***
Мысли, а нельзя ли сбежать, стали появляться ближе к вечеру. Дана начала отмахивалась от них, а потом подумала, что стоит прислушаться. Мало ли удастся? Идея почти провальная, невозможная в свете такой охраны трибутов, будто они дети президента, но ведь немного реальная. И когда перед ней забрезжила слабая надежда, Дана воспряла духом и явилась на ужин с лицом, не отражающим её былого настроя. Юнии, правда, даже этого оказалось недостаточно. — Ой, ну чего вы такие хмурые? — весело спросила она за столом, когда увидела Дану, и подтащила к себе плошку с салатом с какими-то странными штучками. — Тут и креветочки, какая прелесть! Посмотрела бы Дана на неё, если бы Юнию везли на богато украшенную плаху. Небось, не радовалась бы так этим креветочкам. Дерек, видимо, тоже решил примерить обновку и заявился на ужин в каких-то странных штанах с отделкой то ли из бархата, то ли из дорогущего шёлка и рубашке с золотыми пуговицами на манжетах. Видно, решил блеснуть напоследок. В любом случае, смотрелось по-дурацки и не к месту. Хотя… В капитолийском-то поезде, наверное, только такая вычурность и была к месту. Но сидело всё-таки неплохо. Либо это одежда была на все размеры, либо капитолийские портные чудом подгадали. Но Дана всё же склонялась к первому: кажется, среди одежды, ставшей жертвой её злобы, были юбка с рубашкой, которые налезли бы только на ребёнка. Ну, если трибут попадётся в свой первый год. Дана задумалась, не становится ли им там, в Капитолии, жалко, когда они шьют одежду на таких маленьких трибутов. Ведь это будет одно из последнего, что ребёнок увидит. Потом решила, что не жалко. Вряд ли им там вообще есть дело до жалости, скорее всего, никто и не задумывается, просто выполняет свою работу и получает зарплату. Вот как оно всё просто. А ей стало жалко, стоило представить на своём месте тощую девчушку. Может даже Бетси, что училась на четыре класса младше, а после школы помогала больной матери доить коров. Она была несуразной (как впрочем и Дана), с кривыми ногами и желтоватыми пятнами по коже. Зато добрая. Бетси смотрела на мир, как телёнок, — доверчиво и с долей тоски. Наверное, ей было бы совсем страшно, и она бы плакала всё время, пока ехала до Капитолия. И потом тоже. Или бы просто удивлялась всему, что здесь есть? Дане вдруг сделалось невыносимо тоскливо, и она едва не разрыдалась. Хотелось домой, а лучше — к маме, чтобы забраться к ней на руки и долго обниматься. Когда Дане становилось страшно с приходом сумерек, мама всегда брала её с собой в кресло и держала в объятиях, тихо напевая колыбельные. Слов колыбельных Дана не запомнила, а вот отдельные ноты иногда всплывали в памяти. Их она старалась сохранить, как самое драгоценное воспоминание. Хотя сейчас-то что… Сейчас уже всё равно. Всё уже решили за неё. Дерек манерно кивнул Юнии и устроился по правую руку от неё. — Вырядился, — хмыкнула Дана, скользнув по нему взглядом. — Не возникай, — устало отмахнулся братец, чем изрядно удивил её. Пытался выглядеть вежливым? Ну и ладно. Дана насупилась и выбрала место подальше от обоих. — А что это? — полюбопытствовал Дерек, кивнув на салат. — Ох, ваша еда, — отозвалась Юния, едва не закатив глаза. — Вы руки хоть помыли? Дана опустила взгляд, не желая признаваться в том, что даже не сполоснула их, не говоря уже о мыле. Обычно она не забывала, но тут, после Жатвы, разговора с подругами и отцом, этим капитолийским поездом… Как-то не обратила на это внимание. Но что уж терять. Всё равно её везут помирать, можно не соблюдать никакие правила. — Да это понятно. Но что вот это? — спросил Дерек, подняв за хвост розовую штуку, завернувшуюся колечком. — Руками в еду! — испуганно визгнула Юния и хлопнула его по ладони. Дерек ойкнул и отпустил неведомую штуку