Письмена

      Дождь набатом шумел за окном, освещая молниями всю спальню, пока раскаты грома грозно гремели где-то совсем рядом.       — Паз, просыпайся, — раздалось около самого уха.       Визсла с трудом открыл глаза, сонно растирая веки до тех пор, пока мрак комнаты не сложился в цельную картинку: Дин взволнованно смотрел на него, сидя рядом. Было слишком темно, и мандалорец не понимал, почему его разбудили. А сердце всё ещё загнанно билось в груди, никак не унимаясь после странного сна.       — Что случилось? — мужчина повернулся к нему, всё ещё с трудом держа глаза открытыми.       — Ты что-то мычал во сне, а потом начал стонать, будто от боли. Плохой сон?       Рука наёмника нежно опустилась на его щёку, и мандалорец с улыбкой скопировал любимое движение Джарина: потёрся об его ладонь, словно кот. Но в какой-то момент и этого показалось мало, так что тёплый поцелуй накрыл сперва кисть, а затем запястье, нежась в столь необходимой ласке.       — Не помню. Наверное.       Сон и вправду вылетел из головы, оставив после себя лишь неприятную усталость. Визсла был вымотан, будто после тяжёлой тренировки, а спать хотелось неимоверно. Так что он аккуратно сгрёб парня в объятия и прижал к себе покрепче, уткнувшись носом в тёмные локоны. После чего пробубнил:       — Давай спать.       — Но ведь утро. Даже Боба уже ушёл на рейд. И Грогу забрал…       — Спать. Иначе я начну к тебе приставать, — в шутку озвучил свою любимую угрозу Паз и сразу заметил, как Джарин притих.       Не сказать, что Дин был против подобных действий в свой адрес, но озвучивание таких намерений всегда действовало на него весьма интересно. В мандалорце на секунду даже разгорелся азарт, и он слегка прикусил ухо наёмника, тихонько рыча, просто чтобы подразнить.       — Всё, я понял. Спи уже, — Мандо звучал очень обиженно, но Визсла знал, что если заглянуть этому прекрасному созданию в лицо, то оно определённо начнёт приобретать пунцовый оттенок от смущения.       И мандалорец не заметил, как постепенно начал проваливаться в сон. Тепло родного человека рядом разморило его ещё сильнее, а сердце наконец успокоилось, делая дыхание размеренным. Однако продлилось это недолго.       — Эй…— через четверть часа голос Дина вновь разрезал тишину комнаты. — Эй… Паз, ты не спишь?       — Сплю.       — Я не могу заснуть… Просто подумал, что… что… А хотя неважно.       Спустя пару долгих минут Визсла всё же собрал мысли в кучу и задал волнующий вопрос, понимая, что все следующие попытки заснуть будут так же безнадёжны:       — О чём ты подумал?       — Ерунда, правда. Не беспокойся, я постараюсь уснуть. Прости, что разбудил.       — Говори, — Паз осторожно перевернул парня на спину, заглянув в глаза.       Но наёмник продолжал молчать, нервно кусая губы. И из-за этого зрелища Визсла в какой-то момент попросту завис, заспанно наблюдая за ним.       — Ну? Я жду.       — Знаю, что глупо, но эти мысли засели в голове, и я не могу перестать думать об этом. Просто… У нас осталось не так уж и много времени, а имя ребёнку мы ещё не придумали, — Джарин неловко улыбнулся, поджав губы.       После долгой паузы и затянувшихся раздумий Паз нежно поцеловал его в лоб и улёгся на спину, укладывая Дина рядом, в своих объятиях.       — И что, у тебя есть какие-нибудь предложения? — мандалорец тяжело вздохнул, мягко поглаживая бок парня.       — Честно говоря, совсем нет… Поэтому я и хотел поговорить с вами.       Гроза за окном постепенно сходила на нет, в отличие от дождя. Паз никогда не задумывался о подобном, поэтому тщательно пытался найти подходящий вариант. Тишина комнаты была уютной, а сопение Джарина под боком упорно убаюкивало мандалорца. Мысли нехотя ворочались в голове, и по большей части Визсла старался вспомнить что-нибудь значимое. Потому что в его понимании имя не было просто словом, а должно было нести в себе нечто большее. История должна звучать красиво, а имена героев врезаться в память, словно на века выточенные в камне символы. Он невольно подумал о том, что этот ребёнок станет продолжением его некогда великого рода. И возможно, сможет возродить клан Визсла, что навсегда был вписан в легенды минувших ионов как пережиток прошлого.       — Можем назвать мальчика Рагнар, «Воин богов» с мандо’а. Как тебе? — наконец ответил мужчина, взглянув на Джарина.       В какой-то момент ему показалось, что глаза Дина вспыхнули в темноте заинтересованным огоньком. Тот неловко приподнялся и уставился на мандалорца, едва сдерживая улыбку.       — Мне нравится. Но что если Боба предложит другое?       — Я не против всё обсудить и найти компромисс, — Паз улыбнулся уголком губ и мягко запустил пальцы в его волосы, притягивая к себе и нежно сминая влажные губы в неспешном поцелуе.       Мандо ластился к нему, прижимаясь к крепкой груди, и в какой-то момент в голове что-то будто щёлкнуло. Тогда он даже не подозревал, что они делят это чувство на двоих.       — Иди ко мне, — сильные руки Визслы с непередаваемой нежностью обняли его и потянули на себя, усаживая сверху.       И по едва заметной хитрой ухмылке мандалорца сразу стало понятно, что тот задумал. Как только мужчина принял сидячее положение, жаркий поцелуй снова накрыл губы наёмника, а Дин решил не отказывать себе в маленькой радости, обвивая его шею руками. Поцелуй был слишком нежным, тягучим, как жвачка, и одновременно таким же сладким.       — Мышонок, я хочу тебя, — низко промурлыкал Паз, пока тёплые грубые ладони нагло сминали бёдра.       — Так возьми, — прошептал Джарин, желая звучать дерзко, но всё в нём с головой выдавало смущение.       — Непременно. К тому же… Ты прекрасно понимаешь, что я могу это сделать, даже если ты мне откажешь, — от чертовски развратного шёпота Визслы на ухо кожа моментально покрылась мурашками, а каждое прикосновение ощущалось словно слабые разряды тока.       Мандалорец знал, на какие точки давить, что говорить и как сделать так, чтобы Дин податливо растекался в его объятиях. Даже если это был лишь красивый блеф, он всё равно всегда действовал. И руки мужчины продолжили блуждать по такому любимому и невыносимо прекрасному телу, которое Паз едва не боготворил с каждым днём всё больше. Невозможно было скрывать, насколько Дин ему нравился, особенно сейчас. Долгие месяцы беременности дали свои плоды: теперь наёмник стал очаровательно мягким и чувствительным. К тому же до безумия стеснительным, просто потому что никак не мог привыкнуть к «новому» телу. В то время как Визсла откровенно сходил с ума от переизбытка любви и чувств к нему.       Жадные поцелуи сыпались на смуглую кожу, оставляя яркие отметины, которыми мужчина будет потом ещё долго любоваться. Пока блеск ошейника во мраке комнаты моментально не приковал внимание мандалорца к шее. Этот подарок значил для него безумно много и каждый раз напоминал о том, что все его чувства взаимны. Один лишь взгляд на него пробуждал в Визсле самые тёплые и нежные чувства, что он с трепетом питал к Дину. Но вместе с тем… Когда блеск драгоценных сапфиров едва не горел на его шее синим пламенем, контрастируя на фоне чёрной метки, что тёмным солнцем расползалась по коже, внутри Паза будто разгорался пожар.       Вожделение, похоть, страсть и осознание интимности момента попросту сводили с ума. У Дина была репутация безжалостного убийцы, но мандалорец знал его совсем с другой стороны. И эта тайна будоражила сознание не хуже спайса. Только они с Феттом знали, какой он на самом деле и кто на самом деле скрывается под бронёй из бескара.       Только они знали, как сладко он стонет, когда принимает их. Как загнанно мечется по кровати и просит о большем, когда тормоза слетают окончательно. Как ласково жмётся к мужчинам, позволяя прикасаться к себе где угодно. За всем этим грозным фасадом они обнаружили податливого, жадного до ласк парня, что обожает подчиняться, хоть и до сих пор не признаётся себе в этом.       — Хочу в тебя… — фраза Визслы прозвучала бархатным шёпотом, от которого приятная дрожь пробежалась от бёдер до самого загривка, вынуждая Мандо выгибаться в объятиях мужчины.       — Замолкни, — рвано выдохнул Дин.       