***
— А ее сестра точно умерла? — говорит Аято, — Как будто с каждым разом вылезает все больше членов ее семьи. — Я просто совершенно не ожидала, что у нее есть бывший муж, — признается Мико и по голосу, кажется, готова расплакаться. — Можно еще кое-что уточню? — спрашивает Аято, — Я, конечно, понимаю, что ты лесбиянка и, будем честны, у тебя в целом довольно давно не было секса. И не подумай ни в коем случае, что ты кажешься мне какой-то необразованной и все такое, но ответь на один вопрос. Откуда по-твоему берутся дети? — В смысле? — Ты только что сказала, что совершенно не ожидала, что у нее был муж, но я тебе просто так для справки напоминаю, что у нее есть ребенок, а для этого дела обычно нужны мужчина и женщина. — Я прекрасно знаю об этом, но в своей голове я как-то даже не допускала… — Ты же не думала, что она сама его смастерила, потом оживила с помощью молнии? — продолжает ехидничать Камисато. — Зная Эи, в какой-нибудь параллельной вселенной такое вполне могло быть, — на горизонте появляется Венти, усаживается за столик и ставит на него три коктейля, — Но мы живем в нашей, а здесь действительно для рождения детей нужны мужчина и женщина. У Эи вот был Сасаюри. Пригласить друга Райден было строго стратегическим решением. Если они действительно, как утверждал Венти, знакомы тысячу лет, то он уж точно должен знать, какими были отношения Эи и Сасаюри, почему они расстались и, самое главное, есть ли хоть какой-то мизерный шанс на их воссоединение. Отправляя сообщение архонту Мико не сильно на что-то надеялась, но приглашение в бар сработало безотказно. — Ой, покажите мне уже этого мужика, от которого зателела… — начинает Аято, после чего Мико резко открывает фотографию Сасаюри на телефоне, — Я тоже залетел. Камисато скромно отводит взгляд в сторону, Венти заливается смехом и после чего оба тянутся к своим алкогольным напиткам. Кажется, они поладят. — Ладно, давай резюмируем, — Аято натягивает серьезную мину наследника рода Камисато, — Он красивый военный, который классно готовит, а еще пишет стихи. А ты у нас… в принципе, тоже симпатичная издательница-алкоголичка. — Я тебе принципы в жопу засуну, — огрызается Мико, — Венти, я же правильно понимаю, что они в разводе? — Ага, — кивает он, — Года три назад, кажется, развелись. Но если вы ожидаете какой-то Санта-Барбары, то ее не было. У Эи в гору пошла политическая карьера, а у Сасаюри военная. Последнее означает, что ему бы пришлось много переезжать, а Эи в целом очень плохо относится к переменам. Она не любит рисковать и хотела стабильности, в отличие от него. — Генерал у нас свободная птичка? — спрашивает Аято, перемешивая в бокале лед с мятой. — Можно и так выразиться, — кивает Венти, — Сасаюри был очень свободолюбивым. А еще давайте смотреть правде в глаза, у архонтов в целом все плачевно по части семей. — Чжун Ли выглядит примерным семьянином, — вспоминает Мико. — У них вся семья держится на Гуй Чжун, — делится Венти, — Не дай бог она решит расстаться с Чжун Ли или что похуже, все пойдет по пизде. — А какая была семья у Эи и Сасаюри? Сколько они вообще были вместе? — спросила Мико с опаской. — Так, ну, их познакомила Макото лет десять назад, — прикинул Венти, смочив горло, чтобы, видимо, освежить память, — Ты только Эи не говори, но обычно, когда с ними кто-то знакомился, все в первую очередь заглядывались на ее сестру. Кроме Сасаюри. Он не был каким-то образцом вежливости и галантности, но Эи, видимо, и понравилась его прямота. Они вместе ходили на тренировки по боевым искусствам, путешествовали, занимались всяким экстримом типа полетов на параплане. Но и обычные вещи они тоже делали, на пикники ходили и все такое. Года четыре провстречались, поженились, потом родился Куникудзуши. Ему вроде три или четыре было, когда они расстались. Эи еще переживала, не думает ли он, что папа его бросил… — А он бросил? — Яэ ловит у себя в голосе необычные нотки тревоги. — Ну, как сказать, — протягивает Венти, — В последний раз они виделись