обратно в салат. Юния похлопала глазами и смущённо потупила взгляд. — Ох, прости… Просто я не думаю, что меня похвалят, если я привезу к Играм и так и не научу есть за столом. Бедняжки, наверное, вилку впервые видите. Дана подняла взгляд и невольно переглянулась с Дереком. Он тоже слегка удивился такому заявлению. Вилок у них дома было целых пять. — Я знаю, знаю, что у вас тут туго с этикетом, — вздохнула Юния, словно жалела их, потом с деланой лаской взглянула на обоих. — Знаю, что у вас не было шанса научиться манерам. И что живёте вы, как дикари, я тоже знаю. Ох, бедные детки… Она грустно улыбнулась, наверное, думая, что выглядит спасительницей. Но Дана считала, что Юния просто хочет ещё сильнее втоптать в грязь их самомнение, которое у жителей Дистрикта-10 было не сказать что высоким. — А это, дорогие мои, креветки, — как ни в чём не бывало сказала она, наконец ответив на вопрос, и широко улыбнулась. — Попробуйте! Они вкусные. Только не руками! Вот, умница, как быстро учишься. Она одарила новой улыбкой Дерека, взявшегося за ложку. Тот кивнул, отвернулся от Юнии и состроил такое лицо, что Дана фыркнула. Да, нашлась воспитательница. Славные у них последние дни перед смертью. — Это нам всё Четвёртый дистрикт поставляет, — защебетала Юния. — Молодцы они, работают на благо общества. Я креветки больше всего люблю! Ой, ну не расстраивайтесь, мясо тоже ничего такое, но креветки… Такта ей было не занимать. Если все капитолийцы такие, понятно, почему Игры им нравятся. Поймав себя на том, что она опять думает об Играх, Дана замерла над жареной бараниной с базиликом. Пару минут назад сильно хотелось есть, но в один миг ей стало нехорошо. Дана нахмурилась, сглотнула и отодвинула от себя блюдо с мясом. Одновременно и хотелось заграбастать себе всё на столе, и тошнило. Мандраж, накатывавший волнами перед Жатвой, достиг своего пика на сцене, потом начал убывать. И теперь снова вернулся. Дана украдкой взглянула на Дерека. Его такая проблема, кажется, не беспокоила. Братец преспокойно отрезал крылья жареной курицы и черпал из плошки салат со странными креветками. «Лично я им не доверяю», — безрадостно подумала Дана — А ты чего не ешь? — удивлённо спросила Юния и вытерла салфеткой краешек напомаженных губ. — Не нравится? О, или ты не ешь мясо? Ох уж эта мода на вегетарианство… Ой, вот у меня подруга недавно увлеклась этим, теперь её никуда не затащишь. Хотела с ней в наш любимый ресторан сходить, а там почти нет её зелени. Юния обиженно надулась, будто Дана лично подговорила её подругу на это. Если бы кто-то спросил саму Дану, она ни за что не вычеркнула бы из своей жизни мясо. Потому что никакая петрушка не даст тебе сытость так быстро. — Хочешь, попросим что-то другое, — предложила Юния, но Дана мотнула головой и молча потянулась к салату. Тому, что без креветок, а с нормальной едой — помидорами и огурцами. Она вздрогнула, поняв, что Дерек неотрывно смотрит на неё. Сколько уже так — непонятно. Но стало не по себе. Братец был со своими странностями, но сейчас выглядел совсем уж отрешённо. Дана дёрнула плечом и опустила взгляд, стараясь отвлечься. Когда тарелка опустела, аппетит неожиданно проснулся. Волнения об Играх, Капитолии и прочем отошли на второй план, и Дана с куда большей охотой стала разглядывать, что есть на столе. Приметив себе пару фруктов, она потянулась к ним, захватила ещё стакан с соком и опешила, увидев, как какой-то парень молча поднял тарелку и унёс в неизвестном направлении. — Кто это? — удивилась Дана, нахмурившись. — Почему он забирает мою еду? Эй, там же осталось! Она хотела вскочить и броситься вслед за бедной бараниной, но поняла, что сил догонять мясо не осталось. Дана страдальчески заскулила и упёрлась лбом в ладони, поставив локти