Письмена

      Мандалорец стоит, боясь пошевелиться. Здесь довольно темно, и лишь небольшая лампа на тумбе работает как ночник. В полной тишине он слышит, как сопит малыш. Ему не верится.       Он должен проверить, не сон ли это или наваждение. Дин снимает шлем, стараясь как можно тише повесить его на стойку, к нему присоединяется мокрая обувь, плащ и броня. Становится холодно, тонкий костюм под бескаром тоже сырой, но это уже неважно.       Наёмник на деревянных ногах подходит к кровати и осторожно, чтобы не потревожить, ложится рядом. Грогу тихо лепечет что-то под нос, не открывая глаз, и во сне прижимается к отцу.       Он обнимает ребёнка, прижимая к себе, и хочется расплакаться, как мальчишка, но сил больше нет. Нежный поцелуй в зелёную макушку вызывает боль в груди, но кажется, уже от счастья. В уголках тёмных глаз всё же собираются слёзы, и Дин улыбается, когда сынок обхватывает ручкой его палец. До малыша не сразу доходит, что папа рядом. Грогу сонно осматривает его лицо, медленно моргая, просыпаясь, а потом осознание накрывает дитя с головой.       Ребёнок прижимается к нему, что-то лепечет на своём языке и смотрит так внимательно, будто ему тоже не верится в происходящее.       — Ну здравствуй, малыш. Я тоже рад тебя видеть. Не знал, встретимся ли мы снова… Всё хорошо, да… Я тоже скучал, приятель, — Грогу слушает, водит глазками по его лицу, как в первый раз, и тянется своей трёхпалой ручкой, касаясь щеки Мандо.       — Я больше не оставлю тебя одного, обещаю, — Дин улыбается как тогда, и предательские слёзы снова обжигают щёки. Но сейчас всё иначе. Он счастлив.       Его кошмар закончился здесь и сейчас.       Грогу заполнил собой зияющую дыру, что разрослась в тот день и мучила мандалорца. И кажется, Дин сделал с его крохотным сердечком то же самое.       Клан из двух снова стал единым целым. И мужчина клянётся себе, что никогда не покинет этого малыша и будет рядом до самой смерти.