где-то полгода назад. Эи с Куни ездили в его военную часть, когда его до генерала повысили. Я точно не знаю, но они общаются, Куникудзуши его очень любит. Кто же виноват, что его папа подавляет гражданскую войну на островах за три пизды. — Ватацумские сепаратисты? — догадывается Аято и Мико просто молится, чтобы тот не начал спор за политику со сраным архонтом. — А вообще, я тебе так скажу, Эи пиздец сложная, — начинает Венти, залпом осушая бокал, — Я люблю ее, я и сына ее люблю, Чжун Ли тоже люблю, Сяо люблю, но в ближайшие лет восемь планирую спиться. Как раз до того как эти дети вступят в пубертат и попробуют свою первую сигарету. — Зачем же сразу спиться? — Камисато волнуется, что у него осталось немного времени с новым другом. — Чтобы они меня запомнили классным дядей, а не нудящим взрослым… — Погоди, что ты имел ввиду, когда сказал, что Эи пиздец какая сложная? — спохватилась Мико, пока Венти не начал пересказывать весь свой стратегический план отступления. — Ну, знаешь, она очень эмоциональная, — начал Венти, подбирая слова настолько тщательно, насколько это вообще возможно при крепости его коктейля, — Склонна закрываться от всех, у нее очень высокие требования к себе и окружающим. Плюс, будем честны, у Эи была не самая легкая жизнь, сначала смерть родителей, потом сестры, потом болезнь Куни, потом развод, работа… — Погоди, какая еще болезнь? — резко прерывает его Мико. — Какая болезнь? — Венти нервно усмехается, но улыбка сползает с лица быстро, — Слушай, вот здесь уже граница. Это не отношения и работу обсасывать, там мои полномочия все. Если Эи тебе не рассказывала, то у меня тем более нет права… Могу рассказать какой Чжун Ли душнила или про проблемы с гневом у Мураты. Мико вновь удивляется, как Венти так резко сменил легкий тон на серьезный, но, кажется, это его обычная черта. Спасибо Аято, который тоже почувствовал смену направления ветра и утащил нового знакомого за следующей порцией коктейлей. Пока двое отошли к бару, Мико бездумно скроллит соцсети, но натыкается на сторис Эи. У нее вообще было два аккаунта — рабочий и закрытый, только для своих. Яэ с каждым разом все более раздраженно листала публикации второго. Кто вообще за один день делает столько сторис? Это неуважение к подписчикам. Ну и что, что там только она, Венти, Чжун Ли, да еще несколько коллег и близких друзей. Если Мико сегодня успела только проебать в каруту, позагоняться и прибухнуть, то Эи, Сасаюри и Куникудзуши успели сходить в кино, поесть мороженого, купить очередного робота, который еще и трансформируется в вертолет, а теперь сидят дома. Ну как сидят, Сасаюри терпеливо объясняет ребенку, как приготовить унаги на ужин. Учит как правильно заваривать чай, чтобы потом залить им рис. Эи все это снимает, пока не подвергается целой бомбежке из уговоров им помочь, а потом серии едких шуток, что если Райден прикоснется к плите, то спалит кухню. Ну и пусть сидят своей дурацкой семьей, играют в настолки, готовят вместе и смотрят кино. Мико зато только что принесли охуительные виски.***
Всю неделю Мико и Эи не пересекались. Даже когда Райден уже напрямую сказала, что теперь, когда ее бывший супруг в городе, ей будет гораздо легче провести время наедине со своей девушкой, ведь Куни можно оставить с отцом. Видимо, Эи казалось, что при таком раскладе все будут счастливы, но почему-то счастливой себя Мико не чувствовала. Честно говоря, ей было даже весело иногда проводить время с сыном Эи, но она бы ни за что в жизни в этом не призналась. Ну и это, скорее всего, что-то говорит об ее окружении, раз ей интересно смотреть кино и иногда гулять с шестилетним. Надо будет сказать Аято, что через 12 лет у нее и собутыльник новый появится. Хотя, учитывая, как Эи иногда капала на мозг своему ребенку, можно было бы начать и раньше. Мико, конечно, вообще никаких прав на этого ребенка не имела и она последний человек, который может судить о методах воспитания, но ей просто иногда казалось, что Райден не очень соблюдает