В противовес Питеру, Тони назвать себя умным не мог. Умные люди — не колют неконтролируемо Антисон, умные люди, заметив неладное — сразу обращаются к специалистам, умные люди находят лекарства и способ решения проблемы. Или хотя бы подготавливают близких к тому, что может случиться. Он же просто пил, мастерил и снова пил, забив на сон, отдых, лекарства и прогулки на пока ещё лёгком морозном воздухе.
Железный Легион каждый день патрулировал улицы, спасая и доставляя случайно уснувших на улице в реабилитационный центр, где врачи оказывали экстренную помощь. Таких «счастливцев» было немного, но хватало. Чаще всего — бродяги, не имеющие крова над головой и получившие отказ в приютах, но и работающие граждане могли случайно уснуть на остановке, пока ждали автобус, или вышли в магазин за молоком. Рассчитать последнюю смену было трудно, и обычно люди брали выходные за свой счёт, но не всем это было по карману. И вот такие рейды здорово выручали, первые годы Тони сам летал и патрулировал город, а это было в разы менее эффективно. Теперь же у каждого района стояло по три Легионера, сканирующих каждый двор и готовых протянуть руку помощи любому.
После пары ночей крепкого сна уже без компании Питера, Тони на какой-то миг поверил, что последнее лекарство Брюса действует, но, увы, это оказалось не так. С каждым днём сон сокращался, головная боль усиливалась, появлялась рассеянность и усталость, под кожу, в самые кости, пробирался леденящий душу холод. И когда Пятница сообщила, что прошла вторая неделя Сна, Тони был в той же форме, что и за день до Рождества. С одним различием, сейчас рядом не было Питера, который мог отвлечь и чуть снять своим близким присутствием синдромы отказа организма. Копящееся напряжение грозило вот-вот превратиться в паническую атаку. Единственное что радовало — отсутствие провалов в памяти.
Впрочем, через неделю, Старк обнаружил себя в Куинс, в квартире Питера, готовящим отвратное растворимое кофе на небольшой кухоньке. Пятница заверяла, что никаких изменений в работе его мозга не обнаружила. Пересматривая записи протокола «Радио няня», созданного специально на этот случай, Тони был с ней полностью согласен. Выходит, действовал он осознанно? Просто ничего не помнил? Или всё же подсознательно? Стремясь туда, где раньше всегда обитало его личное Солнце. Такие провалы пугали до чёртиков, осознавать, что теряешь здравомыслие и способность управлять собственным телом…
— Дьявол! — в последний миг остановив руку, готовую со злости и отчаяния запустить керамику в стену, Тони опустился на стул, зарываясь пальцами в всклокоченные волосы. Разбить тётушкин сервиз — это явно не то, чем напоследок хотелось бы запомниться Мэй. Умирать, впрочем, вовсе не хотелось, но кто ж его спрашивал.
Вскочив с места, тут же словив приступ темноты перед глазами, Тони стал слепо ходить по комнате в стремлении хоть как-то взять себя в руки и снизить нарастающую панику. Полил немногочисленные цветы на окнах, запустил собственноручно подаренного в прошлом году робота-пылесоса, отрегулировал датчик отопления. Хоть тут сейчас никто и не жил, но раз даже в тёплой толстовке и термокостюме, пережившем Сибирь, было зябко, стоило чуть повысить температуру, цветы и техника тоже не любят холод. А счета за коммуналку он им оплатит. Пожалуй, тот счёт, что оформлен на Пита, стоит пополнить кругленькой суммой на всякий случай, а то зная эту юридическую волокиту, пацан может полгода ждать повышения своего социального и экономического статуса. Миллиардер Питер Паркер, владелец корпорации Старк Индастрис и ведущий изобретатель команды Мстителей. Звучит красиво… губ коснулась грустная улыбка, он бы хотел увидеть это сам. Стоять рядом с мальчишкой и обнимать его подрагивающие от напряжения и волнения плечи. Хвалить за новую разработку в медицинском оборудовании, способную спасти сотни жизней, или за умный девайс, в результате выпуска которого рухнули б сайты в первые минуты продаж… просто быть рядом. Живым…
Не удержавшись, Тони заглянул в комнату Питера. Та изменилась с его первого визита: другой цвет стен, благородно серый с нанесённым местами матовым воском, пацан явно пытался создать имитацию декоративного бетона, которым на Базе была облицована большая часть комнат. Шкаф и комод под светлый массив дуба из средней ценовой категории гражданских магазинов отсылал к шпону лиственницы. На полках стояли всё те же книги по физике и инженерии, комиксы, да подаренные Тони наборы Lego, несколько фигурок супергероев от Funko Pop и фоторамки. Взгляд невольно зацепился за ту, где они вместе держали диплом о прохождении стажировки и строили друг другу рожки. Взяв массивную рамку в руки, чтобы рассмотреть фотографию, Тони случайно нажал на какой-то выступ сзади и на пол посыпались сложенные бумажные листочки. Собрав их со стола и пола, он уже хотел засунуть находку обратно в тайник, как взгляд зацепился за собственное имя.
Любопытство и понимание, что Питер всё равно не узнает, что он здесь был, а даже если узнает, то ничего уже не изменится, подтолкнули вперёд, и Тони сел в кресло, разворачивая мятый листок в клетку. Явно выдирал из тетради, вон даже часть уравнения наверху осталась. Но первая строчка выбила из равновесия и хладнокровного наблюдения.
«Вчера мистер Старк, точнее я так думал сначала, спас меня из озера.
Чёрт! Я так перепугался! Я не мог дышать! Не мог выбраться. Меня тянуло вниз и… я думал это конец. Так страшно было. Даже не сразу сообразил, кто и как меня вытащил. А когда понял, едва сдержал слёзы. Не хотел, чтобы мистер Старк видел меня в таком виде. Мокрый, как побитый щенок, водоросли с плеча свисают, носом шмыгаю, тиной воняю, сам чуть не убился, да ещё и злодеев упустил… Хотя был безумно благодарен! Мистер Старк потратил на меня своё время! Он, чёрт возьми, спас мне жизнь! Акваланг то не предусмотрен в костюме.
Тони помнил тот вечер от и до, страх, когда Пятница сообщила, что парашют открылся, но скорость падения не снижается, ужас, когда добавила, что костюм погружается под воду, и выбивающий из груди воздух удар, когда Карен, как и Пит, не ответили на звонок. А он был слишком далеко, чтобы помочь! Дьявол, он же улетел на пару дней и должен был вернуться завтра!!! Растирая болезненно сжимающееся сердце и будто выворачивающиеся наизнанку лёгкие, Тони вернулся к записке:
А потом оказалось, что это ПУСТОЙ костюм! Просто машина на автопилоте, а возможно и вовсе под очередным протоколом Пятницы, которой мистер Старк прописал охранять и спасать нерадивого народного мстителя… А на связь вышел лишь чтобы отчитать и вновь велеть сидеть на попе ровно, будто это так легко сделать, когда вокруг банда на банде с инопланетным оружием!»