***

      Любовь разливается по венам, ростками засевает выжженную землю в сердце мандалорца. Спустя столько времени он чувствует полное умиротворение и гармонию. Осознание, что он там, где сейчас должен быть.       Рассвет пробирается в комнату яркими лучами, заливая светом всё пространство. Дин уже давно не спит, но не может позволить себе и шевельнуться, когда под боком мирно сопит Грогу, прижимаясь к отцу и держа его за палец по привычке. Его забавные ушки светятся от солнечных лучей и кажутся вовсе прозрачными, рука невольно тянется к ним, и Джарин позволяет себе это. Касаясь нежной, слегка пушистой кожи пальцами без перчаток. Его ушки мягкие и бархатистые, так что Дин легонько перебирает их в пальцах, изредка поглаживая макушку.       Он проиграл в этой битве. Проиграл войну против самого себя. Пожертвовал всем, что есть. И сейчас он по-настоящему счастлив. Жалеть не о чем, и, если бы у него была возможность повторить всё сначала, он бы сделал это без изменений. Не колеблясь.       Взгляд блуждает по маленькому личику, запоминая каждую черту, рисуя в памяти портрет. Его маленький сынок шумно вздыхает и открывает свои большие карие глаза, встречаясь с такими же карими отца.       — Доброе утро, родной, — Грогу громко угукает, услышав его голос, и снова обнимает. Дин замечает блеск на шее и легонько отодвигает воротник малыша, видя на нём кольчугу из бескара. — Ох, Асока передала тебе мой подарок.       Мандо не сдерживает улыбки, когда малыш лезет ручкой под воротник, вытягивая шнурок и вкладывая в руку отца череп мифозавра, также отлитый из бескара.       — Нет, приятель, он теперь тоже твой, — отвечает Джарин.       Грогу тихонько пищит, и хочется остаться с ним здесь подольше, но урчание живота вынуждает выбраться из кровати, в поисках пропитания для себя и ребёнка.       За ночь вся одежда высохла, так что Дин тратит некоторое время на экипировку, после чего подхватывает малыша на руки. В бок уже привычно давит металлический набалдашник, и Мандо протягивает шарик ребёнку, который уже глаз с него не сводит.       — Вот, возьми. Пусть будет у тебя, — на что малыш тихонько бурчит и крепко сжимает шарик в ручках, глядя на отца.       С небольшой кухни тянет чем-то незаконно вкусным, и желудок Дина будто скручивает в узел, вызывая урчание.       Мандалорец вспоминает о сухпайке, что забыл на корабле, и с грустью усмехается.       Грогу тянет его на кухню и ловко перепрыгивает с рук Дина на высокий стул, кажется, специально для него. Люк уже заканчивает с готовкой, ставя миску с чем-то незнакомым, но аппетитным. Малыш тут же начинает уплетать еду, а внимание джедая переключателя на мужчину.       — Доброе утро.       — Да, действительно доброе, — по голосу Дина слышно, что он улыбается. Мандалорец садится рядом с Грогу, наблюдая за ребёнком, когда перед ним возникает такая же миска с ароматным супом. — Ох, нет, спасибо, я не голоден… — теряется мужчина.       — Я уйду, и вы сможете спокойно позавтракать, сняв шлем, — на лице Люка снова появляется эта милая улыбка, искрящаяся добротой. Неудивительно, что малыш так легко пошёл с ним.       — Я больше не мандалорец, так что… Да и к тому же на корабле у меня есть паёк… — не успевает он договорить, как желудок снова начинает предательски громко урчать, требуя еды. Пытаться юлить смысла нет, ведь он уже видел его без шлема, а есть хочется зверски. — Ох, ладно. Спасибо.       Дин с тихим шелестом всё же снимает шлем, отставляя его на пустой стул, и поднимает глаза на джедая, который улыбается с ещё большей теплотой.       — Приятного аппетита. После завтрака можешь привести Грогу к Иве и посмотреть, как он занимается. Может, с папой он будет внимательнее.       Малыш недовольно бурчит, продолжая уплетать суп.       — Благодарю. Да, я приведу его, — немного смущённо отвечает Дин, принимаясь за еду, когда джедай покидает их.       Позже, расправившись с завтраком, Дин всё же с опаской выглядывает в окно, возвращая шлем на голову. Подхватывает Грогу и направляется на склон, где уже устроился Люк. Мандо садит малыша на небольшой камень напротив учителя, а сам, оглянувшись, присаживается прямо на траву, скрестив ноги. Вид отсюда открывается восхитительный, так что он пропускает мимо ушей большую часть речи Скайуокера, который рассказывает что-то ребёнку.       Природа умиротворяет, а свежий воздух, пусть и поступающий через фильтр шлема, разносит незнакомые, но приятные ароматы цветов. Он решается не сразу, но всё же снимает его, вдыхая полной грудью.       — Дин, — мандалорец удивлённо смотрит на Люка, услышав своё имя, и джедай продолжает, заметив, что наконец привлёк внимание, — хочешь заняться медитацией вместе с нами?       — Ох, я не умею, — смущённо улыбается Джарин.       — Ничего сложного, попробуй. Думаю, Грогу будет интересно повторить за тобой. Закрой глаза, сосредоточься на дыхании и освободи свой разум от мыслей. Попробуй почувствовать Силу вокруг, — джедай вновь одаривает его тёплой улыбкой, а малыш внимательно смотрит на отца.       Мандалорец не знает, нужно ли отвечать, и просто делает всё, что сказал Скайуокер. По крайней мере, пытается. Дыхание становится глубоким и размеренным, в голове тихо и пусто от эмоционального истощения и радости одновременно. Он чувствует биение сердца под пластиной бескара, такое сильное и гулкое.       Что такое Сила и как она проявляется, ему было не понять, но он пытался. Ощущал лишь свежий ветер, ещё влажный после дождя, который приятно холодил кожу. В какой-то момент мир вокруг затих и чувство тяжести собственного тела исчезло. Ему казалось, что он стал частью чего-то большего. Невесомого, неосязаемого и неуловимого.       Перед глазами неожиданно возник образ мифозавра, всего на долю секунды. Голова закружилась с безумной силой, он почувствовал, что не может пошевелиться и, кажется, отключился.

