Дыши мной, Гарри

      Гарри вернулся в Хогвартс спустя несколько сонных и тоскливых дней пребывания в Мунго. Ему подробно объяснили, что происходит, подсказали, как справляться с накатывающими волнами кашля и правильно дышать. По прогнозам у него оставалось несколько месяцев, если приступов больше не случится, перед тем, как корни лабазника разрушат его лёгкие и проникнут в сердце. Что ж, у него ещё оставалось время побыть рядом с тем, кого он так убийственно любил.       Зайдя в столовую, Гарри ощутил перемены. Все затихли, пристально глядя на его одинокую фигуру, неуверенно замершую в дверях. Общее напряжение липло неприятным осуждением и душной жалостью. Стало мерзко, и Гарри стиснул кулаки, сдерживаясь, чтобы не заорать на всех. Он не нуждался ни в чьей жалости!       Пройдя к своему месту рядом с Роном и Гермионой, он привычно улыбнулся приятелю, но тот окинул его неприязненным взглядом и отсел.       — Не обращай внимания на этого идиота! Как ты себя чувствуешь? — спохватилась Гермиона, хватая Гарри за руку и перетягивая покрывало внимания на себя.       — Всё хорошо, — искренне улыбнулся он, недоумевая от реакции Рона и отвлекаясь на Гермиону, чей взгляд сквозил волнением и недоверием. — Это был просто приступ. Сейчас я нормально дышу. Тебе не о чем беспокоиться.       Гарри сжал тыльную сторону ладони подруги и ощутил между лопатками обжигающий взгляд. Позвоночник словно облили кипятком, и стало даже интересно, чьё негодование они вызвали своей привычной манерой общения.       Обернувшись, Гарри встретился с плавленым серебром знакомых глаз, что в упор разглядывали его персону и их с Гермионой дружеский жест. Неудивительно, что Драко жадно наблюдал за ними. И хотя его лицо оставалось похожим на маску безразличия — Гарри точно мог отличить по ней, что происходило у Драко внутри.       Стоило Гарри дёрнуть уголком рта, мол, «не будь идиотом, мы друзья», как плечи Малфоя расслабленно опустились, а его едва заметная ухмылка отрикошетила неизвестным, но явно важным посылом. Драко встал, намереваясь уйти. Похоже, у него имелась какая-то информация, и им стоило встретиться в ближайшее время в Выручай-комнате.       Гермиона проследила траекторию внимания Гарри и глубоко вздохнула, потупя взор. Каждый раз, когда она смущалась, её покрытые веснушками щёки загорались небольшими ямочками. Как и сейчас. Кажется, их сближение с Малфоем дало свои плоды.       — Гарри, мне жаль, что ты… Драко, он… — Гермиона запнулась и порозовела, спрятав за блеснувшими медью локонами смущённую улыбку.       — Что он? — немного резко проговорил Гарри, держа марку, ведь речь зашла о «враге детства».       Гермиона ожидала подобной реакции, поэтому ни на мгновение не смутилась и сильнее сжала его руку.       — Гарри, я знаю, что вы не ладите, но он принёс мне книгу из родовой библиотеки про ханахаки, чтобы я могла оказать тебе помощь в нужный момент и дать почитать её тебе.       Она грустно улыбнулась, и ядовитая жалость уколола Гарри. Внутри поднялся вихрь негодования, и это стало последней каплей. Гарри буквально переполнился энергией, что гуляла по столовой и теперь лилась отравленным зельем через край его сосуда терпения. Он не нуждался в поддержке, в словах, в чьих-то суждениях и вопросах. Как можно жалеть человека за чувства? Как можно осуждать за них или пытаться поставить себя на его место? Это его выбор — кого любить, по кому страдать и от чьего безразличия умирать! Только его и ничей больше.       — Мне не нужна помощь, Гермиона! — Гарри резко вырвался и отскочил.       Конечно, Гермиона ни в чём не виновата. Это взвинченные нервы шарахнули по Гарри соскочившей пружиной. И снова все вокруг уставились на него, как на главную школьную интригу, Мордред их подери!       — Прости. Поговорим… поговорим позже, ладно?       Гарри едва не сорвался на бег, чтобы быстрее скрыться от толпы любопытных учеников за дверью, где резко столкнулся с высокой, подтянутой фигурой.       Сладкий, едва уловимый запах лабазника вмиг снял напряжение и успокоил нервную систему, помогая забыть обо всём, что только что произошло в столовой. Северус являлся для него тёплым молоком с капелькой душистого мёда, что обволакивало и утешало, баюкало в те моменты, когда Гарри нуждался в ощущении покоя.       Высокий ряд мелких пуговок привычно поднимался к шее Северуса, где красиво выглядывал воротник идеально белой рубашки. Гарри глубоко вдохнул и сделал полшага назад, чтобы не нарушать личных границ того, кто являлся непозволительно притягательным и одновременно обжигающе холодным.       — Простите, профессор, — пробормотал он на выдохе, чувствуя, как сердце пропустило удар от невозможности прикоснуться к длинным пальцам Северуса, его сильной груди, что скрывалась за ворохом одежды, и равнодушно сжатым, всегда горчащим цепляющими фразами губам.       Чёрные глаза долгую секунду смотрели на него с непонятной эмоцией, и, завидев выходящего Драко, вновь стали ледяными.       — Разуйте глаза, мистер Поттер. Или ваша любовь делает вас ещё и слепцом?       Северус не знал, зачем так говорит, но слова просочились привычным ядом сквозь зубы, как бывало каждый раз, когда он встречался с Поттером.       Гарри задержал дыхание, почувствовав, как корни растения неприятно зашевелились в лёгких и словно больше расползлись по стенкам, крепче цепляясь за мягкие ткани. В груди стало нестерпимо больно, но он ни на унцию не показал своих мучений, предпочитая бросить очередные извинения и скрыться за поворотом.       Где-то в глубине души Северус видел в нём себя, произнося всё то же, что однажды сказали ему. Он неосознанно пытался залатать свои душевные раны, что так и не превратились в обесцвеченные шрамы и кровоточили, стоило Поттеру появиться в поле зрения.       Драко вопросительно огляделся и, получив красноречивый кивок от Северуса, вымученно закатил глаза и кинулся за Поттером, выглядя так, будто на его жизнь только что обрушились большие проблемы. И он оказался не так уж далёк от истины. Хотя, конечно, самые большие проблемы пали совсем на другие плечи.       Северус постоял около минуты, обволакивая магическим куполом Малфоя и Поттера, чтобы не создавать лишней шумихи, и незаметной тенью двинулся в ту же сторону, куда убежали две бестолочи. Его долг — проконтролировать состояние ученика. По крайней мере, так он себе это объяснял, затыкая нелепый страх, что его теория вот-вот рухнет. И затыкая ожидание, что его теория вот-вот рухнет.       Из-за поворота показалась блондинистая макушка. Драко стоял рядом с Поттером, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и явно не зная, что делать. Растерянность играла в сведённых к переносице светлых бровях и прикушенной щеке.       «Что ты медлишь, Драко?» — зло подумал Северус, ещё вчера дав инструкцию, как нужно действовать в той или иной ситуации.       Не выдавая себя, он прислонился к стене, с замиранием сердца слушая, как Гарри судорожно выкашливал нелепые белые цветы. Эти неутихающие звуки будили в нём нечто навек погребённое. Волосы на затылке встали дыбом, когда его накрыло перечное чувство дежавю.       — Не трогай меня, Малфой. Пришёл позлорадствовать? Дал Гермионе книгу, чтобы добить меня? Не выйдет! И без твоих подачек сдохну.       Гарри вытер рукавом губы, сжимая в руках мелкие лепестки лабазника. Тёмные пряди налипли на взмокший лоб и казались чёрными на фоне побледневшей кожи.       — Просто… объект симпатии того, кто болеет ханахаки, может своим присутствием облегчить дыхание, — промямлил Малфой вталдыченную ему фразу, и Северус закатил глаза. Вот уж не думал он, что у крестника нет яиц в штанах.       Гарри вымученно улыбнулся, кожей чувствуя близкое присутствие Северуса, благодаря которому приступ прошёл стороной. И благодаря которому он чуть не начался.       — Облегчить или усугубить. Я это знаю. Но не понимаю, как это касается тебя, Малфой. — Он перевёл взгляд на опешившего Драко, и тот будто прозрел. И, кажется, не только он. — Уж не думаешь ли ты, что я влюбился в тебя? Не слишком ли много чести?       Словно разбитое стекло слова разодрали в клочья план Северуса.       — Да пошёл ты, Поттер, — зло прошипел Драко. Кажется, он только что проклял крёстного за ошибочный план, Поттера с его цветочками и всё на свете, когда быстрым шагом двинулся в другую сторону.       Гарри остался сидеть на каменном полу, прислонившись к стене и пытаясь выровнять хриплое дыхание. Футболка под формой намокла и неприятно липла к телу, руки дрожали, во рту горчило от недавних слов и лабазника. Кажется, у него не осталось нескольких месяцев. Ещё парочка высказываний от Снейпа, и его уже не откачают.       В этот момент Северус подумал о том же.       Удостоверившись, что приступ обошёл стороной, он наложил на Гарри несколько облегчающих состояние заклинаний и поспешил к себе в покои, чтобы пересмотреть сложившуюся ситуацию через Омут памяти. Первая теория, как и подсказывала интуиция, пошла прахом, и первоначальные подозрения теперь могли оказаться более чем верными. И это плохо. Очень плохо!