Тони отложил запись, прервавшуюся на середине гневного и по-подростковому праведного возмущения. Когда он тогда разговаривал с Питером, то даже не задумался, что мальчишка может обидеться. Он был испуган. Не разменивался на выражения, и единственное, что хотел — донести одну простую мысль — сиди и не высовывайся дальше кошечек и потерявшихся бабулек! Тогда было слишком много проблем и забот, взваливать на себя ещё и непоседливого Карапуза в планы не входило… Тони окинул взглядом стопку листков, пытаясь понять, все ли они про его косяки, потому что если да, то ему еженедельных писем со всего мира хватало, не хотелось бы ещё ненароком узнать, что думает о нём вечно улыбающийся и радостно идущий на контакт Пит. Перетасовав листки как колоду карт, Тони вытащил приглянувшуюся: кипельно-белую, аккуратно сложенную с чёрным уголком записку:
«Он был в том костюме, а я… я потерял дар речи от ужаса. Сказать такое пустому костюму — одно, а Мстителю, Железному человеку, герою, тому, кто спас меня и был моим кумиром… да у меня руки до сих пор трясутся! И правильно, что отнял костюм. Я б себя вообще никуда не понёс, так бы и оставил стоять в трусах на крыше… Угробил паром, сорвал арест, упустил преступников, только чудом никто не пострадал…»
Тони перестал читать начинающийся длиннопост самобичевания, в котором слова
«идиот»,
«виноват» и
«не герой» пестрили настолько часто и ярко, что отпечатались на подкорке. Подавив тяжёлый вздох, невольно вспоминая все свои косяки, помноженные в сотни раз сопутствующими разрушениями и жертвами, Тони растёр немеющее запястье, вслушиваясь в болезненные удары сердца. Как же ему хотелось, чтобы Пит не пошёл по его стопам, не стал искать пятый угол после каждой миссии, не просыпался от кошмаров, в которых мертвецы смотрели укоризненно, умирающие друзья хрипели проклятья его слабости и нерешительности, а мрачные финалы битв рисовались так ярко, оседая на подкорке. Чтобы он не взваливал на себя ответственность за всех Мстителей. Не считал себя виновным в том, что не уберёг… Блуждающий взгляд заметил ещё с десяток чёрных уголков, были ещё синие, зелёные и красные.
— Интересная у тебя система меток, Паучок. Про способ хранения информации молчу, но, подозреваю, всё дело в том, что не хотел, чтобы это попало в сеть, где есть Пятница. Так, какой бы выбрать?
Проговаривать свои мысли вслух Тони научился на втором году Зимовки, когда понял, что постоянное молчание не только атрофирует мышцы и мимику, но и планомерно толкает к безумию. Вытащив листочек с красным уголком, сложенным в замысловатый треугольник, пытаясь понять, что именно может быть под этим цветом, Тони осторожно прочитал первую строчку:
«Такой странный сон приснился…
Я член Мстителей. Мы только-только прилетели с какой-то миссии. На мне лишь пара царапин, но мистер Старк настоял, чтобы мы спустились в мастерскую, и он обработал мои раны.
Не удержавшись, Тони хмыкнул, даже во сне
«мистер Старк» и вечная забота. В его снах всё было гораздо менее невинно, тем более атмосфера просто идеально располагала к той форме эротического сна, когда просыпаешься, задыхаясь от наслаждения и восторга. Тем более в пятнадцать лет! Как вообще можно такое упустить, когда тебе снится твой кумир, и нет сдерживающих рамок?! Делай что хочешь — никто не узнает. Он бы не упустил случая провернуть что-нибудь такое на месте Питера. Впрочем, он и не упускал, отчаянно пытаясь на утро стереть эти фантазии и видения из памяти, потому что… что? Ребёнок? Большая разница в возрасте? Достоин лучшего? Или просто он боялся, что ему вновь сделают больно или вовсе попросят держаться подальше. Хотя нет, глупости, Пит бы не попросил. У него же глаза сверкают, как алмазы, стоит обратить на него своё внимание или обнять ненароком, а как он покрывается мурашками и лёгким румянцем, если встать за его спиной и положить подбородок на плечо. Ух, знал бы он, как тяжело Тони удержать себя, не вжаться бёдрами в такие упругие ягодицы, не коснуться нежной, беззащитно оголённой шеи, губами, не скользнуть ладонями под бесформенную толстовку в поиске идеальных косых мышц и тазовых косточек… СТОП! Хватит. Задержав дыхание, борясь с накатывающей волной возбуждения и бегающими под кожей искрами, Тони растёр ладони и медленно выдохнул, возвращаясь к невинной и такой манящей истории:
Хвалил, пока мы шли по коридорам, обнимал так крепко и… жарко. Я, кажется, даже не дышал, не веря в происходящее и не смея шевельнутся.
— Ого, малыш, значит, я ошибся, и ты не такой уж ангелочек? — Тони облизнул свои губы, с жадностью прочитывая следующие строки, хотя следовало бы остановиться, не переходить черту, не нарушать личных границ. Неужели так сложно хоть раз в жизни поступить правильно? Но это же Питер. И его сон. Про него. Всё равно он ни о чём не узнает. И Тони не расскажет, ведь… будет уже поздно.
Пока он обрабатывал раны, я думал, что умруу-у! Горячие, такие властные чуть шершавые от вечной работы в мастерской пальцы, касающиеся так нежно и держащие так крепко. За бедро, разводя ноги чуть в сторону (так как я умудрился обо что-то распороть внутреннюю часть), когда он аккуратно, почти ласково проводил антисептическим диском, я думал только о том, как бы не прогнуться и не застонать. Его горячее, тяжелое дыхание между ног, от которого волоски вставали дыбом, а низ живота сводило от напряжения. Его взъерошенные волосы, от невозможности прикоснуться к которым иголками кололо ладони. Взгляд из-под ресниц, выбивающий почву из-под ног и воздух из лёгких. Я… это было горячее, чем порно с близняшками, чёрт возьми! И неловко. Чертовски неловко, ведь это мистер Старк! И он просто обрабатывал рану, а я думал, хотел, ощущал… Дьявол! Кажется, я даже губу от досады прокусил, когда он отстранился, едва не коснувшись своей щекой моего бедра. Я уже предчувствовал эту колючую щетину, взрывающую перед глазами сверхновые! Хотелось выть и скулить, умоляя о продолжение, и в то же время прикрыться и сбежать от обжигающего щёки стыда.
— Ну уж нет, я б тебе это не позволил.
Оставалась одна царапина на щеке. Я сидел на столе и уже хотел свести ноги, как он встал меж них. Так близко. Опаляя жаром тела, парализуя своим крышесносящим запахом и едва ли не вжимаясь пахом. До слёз хотелось податься ближе, коснуться, намекнуть… Но я лишь с замиранием сердца смотрел в темнеющие глаза цвета виски, затаив дыхание. А мистер Старк так непривычно, хищно, но всё ещё тепло и… обещающе улыбаясь, приподнял меня за подбородок. Внимательно смотря в глаза, гипнотизируя, выбивая все мысли из головы, медленно, сантиметр за сантиметром, поглаживая большим пальцем нижнюю губу, стал наклоняться всё ближе и… Аа-ааа! Как же стыдно то! Даже написать, что уж говорить, про… Нет! Я не могу.
Но хочу…
А, к чёрту, всё равно никто никогда не узнает!
ПОЦЕЛОВАЛ!