Но это была лишь защитная реакция, в то время как на самом деле он жаждал большего. С каждой минутой реакция парня на слова и прикосновения заставляла продолжать, желая слышать его стоны снова и снова. Паз бесцеремонно стащил его бельё ниже, и тогда наступил самый восхитительный момент.       — Кофту, Дин, — мужчина словно затаившийся зверь смотрел в тёмные омуты глаз, в которых снова плескались сомнения.       Но, на удивление, Дин всё же позволил снять кофту, оголяя прелестный животик. И от увиденного Визсла не смог сдержать улыбку. Мандалорец вновь поцеловал шею, пока его руки мягко поглаживали повязку на рёбрах, затем мягкие бока, а после и восхитительные бёдра. Упругие половинки удобно легли в ладони, и, как только мужчина сжал их, впиваясь пальцами в нежную кожу, Дин протяжно застонал, прижимаясь всё ближе к нему.       Было странно позволять себе такое, странно поддаваться на какие-то глубинные чувства и желания, что игнорировались большую часть жизни. И прямо сейчас наёмник в них просто тонул. Отчаянно обнимал мужчину, позволяя ласкать себя, пока сам впивался в широкие плечи. Внизу живота уже сладко тянуло, стоило лишь услышать волшебный шёпот на ухо, но Дин не хотел уступать. Ловкие пальцы блуждали по телу, сжимая перекатывающиеся мышцы под кожей до тех пор, пока не спустились к мощному торсу. Оставался последний рубеж в виде резинки белья, и, преодолев её, Джарин наконец сможет коснуться столь желанного члена, который казался ему сейчас самой острой необходимостью. Рот невольно наполнился слюной при мысли об этом, но Паз быстро пресёк попытку приласкать его, сжав запястья парня в крепком захвате.       — Пожалуйста, — заскулил Дин, глядя прямо в серые глаза, что отражали тусклые разряды молний за окном.       Он до невозможности любил их, ведь они смотрели на него с нескрываемой любовью и вожделением. Казалось, что звёзды так восхищались его глазами, что поселились внутри них, подарив свой свет.       — Позволь мне, прошу, — Мандо снова предпринял попытку прикоснуться к мужчине, но хватка стала лишь крепче. До синяков, но это распаляло ещё больше.       Мандалорцы уважали только силу, но Дин и подумать не мог, что когда-нибудь это станет определяющим фактором в его сексуальной жизни. А она определённо стала, и отрицать это было полным бредом. Визсла прижал его к себе, не отпуская ни на минуту, пока грубая рука продвинулась глубже под бельё. Шершавые пальцы начали кружить вокруг дырочки, и наёмник едва ли не скулил, прося о большем. И он знал, что получит это, если постарается.       Поцелуи-укусы посыпались на шею мандалорца, до алых отметин, в ответ на те, что он оставил на Дине. Солоноватая на вкус бледная кожа манила, и ему хотелось оставить как можно больше своих следов. Потому что спустя столько времени он наконец чувствовал, что может в полной мере претендовать и заявлять: «Моё» — в отношении этих прекрасных мужчин.       Собственная кожа уже покрылась испариной, рядом с ним было невыносимо жарко. Прикосновения распаляли, едва не сжигая изнутри и снаружи одновременно.       — Открой рот, — короткий приказ Паза заставил его тяжело сглотнуть.       Мандалорец мягко приставил пальцы к губам наёмника, и тогда Дин понял, что это точка невозврата. Горячий язык плавно прошёлся по шершавым подушечкам, не жалея слюны, после чего медленно, не сводя глаз с мужчины Джарин погрузил их в рот, обхватывая пухлыми губами. По тяжёлому дыханию Визслы и по вздымающейся груди наёмник прекрасно понял, что он ещё может побороться за столь желанное первенство.       Губы сомкнулись вокруг пальцев с влажным звуком, и он начал погружать их всё глубже, посасывая и облизывая, чтоб завести его сильнее. Теперь казалось, что в хищном, пристальном прищуре мандалорца плещется настоящая сталь. Визсла по-хозяйски запустил руку в непослушные кудри и сжал, властно проталкивая пальцы глубже, от чего парень не смог сдержать задушенный скулёж. В тёмных глазах промелькнул страх, брови приняли робкий излом, и казалось, что это лучшее зрелище, которое только мог представить себе Паз.       