***

      Вечером, когда Гарри ложился спать, Рон наконец поднял с кровати свою рыжую голову, и Гарри впервые пожалел, что тот решился с ним заговорить.       — Почему ты не сказал мне?       Обвиняющий тон пронзил насквозь, неприятно скрипя на зубах, заставляя кривиться и желать сплюнуть эту гадость.       — Не сказал что? — переспросил Гарри.       Отчасти он понимал, о чём речь, но с Роном всякое могло быть, и иногда лучше скосить под дурачка, чем получить ещё тысячу вопросов и претензий.       — Что ты это… того… по мальчикам, — хмуро и морщась, выдавил Уизли, звучно почёсывая щетинистый подбородок. Судя по всему, его гомофобную натуру чем-то задели предпочтения Гарри. Неожиданно.       — Кто тебе это сказал? — вскинулся Гарри, боясь, что теперь точно не заснёт. Не с такими обвинениями, не тогда, когда от одной мысли о Северусе у него перекрывало дыхание. В прямом смысле.       Целитель Сметвик настоятельно рекомендовал ему не нервничать, особенно перед сном, и стараться не думать об объекте своей привязанности, так как статистика по количеству приступов во сне являлась внушительной.       — Да все только об этом и говорят! О тебе и этом… хорьке.       У Гарри возникло ощущение, что Рона сейчас стошнит. О, если бы Уизли знал, что они с Драко вытворяли в Выручай-комнате, его хватил бы удар!       — Малфой тут вообще ни при чём.       Только теперь до Гарри дошло.       Конечно, что ещё могли подумать люди, когда он грохнулся в обморок, сидя за одной партой с Драко? Самое время сейчас идти и биться головой о стену! А если бы он упал рядом с Дамблдором? Хотя нет, об этом лучше не думать.       И стоит обязательно сказать Драко спасибо за то, что он остался рядом с ним сегодня. Несмотря на слова, по серому взгляду и дрогнувшим рукам Гарри видел настоящее беспокойство и поддержку. И если бы не людный коридор, и не наличие Северуса, их разговор стал бы иным, но менять репертуар придуманного для других шоу только из-за одной маленькой цветочной проблемы неразумно. Особенно теперь, когда вся школа думает, что у Гарри невзаимные чувства к Малфою… Тьфу!       — Тогда кто? — Уизли прервал поток мыслей и полез на рожон.       — Что — кто? — закатил глаза Гарри, сжимая руками одеяло. Его начинала подбешивать нетактичность приятеля.       — Кто это? Кого ты любишь, — снова проговорил Рон таким обвиняющим тоном, будто Гарри всем всё должен рассказывать. Чёрта с два!       — Это неважно, — зло выдохнул Гарри, ощущая, как стянуло горло.       Неужели Гермиона не успела прочитать нотацию Рону о том, что можно спрашивать, а что — нет? Вряд ли она забыла про это.       В комнате ненадолго воцарилась священная тишина. Яркая луна зашла за небольшую тучу, погружая спальню в густую и приятную темноту.       — Это хоть он или она? — предпринял последнюю попытку Рон, но ответом стало красноречивое, посылающее в одно место молчание. — Ясно. Мог бы и рассказать лучшему другу.       Рон обиженно отвернулся, и через какое-то время его дыхание выровнялось.       Гарри молчал и старался дышать через нос, как его научил Сметвик. Тёплый воздух медленно наполнял грудную клетку и медленно покидал её. Это своего рода медитация, состояние здесь и сейчас, погружение в перетекающее желеобразное спокойствие. Гарри неотрывно смотрел в одну точку на стыке балдахина, чтобы не закрывать глаза и не видеть образ Северуса. Его красивые пальцы, что уверенно сжимали палочку, перо или мел; чёрные волосы и невозможные глаза…       — Мерлин! Спасибо, Рон! — тихо выругался Гарри и рывком скинул одеяло, не в силах заснуть.       Его неразличимые шаги утонули в сонной тишине комнаты — он незаметно ушёл, чтобы посидеть в одиночестве на Астрономической башне и хорошенько проветриться.       Эта ночь обещала быть долгой.