Поцеловал меня! Уколол бородкой, коснулся уголка губ своими огненными губами, скользнул грубыми, но такими потрясными ладонями по бокам, притягивая ещё ближе к себе за ягодицы… а потом, о-ох, потом провёл языком, прося открыть и я… я поддался, прогнулся, ложась на холодный стол, выгибаясь в ласкающих руках. Позволяя, прося прикосновений, и пытаясь ощутить в ответ…
И проснулся с мокрым пятном на трусах. Спустить от поцелуя с наставником. Я конченый извращенец!»
Когда Тони дочитал до конца, он был солидарен с Питером в одном: он сам — точно извращенец, раз сумбурный коротенький поток мысли пятнадцатилетки мог так его завести. Перед глазами стояла картина распятого на столе Питера, с горящими щеками, тяжело вздымающейся грудью, юрким язычком, облизывающим припухшие губы. В ушах звучал смущённый, сбитый шёпот, а ладони обдавало фантомным жаром разгорячённой нежной кожи. По телу горячими волнами растекалось возбуждение, тугим узлом собираясь внизу живота, срывая тяжёлое дыхание с искусанных губ и иголками покалывая ладони…
Хотелось убрать всё в злосчастную рамку и стереть себе память. Хотелось прочитать все другие с красными метками листочки. Хотелось написать своё собственное признание и спрятать в ворохе чужих воспоминаний. Но… Стоит ли? Ведь он сделает парню больно, даст надежду тогда, когда уже ничего не изменить… Или лучше сказать правду? Чтобы верил в себя, не стеснялся говорить о своих чувствах, не упускал моменты. Хотя ничего бы не изменилось. Тони бы не тронул его и пальцем, лишь бы возвёл лишние рамки и стены в общении…
Перебрав ворох разноцветных уголков, и планируя вытащить что-то, не слишком компрометирующее парня, Тони сам не понял зачем достал ещё один красный листок из середины стопки, но положить его обратно не позволило любопытство:
«Прошёл уже год, как мне приснился Тот сон. И ещё с десяток похожих снов. А ничего не поменялось. Разве что я окончательно понял, что мне не нужен никто, кроме мистера Старка. Так себе новость, если честно. Я пробовал начать отношения с девушками, я один раз согласился на свидание с Гарри. Но… это не то! Они неприятно пахнут, они не вызывают интереса, от их шуток не становится смешно, а от улыбок не восходит второе солнце. Даже прикосновения и поцелуи не вызывают отклика! Сразу хочется отстраниться и вымыть рот с мылом. Мне правда никто не нужен. Только мистер Старк, но у него есть мисс Потс… или нет, я запутался в их взаимодействии, но я точно не в его вкусе. Да даже если бы и был… Не хочу создавать проблем. Я и так безумно благодарен ему за то, что он рядом, учит, делает новые костюмы, разрешает пользоваться своими материалами, заботится, тренирует и даже проводит время за глупыми разговорами или просмотрами фильмов. Тони Старк тратит на меня своё время! О чём ещё можно мечтать? Чего ещё я хочу?! Это блин и так Невероятно! Волшебно! Потрясно! У меня супер костюм, стажировка в самой крутой компании мира, баснословные подарки и гаджеты чуть ли не каждую неделю за сущие пустяки в учёбе или геройстве, доступ к личным технологиям, да я с собственным ИскИном в костюме бегаю!!! И хочу всё испортить только потому, что вдруг приспичило быть хорошенько оттраханым? То есть… Не только из-за этого. Мне нравится мистер Старк, его запах, его улыбка, его шутки и манера общения, его ум, то, как он выглядит, говорит. Даже его сарказм, граничащий с ядом, и частый запах алкоголя не способны остановить эту безумную привязанность. Мне хочется быть рядом, обнимать, касаться, целовать и Этого тоже хочется! Мне шестнадцать вообще-то! Самое то время творить глупости и набивать шишки, экспериментировать, а с опытным партнером, знающим все мои секреты, это было бы просто… Нет. Мистер Старк — мой наставник, друг, куратор. Он может быть кем угодно, только не объектом вожделения»
Тони задумчиво покрутил в пальцах листок, слова были с такой силой выведены на бумаге, что с обратной стороны выпирали, как гипсовый оттиск. Пацан был слишком рассудителен, благодарен и… абсолютно прав. Разумеется, Тони видел его улыбки, жесты, взгляды. Не сразу, конечно, заметил посыл. Сначала такое внимание попросту тешило самолюбие, не каждый день на тебя западает молоденький красивый парень с невероятными мозгами. Чем старше Пит становился, тем сложнее было не обращать внимания на его фигуру, и не купаться во всё таком же неприкрытом обожании. Знать, что кому-то не нужны твои деньги, а ценно простое общение было до головокружения восхитительно. Потом появилась ответная привязанность, Пит был таким… таким искренним, открытым, счастливым, с горящими азартом глазами. Смышлёный пацан. Начитанный, с идеями, нелепыми шутками и самый настоящий кино-задрот способный высмеивать глупости даже в самых любимых фильмах. Как из наставнического интереса родилось то самое чувство, Тони, если честно, не понял. Просто в один миг стал заглядываться на пируэты Паучка во время тренировок, или на то, как он обхватывал губами ручку, задумавшись над формулой, или просто старался рассмешить паренька, чтобы увидеть его улыбку и услышать заливистый смех. И в какой-то момент этого стало мало: хотелось прижать ближе, обнять, коснуться тёплой кожи, хотелось поцеловать и скользнуть ладонями по идеальной фигуре к таким же шикарным ягодицам и… Тони потряс головой, отгоняя распаляющий образ. Нельзя. Не сейчас. Не здесь. Лучше — никогда. Запретный плод. Единственная слабость. Он так привык держать свои желания относительно Питера при себе, что это въелось в подкорку, лишь изредка демоны срывались с цепей и грозили похерить всё, что с таким трудом создавалось и охранялось тройной стеной.
Не глядя, Тони вытянул ещё один листок, без меток, из более плотной бумаги с чёрными чернилами, эту записку Пит писал, когда находился на Базе, и видимо не успел решить в какую категорию занести. Интересно, что в ней? Дата максимально новая, возможно, даже последняя.
«Мистер Старк говорит, что всё хорошо, но я вижу его синяки под глазами, чувствую вибрации кожей и не могу избавиться от растущей тревоги. Она буквально мешает мне спать, постоянно тянет к нему, и нет, это не из-за того, что я хочу видеть его и быть с ним двадцать четыре на семь. Нет. Я просто… безумно волнуюсь и могу хоть как-то выдохнуть только тогда, когда он спит на моём плече, или коленях, или рядом. Когда я чувствую размеренное дыхание и сонное тепло. Когда губы расслабляются, а хмурая морщинка меж бровей исчезает. Когда я не вижу его напряжённых, постоянно что-то рассчитывающих и словно застывших в ожидании безысходного конца глаз. Мне так хочется сказать ему, как сильно его люблю. Прижать к себе. Успокоить. Не могу поверить, что такие панические атаки он переживал в одиночестве, вот так… один. На полу. А никто даже не догадывался. Жутко.