Когда сладкая пытка закончилась, мужчина вернул обе руки на бёдра. Без какого-либо разогрева пальцы начали медленно входить до тех пор, пока костяшки не упёрлись в упругие ягодицы. И Паз решил повторить своё любимое движение: вынул их почти целиком и толкался лишь последними фалангами, расслабляя мышцы.       — Я чувствую, как бьётся твоё сердце, — жарко прошептал на ухо мандалорец, словно змей-искуситель, и почувствовал, как Дин до царапин сжал его бока, впиваясь короткими ногтями в кожу. — Ты всё ещё такой мягкий и податливый там после нашего прошлого раза. Так хорошо меня принимаешь и сжимаешься.       — Клянусь Готрой, если ты сейчас не заткнёшься, я тебя придушу, — отчаянно и глухо прошептал в ответ Джарин, рвано вздыхая между короткими стонами.       — Всё что угодно, любовь моя, — мужчина улыбнулся, словно торжествуя.       И в какой-то момент Мандо захотелось стереть эту самодовольную ухмылку с его лица. Они встретились глазами, и наёмник не смог удержаться от грубого поцелуя после его слов. Напирал, кусал, вжимался в мужчину и просто сходил с ума от непрекращающихся ласк. Дин сминал его губы, вылизывал рот, проходясь языком по кромке зубов, и скулил в поцелуй, потому что ему казалось, что если он отстранится, то больше не сможет дышать.       — Всё что угодно, говоришь… — парень загнанно дышал, впиваясь диким взглядом в тело мандалорца, после чего с силой надавил на его грудь, роняя на кровать. — Тогда я хочу вести. А ты не будешь мне мешать.       — Неужто мой мышонок захотел побыть настоящим зверем? Думаешь, справишься? — Визсла с улыбкой облизнул губы, восхищённо наблюдая за возвышающимся над ним парнем.       Видно, что Джарин был возбуждён до предела, а нахлынувшая решительность рассеяла последние крупицы смущения.       — Сомневаешься во мне? — наёмник грозно навис сверху, и что-то таинственное в его взгляде вынудило Паза шумно сглотнуть.       — Нет, — лишь коротко выдал мужчина, и как заворожённый следил за руками Мандо, что уже всё-таки пробрались под резинку его белья.       Прохладная смазка слишком остро холодила кожу в сравнении с горячими руками Дина, но тот одним лишь взглядом пресекал все попытки ему помочь или же помешать. Визсла мягко гладил его бока, теряясь в ласках и волнах жара, но моментально замер, как только парень приподнялся и прижал влажную головку к ложбинке между ягодиц. Он медленно опустился на член, не сдерживая протяжного стона, от которого всё нутро мандалорца скрутило в сладкий узел. Мужчина рычал и старался не терять самоконтроль, но это казалось просто невозможным, когда развратный наёмник наконец начал двигаться на нём.       Как когда-то мандалорец отдал своё сердце и душу на растерзание этому парню, так и сейчас отдавал всего себя без остатка. Давал ему свободу, возможность вести в их своеобразном танце и двигаться так, как хочется именно Дину. И нисколько не жалел, наблюдая за ним. Желваки играли на лице Визслы, он тяжело и громко дышал, держась на грани, чтобы не подмять своего любимого и отыметь так, как хочется ему самому. Дин прекрасно это понимал, намеренно двигаясь медленно и плавно. Насаживался, держа мужчину за руки для упора, переплетая пальцы, и выглядел дьявольски горячо. Комнату наполняли тихие стоны и хныканье наёмника, а вместе с тем и глухие звуки шлепков, но самое лучшее — чавканье самой желанной дырочки.       Чем больше увеличивался срок беременности, тем сильнее Джарин сходил с ума. Постоянная пульсация, смазка и возбуждение, сопровождающее его едва ли не сутками, просто сводили с ума. Он никогда не мог подумать, что когда-нибудь станет таким, и это волновало, тревожило и не давало здраво мыслить. А когда в зоне доступа оказывались мужья и более-менее подходящее место — тормоза срывало за считанные минуты. Хотелось быть как можно ближе, чувствовать жар родного тела и жаркие поцелуи. А затем… Всё что ему оставалось — это раздвинуть ноги и быть «послушным мальчиком». Ему нравилось раскрываться им со всех сторон, нравилось быть податливым и доступным. И со временем Дин сам заслужил такое отношение к себе, причём был абсолютно не против.       