стукнув кружкой по столу, процедил Риндо.       — Я ее принес, — Ран спокойно заглянул в глаза младшего, пытаясь унять его раздражение, — она уснула, не мог же я ее на улице бросить.       — Мог бы не возиться с ней, — шикнул Риндо, — пока ты носишься со своей Такаямой, — он ткнул пальцем в грудь брата, — ее папаша объявляет нам войну, размахивая пушкой.       — Знаю, видел, — Ран отпил воду из стакана, — не думаю, что куколка в этом замешана, — поставив стакан, он скрестил руки над столом и положил на них голову. Риндо ошарашенно взглянул на брата, не понимая мотива его действий. После того, как маленькие кусочки приобретали очертания, он неожиданно выпалил:       — Ты что, влюбился? — последнее слово было произнесено с явным отвращением. Риндо, будто маленький мальчик, отвергал все, что было хоть косвенно связано со словом «любовь», и поэтому мысль о том, что его брат полюбил кого-то, кроме него, бесила.       — Свихнулся? — Ран вопросительно поднял бровь, — Мне нет дела до этих любовных слабостей, — глубоко вздохнув, он продолжил, — просто игра несколько затянулась — девчонка не из простых.       Риндо, казалось бы, такой ответ должен был устроить, если бы он не заметил в обычно безжизненных глазах своего брата огонек, от которого исходило тепло при упоминании об Охико. Опустив глаза, он кивнул, принимая рассуждения Рана.       — Я спать, — бросил Риндо, уходя в свою комнату. Ран пожелал крепких снов, усмехнувшись, потому что знал, что брат страдает дикой бессонницей, от которой его и так редкий сон был необычайно чутким.       Просидев на кухне еще несколько минут, старший направился в свою комнату. Охико все еще спала в той же позе, в которой и была, только одеяло было нагло скинуто на пол. Цокнув, Хайтани поднял одеяло, заново укрыв девушку. Случайно коснувшись ее, он заметил, что Охико подрагивала, прерывисто дыша. «Видимо, кошмары» — сделал заключение Ран.       Переодевшись и взяв плед, Хайтани уже выходил из комнаты, чтобы устроиться на ночь в гостиной и на утро не смущать девушку. Но практически перейдя порог, он услышал тихое:       — Останься, пожалуйста, — Охико всхлипнула и добавила, — мне страшно.       Решив, что ему послышалось, он несколько раз мотнул головой, обернувшись на девушку. Такаяма смотрела на него умоляющими сонными глазами, сквозь полудрему не осознавая кого и о чем она просила.       Подойдя к кровати, Ран присел на край. Дыхание перехватило, а сердце слышимо стучало в висках, заглушая собственные мысли. Он впервые не знал, что ему нужно делать, поэтому просто лег на противоположный от девушки край, смотря, как она расслабилась, ощутив его присутствие. В голову Хайтани сразу же пришло недавнее умозаключение Риндо, из-за которого он задумался.       Смог бы я влюбиться в тебя?       А ты смогла бы полюбить такого, как я?       Не заметив этого, Ран уснул.       Проснулась Охико от того, что солнце своими лучами буквально ощутимо било ее по лицу. Протерев глаза, девушка огляделась — она не дома и не у Ацуко. Воспоминания прошедшей ночи окатили ее холодной водой, отчего на щеках появился румянец. Сначала она в обморок падала от страха перед этим человеком, а сейчас — бесцеремонно раскинулась на его кровати.       — Так держать, Охико, — она ударила себя по лбу, коря за необдуманные действия, что привели к последствиям, которые необходимо решать прямо сейчас, — Может просто в окно выпрыгнуть?       Такаяма встала, тихо переступая по полу, чтобы никто не услышал, и подошла к окну — не вариант, слишком высоко.       — Может притвориться, что ничего не помню? — Охико закусила губу, — Ками, да он не поверит, я же вчера не пила, — схватившись за волосы руками, произнесла шепотом она.       — Так, — взгляд стал более серьезным, — я ничего плохого не сделала. Я что, не человек? — начала она рассуждение, — Подумаешь, разок решила расслабиться и дать волю эмоциям, — подойдя к зеркалу, Такаяма принялась оценивать свой внешний вид.       — Поблагодарю его и уйду, — перевязывая хвост, шептала девушка, глядя на себя в зеркало, — Главное вести себя непринужденно. Запомни — ты не сделала ничего страшного, — давала себе же наставления девушка.       Когда в дверь постучали, былая решительность мгновенно испарилась — девушка быстро прыгнула в кровать, накрывшись одеялом. Ран, услышав шевеление, осторожно приоткрыл дверь, заглядывая в комнату.       — Куколка, ты же не спишь, я тебя слышал, — с лисьей улыбкой протянул Хайтани, — можешь взять одежду в шкафу. Переодевайся и спускайся обедать, — услышав это, Охико подорвалась с кровати, забыв о своем концепте спящей девушки.       — Что? В смысле обедать? Который час? — она судорожно моталась по комнате в поисках телефона. Хайтани эта картина рассмешила.       — Четверть второго, — Охико остановилась, услышав время, — первый раз вижу, чтобы так бодро вставали после сна, — Хайтани скрестил руки под грудью и оперся о дверной косяк.       — Черт, уже так поздно, — не обращая внимания на выпады Рана, причитала девушка, но потом резко остановилась, — А хотя, без разницы, что с того, что я поспала чуть дольше? — Хайтани, не сдерживаясь, рассмеялся с диалога Охико с собой же.       — Есть будешь? — Хайтани щелкнул пальцами в воздухе, обращая на себя внимание.       — Можно просто кофе? — Охико сложила руки в жесте мольбы и надула губы. Ран кивнул, отправившись на кухню.       Охико подошла к шкафу, открыв сразу несколько отделений — взяв длинную футболку и спортивные шорты, которые больше смотрелись на ней, как штаны, она переоделась и вышла на кухню уверенной походкой.       — Как спалось? — неожиданно спросил Ран.       — Неплохо, а тебе?       — Мне так вообще отлично, не думал, что ты так быстро окажешься в моей постели, — соврал — он надеялся на это еще в первый вечер.       — Не думала, что могу уснуть в дороге, обычно в поездках я не сплю, — специально пропустив колкость мимо ушей, задумчиво сказала Охико, — спасибо, что на улице хоть не скинул, — сделала поклон головой.       Ран не хотел сдаваться. Девушка не реагировала на его слова так, как он этого хотел. А чего он вообще хотел? Какого ответа ожидал? Он сам не знал. Просто ощущал, что хочется большего.       — Ну ты так просила не оставлять тебя, как я мог отказать? — наклонившись, тот приблизился к лицу девушки, обнажая хитрую улыбку.       — Да уж, чего только не сделаешь, когда эмоции зашкаливают, — как ни в чем не бывало ответила Охико, хотя это стоило ей очень больших усилий. Когда Ран был слишком близко, пальцы начинали дрожать, а сердце заходиться в бешеном ритме, усиливая странно ощущение в области груди — будто сдавленное, — Хорошо, что рядом оказался ты, а не какой-нибудь паренек, попытавшийся воспользоваться моим состоянием.       От этой фразы сердце Рана пропустило удар. Не будь его рядом с ней вчера — она бы повела себя точно так же с другим? Что вообще означают эти слова? Ран закипал, пытаясь скрыть потемневший от ярости взгляд.       Увидев такую реакцию, Охико улыбнулась. Не только он один может играть с ней — для битвы нужны двое. Конечно, она бы не уехала с другим, не будь это, например, Какуче, но Хайтани это знать — абсолютно необязательно.       Ран понял — она играет. По своим правилам, но в его игру.       «А ты гораздо интереснее, чем я предполагал», — пронеслось в его мыслях, отчего Хайтани улыбнулся, отвернувшись к кофемашине.       «Ни за что не позволю тебе, Хайтани, заставить меня сожалеть о моих поступках» — опасно проскользнуло в мыслях Охико.       — Твой кофе, — Ран поставил кружку перед Охико, наблюдая за ее реакцией.       — Спасибо, — Охико тут же сделала первый глоток. Горячая жидкость обволакивала горло, разливаясь теплом, а приятный горьковатый вкус бодрил рецепторы, заставляя их пропитаться терпким напитком.       — Охико, — девушка подняла глаза на Рана — его лицо выражало интерес, — ты вчера узнала, что хотела. Что будешь дальше делать с этой информацией?       — Не решила, — Такаяма поникла. Вспомнив вчерашнюю сцену, скупая слеза вновь стекла по щеке, — но спасибо, что показал мне. Мне это действительно было нужно, — вторую часть фразы она произнесла очень тихо, но так, чтобы собеседник услышал.        Он видел — Охико в тупике. Случился переломный момент, когда нужно делать отчаянные выборы. И Хайтани не мог упустить шанс помочь сделать этот выбор в его сторону.       — Куколка, давай съездим кое-куда? — Ран заглянул девушке в глаза.       — Что? А, нет, спасибо, — замялась та, — мне уже пора.       — Куда? Сама ведь сказала, что домой не хочешь, — Ран настаивал, — позволь помочь тебе расслабиться, и я отвезу тебя, куда скажешь.       — Куда ты хочешь? — сдалась Охико, ведь ей действительно было некуда идти, а оставаться одной хотелось в последнюю очередь — она боялась, что мысли снова будут пожирать ее живьем, не оставив от нее ни кусочка.       — Тебе понравится, — подмигнул ей парень, — одевайся.       Пока Охико ушла переодеваться, Ран, оглядываясь, прошел в кладовую. Зацепив пальцем небольшой плохо заметный ящик, он потянул за него и вытащил коробку. Достав оттуда увесистый предмет, Хайтани взял его в руку. Холодный металл приятно ощущался в руке, и Ран получил волну наслаждения, рассматривая пистолет — он так давно им не пользовался, что напрочь забыл об этом приятном чувстве.       Ну что, Охико, будем знакомы, я — Ран Хайтани, Король Роппонги.