Когда услышал его стон и увидел на полу, сжимающего виски, мороз по коже побежал и дыхнуло таким одиночеством… могильным. Знаю, странное сравнение, но именно так ощущалось. У меня были Мэй, Нэд, Мишель, Тони и они всегда помогали, даже тогда, когда не знали об этом. Я понимал, что не один. А мистер Старк, он… Я же видел, как он удивился мне, как не хотел принимать помощь, не потому, что гордый, а потому что не привык, попросту не знает, как в такой ситуации реагировать иначе, чем враждебно, защищаясь… А в глазах такая боль и одиночество, что собственное сердце наизнанку выворачивает от леденящей душу тоски…»
Тони не дочитал, откладывая лист в сторону. Поднимаясь на ноги и буквально сбегая на кухню за ещё одной чашкой кофе. Давая Пятнице команду просканировать и рассортировать листочки. В груди скреблись тоскливой болью кошки. По упущенным моментам, по не хватившему для признаний времени. Он ведь видел все реакции Пита на себя. Замечал, как меняется Паучок, стоит зайти в общие комнаты. Он сам буквально дышал мальчишкой, но каждый раз давил на тормоза, сворачивая с несущей навстречу привязанности и любви автострады. Стоял в стороне и наблюдал за юным, красивым гением. Наступая на горло собственным желаниям и чувствам, давал возможность жить своей, полной ошибок и проб жизнью, не понимая, что тот живёт лишь мечтами.
Вновь опускаясь в кресло, принимая из железных пальцев Марка увесистую стопку в последовательной хронологии, Тони хотел прожить все те моменты, что помнил сам, но со стороны Питера. Прочувствовать его эмоции. Нарисовать иллюзию ненаступившего прошлого. Раствориться в чужих снах и желаниях. Сравнить со своими…
После сотни записок, десятка эмоций и тысячи повторяющего от испуганного, до осознанно-спрятанного глубоко в сердце
«люблю» не написать ответ казалось преступлением. Да больно. Да поздно. Но он хотел, чтобы Питер знал — не безответно. Он привязался к пацану давно и безвозвратно, но запрещал себе любые мысли и фантазии на его счёт, потому что понимал, что пути назад не будет. Что стоит только признаться себе, что любит, хочет, ценит, как не сможет держать себя в узде, что, впрочем, и так удавалось с трудом.
Вздохнув, Тони утащил листок из стопки бумаги для принтера и, щёлкнув ручкой, всё же сел за непривычно чистый, не заваленный тысячью бумаг и расчётов письменный стол:
«Дорогой Питер, понимаю, что нашёл не лучшее время и место для признания. Хотя, возможно, самое подходящее, ведь ты, Паучок, тоже всё это время мастерски молчал. Нет! Я ни в коем случае тебя не виню и не попрекаю. Это правильное решение. Взрослое. Только вот на душе от этого не легче, да? Кх-м… к чему я это… Жаль, что всему тому, что мы чувствуем, не суждено случиться. Я бы хотел оказаться в том домике на берегу озера, уверен, твой ужин был бы в любом случае великолепен. А ещё я бы хотел показать тебе космос, о котором ты так часто говоришь в моём присутствии, не опасаясь вызвать приступ паники или надавить на старые раны, потому что имеешь в виду совсем другой Космос! Мне бы хотелось забирать тебя из института под шокированные и завистливые взгляды на самых крутых тачках. Брать на выставки и конференции, обнимая каждую секунду и не скрывать настоящих желаний. Целовать в общей гостиной и ходить на семейный ужины с твоей тётушкой. Уверен, первые месяцы после признания, она если бы и не оторвала мне что-нибудь ценное, то глаз бы точно с нас не сводила. Я бы позволил тебе приклеить меня к стене, как в первую нашу встречу и с удовольствием бы проэкспериментировал всё то, о чём ты писал. Прости, что прочитал, кстати. Не стоило, но… Ух, это было слишком горячо, Питти-Пай. Но что-то я отвлёкся.
Помнишь, я сказал: «А надо быть лучше», хотя, конечно, помнишь, трудно такое забыть, даже если очень захочешь… Так вот. Ты давно стал лучше, Пит. Я смотрю на тебя и вижу будущего гениального изобретателя, возможно даже Лидера Мстителей. Со своей компанией. Со своими фондами помощи. С проектами о лучшем будущем уже вчера. Потому что ты правда это можешь. Делать мир и людей, окружающих тебя, лучше. Говорю так, так как знаю, на личном опыте убедился. Ты Солнце, Пит, светящее так ярко, что порой хочется прикрыть глаза от света, но ни в коем случае не отстраниться, только ближе, жарче. Сгореть в твоих лучах заботы, любви и бесконечной самоотдачи.
Малыш, как много я хотел бы тебе сказать. И как же это отвратительно поздно. Но даже сейчас, сидя в одиночестве Зимой в твоей комнате, я уверен, что поступил правильно. Не хотелось бы видеть твои слёзы или беспокойство в Рождественскую неделю. Всё… в порядке. Я в порядке, честно. Почти не страшно. И, кажется я чуть ли не впервые поступил правильно. Уверен, что правильно. Ты молод, красив, умён, у тебя впереди целый мир. Больше этого я уверен лишь в одном: ты — лучшее, что со мной случилось в этой жизни. И ты — то единственное, что мне так не хочется терять. Ради тебя я готов на всё, до конца, любой ценой… Только вот, не такой уж я и гений, раз не смог изобрести лекарства за пять лет. Прости меня за это, Пит. Я сделал всё, что мог. Пытался найти то, что способно вызвать искусственный сон. Перепробовал все химические соединения. Даже изучал твою кровь, в надежде выработать что-то вроде вакцины. Но безрезультатно. Идей больше нет. Впрочем, я сделал всё, чтобы в ближайшие пять лет ты, Мстители и мир ни в чём не нуждались. Встанешь на ноги, разберёшь мои архивы. Ты поймёшь, ведь ты способный малый, Пит. Справишься. Я в тебя верю, ведь ты — уже давно лучшая копия меня.
Люблю тебя. И целую три тысячи раз»
Отложив письмо, Тони вдохнул полной грудью, это было так странно. Пока писал: сжималось сердце, перехватывало дыхание, болезненно ныло в груди и леденящим холодком сворачивалось что-то в районе солнечного сплетения, а стоило закончить, как на душе сразу стало легче и в несколько раз светлее. Впервые за долгое время удалось вдохнуть полной грудью без фантомной боли от осколка в сердце.
Полистав тетради с расчётами для костюма, паутиномётов и новых видов паутины, Тони и там оставил свой след: красной ручкой исправляя ошибки, а зелёной прописывая советы и идеи по улучшению. А ещё накидал пару предложений по усовершенствованию девайсов. Он так увлёкся, принявшись чертить схему нового дрона, работающего на репульсорной системе, совмещённой с нано технологиями, и способного поднимать до полутоны, что даже забыл о первичной мысли, крутящейся в такие моменты в голове последние полгода — ну вот, ещё один прощальный подарок.
За окном была тьма, начала завывать вьюга, и если он не хотел застрять в квартире, где нет ничего для жизни Зимой — пора было возвращаться на Базу. Окинув напоследок комнату: рабочий стол с десятком новых идей, фоторамка с секретом, плакат Железного человека с выставки СтаркЭкспо, забытая на стуле старая маска и приоткрытый чемодан дяди Бена под кроватью с забытой парой носков, а ещё с десяток милых вещей, делающих комнату по-простому уютной и живой. Казалось, Пит просто ушёл на свой ночной патруль и вот-вот вернётся. Уставшим, но счастливым от того, что смог помочь очередным людям. По сути так и было, сегодня Пит помог Тони, и ему даже не пришлось для этого просыпаться.