баланс между его обязанностями и правами. Как будто требования к Куникудзуши довольно высоки, но вот признания он за свои старания в школе получает не очень много. Похвала за успехи ограничивалась коротким “Молодец”, иногда Райден могла обнять его, но не больше. Зато за проступки она выдавала такую реакцию, что ее хватало на год вперед. К примеру, на той неделе они с Аяксом устроили потоп в школьном туалете. Ну как они, по словам Куни, устраивал только Аякс, а он вообще просто рядом стоял и смотрел. Официальная версия гласит, что его друг пытался устроить водоворот, но в итоге просто затопил половину этажа. Крику было на весь Тенсюкаку. Если бы Мико жила по соседству с семейством Райден, то вообще бы пожалела сотни миллионов моры, которые потратила на квартиру в этом жилом комплексе. Казалось бы, элитные квартиры, но на 15 этажей вниз разносится ор, что кем ты вообще вырастишь, я не так тебя воспитывала и зачем ты вообще спутался с этим маленьким негодяем. Кто был большим негодяем, Куникудзуши или Аякс? Мико бы не делала таких поспешных выводов, слишком мутная история. Завершила свою тираду Эи тем, что она не злится, а просто разочарована. Ну да, все нормальные люди, когда не злятся, перекрикивают раскаты грома на улице. Мико правда очень хотела поговорить об этом, но после ссоры с сыном Эи снова загналась на свою любимую тему — плохая ли она все-таки мать. Честно, Яэ ответить на этот вопрос не могла. Неблагополучной их семью назвать бы точно язык не повернулся, Райден тщательно следила за тем, что ее ребенок ест, во что одевается, пеклась о его здоровье и баловала подарками. Еще больше внимания она уделяла его развитию, интересовалась оценками, готова была из-под земли достать лучших репетиторов, но другие вещи, происходящие в стенах его школы, ее не особо волновали. Она кто такой Аякс-то выучила только после всей этой истории и сразу заклеймила маленьким негодяем. Кадзуха ей, кажется, тоже чем-то не нравился, но она вроде была в хороших отношениях с его матерью. Через пару лет дай бог запомнит Мону, будет полный успех.Хочешь проведем реванш в каруту?
Полученное пятничным вечером сообщение с незнакомого номера Мико собиралась проигнорировать, пока до нее не дошел смысл написанного и она не кликнула на аватарку. На ней Сасаюри стоял в традиционных инадзумских доспехах. Это явно не его повседневная его одежда, а какое-то мероприятие, на котором военный присутствовал при полном параде. С сожалением Мико признает, что ему очень шло. На реванш в каруту она тоже соглашается, собеседник предлагает ей встретиться дома у Райден. Правда, самой Эи она в квартире не обнаруживает, дверь ей открывает бывший ее нынешней, почему-то с синей краской на лице. — Не спрашивай, — говорит мужчина вместо приветствия и жестом приглашает ее войти. Мико следует за ним в гостиную и наблюдает абсолютный контраст с его видом в их первую встречу, а еще с его фотографией в соцсетях. Сейчас на нем обычные серые спортивные штаны, свободное синее хаори, натянутое на базовую футболку. Длинные черные волосы собраны в расслабленный пучок на затылке, из которого, впрочем, выбилось пару прядей за день. — Здесь бардак, но это потому что Куни… — Да, я представляю почему. В гостиной действительно был бардак. Кажется, Куникудзуши опять тренировался в своем инженерном таланте и половину комнаты занимала конструкция из блоков Лего и человеческой многоножки из всех его роботов. — Это должно было быть чем-то типа военной базы, но получился скорее некий пантеон, — объяснил концепцию Сасаюри. — Понятно, — кивнула Мико, — Ну что, расчехляй карты. Первые минут пять они молча раскладывают карты. Мико периодически бросает взгляд на Сасаюри, но он кажется целиком и полностью погруженным в игру. Яэ и сама очень старается сфокусироваться, но ее ужасно напрягает повисшее в воздухе неловкое молчание. Едва она поднимает глаза на мужчину и открывает рот, как он резко ее прерывает: — Нет необходимости обмениваться любезностями, — холодно