Письмена

      Путь, что вёл их к дому вновь оказался тупиком. Гидеон был прав, их сохранность на Неварро была лишь вопросом времени, который Империя в силах решить. Наверное, глупо было полагать и надеяться, что их скитания закончатся так просто. Мофф определено был не из тех людей, кто с лёгкостью отдавал своё, вот и сейчас оставалось лишь ждать, какой шаг он может предпринять. Неужели так просто войдёт в зону воздушного пространства над городом, либо отправит свои корабли сюда? Новая республика была покровителем Неварро, но это не означало, что помощь придет быстро. В конце концов, к планетам Внешнего кольца все ещё сохранялось предвзятое отношение, считая их мало значимыми. Тогда оставалось полагаться только на себя. Но как ни крути, втроём им не выстоять, а бежать больше некуда.       Голограмма исчезла и BD-1 встрепенулся, явно недовольный такому наглому вторжению. Повисла тишина. Дина терзали мысли о том, что они не смогут убегать вечно, рано или поздно это закончится, причем чем позже, тем плачевнее будет конец. Пока ещё есть силы, пока ещё есть возможность нужно действовать, ведь всего пару месяцев и от него не будет никакого толку. Визсла же судорожно пытался подобрать варианты, но увы, ничего не приходило на ум. А Боба закипал от ярости, вспыхнув жаждой мести с новой силой.       — Его нужно убить, — разрезал тишину грубый голос Фетта. Он был настроен решительно и с надеждой смотрел на мужей.       — Мы уже пытались. Забыл, чем это кончилось? — Паз небрежно показал на след на шее мужчины.       — Боба прав, — неожиданно поддержал его Дин, — Я устал убегать. Пора остановить его, ради нашего будущего. Ради детей, — последняя фраза вышла тихой, но сразу привлекла внимание. Как и от Гидеона, от собственных страхов было также бесполезно бежать. И менять что-то было уже поздно, этот ребёнок внутри есть и будет, и от этого никуда не деться. Джарин должен быть сильным, чтобы защитить свою семью перед лицом опасности.       — Нас всего трое и я сомневаюсь, что оставшиеся охотники из гильдии снова пойдут на верную смерть, — Визсла был бы рад согласиться, но их стремление расправиться с имперским моффом разбивалось об суровую реальность, в которой у них попросту не было людей.       — А как же ваше племя на Татуине? Как же та принцесса со своими заносчивыми Совами? Вы мандалорцы, один народ, друг за друга горой, разве нет? — Фетт понизил голос и осторожно взял на руки задремавшего Грогу, давая Дину хоть немного отдохнуть.       — Мы отступники. А Бо-катан просто предательница, которой нужен был тёмный меч. Она давно отказалась от пути, предав моего отца, как и отказалась от Мандалора. Ей плевать на народ, — с ненавистью выплюнул Визсла.       — Но ведь… У тебя тёмный меч, разве они не должны пойти за тобой только из-за него? — как-то рассеянно спросил Джарин, хотя, по правде, говоря всё ещё с трудом понимал истинное значение этого меча для мандалорского общества. Ведь для их секты он был лишь символом, но не нёс в себе никакой власти и силы.       — Мандалорцами нельзя управлять, даже с помощью меча. Их можно завлечь разумными предложениями, с которыми они пожелают согласиться. Наше дело — найти выгодные условия для всех. И вообще, с каких это пор вам нужно объяснять, как вести дела с вашими сородичами? — ухмыльнулся Боба.       — Ладно, давайте решим этот вопрос завтра. Только предупредите Грифа, что он нам нужен, — решил закрыть тему наёмник, потому что всё уже начинало порядком нервировать и раздражать.       — Я сам его уложу, идите. Скоро вернусь, — прошептал Джарин и все же забрал малыша, направляясь в детскую.        Ребёнок сонно обнял лягушку и засопел, пока папа сидел на полу возле кровати, мягко поглаживая его забавные уши. В такие моменты Дина догоняли самые страшные мысли, хуже которых он просто не мог себе представить. Грогу пришел в этот мир раньше него, но он уйдет раньше малыша. А ведь к тому моменту дитя едва ли сможет самостоятельно заботиться о себе, ещё надолго оставаясь ребенком. Но через несколько десятков лет мужчина и сам вряд ли сможет защитить его от этого ужасного, жестокого мира. Этот дом, эта прекрасная семья, которую они обрели вместе слишком недолговечна на фоне жизненного цикла ребёнка. И не факт, что он вообще запомнит Дина в столь юном возрасте. Его жизнь будет огромным бурным океаном, в то время как наёмник и эта семья станет лишь крохотной песчинкой, размытым детским воспоминанием, которое со временем сотрётся из памяти. Будет ли Грогу помнить их имена, когда они уйдут? И захочет ли знать, какими они были, как храбро сражались, как отчаянно любили?       За мыслями он не сразу заметил, как слёзы уже ручьями скатывались по щекам и все, что оставалось, это зажмуриться, закрыв лицо руками. Дин пытался успокоиться, но эта мысль, всё чаще и чаще навещавшая его была слишком невыносимой. Он должен был не только обеспечить безопасность сына, но и сделать всё, чтобы в будущем ему было на кого положиться. Может, этот ребёнок внутри — их шанс? Джарин принёс клятву и искренне верил, что в этом мире нет ничего важнее семьи. Они воспитают мальчика как воина, как мандалорца. И тогда Грогу не останется один, когда придет время прощаться.       — Прости меня, малыш. Мне просто очень страшно… — едва слышно шепчет Дин, осторожно поглаживая живот. Чувство вины и стыда за собственную реакцию на ребёнка не дают покоя, прорываясь горькими слезами, которые он не в силах сдержать. Может, это подарок, а не злая шутка судьбы. Грогу не останется один, ведь у него будет младший брат. Маленькая, но семья.       Тихая колыбельная начинает заполнять детскую, пока он на ходу пытается вспоминать слова, что раздаются в голове голосом мамы. Единственным, что от нее осталось в памяти. — Ты мерцай, мерцай звезда, Как хочу знать кто ты я… Ты над миром высоко, Как алмаз во тьме ночной, — мужчина делает паузу, пытаясь вспомнить рифму, но затем продолжает, повторяя слова, что нежной песней звучат глубоко внутри. — Когда Солнце вдруг зайдет, И весь мира свет уйдет, Ночью ты сияй одна, Ты мерцай, звезда моя. Тот, кто ночью в путь пошел, Счастлив, что тебя нашел, Он бы путь свой потерял, Если б свет твой не видал. Когда Солнце вдруг зайдет, И весь мира свет уйдет, Пусть не знаю кто ты я, Ты мерцай, звезда моя, — мягкий поцелуй ложится на лоб зелёного малыша и Дин укрывает его получше, затем тихо покинув комнату.

***

18 недель.