— Пятница. На автопилоте, ладно?
— Держитесь крепче, босс.
***
Тони лежал, свернувшись клубочком на диване, прижав пальцы к вискам, пережидая приступ. Боль была такой сильной, что невозможно было даже дышать, что уж говорить про пошевелиться. Сцепленные в напряжении и боли зубы сдерживали стон, от него тоже, казалось, станет только хуже. Воздух коротким свистом вырывался через нос. Тошнило, качало и мутило. Мир плавно куда-то нырял и менял ось вращения вместе с центром тяжести. Заботливая Пятница молчала, даже выключила все мало-мальски гудящие приборы в мастерской, чтобы не усугублять и без того отвратное состояние своего создателя. Перенапряжённые не только из-за боли, но и холода, пробирающего до дрожи, мышцы лишь усугубляли состояние, отзываясь ломотой в теле, но Тони просто не мог расслабиться.
Мысли текли вязким мутным потоком, не успевая толком оформиться в образы, разгоняемые простреливающей и мерно давящей болью. Как-то иначе Тони представлял отключку организма. Без взрыва черепушки. Без словно рвущихся на атомы мышц. Без жуткого внутреннего давления и отдающих то ознобом, то жаром, то пульсацией органов. Очередной прострел в висок, который ощущался как сквозное ранение, всё же сорвал тихий стон, который тут же был оборван. Лежать и тяжело дышать казалось менее болезненным…
Время медленно текло вперёд, принятые ещё в адекватном состоянии таблетки всё ещё, или уже, не действовали. Тони не мог сказать, сколько точно прошло времени, но три тысячи ударов сердца, которые он считал, чтобы окончательно не сойти с ума от боли, да и трудно не считать то, что буквально взрывает мозг изнутри, пролетели ещё один провал в сознании назад. Лекарство должно было уже подействовать.
Вновь вынырнув из вязкой тьмы, сумев сделать пару глубоких вдохов и чуть приподнять тяжёлую, будто мокрой ватой набитую голову, как бывает при высокой температуре, Тони, едва ворочая языком, превозмогая сухость дерущего горла, прохрипел:
— Пятница? Показатели.
— … босс. Вам стоит лечь поспать.
— Будто это так просто. Взял и уснул, — Тони смог лишь открыть глаза, ни о каких «перевернуться» или, не дай бог, «сесть» — речи и не шло. — Оо-ох…
От пары слов вновь затошнило, а зубы отдались ноющей болью. Если бы сейчас какой-нибудь доктор спросил, что именно болит, Тони, наверное, даже не смог бы сказать, что у него НЕ болит. Ломило всё тело. Было не то, что тяжело двигаться и говорить — думать, такое привычное и необходимое действие сейчас с трудом удавалось.
— Даа-а, оказаться перед смертью овощем. Почему никто не писал об этом в картах больных и научных мемуарах? Ница? Есть хоть что-то, что может снять симптомы? Мне нужно закончить работу. Нужно… — Тони не договорил, пережидая очередную волну тошноты, вызванную нырком вниз на пару метров, несмотря на то, что он лежал неподвижно.
— Из своих наблюдений: могу порекомендовать вам — отправиться в спальню к Питеру. Рядом с ним ваши показатели улучшаются и становятся более стабильными.
— А вот с этого момента поподробнее? — Тони всё же сел на диване, хотя больше это напоминало попытку пьяного принять более-менее вертикальное положение, естественно, успехом не увенчавшуюся. Но хотя бы поднял голову от подушки и смог упереться локтём в диван. По физическим затратам сил это простое движение можно было смело сравнить с десятикилометровым забегом. — О каких наблюдениях речь?
— Доктор Беннер перед сном дал мне установку анализа ваших показателей до, во время и после общения с Питером. Я проанализировала и нашла некое улучшение. Для большей выборки пришлось прогнать последний год через все возможные сохранённые данные, и могу сообщить, что рядом с Питером ваши показатели стремятся к вариации нормы. Особенно это заметно при длительном общении или совместном сне. Я закончила анализ десять минут назад, поэтому прошу не кричать, что не проинформировала вас раньше.
— То есть ты предлагаешь: завалиться в его кровать, уснуть и прервать сон ребёнка спустя десять часов кошмаром?
— Сон мистера Паркера и так нестабилен. За последние две недели он просыпался шесть раз.
Тони как ушатом ледяной воды окатило, даже общее недомогание и боль отступили на второй план. Мутная пелена пропала перед глазами, а тело привычно напряглось, принимая боевое, хоть и сидячее, положение.
— Почему не доложила?
— Вы в те периоды были… не в лучшей форме. Плюс Питер засыпал через пару минут после пробуждения.
— Если ещё раз проснётся — сообщаешь мне. Сразу, Ница.
— Как скажете. Вижу, вам полегчало. Продемонстрировать выборку и графики анализа? — какой-то частью мозга Тони отметил ехидный тон Пятницы, но ему было так хреново, что всё, на чём удавалось концентрировать внимание — это вялые шаги в сторону жилой зоны. Мышцы дёргало от отступающей боли, перенапряжения и окутывающего влажную кожу холода. Глаза с трудом держались открытыми, фокус то и дело расплывался. Хотелось позорно уткнуться виском в стену, закрыть глаза и сползти на пол. Сил. Больше. Не было… Но совесть и долг доделать проект толкали вперёд. Шаг за шагом. Шаг. Желудок скрутило от голода. Стоило перекусить. И помыться. И принять таблетки. Тройную дозу. Срочно, пока не накрыло снова. Что-то подсказывало Тони, что ещё одного приступа без лекарств он попросту не переживёт.
— Как только я приму лекарства и поем… И включи отопление на полную, мне холодно.
***
Питер крался по коридору, чудом не путаясь в собственных ногах и то и дело касаясь стен в поиске опоры. На Базе было невыносимо жарко. Может сломалась система контроля температуры? Хотя нет, в его собственной комнате были вполне комфортные двадцать пять градусов… Тогда почему в общих коридорах вместо тёплого пола он ступает по раскалённой на солнце гальке, а жарко так, словно кто-то собрался сделать если не филиал ада, то сауну точно. Несмотря на роящиеся в голове вопросы, глаза с трудом удавалось держать открытыми, а ноги заставлять шевелиться. Тело не слушалось, двигаясь лишь на паучьих инстинктах. Слух ещё не пришёл в норму, восприятие пространства осталось в спячке, Пит был как обычный человек, и лишь пульсирующая на кончиках пальцев тревога и стоящие дыбом волоски на руках не давали провалиться обратно в Сон. На Базе кто-то был.
Пит чувствовал опасность, именно этот неприятный холодок выдёргивал его из Сна раз шесть, если не больше. Но если сначала он списывал это на реакцию на Сон в другой кровати, переворачивался и тут же засыпал, то сейчас Чутьё ударило так сильно, что сомкнуть глаза не получилось.