говорит он, — Это довольно жалко, форсировать разговор, лишь бы не сидеть в тишине. — Как скажешь, — хмыкнула Мико. — Я могу налить тебе, если хочешь. — Нет, спасибо. — Я думал, ты обычно не против выпить. — Из всей возможной информации, самое худшее, что тебе удалось нарыть это мой алкоголизм? — Из какой информации? — Ой, не придуривайтесь, товарищ генерал! Мико аж по столу хлопнула от злости и часть карточек со строчками стихотворений ста поэтов испуганно подпрыгнули. Он ее совсем за дурочку держит? Действительно думает, что она бы проигнорировала уведомления из социальных сетей о “подозрительной активности” в ее аккаунтах, внезапный визит налоговой, звонок из финансовой полиции, а потом из прокуратуры? Электронные письма и звонки из всех возможных тейватских структур сопровождались какими-то абсолютно нелепыми отговорками о профилактических проверках, обновлении базы данных и прочей ерундой. В какой-то момент ей даже казалось, что это мошенники, но при сверке контактов на сайтах ведомств все идеально совпало. Остался один вариант, кто-то имеющий влияние, пытается что-то на нее нарыть. — Знаешь что мне Куни сказал как-то? — ухмыляется Мико, — Мусора хуже говна. — Согласен полностью, — кивнул Сасаюри, — Поэтому и выбрал рисковать жизнью, а не штрафы за неправильную парковку выписывать. — И тем не менее решил прибегнуть к их услугам? — Это первый и последний раз, когда я вот так пользуюсь служебным положением. Но, честно говоря, ты оказалась жутко скучной. Живешь по прописке, регулярно платишь налоги и своевременно зарплаты сотрудникам, было пару приводов в полицию по молодости за курение в неположенном месте или публичное распитие, но там все штрафы оплачены со счета некоего Камисато… — Впервые слышу эту фамилию, — Яэ заглядывает Сасаюри прямо в глаза, — Есть еще что-то? — Клуб обиженных писателей, которые строчат о тебе гадости по всему интернету, но мне этого недостаточно, чтобы доебаться. — Извините, товарищ генерал, что оказалась всего лишь обрубательницей крыльев кучки графоманов. — Нет, я почитал не только их посты о тебе, но и то, что они публикуют, тут ты даже молодец. Двое продолжали сверлить друг друга глазами. Во взгляде одного читалось желание доебаться, а у другой вызов и готовность обороняться. — Пап? Можно мне водички? Сасаюри аж вздрагивает, когда слышит голос сына откуда-то из дверного проема. На секунду у него на лице читается потерянность, как будто при переходе от режима говнюка в заботливого отца у него что-то сломалось. Тем не менее, он быстро встает с пола и, по пути погладив сына по голове, устремляется на кухню. — О, Мико, привет, — в полусне Куникудзуши садится на пол рядом с Яэ, утыкается носом куда-то ей в плечо и прикрывает глаза. — А если нас кто-то заметит в таком виде? — Мико кладет руку мальчику на спину и мягко поглаживает. — Тут только папа, он все равно скоро уедет воевать на Ясиори, — отвечает Куни, едва подавляя зевок. Сасаюри возвращается в гостиную, присаживается рядом с Мико и сыном, протягивая последнему стакан воды. Мальчик делает пару глотков, потом внимательно рассматривает взрослых и решает спросить: — А что вы тут вдвоем делаете? Плетете заговор против мамы? Можно с вами? — Вообще-то я люблю твою маму, — напоминает Мико. — Я тоже, — добавляет Сасаюри, — По-своему. — Какие вы скучные, — бросает Куникудзуши, вручает отцу пустой стакан и удаляется в свою спальню. Мико провожает его спокойным взглядом, но на самом деле у нее просто рвет крышу. Что значит “тоже”? И что за “по-своему”? Она вообще-то пришла, чтобы спросить за вмешательство в частную жизнь, а получит просьбу убраться и не мешать счастливой семейной жизни? Той самой, где папа сильный, а мама красивая? Так что, всем будет лучше? — Ты прости, что полез не в свое дело, — мужской голос вырывает ее из череды тревожных мыслей, — Я просто хотел убедиться, что мать моего ребенка не привела в дом кого попало. Первичная проверка показала, что ты не худший для нее вариант. — То