      Обеспокоенный магистрат снова внимательно слушает запись голограммы, а затем всех мужчин, собравшихся в сборе. Грогу тихонько фыркал из своей люльки, наблюдая за дроидом, который нашел себе любимое местечко на плече у Фетта, болтая с ним о чем-то на бинарном.       — Дела действительно плохи. Если против пиратов у нас ещё есть шансы с нашей огневой мощью, то против Империи это дохлый номер, — темнокожий мужчина упирается в стол руками и внимательно смотрит на мандалорцев.       — Мы рассматривали вариант привести сюда племя, но они вряд-ли согласятся пойти за предателями, — хмуро отвечает Джарин.       — Но вероятность всё-таки есть. Мандалорцы любят выгодные сделки и если мы сможем предложить им что-то ценное, сделка может состояться. Вы же все наёмники, — Боба радуется своей идее, на эмоциях пихнув Визслу в бок.       — Они живут в каньоне Нищего, в пещере, как дикари. Ты думаешь им что-то нужно? — Паз всё ещё настроен скептически и разводит руками, считая это так себе идеей.       — Участок земли! Без обид, ребята, но мне кажется после канализации и пещеры это может быть отличным предложением. На Неварро полно свободных земель, тем более на лавовых полях. А с такими соседями, как мандалорцы, нам будет куда спокойнее. Хотя, местным жителям понадобится время чтобы привыкнуть, сами понимаете, — Магистрат едва не светится от своей идеи и она имеет место быть. Дин с Пазом переглядываются, затем переводят взгляд на Фетта.       — А если им понадобится что-нибудь ещё? — настороженно спрашивает Джарин.       — Пусть просят что угодно! В пределах разумного, конечно. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, лишь бы ваш карапуз был под защитой, — Карга улыбается, потрепав ребенка по голове, на что Грогу начинает громко лепетать и смеяться.       Раб I стоит во дворе небольшого дома в полной боевой готовности, принято решение лететь на Татуин на нём. Путешествие слишком волнительное для всех. Боба не хотел туда возвращаться, поэтому вызвался пилотом, чтобы за делом его не тревожили мысли. Паз и Дин переживают на счёт враждебного настроя со стороны племени, но другого варианта нет. Либо они отвергнут, либо помогут, попытаться всё равно стоит. Оба сидят на нижней палубе, пока корабль уже движется в гиперпространстве. Дин осторожно берёт мандалорца за руку, успокаивая, потому что понимает, какие мысли заставляют его молчать сейчас.       — Ты ведь можешь не признаваться, кроме нас никто об этом не знает, — Джарин снимает шлем и заглядывает в тёмный визор, что смотрит на него в ответ.       — Я хочу быть честен с ними, они не заслужили лжи и недосказанности. И если после этого оружейница откажет, значит, так тому и быть. Будем действовать сами, — Визсла понимает, насколько это серьезный шаг, и действительно проще было бы соврать, повышая свои шансы, но он так не может. И мандо понимает его как никто другой, ведь он и сам не смог соврать, когда была такая возможность, став отступником.

***

      Спустя несколько часов красные барханы Татуина встречают их ползущим за горизонт закатом. Племя уже собирается у костра, поэтому незваных гостей встречают оружием, приведенным в боевую готовность за считанные секунды. Все трое выходят из корабля, пряча за собой люльку, и десятки темных визоров устремляются на них. В то время как они сами ищут один единственный, в золотом обрамлении. Через несколько минут из пещеры выходит оружейница и Визсла моментально подбирается, расправляя плечи.       — Паз Визсла, что тебя привело к нам? Вместе с отступником, — строго подмечает женщина, вставая напротив в нескольких шагах от мандалорца.       — Мне нужна ваша помощь. Нам нужна. Они моя семья, — Паз старается звучать громко и уверенно, хотя и выходит с трудом. Рука Фетта опускается на плечо и мужчина переводит на него взгляд, после чего Боба кивает. И назад пути нет. Мандалорец тянется к шлему и снимает его, встречаясь глазами с изогнутыми очертаниями темного визора, пока по племени разносятся тихие вздохи и перешептывания.       — Говори, — коротко отвечает оружейница. — Вы можете называть и меня отступником, можете не верить словам, но я нуждаюсь в вашей помощи как никогда. Те долгие годы, что мы сражались плечом к плечу, ради веры и правды я служил нашему племени, беспрекословно выполняя все наставления и поручения. И продолжаю служить, теперь уже своей семье, сохраняя мандалорское кредо и воспитывая ребенка, будущим воином. Но в мой дом пришла беда. Империя грозится убить дитя, найденыша Дина Джарина, Грогу, и нам не хватит сил защитить его в одиночку. В обмен на помощь мы можем предложить вам землю на Неварро, столько, сколько вам потребуется, — дыхание тяжёлое, шумное, и Паз пытается унять буйное сердце, что будто бьётся об бескар изнутри. Пусть он говорит не всё, пусть лжет отчасти, но иначе они не поймут.       — Не думай, что нас можно подкупить. Я уже говорила, что он сбился с пути и, очевидно, потянул тебя за собой. Всё это неправильно. Твой найденыш джедай, Дин Джарин, должен быть со своими, а не скитаться по галактике с предателем. Мы не можем бросить всё, лишь для того чтобы защитить дитя от мнимой Империи и не собираемся связываться с отступниками. Прочь, — женщина развернулась и направилась обратно в пещеру, пока остальные продолжали наблюдать за троицей.       Дин не мог позволить им отвернуться от их семьи так и не выслушав, словно они были не достойны даже внимания, они не могли так просто всё потерять. Он решительно вышел вперёд, пытаясь вслед докричаться, достучаться до оружейницы и всей бывшей семьи.       — Нам с детства вселяли чувство цели, одержимость кланом и семьёй, которое всегда давало нам преимущество в выживании и бою. Потому что мы знали, ради чего и ради кого сражаемся. Вот почему нас не смогли истребить, — мандо замолчал, как только женщина остановилась, но не обернулась. Сердце стучало где-то в горле и наёмник продолжил:       — Мы не сидим на одном месте, мы рассеяны по галактике. Не нужны нам властители или лидеры — так что никто не сможет уничтожить наше командование. Мы можем прожить без технологии — и оттого в состоянии сражаться голыми руками. Мы больше, чем просто народ или армия. Мы — культура. Мы — идея. И наши идеи могут отличаться, но всё равно остаются связаны одной целью. Не ношение шлема не должно иметь такую огромную цену. Ведь не доспехи превращают в мандалорца. Доспехи — лишь внешняя оболочка непостижимой, недоступной души. Так что стало с вами? Прячетесь здесь словно преступники и отказываете в помощи людям, что жизнь положили ради процветания этого племени, лишь из-за того, что мы показали лица. К чему всё это? Нам всегда говорили, что нужно жить в тени. Но жить в тени и медленно подыхать здесь, спуская в могилу всё наследие предков — не одно и то же. Я думал, вы воины, но, видимо, ошибался… — обида начинает играть внутри, так что последние слова выходят совсем тихими и кажется слышны лишь двум мужчинам позади. Но это не так.       Женщина сокращает расстояние и подцепляет шлем Мандо щипцами для стали снизу, с силой дёргая на себя, чтобы наклонить наёмника. Боба почти на автомате дёргается к нему, но Визсла останавливает его рукой поперёк груди.       — Тише, — командует мандалорец.       — Не смей сомневаться в том кто Я и что мною движет, — злобным шепотом цедит сквозь зубы оружейница.       Как вдруг толпа позади неё начинает галдеть: — Он прав, сколько можно прятаться? — Неварро наш дом, так почему мы не можем вернуться? — Да! — Здесь ведь даже воды нет!       Голоса смешиваются в неразборчивый гул, каждый хочет высказаться, но выходит лишь громкая неразбериха. Оружейница поднимает в воздух щипцы и молот из бескара и звонко ударяет их друг об друга, заставляя племя замолчать.       — Хорошо. Мы поможем вам, но лишь из благодарности за то, что сможем вернуться на Неварро. Эта планета будет под защитой мандалорцев целиком и полностью, потому что является нашим обретеным домом. Но взамен, вдобавок к участкам земли вы будете обязаны добыть для племени бескар. Наши запасы значительно уменьшились из-за новоприбывших найденышей, а вы станете гарантией новой партии стали, — надменно отвечает женщина, оглядываясь на племя.       — По рукам, — соглашается Визсла.       — Через четыре дня мы будем готовы к вылету, — оружейница наконец обрывает этот тяжёлый разговор и уходит, уводя за собой остальных. Дин с тревогой смотрит ей вслед какое-то время, совсем не понимая и не узнавая человека, с которым был знаком столько лет.       — Она изменилась… — с грустью подмечает наёмник, глядя на Визслу.       — Все люди меняются, а им последнее время было совсем не легко. Пойдем, нам пора домой, — Паз обнимает парня за плечи и уводит обратно на корабль, в котором Боба уже вводит координаты Неварро, лишь бы быстрее улететь из этого проклятого места.