Звон металла на кухне натолкнул на мысль, что стоило бы захватить шутеры или хотя бы биту. О том, что угрозы нет, ведь иначе Пятница бы оповестила, Пит, совсем плохо соображающий со Сна, не подумал. И полностью уверенный, что на Базу кто-то пробрался, вышел из-за угла, готовый дать отпор любому существу, покусившемуся на Сон Мстителей. Но так и замер на пороге, в попытке осознать то, что видит:
— Мистер Старк, вы… не спите? — Питер удивлённо рассматривал напряжённо застывшую фигуру. Сонный, несколько дезориентированный в пространстве, он был готов поклясться, что услышал облегчённо-раздосадованный вздох мужчины. И был совсем не готов услышать этот тихий, срывающийся хрип, будто резаком по металлу водят:
— Нет, карапуз, не сплю.
Тони отмер и повернулся к мальчишке, демонстрируя серость и худобу лица с лиловыми синяками и мешками под глазами. Из последних сил стараясь сдержать боль во взгляде и готовый сорваться с губ шёпот: «Как же я хотел тебя ещё раз увидеть и услышать, Пит…». Жестом предлагая сесть на диван, прекрасно понимая, что парень держится на остаточной паучьей чуйке и вот-вот должен отрубиться, Тони сам опустился, слегка морщась от боли в суставах и не отводя тоскливого взгляда, надеясь выдать его за банальную усталость. Отчасти это не было ложью. Всю неделю он бился над феноменом под названием Питер Паркер. Пятница не ошиблась — пацан правда был какой-то панацеей, только никак не удавалось выяснить, что именно стимулировало организм Тони работать. Скорее всего, дело было в испускаемых Паучком феромонах, распознаваемых и усваемых на животном уровне. Но каких именно? Как это работало, ведь собственного Кемоно у Тони не было, а значит и мир макро запахов был ему закрыт. И главное — что нужно для этого делать? Касаться? Быть рядом? Из крови Пита вакцина не получилась, но, быть может, необходимы другие телесные жидкости?
— Ведь догадывался, что так будет. Стоило уехать с Базы и дать тебе нормально выспаться… — пробормотал Тони, устало потирая виски и восхваляя небеса или свою неожиданно проснувшуюся удачу за то, что Пит нашёл его во вполне адекватном состоянии. Сейчас он чувствовал себя намного лучше, оказалось — внутривенное применение препарата усиливает свойства и буквально за десять минут приводит в условную норму. По крайней мере в периоды обезбола не хочется лезть на стенку и выть раненым зверем. Осталось придумать, что делать с ознобом и падающей температурой тела, терпеть вечное напряжение мышц от холода и дрожь уже было невыносимо.
— И… давно? — Питер нахмурил брови, вытаскивая из памяти, укутанной сонным одеялом, последние недели и годы общения с мистером Старком перед и сразу после Сна. Он казался уставшим и раздражённым, словно вовсе не отдыхал. Выходит, он…
— Пару лет, — уклончиво отозвался Тони и сделал глоток обжигающего кофе. Отставляя чашку и растирая немеющие ледяные пальцы. Надо было взять себя в руки, дождаться нового сбора данных Пятницей и уложить Паучка спать. И самому не мешало бы хотя б на пару часов прикрыть глаза, продуктивности от его бодрствования уже не было никакой.
— Пару?
— Плюс-минус, — попытался беззаботно пожать плечами и улыбнуться Старк, но дёрнувшийся уголок губ и глаза выдавали с потрохами, Питеру даже не нужно было чутьё, чтобы распознать ложь.
— Сколько?
Питер, желая заглянуть в глаза, опустился на колени, несмело касаясь ледяных пальцев мистера Старка, чувствуя закрадывающуюся дрожь и ощущая те самые волны, что тревожили паучье чутьё перед самым Рождеством. Выходит именно так звучит… замотав головой, отгоняя дурные мысли и крадущиеся под кожей мурашки, поднимающие дыбом волоски, он лишь сильнее вжал ладонь в ледяную кожу с мраморным узором. Тело Тони льнуло к источнику так необходимого жара, но он из последних сил удерживал себя на месте, не решаясь даже посмотреть в глаза Питеру. Признать слабость. Сдаться. Проститься. Ведь чуда не будет.
— Мистер Старк?
Тони молчал, молчал так долго, слепо вглядываясь в теплящиеся надеждой глаза Питера, ощущая дрожь его пальцев и расползающийся от них по коже жар. Так хотелось его обнять, уткнуться носом в молочную шею и как в письмах Питера тихо выдохнуть: «Паучок, родной…» Так хотелось признаться, получить поддержку, так хотелось выговориться. Отпустить себя, не думать ни о чём, довериться чужим рукам и переложить разрывающую на куски душу и мозг ответственность. Так хотелось облегчённо вздохнуть. Увидеть солнце и цветущие весенние сады, гулять по ним с Питером и есть купленное в первом попавшемся ларьке мороженное. Так хотелось…
— Это пятый год…
Слова противной кислотой осели на кончике языка, разрушая нарисованную пред внутренним взором сказку, где Пит смеясь и улыбаясь, вытирает пальцем мороженное с уголка губ, в то время как у самого такое милое клубничное пятнышко на кончике носа, которое просто не возможно не слизнуть. Свистящий выдох немого крика разбивает несбыточное будущее вдребезги. Тони поднял, наконец, абсолютно измотанный взгляд на испуганно окаменевшего Питера, а тому казалось, что мир схлопнулся до размеров этой комнаты, а звук и вовсе потонул в свисте. Пять лет…
— Пять лет? Вы провели… пять Зим… один?
Питер смотрел не как Пеппер, Брюс или даже Роуди, в его глазах было не возмущение, что Тони утаил правду, смешанное с тревогой, а голое удивление и испуг за близкого. В его глазах отчётливо проскакивали какие-то мысли, идеи, страхи и советы, призванные помочь, но Пит молчал. Лишь сильнее сжимал пальцы и несмело поглаживал большим пальцем, явно борясь с желанием обнять крепко-крепко и не отпускать. Последнего хотелось отчаянно, до подкожного зуда, до уже готовой сорваться с губ просьбы-разрешения. Но Тони молчал, любуясь таким взрослым, таким осознанным и способным сдерживать эмоциональные порывы Питером. Эта сила и внутренний стержень стоили подбадривающих и успокаивающих фраз, но Тони слишком устал. Всё, на что его хватило — устало кивнуть, опуская голову.
— Вы же не… не хотите сказать, что… совсем не спите?
Тони слышал сквозь привычный писк и гул в ушах, как надломился голос мальчишки, как он срывающимся шёпотом подбирал слова, как сжимал испуганно пальцы и заглядывал в глаза с мольбой. Но все попытки хоть немного взять себя в руки и улыбнуться, заверить, что всё будет если не хорошо, то не так уж и плохо, не увенчались даже одним процентом успеха. Тони не хотел врать, он устал притворяться, он даже не знал, что сказать… как можно какой-то парой предложений выразить все те чувства, что разрывают последние годы, что не дают спать по ночам, что отзываются ноющей болью в сердце и тоской яда пробираются в лёгкие, как можно прощаться с тем, кого не готов отпускать ни на минуту, как посмотреть в глаза и признать, что через месяц тебя не станет? Как…
— Мистер Старк? — прикосновение огненных пальцев к щеке стало неожиданностью, Тони дёрнулся в сторону, уходя от контакта скорее по инерции, чем реально этого желая. Но был остановлен лёгшей на плечо ладонью, выбивающей последние камушки из-под ног. — Мистер Старк…
От этого тихого, сбитого шёпота, болезненно сжалось сердце, а закрытые веки дрогнули, уступая влаге. Тони чувствовал аккуратные, практически невесомые прикосновения пальцев, очерчивающих заросшую бородку, выступившую линию скулы, распрямляющие нахмуренные брови. А когда пальцы скользнули в волосы у виска, не смог сдержать тихого сиплого выдоха, поддавшись касанию.