есть, ты не хочешь возвращать свой брак с Эи? — очухивается Мико. — Боже упаси, — дергается Сасаюри, — Нет, ты не подумай, я благодарен Эи за эти несколько совместных лет, особенно за Куникудзуши, но мы настолько разные, что то, что мы живем за тысячи километров друг от друга это буквально лучший расклад. — Блять, знаешь, я вообще ничего не понимаю, — срывается Мико, — То вы втроем весело проводите время как семья из рекламы майонеза, то ты радуешься тому, что будешь находиться не в одном городе с женой и сыном, а на гражданской войне. У тебя вообще все в порядке с головой? — А ты можешь с уверенностью сказать, что у Эи все в порядке? — приподнимает одну бровь Сасаюри, на что Мико впадает в ступор и пару секунд не может найтись с ответом, — То-то же, мы с ней оба ненормальные. Только она предпочла окопаться на своем теплом месте в Селестии и не двигаться с него годами, а меня тошнит от всей этой зоны комфорта, вот поэтому мы сейчас не вместе и уже точно никогда не будем. — Ну и слава богу, — говорит Мико, — Наверное, это действительно к лучшему. — Я сказал то же самое минуту назад, ты чем меня слушала? — закатывает глаза мужчина, но через секунду спохватывается, — Не обижайся только, я, наоборот, рад, если Эи нашла своего человека, которому нравятся все ее… особенности. — Да что вы все заладили про то, какая она злодейка?! Может мне в кои-то веке удалось найти кого-то страннее себя, почему мне не дают порадоваться?! — Радуйся на здоровье, только не ори, ты же Куникудзуши разбудишь, — напоминает Сасаюри. — Ой, посмотрите, нашелся папаша года, — едко бросает Мико, — Я больше чем за месяц ни от Эи, ни от Куни не слышала про тебя вообще ни слова. Ты в солдатиков все это время играл, пока она вашего общего ребенка воспитывала? — Тебе вообще какое дело до нашего с ней ребенка? — Ну может потому что вам обоим на него плевать? — С чего ты решила, что нам обоим на него… — Кто его лучший друг? — Тарталья. — Кто? — пыл Мико немного ослабевает, когда слышит абсолютно незнакомое имя. — Аякс, Тарталья это прозвище, которое они с Куни придумали. Что-то вроде позывного, которое они используют, когда проворачивают свои темные делишки. Скарамучча из той же оперы. — А кто из девочек ему нравится? — Мэгги, — выдает Сасаюри, натыкаясь на непонимание в глазах Мико еще раз, — Это настоящее имя Моны, но оно ей не нравится, поэтому она придумала себе другое. — Ладно, ты осведомлен о его делах побольше, чем Эи. — Это не так сложно. Достаточно просто иметь свободные уши и оказаться рядом в нужное время, — пожимает плечами мужчина, — Зная Эи, это почти любое время. После этой фразы Мико с Сасаюри еще пару секунд молча посидели на полу, пока тишину не нарушило повторное предложение выпить. В этот раз точно не проверка на вшивость, теперь это было реально надо. — Нет, ну я не хочу сказать, что она плохо справляется. Ты верно подметила, что я вообще несколько месяцев не объявлялся, подавляя солдат сопротивления с Ватацуми, — Сасаюри говорит так, как будто это вообще обычное дело, — Но я правда стараюсь поговорить с ним как только выдается возможность. И я уверен, что Эи тоже старается. Мы просто… стараемся в разные стороны. — Ничего не поняла, — признается Мико, разглядывая этикетку на бутылке вина, подписана персонально для Райден. — Короче, — пытается собраться с мыслями товарищ генерал, — У Эи есть очень четкие цели и идеалы. И она с бараньим упрямством подстраивает под них все, что ее окружает, а кто не хочет подстраиваться, идет нахуй, как я. И меня очень пугает тот день, когда Куникудзуши перестанет им соответствовать. — Почему ты так уверен, что этот день наступит? — Ну конечно наступит, — Сасаюри опять закатывает глаза, будто Яэ сказала какую-то глупость, — Он же живой человек со своими чувствами и мыслями. И чем старше он будет становиться, тем сильнее они будут отличаться от чувств и мыслей Эи, моих, да чьих угодно. Я уже вижу, что она не добьется от него того, чего хочет. — А чего она хочет? — спрашивает