Власть манила, пьянила и возбуждала, а он прекрасно понимал, что действует на мужей как афродизиак, такой покорённый и уязвимый. Как никогда и ни перед кем больше. Но так же у него было самое потаённое желание — видеть ту же покорность и с их стороны.       Жаркая бездна, в которую он проваливался всё глубже, с каждым толчком сводила все мысли на нет. Удовольствие застилало разум до отказа, заставляя думать лишь о крепком горячем члене, что двигался внутри него прямо сейчас. До невозможного правильно распирал бархатистые стенки и растягивал под себя, входя по самое основание. Но всё же одно не давало покоя, и Дин решил, что Визсла не должен бросать слов на ветер.       Наёмник как в бреду потянулся к его шее рукой и сжал, совсем не прикладывая усилий. Сонная артерия мандалорца пульсировала под пальцами, отбивая гулкие удары сердца, и это приносило ещё больше какого-то странного, запретного удовольствия. Мужчина не сводил с него глаз, а затем сделал то, чего Джарин никак не мог ожидать. Паз накрыл его руку своей и сжал стальной хваткой, перекрывая себе последние крохи кислорода.       — Gar gana mesh'la sur'haaise, — едва слышно прошептал мужчина, и Дин потянулся к нему в жадном поцелуе, не расслабляя хватку.       Спустя несколько мучительно долгих секунд он наконец сделал вдох, и тогда осознание, что теперь не сможет остановиться, накрыло с головой. Визсла с силой сжал бёдра наёмника и начал толкаться в него, пока тот отчаянно царапал его грудь, заливаясь громкими стонами.       — Я так тебя люблю, малыш, — после удушья слова выходили хриплыми, но это нисколько не мешало ему продолжать. — В тебе так хорошо, я чувствую, как ты сжимаешься, когда слышишь мой голос. Только посмотри, как ты меня принимаешь…       — Замолкни, — скулил Дин, но не успел ничего сделать, когда тот повернул его голову к зеркалу.       Даже во мраке отражение сполна передавало всю развратность картины, а тёмные силуэты чёткими очертаниями приковывали взгляд наёмника к собственным бёдрам. Крупный член быстро исчезал между упругих половинок, а внушительный живот отчётливо выделялся, придавая всему неописуемую порочность.       — Ты прекрасен, слышишь? — Визсла вовремя заметил пристальный взгляд в зеркале и переключил внимание на себя. — Я ещё никогда не встречал столь удивительное создание. Ты сводишь меня с ума. От одного лишь взгляда в твою сторону, в этой чёртовой домашней одежде и моей кофте… Я хочу тебя.       — Перестань, хватит, — уши горели от смущения, но дыхание окончательно перехватило, когда руки мандалорца начали поглаживать грудь.       Мужчина ласково сжимал её, большими пальцами намеренно задевая твердеющие ярко-розовые соски. С определённого времени этот участок тела стал слишком чувствительным и уязвимым, поэтому Джарин старался всячески скрываться под безразмерной одеждой. Но кажется, это имело лишь обратный эффект, а набухшая мягкая грудь просто не давала мужчинам покоя.       — Глубоко! Паз, это слишком… — вскрикнул наёмник, когда Визсла с силой вжал его в себя.       Однако мужчина не собирался останавливаться: мелкие толчки невыносимо быстро сыпались в самую глубь податливого тела, заставляя Дина беспомощно скулить. В то время как Паз не мог оторваться от столь желанной игрушки. Он сжимал и оттягивал соски до тех пор, пока не прижался к одному из них губами. Вылизывать и целовать твёрдые соски наёмника, играя на нём словно на музыкальном инструменте, было самым лучшим наслаждением. Язык широко лизнул набухшую бусину, после чего губы сомкнулись на ней, начав обводить по кругу кончиком языка и посасывать.       Толчки стали более редкими, но глубокими, а такие ласки просто не оставляли шанса. Дин отчаянно пытался отстраниться, скулил и сжимался на твёрдом члене, понимая, что всё-таки проиграл в этой игре. Низ живота невыносимо тянуло от разливающегося по венам удовольствия и жара, так что он даже не мог прикоснуться к себе. Потому что был уверен, что за оргазмом может последовать нечто большее, что уже случалось с ним.       — Паз, умоляю, хватит…       На что новый грубый поцелуй накрыл второй сосок, а мандалорец с новой силой начал толкаться в уже опухшую дырочку.       — Я больше не могу, пожалуйста… — пытался вразумить его Дин, но в порыве страсти забыл, что подобные фразы заводят того лишь ещё больше.       Мужчина стащил свою подушку ниже и, крепко обняв Джарина, уложил его на неё бёдрами. Теперь Визсла был в своей стихии и, словно скала, опасно нависал сверху. Горячая ладонь мягко опустилась на живот наёмника и погладила его, постепенно спускаясь ниже.       — Что ты задумал? Визсла, не смей, не сейчас, иначе… — но не успел наёмник договорить, как ко входу прижалась горячая головка, выбивая из него короткий стон.       Член тёрся о распухшую дырочку, пока Визсла устраивался поудобнее, придерживая парня за бёдра. Паз перехватил ствол снизу и направил вверх, раздвигая расслабленные мышцы и нежные стенки внутри. И точно попал в его особое местечко, а протяжный стон, от которого наёмник выгибался на постели, стал красноречивым подтверждением. Плавный толчок до упора служил тому доказательством, потому что головка сразу упёрлась в нежную шейку, от чего Дин сходу судорожно сдвинул ноги, и мужчина едва успел перехватить их, укладывая себе на плечо.       В какой-то момент это показалось невыносимым, а воздух вокруг стал будто раскалённым до немыслимой температуры. Пальцы рук и ног сводило в судороге, и всё что оставалось — это проскулить короткое:       — Пожалуйста, Паз.       — Что «пожалуйста»? — с издёвкой в голосе спросил мужчина, сопровождая каждое слово медленным глубоким толчком.       Это выбивало весь воздух из лёгких, и Дину казалось, что его лихорадит. Мурашки покрыли каждый сантиметр кожи, когда собственная чувствительная головка потёрлась о живот.       — Пожалуйста, сильнее… — едва не умолял наёмник, сдаваясь окончательно. И он был благодарен, что Паза не нужно просить дважды.       Под закрытыми веками вспыхнули звёзды, затем разрываясь слово сотни фейерверков. Горло уже саднило от стонов, но Дин не мог сдерживаться, чувствуя, как в уголках глаз собираются слёзы. Слишком острое удовольствие заставляло балансировать на лезвии клинка. Джарин громко всхлипнул и распахнул глаза, когда горячие руки мёртвой хваткой взяли его за бёдра, притягивая ближе к себе. Ему не дали и секунды, чтобы опомниться, накрыв губы в очередном голодном поцелуе. Визсла, как и он сам, всё больше терял рассудок, ведомый животным желанием.       Наёмник под ним метался загнанным зверем, скулил и цеплялся за плечи, словно от этого зависела его жизнь. И Паз решил его помучить напоследок: полностью вышел, а затем вогнал член до упора под совсем другим углом. После чего добавил ещё немного смазки и вставил два пальца, сгибая их и лаская изнутри узкую дырочку. От неожиданности Джарин начал что-то невнятно лепетать, умоляя о чём-то и хватая мужчину за запястье до побелевших костяшек. Однако мольбы не действовали, мандалорец рычал, чувствуя, как колечко мышц пульсирует и сжимается на нём с каждым всхлипом Дина всё сильнее. Член с силой вбивался в податливое тело, а края дырочки уже выворачивались наружу, развратно растягиваясь вокруг толстого ствола.       — Дэнк Феррик, Дин, какой же ты жадный… Если бы ты только видел, как неохотно твоя дырочка отпускает меня, как она вытягивается вслед за членом и как ненасытно глотает меня с каждым толчком. Какой же ты всё-таки шлюшонок…       И это подействовало как спусковой крючок. Парень под ним выгнулся и кончил с протяжным стоном, вцепившись в простыни и так и не прикоснувшись к себе. Горячие капли залили живот, и он захлёбывался стонами, когда Визсла с новой силой начал иметь его, словно дикий зверь. А спустя пару долгих минут мужчину наконец накрыла долгожданная разрядка, и Дину ничего не осталось, кроме как скулить от невозможно горячей спермы, разливающейся глубоко внутри него.       Оба были вымотаны, но Паз из последних сил осторожно перевернул наёмника на бок, прижимаясь сзади. И, кажется, в это же мгновение провалился в долгожданный сон.