***
Посмотрели. Клуб песен и поэзии таки разрешили создать: стоило это долгих и упорных уговоров со стороны трёх старшеклассниц и обещания, аргументации, почему этот клуб был так необходим старшей школе Хасимото, и что найти новых участников будет не проблематично. Оставалось найти куратора в лице какого-нибудь учителя, а таких оказывалось в конечном итоге не так уж и много. Среди них были те, что ни в коем случае не согласились бы курировать клуб и парочка новоприбывших преподавателей. Один из них как раз дежурил в коридоре. Студентка-практикантка, учительница музыки. Сейчас она с лёгким непониманием, но не без любопытства, выслушивала предложения о кураторстве. — Ну не знаю, ребят, — она скрестила руки на груди, — затея прикольная, конечно, но я не знаю, смогу ли... — Пожалуйста, Кагаяку-сэнсэй! — встряла Клауд с мольбами. — Мы почти добрались до цели, нам не хватает всего чуть-чуть, да и те, кому интересно, их немало! — Ладно, ладно, — сдалась наконец учительница. — Давайте подпишем эту чёртову бумажку. Когда же та схватила удивленные взгляды учениц, она ухмыльнулась: — Что, не ожидали, да? Надо же как-то разбавить школьную рутину. Да уж, никто, как Кагаяку Укиё-сэнсэй, не разбавлял школьную рутину в педагогическом составе. И не только своим поведением: вместе с белой рубашкой с расстёгнутыми у ключиц пуговицы и юбкой-карандаш образ учительницы музыки создавали синие с белым кеды с посеревшими со временем шнурками (ещё и развязанными, к тому же), а также схожая по палитре с обувью нестандартная кепка параллелепипедной формы. Для привыкших к строгости формы в Японии старшеклассниц, даже для британки, преподавательница производила неоднозначное впечатление. Это всё, впрочем, не играло никакой роли, когда самая главная цель была достигнута — Кагаяку-сэнсэй согласилась на должность куратора их клуба. — Не забудьте привести новых участников, и всё будет зашибись! — напоследок показала большой палец вверх та и продолжила своё дежурство. Хатсунэ и Клауд запрыгали от радости, однако Моника не поддержала их настрой: — Мику-чан, — прервала их торжество та с лёгким беспокойством, — можешь сейчас спросить своего брата и его девушку о вступлении? Надо сделать это срочно. Сможешь? Хатсунэ, не прилагая никаких лишних усилий, остановилась. — Да, без проблем! — ответила та. — Я скоро вернусь! — Я с тобой! — Облачко, всё ещё подпрыгивающая на месте, уже была на низком старте, однако её подруга отрицательно покачала головой. — Прости, Клауд-чан, но нам надо поговорить и о личном. — Ничего, — улыбнулась девочка и помахала рукой. — Удачи! Мику поспешно зашагала по коридору. Клауд и Моника остались вдвоем, а коридор на этом этаже почти опустел: все порасходились на занятия или домой. — Думаю, теперь и я смогу убедить своего брата присоединиться к нашему клубу, — с облегчением выдохнула Моника. Казалось бы, здесь нечему удивляться, однако Клауд отреагировала экспрессивно: её глаза округлились, а из горла вылез сдавленный крик: — У тебя тоже есть брат?! — Да, младший. А что в этом такого необычного? — У стольких моих друзей есть братья, я чувствую себя даже одиноко как-то... — девочка опустила голову и вдруг начала всхлипывать, через пару секунд разразившись водопадом слёз. Моника совершенно растерялась. Её руки тянулись к Облачку, но подрагивали, замерев на месте по воле их хозяйки. Что в конкретной ситуации стоило сделать? Сказать пару подходящих слов? Фраз? Использовать нужный утешительный жест? Обнять? Поэтому девушка упёрлась взором в одну точку, которая вела прямо к человеку по ту сторону экрана, в надежде на то, что он промотает эту сцену, ведь всем известно, что наилучшее принятое решение всегда сделано за кадром.***
— Ты ведь ещё не выбрал клуб? — Я не буду вступать в твой, сестра. — Я даже не успела ничего сказать! — Я уже догадался, чего ты хочешь от меня. Может, хватит, а? Мне не интересен твой литературный клуб. — А это уже не литературный клуб! — А какой тогда? — Песен и поэзии! — Ну и название. — Зато тебе подходит. Ты же любишь петь! — ... — Да и каждому в школе необходимо вступить в клуб. Лучшего варианта и придумать нельзя! — ... — Я обещаю, что ты не пожалеешь о вступлении. Пожалуйста, брат. Хотя бы раз прошу тебя: помоги. Ты можешь хоть не приходить в итоге. Всё, что нужно сделать — записаться. — ... — ..? — Аргх, ладно! Но больше меня ни о чём не проси! — Хорошо, ты главное сделай это прямо сейчас. — Издеваешься? — Чем быстрее, тем лучше для тебя, братец.***
— Пап, я дома! — крикнула Облачко с порога, вернувшись домой. Надежда, что отец всё-таки встретит её с распростёртыми объятиями, что происходило хоть и не часто, но периодически, уже почти тлела, как уголёк. Одно утешение: просторная трёхкомнатная квартира в её полном распоряжении. И этим утешительным бонусом девочка воспользовалась: она порхала по квартире, тщательно осматривая каждый её уголок, чистенький, не тронутый пылью и тяжким бременем прожитых лет. Конечно, это не старый уютный домик на два этажа поближе к окраине города в Штатах; здесь не скопилось ценных сердцу воспоминаний, а сияющая белизна интерьера доставляла дискомфорт. Однако Клауд верила... нет, точно знала: и это место когда-то станет для неё дорогим. Один день оказался столь насыщенным, что в маленькой голове юной леди взрывались фейерверки всевозможных мыслей. Столько новых знакомств, столько впечатлений! Встреча с кумиром, разумеется: от его приятных слов, комплиментов, харизматичного тембра голоса ноги подкашивались сами собой. И загадочный разговор, вызывающий в душе Облачка иррациональное чувство тревоги... — Как необычно видеть здесь столько разных людей... Моника вместе с Клауд шла в кабинет, отделённый под их внеурочную деятельность. На последнем этаже, почти у самого хода на крышу: во время обеда там оживлённо, а в остальное время никто не беспокоит. Клауд молчала, что ей обычно не свойственно. Будто бы она только что вошла в резонанс вместе с атмосферой их беседы. Да и окружение, вторя ей, погрузилось в вакуум тишины. — Это вселяет большую уверенность в твоём существовании. Здесь даже... дышится легче. Но всё равно всё не реально. — Как будто этот мир кто-то выдумал? — подала голос девочка, скорее для прерывания нагнетающего беззвучия, нежели для поддержания разговора. — Иногда кажется, будто любой мир, где я не нахожусь — выдумка. Да, здесь я свободна, но даже так вынуждена идти по сценарию, говорить предназначенные для моего персонажа слова... И, конечно же, молчать. — Молчать? О чём? Ответа не последовало. Если бы только Облачко подозревала, как круто поменяется её жизнь, стоит только на следующий день открыть дверь, ведущую в клуб песен и поэзии.