Мико, но как будто уже знает ответ на свой вопрос. — Слушай, я тебе и так уже много всего личного рассказал и это пока только моя догадка, — говорит Сасаюри, — Я думаю, что она хочет сделать Куникудзуши своей копией. Она явно видит его в политике, причем на своем месте, но мне кажется, что он для этого самый неподходящий человек. — Ты так в него не веришь? — Нет, я верю, что он был создан для чего-то другого, — признается Сасаюри, — Знаешь, все говорят, что детям военных не везет, потому что это означает строгую дисциплину и все такое, но я скорее в пасть к змее залезу, чем буду выстраивать для сына дисциплину. Он же абсолютно не такой, он хрупкий и чувствительный мальчик, ему надо заводить друзей, а не учиться отвечать на вопросы Небесного порядка. Где-то в глубине души Мико была согласна. Она старалась не задумываться о жизни Куни и не лезть туда. В конце-концов, он же не ее сын. Но даже она замечала, что Райден многовато от него требует. Как будто генерал у него не отец, а мать, но в подчинении у нее только он один. На этом они решают закончить с обсуждением Эи и Куникудзуши, а то уже действительно наболтали на заговор. Дальше они снова наполняют бокалы вином, Сасаюри травит какие-то армейские байки, а потом они находят те самые посты обиженных писателей и придумывают как бы словесно их уничтожить. Ну и что, что пост был написан год назад, Мико занятая бизнес леди, у нее не было времени, а еще генерала ВВС под боком. — Пиши: “Извините, что не такая идеальная, как в ваших ожиданиях”, — диктует Сасаюри, но они оба отвлекаются на звуки ключа, поворачивающегося в замочной скважине. В квартиру пробирается запах вишни, тяжелые туфли на каблуках остаются брошенными в прихожей, а в гостиную заходит Эи. — Вы что, всю ночь тут пили? — резко спрашивает Райден, заглянув в гостиную. — Это его идея, — автоматически выдает Мико, показав пальцем на Сасаюри. — Нет, ее, — отчеканил генерал. — Уберите тут все сейчас же и идите спать. Ты в мою спальню, ты в гостевую, — командует женщина. — Может я лучше вообще к себе домой пойду? — робко предлагает Сасаюри. — Нет, останься, приготовишь нам завтра яичницу, — Яэ по-детски хватает мужчину за рукав. До уха Райден доносятся какие-то отголоски этого полупьяного спора и она мысленно делает себе пометку запретить Мико пить. По крайней мере, в этой квартире и в ее присутствии. Кстати, надо будет предложить ей съехаться, так она бросит быстрее. Эи на ватных ногах направляется в комнату сына. Ее наручные часы показывают третий час и это она еще рано пришла, бывало гораздо хуже. Она останавливается перед дверью с табличкой в виде котика, на которой детским почерком выведено “Куникудзуши”. Кажется, они вместе ее повесили. А перед этим сын сидел у нее на коленях за ее рабочим столом и учился правильно писать свое имя. Как давно это было? Честно признаться, Эи всегда переступала порог комнаты сына с небольшим чувством вины. Она не могла точно понять, за что именно, просто где-то в глубине души понимала, что недостаточно старается, чтобы вырастить умную и сильную личность. Она смотрит как Куникудзуши во сне обнимает подушку и пытается понять, что еще ему может быть надо. — Мам? — кажется, мальчика будит свет, проникнувший из коридора. — Спи, — говорит Эи, но сын ее не слушает и протягивает к ней руки. Райден приходится войти, сесть на край кровати и заключить сына в объятие. — Там папа с Мико плели против тебя заговор, и меня пытались втянуть, — шепчет он ей на ухо. — Ты же не поддался? — Нет. — Молодец, я уже наказала этих мерзких заговорщиков. — Мам, не надо, они хорошие. — Точно? — Точно-точно. — Ладно, раз уж ты так говоришь… Куни еще пару минут пытается что-то ей рассказать в полусне, пока Эи гладит его по голове, пытаясь снова усыпить. Но даже когда глаза Куни смыкаются, он продолжает крепко держать мать за руку. Эи смотрит на его тонкие бледные пальцы, обвивающие ее ладонь и внутренне дает себе обещание. Правда, она еще сама не до конца поняла какое.