— Откройте глаза. — Тони лишь слабо покачал головой. Нет. Он не может. Просто не может посмотреть на Питера сейчас, когда в шаге от накатывающей, так долго сдерживаемой истерики. Держаться, быть сильным, не поддаваться отчаянью и не опускать руки. Как делал весь год. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Медленный вдох и такой же выдох сквозь стиснутые зубы. Такое случается, люди умирают. Кто-то сразу, кто-то нет, кто-то знает об этом, а кто-то просто не просыпается после трудового дня. Ему — грех жаловаться. Прожил отличную жизнь, успел покутить, добиться успеха, чуть не умереть, стать героем, спасти сотни жизней и пару раз Землю, и полюбить. Всем сердцем, с полной отдачей, насладиться улыбками и смехом, сотнями историй и прикосновений, смастерить бок о бок прорывные изобретения и за всё это время ни разу не коснуться так манящих губ. Выходит, платоническая любовь плейбоям не чужда? А теперь всё, что остаётся — передать всё состояние в руки достойного… Единственного. И неповторимого. Такого родного… — Пожалуйста.
Тони сам не понял, как открыл глаза с красными, полопавшимися сосудами, и лиловыми синяками под ними. Стараясь не моргать, не дышать, не думать, он смотрел сквозь Питера. Он не хотел видеть на его лице отчаянье, которое и так затапливало каждую минуту. Он не хотел прощаться. Не хотел слышать убеждения, что всё будет хорошо. Предложение пойти спать или что-то в этом же духе. Он не хотел ум…
Огненные пальцы Питера, скользнувшие по щеке, почему-то оказались влажными, а так и придерживающая за плечо ладонь дрогнула. Только спустя пару секунд Тони понял, что плачет. Позорно и так не по геройски демонстрирует слабость перед тем, кого поклялся защищать и оберегать любой ценой. Вырвавшись, хотя со стороны это было больше похоже на слабые попытки пошевелиться, Старк повернулся к Паучку боком, вжимаясь в спинку дивана и сворачиваясь в клубочек. Закрываясь. Глуша боль от вонзившихся в сердце ледяных когтей. И на последних силах сипло выдыхая:
— Ложись спать, Пит. Бодрствовать Зимой вредно для здоровья.
— А вы?
Питер, поджав губы, смотрел на мистера Старка, не зная, что предпринять, не решаясь коснуться, не представляя какими словами можно помочь, но одно понимая предельно ясно — он не уйдёт спать один! Ни сейчас, ни всю Зиму, если потребуется. Его Чутьё выло от страха, покрывая позвоночник не мурашками, а ледяными каплями пота. Он чуял исходящую от мистера Старка болезнь и слабость, так пахли жертвы, к которым не успевала приехать вызванная Карен скорая.
— Я… должен доработать проект и… — Тони так и не открыл глаза, едва произнося заплетающимся языком зазубренные до автоматизма слова. Надо. Должен. Обязан. Как самый яркий экран в Нью-Йорке эти три слова светились на внутренней стороне века и не давали ни шанса на выбор другого пути. Да его и не было.
— Нет.
Это было произнесено так чётко, категорично и уверено, что на мгновение даже сбило накатывающую волну боли и дурноты, вызванную сильными эмоциями, пробивающимися сквозь маску сдержанности. Нет? Питер, пока не передумал, одним слитным движением подался вперёд, подхватил так удачно забравшегося на диван с ногами Старка, и плавно поднялся. Плавно для Питера, Тони в это мгновение показалось, что он взлетает на сверхзвуке в космос. Голову прострелило такой вспышкой боли, что за свистящим выдохом последовал стон и судорожно сжавшиеся в кулаки пальцы.
— П-простите. Иначе вы бы вырвались. — Прошептал Питер, замирая в нерешительности и судорожно оглядываясь. Куда идти? В комнате мистера Старка наверняка так же пусто и холодно как было до Рождества. В мастерской нет дивана, да и приготовления ко Сну где проводить? В свою комнату? Но это же… слишком интимно и… — Вам надо поспать. Хотя бы пару часов, — продолжил Паучок, чувствуя, как Тони собирается начать спорить, и понимая, что у самого нет никаких рычагов давления, да даже разумных доводов, кроме банального: «Зимой люди должны спать».
А Тони хотел. Хотел потребовать поставить его на ноги. Уйти спать, оставив его одного. Хотел сказать, что не может уснуть. Что это попросту невозможно! Что он перепробовал всё, что только можно, и что он уже достаточно взрослый, чтобы принимать самостоятельные, пусть и глупые решения. Но все эти слова потонули в горячих и так заботливо держащих руках, в смущённом, но достаточно жёстком голосе и тёплом дыхании, врезающимся в макушку. Язык сам прилип к нёбу и не желал шевелиться. А мерные, чуть укачивающие шаги заставили прикрыть глаза и расслабиться. В конце концов, ему действительно не помешала бы хотя бы пара часов сна.
— Мистер Старк, мистер Старк, я воду в ванную набрал. — Тони хотел бы отмахнуться от назойливо пробирающего в вязкое марево мыслей и общего дискомфорта голоса, но смог лишь недовольно промычать. Чёрт он только-только задремал или провалился в какое-то бессознательное состояние. В любом случае в нём было хорошо, ничего не болело, не чувствовался холод, не билось у горла сердце и не щемило так отчаянно в груди. — Ну же, мистер Старк, вставайте. В том виде, в каком вы сейчас, даже бездомные не уснут. Ну…
— Пит, — Тони с трудом поднялся с кресла, в которое его заботливо опустил Питер. Суставы и позвоночник тут же противно загудели ноющей болью. И видимо это отразилось на лице, так как Паучок в мгновение ока оказался рядом и настойчиво протянул руку, предлагая помощь.
— Сами дойдёте или лучше отнести?
Тони лишь покачал головой, предпринимая попытку встать ровно и уйти из мальчишеской спальни. Чёрт возьми! Сейчас Зима! Ребёнок должен спать, а не носиться с умирающим миллиардером в попытках уложить того спать. Но манёвр не удался, Пит, преодолевая вялое сопротивление мистера Старка, привёл того в ванную комнату.
— Или вы забираетесь в неё сами, или я вас туда на ручках окуну. — Сказано это было таким тоном, что Тони поверил, да и, по правде говоря, не отказался бы. Только вот совесть, вместе с упрямством и гордостью твердили, что нельзя. А хотелось бы. Хотелось ощутить руки Пита на талии. Хотелось устроившись меж его ног, прижаться к груди, растворяясь в тёплых объятиях. Хотелось… Так! Стоп. Это точно не то, о чём можно думать. Не думать.
— Мёртвого уговоришь, — буркнул Тони и стянул с плеч супер тёплую толстовку, в которой всё равно было чертовски холодно.
В том состоянии, что он находился, трудно было функционировать на все сто, только этим можно было объяснить то, что без задней мысли и хоть капли стеснения Тони стащил с себя штаны и, перекинув ногу в ванную, опустился в бледно-фиолетовую горячую воду, на мгновение прикрывая глаза от разливающегося по коже тепла.