на стол. — Ох, это же безгласый, дурочка, — снисходительно ответила Юния. Дана едва не заехала ей по остренькому лицу с и наивными глазами. Но драться она не умела, да и вряд ли это «дурочка» было брошено с целью обидеть. Возможно, Юния просто привыкла так говорить, ничего уж не поделаешь. Она считала дураками всех жителей Дистрикта-10. А Дана посчитала дурой её. Такая вот взаимность. И, скорее всего, обе были не совсем правы. — Он прислуживает нам, — объяснила Юния, — будет делать всё, что нужно. — А что нужно? — осторожно уточнила Дана, сгорбившись и обхватив себя руками. — О, ну это уже как пойдёт. Со стола вот убирать, протирать пыль, — стала перечислять Юния, загибая пальцы, — помогать вам, если что-то нужно, убирать в купе и следить за поездом… В общем, всё, чтобы вам было хорошо. Дана похолодела и вцепилась пальцами в край стола. — А… Почему они безголосы… Безгласые? — Хм, все по разным причинам. Но если в общем, то не надо было противиться Капитолию. Накосячили, а им за это отрубили языки, — хмыкнула Юния и отправила в рот крупную ягоду с полупрозрачной кожицей. А потом добродушно улыбнулась Дане. — Не бойся, они тебе не навредят. Иначе их будут бить током. Ой, ну или миротворцы с ними разберутся, что-нибудь придумаем. О, десерт! Безе полностью поглотило внимание беспечной Юнии. А Дана просто обмерла, чувствуя себя так, будто её ударили по голове. Юния вряд ли вникала в вопрос, но в отношении всего, что касалось Капитолия, ей Дана верила. И с безгласыми явно была какая-то странная история. Значит, слуги? Причём безропотные, даже возразить не могут. И долго они долны так… прислуживать? Слово это было противное, Дану от него передёргивало. Но кроме всего прочего, ей стало страшно и стыдно. Она хотела навредить Капитолию, разбросав цветной ворох аляпистой одежды. Капитолию она ничего не сделала, зато подбавила работы печальным безгласым. Кажется, Дана сделала это только на руку Капитолию — теперь у бедных людей, у которых уже отобрали голос, прибавилось работы. Противились Капитолию… Наверное, хотели просто сделать свою жизнь и других чуточку лучше, а в итоге вынуждены убирать следы истерики Даны. — О, а вот и ваши менторы, — оживившись, бросила Юния и повеселела на глазах. — Наверное, уже обговорили между собой все детали. Что ж, наконец-то вы познакомитесь! Тиффани, дорогая, иди к нам. Дана обернулась и едва не поперхнулась воздухом. Уж очень было странно слышать, как малявка Юния называет «дорогой» взрослую женщину с уставшим лицом. А волосы у неё были рыжие и кудрявые. Дана знала её. Тиффани Вакслер когда-то давно выиграла свои Голодные игры и потом жила в Деревне победителей, иногда появляясь на ферме. Видимо, от скуки. А теперь она будет учить Дану и пытаться помочь ей умереть без особой боли. По крайней мере, Дана на это надеялась.IV. Капитолийский поезд
12 июня 2023 г. в 00:40
Новая одежда приятно удивила — она оказалась настолько мягкой на ощупь, будто пух. Дана примерила платье, смутно похожее на её детский сарафан, и подумала, что выглядит он симпатично. Шить в Капитолии умели. Разве что, платье оказалось великовато, но ей понравилось — удобно двигаться. Прямо как в безразмерных мешковатых комбинезонах.
Дана опустила растерянный взгляд на грязные босые ноги и поджала пальцы. На стопах тоже были белёсые пятнышки, но маленькие и их почти никто не видел. Ботинки, сброшенные полчаса назад, остались валяться у входа. Пол был очень странный, но приятный на ощупь. Будто идёшь по пружинистой поверхности, постоянно подпрыгиваешь и вот-вот улетишь. А рядом с ботинками лежало платье Даны, которое она надела на Жатву, и куча другой одежды — первым, что она сделала, ступив в своё купе, это разворошила все платья, штаны, кофты и блузки на полках.