***

      В момент, когда он открывает глаза, его взгляд устремляется в чистое голубое небо, а потом уже становится слышно обеспокоенное мычание малыша рядом и видны его огромные тёмные глаза напротив.       — Прости, приятель. Я просто устал, — отвечает мандалорец, протягивая руки к ребёнку, который продолжает мычать до тех пор, пока не оказывается в объятиях Дина.       — Ты в порядке? — Мандо поворачивается на голос и замечает джедая, сидящего рядом и обеспокоенно наблюдающего за ним.       — Да, я в норме, — мандалорец неловко садится обратно, продолжая обнимать Грогу. Голова всё ещё ватная, и он никак не может выбросить из мыслей то странное ведение, что посетило его.       Они всё же решают продолжить занятие, а наёмник просто сидит рядом, наблюдая за ребёнком и природой вокруг.       В какой-то момент пейзажи напоминают ему Сорган, те же леса, поля и чувство умиротворения. Пусть он с Грогу провёл там всего пару недель, но эта мирная обстановка вызывала лишь тепло и улыбку. Порой мужчине казалось, что если бы не охота на малыша, то они могли бы там остаться и жить обычной жизнью. Он бы мог спокойно воспитывать ребёнка, заниматься ремеслом и прекратить свою бесконечную погоню за смертью.       Но увы, это была лишь счастливая сказка, какой не суждено было сбыться.       Дин замечает, что малыш снова отвлёкся и наблюдал за лягушкой в пруду, что ловко ловила насекомых.       — Грогу, — старается придать голосу строгости мандалорец, окликая ребёнка. Тот моментально поворачивается к нему, укугнув себе под нос. Дин не может сдержать улыбку, вспоминая то, как впервые позвал Грогу по имени и реакция была точно такой же. — Не отвлекайся, сынок.       Дитя слушается, вновь закрывая глаза, а Мандо задумывается о своём.       Огромный пласт страданий, терзающий его долгое время, наконец отвалился, и он был безмерно счастлив этому. Но оставалась ещё одна проблема. Ну, или не одна.       Тёмный клинок, Бо-Катан, клан и Мандалор.       Меч стал для него непосильной ношей, и Дин всё чаще задумывался о том, что он должен вернуться в руки принцессы. У неё был навык, было стремление и сила им управлять. Как и желание управлять Мандалором и вести за собой армию. Всё то, что, как ему казалось, было ему не по плечу. Он всего лишь наёмник, убийца, но никак не предводитель.       Насчёт клана всё было ещё сложнее. Он сбился с пути и хотел заслужить прощение.       Однако в то же время какая-то его часть не хотела возвращаться к извечному кредо. Мандо не совсем понимал, с чем это связано, но это чувство свободы, в какой-то мере дозволенности, что долгие годы была недоступна ему, кажется, делала его чуточку счастливее.       К тому же, даже встань он на путь искупления, это было сложно, если не невозможно. После Великой чистки планета была отравлена и проклята. Возможно, шахт и вовсе больше не существовало, как и Живых Вод. Даже одна только вылазка на Мандалор требовала огромных усилий и подготовки, что сейчас едва ли была доступна Дину.       Джарин замотал головой, отбрасывая лишние мысли, и вновь уставился на малыша.       О чем действительно сейчас стоило думать, так это об упущенном времени, что он мог бы провести с Грогу и постараться наверстать. Ему нужен был отдых. От мыслей, проблем и от стремления исправить всё и сразу. Это было невозможно и просто изматывало морально.       — А где Асока? — внезапно спрашивает Дин, с опозданием понимая, что прерывает медитацию Скайуокера.       — Она попрощалась со мной утром. У неё появились дела, — даже не открывая глаз, спокойно отвечает джедай.       Но мандалорцу кажется, что дело вовсе не в этом, и он осторожно спрашивает:       — Это из-за меня?       Люк принимает более расслабленную позу, укладывая руки на колени, и смотрит на Дина, слегка наклонив голову вбок:       — Отчасти. Наши взгляды на сложившуюся ситуацию в корне отличались, так что она посчитала, что лучше не вмешиваться.       Мандо лишь коротко кивает, так что джедай возвращается к своему занятию. На удивление, малыш в этот раз даже не отвлёкся, сидя с закрытыми глазами.       Дин ложится на траву, закрывая глаза, и просто наслаждается тишиной, что больше не давит тяжким грузом.       Проходит не так много времени, как тишину нарушает голос джедая.       — Тёмный меч хранился в Храме джедаев на Корусанте, пока его не выкрали мандалорцы. С того времени меч передавался из поколения в поколение в клане «Дозора смерти» и с его помощью убили немало джедаев. Откуда он у тебя? Последний раз, насколько мне известно, он был у Бо-Катан Крайз, — Люк всё это время смотрит на мандалорца и на тёмный клинок, что висит у него на поясе. Он заметил его ещё тогда, когда забрал Грогу с собой, но сейчас любопытство одолело, так что он решил узнать эту историю.       Дин шумно выдыхает. В кои-то веки он решил для себя пока не поднимать сложные темы, но это сделали за него.       — Верно. Он был у Бо-Катан, пока им не завладел мофф Гидеон во время Великой чистки. Я не знал историю этого меча до момента, когда победил Гидеона в бою. Мне казалось, что раз он нужен Бо-Катан, то его можно было просто отдать ей, но всё оказалось куда сложнее. — Джарин, устало зажмуриваясь, трёт переносицу и флегматично продолжает: — Это необычайное оружие, я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Но у меня не получается им управлять: каждый раз, как я беру клинок, его тяжесть одолевает меня.       Дин молчит какое-то время, после чего рука сама тянется к ноге, потирая свежую рану.       — В прошлый раз я собственноручно прижёг себе кожу в бою, не справившись с мечом.       — Думаю, я мог бы научить тебя владеть им. По крайней мере попытаюсь, — джедай внимательно наблюдает за мандалорцем.       Спустя пару минут тот приподнимается на локтях, глядя на Люка, и скептично вскидывает бровь:       — Ты серьёзно?       — Да, конечно, — Люка забавляет удивление мандалорца, и он не может сдержать улыбку, глядя на него. По Дину видно, что прямо сейчас он ведёт активный мыслительный процесс, обдумывая предложение, то и дело хмурясь, сдвигая брови к переносице и задумчиво кусая губы.       — Идёт, — соглашается Джарин.