— Ээ-эм, ладно, я, я тогда вам пижаму поищу... — На грани слышимости пробормотал Питер и вылетел из ванной комнаты, пока до Тони медленно доходило, что он, забив на рамки приличия и разумные границы допустимого, разделся перед пацаном, который сох по нему с пятнадцати лет. Если честно… он даже не подумал об этом. Ему сказали лезть в воду. Он и залез. Впрочем, теперь не думать об этом, как и расслабиться было проблематично. В голове роились мысли, организм ломало на части, а у нервных клеток, кажется, не осталось ни грамма спокойствия. Сознание вновь стало затягивать вязкой тьмой, какая была перед приступами или после кошмаров.
— Мистер Старк, вам надо расслабиться, — раздался голос молчащей до сих пор Пятницы. — Частота пульса увеличена, сбитое дыхание и перенапряжение могут вызвать...
— Знаешь, что-то трудно это сделать, когда…
— Мистер Старк, — встрял в беседу Питер, — закройте глаза. Дышите медленно. Попробуйте сконцентрироваться на чём-то за пределами вашего тела. Пятница, оставь свет на пять процентов и включи соляные лампы.
Комната погрузилась в тускло-оранжевый свет. Из колонок полилась медитативная музыка, больше похожая на заклинания, что так любил читать Стивен, шуруя своими костлявыми пальцами в воздухе и вырывая снопы искр из квантового, как хотелось думать Старку, измерения. Лучше уж из него, чем из какого-нибудь не столь отдалённого ада, в котором уже пару десятков котлов приготовлено, чтобы как следует проварить его душу за все жертвы и разрушения…
— Мистер Старк. Мне вас за руку держать? Я чувствую ваш пульс, — признался Пит на неозвученный вопрос, — если хотите, могу рассказать какую-нибудь историю? Или сказку, Мэй часто так делала в детстве… после гибели родителей…
— Нет, я… я попробую сам.
Тони честно пытался расслабиться, сначала удавалось плохо, потом по комнате заструился приятный аромат сандалового масла, вода тёплыми регулируемыми струями циркулировала по ванной. Веки постепенно перестали дёргаться, пропуская завораживающее слабое свечение воды, плечи расслабились под лёгким водным массажем, а мысли плавно отступили под древними индийскими мантрами. И Тони сам не заметил, как погрузился в странное парящее состояние забытья. И когда тихий голос Питера позвал его по имени, он далеко не сразу его услышал, неохотно пошевелившись.
— Давайте, вставайте, а то уснёте прямо здесь, и мне придётся нести вас, как маленького. Ну же…
— Пит, хуже Пятницы, ей богу, малыш… — Тони, еле ворочая языком, неохотно приоткрыл глаза, натыкаясь на тёплый взгляд и слабую улыбку. — Ты что тут забыл, мелкий?!
— Ну вот, совсем другое дело, а то я уже и правда подумал, что вас придётся на руках нести. Вот полотенце и пижама. — Пит положил всё озвученное на табурет возле ванной и, уже выходя из комнаты, как бы невзначай добавил. — Да и что я там не видел?
— Ну, например мой, кх-м, пресс?
Питер, восхитительно вспыхнув щеками и врезавшись плечом в косяк двери, бросил взгляд на слабо улыбнувшегося мистера Старка и неожиданно смело шагнул вперёд, скользя взглядом по покрытой шрамами груди, замирая на уровне воды. Давя смешок от того, как ускорилось сердце Тони, и тот забавно втянул живот, попутно напрягая грудные мышцы и прикрываясь рукой:
— Пресс не знаю, а ребра у вас, и правда, знатно торчат. Давайте, переодевайтесь, и приходите. Я сделал какао.
Удивление и несколько ущемлённое чувство собственного превосходства заставили Старка вылезти из ванной и, добравшись до зеркала, привести себя в порядок. Возиться с бородкой не хотелось, но и сбривать её казалось кощунством. Придя с самим собой к компромиссу в виде простенькой эспаньолки, Тони залез в принесённую паучком пижаму. Интересно, это Пятница для него заготовила, или пацан ошибся при выборе своего размера, всё же у них была разница в один размер. Впрочем, думать не хотелось. Впервые за долгое время хотелось лечь, закрыть глаза и уснуть… разлившееся под кожей тепло и окутавшее спокойствие казались несколько сюрреалистичными, словно это происходило не с ним или с ним, но во сне. Опустившись на перестеленную кровать, Тони с улыбкой покрутил в руках игрушку железного человека.
— Надо же, прошло семь лет, а Марк 42 до сих пор популярен…
— Думаю, мало кто знает их номера, мистер Старк, — мальчишка появился в дверном проёме с двумя ароматно пахнущими чашками, и, заметив метнувшийся на то место, где расположена грудная пластина, взгляд, как бы невзначай добавил. — И нумеровка на плече и груди не поможет. В лучшем случае разительная перекраска и форма реактора будут подсказкой.
Пока Тони пытался придумать ехидный подкол невнимательных граждан, Питер всучил ему в руки чашку и сел рядом с точно такой же:
— Мэй часто поила меня какао, а ещё угощала шоколадным печеньем. Говорила, что это стражи Сна, которые не дадут кошмарам меня разбудить. А если я всё же просыпался с плачем, значит, они успели испариться и надо запастись новыми, — задумчиво проговорил Пит, смотря в пустоту перед собой. — Я так тяжело переживал гибели родителей, а сейчас даже не помню их. Только со слов Мэй. Травмирующий опыт. Мозг стёр воспоминания… защитный механизм.
— Быть может, оно и к лучшему? Переживать боль потери из раза в раз очень тяжело. Поверь моему опыту. Отвратное чувство.
Сделав глоток, не ожидая чего-то волшебного, Тони чуть не застонал, щуря глаза от удовольствия. Какао было идеальное. Приятным теплом согревая горло и оседая ароматной изюминкой на кончике языка, оно словно обволакивало собой и предлагало нырнуть в мир сказок.
— Вкусно. Ты сам его готовил?
— В этом нет ничего необычного, мистер Старк. Всего пара ингредиентов.
— Значит у тех бариста, что его делали мне до тебя, определённо не было рук, — подмигнул Тони смутившемуся пареньку и в пару глотков выпил всю чашку. Если честно, хотелось ещё, но просить было не только неудобно, но и стыдно: пацан и так не спал из-за него. Да и не маленький он, просить какое-то, пусть даже очень вкусное и, похоже, действительно обладающее успокоительным и снотворным эффектом, какао.
— Держите, — улыбнулся Питер и протянул кружку, к которой так и не притронулся.
— А ты?
— Я сделал это для вас. Пейте и ложитесь спать, хорошо?
Сонливость и общая слабость накрыли так резко и неожиданно, что Тони даже не подумал спорить с Питом, выводя из равновесия намёками о том, что вместе спят только близкие во всех смыслах пары. Да и сопротивляться собственному вымотанному до последней капли организму сил уже не было. Глаза закрылись раньше, чем он успел коснуться щекой подушки. Уже с плавающим на границе реальности сознанием, он ощутил неуверенное прикосновение горячих пальцев Питера к руке, и различил тихое и такое же сонное:
— Спите, мистер Старк…