До поезда Дана шла спокойно. Даже не думала ни о чём. Её и Дерека, словно преступников, окружил десяток миротворцев, не давая ни им отойти с намеченного маршрута, ни подойти кому-то. В толпе Дана углядела Бромли и Мару. Хотя, может, ошиблась, но на всякий случай она выкинула руку в воздух и с отчаянием помахала им. Ближайший к ней миротворец грубо хлопнул по руке и рывком опустил её вниз. Дана заскулила от удара, обжёгшего запястье, и злобно зыркнула на миротворца, но ударить его не решилась. Себе дороже выйдет. Зато потом она увидала отца. Тот стоял поодаль, где толпа понемногу рассеивалась, и смотрел. Просто смотрел, провожая обоих детей взглядом.
Дана ответила ему хмурым взглядом и отвернулась. А потом они с Дереком оказались в вагоне, который вместил бы в себя весь их дом. Тогда злость и объяла Дану с ног до головы.
Юния бросила, что у них есть свободное время, и радостно умчалась куда-то к себе. Миротворцы проводили Дану и Дерека до их вагона, и там их пути разделились. Мрачно зыркнув на брата, Дана нырнула в своё купе и захлопнула дверь перед носом у миротворца. Всё, теперь ей ничего не сделают. Она — трибут и нужна Капитолию, так что может творить, что хочет.
Руки и ноги от ярости просто кипели, а лицо горело. Дана заметалась по купе, думая, что все эти блестяшки на стенах, эта огромная кровать, маленький столик в углу и шкаф до потолка — это всё ей совершенно не нужно. Она бы с радостью обменяла это звенящее великолепие на привычную жизнь, пусть и грязную, слегка голодную и однообразную. Лучше уж до дряхлой старости пасти свиней, чем оказаться в блестящем Капитолии на недельку и потом умереть с болью от чужого ножа. Дане действительно было страшно и плохо. А раз уж Капитолий предоставил ей такую красивую комнату в поезде, она раскрошит здесь всё до единого. Хоть напоследок отомстит.
Дана понимала, что от одного купе толку немного. Капитолий просто не узнает об этом. Но хотелось насолить хоть как-то. И она с криком набросилась на шкаф, срывая с вешалок длинные брюки, платья с оборками, блузки с белоснежными рукавами. Несколько вещей она случайно порвала, но только обрадовалась этому. Туда их все. И туфли туда же, и эти дурацкие ботинки с блестящими вставками. Да это даже не ботинки! В них не походишь толком, сразу упадёшь из-за тонкой подошвы и каблука.
Несуразная обувь отлетела под кровать и с грохотом врезалась в стенку к мрачному торжеству Даны. Туда всю эту бесполезную мишуру с их блёстками, зелёной кожей и стразами. Ком одежды отлетел к двери, задев по пути вазу. Та закачалась, грохнулась вниз и вдребезги разлетелась. Дана закричала, добив уцелевший фарфоровый бок маленьким столиком. Осколки едва не отлетели ей в лицо, но полегчало заметно. А вместе с тем утекали и её силы.
Выдохнув, Дана пошатнулась и упала на кровать с чувством выполненного долга. Вот бы Юния увидела это. Пускай позлится и зарыдает, что её блестяшки испорчены. На удивление в купе никто не заглянул, хотя шуму наверняка было много.
Глубоко дыша, Дана чувствовала, как утекает гнев. Она стала понимать, что это довольно глупо. Честно сказать, всегда понимала, что Капитолию такими мелочами не повредишь. Но она была так зла, что просто не могла стоять на месте. Да и почему бы не превратить свою золотую клетку в царство разрухи, всё равно через пару дней надо покинуть её.
Запоздало Дана вспомнила, что в детстве хотела узнать, каково это — носить капитолийскую одежду. К счастью, из шкафа для праведной мести она вытащила не всё. Осталось ещё пара вешалок, на одной из которых и висело то платье, так напоминающее детский сарафан.