🐈
Чонгук оттягивает обработку фото до последнего. Ссылается Тэхёну на пресловутое эссе, которое он так и не вычитал, на отработку долгов, задания, которые кровь из носу нужно отослать до десяти часов, и так далее, и так далее… Тэхён, конечно, его не торопит. Они продолжают переписываться вопреки всем опасениям Чонгука о том, что с фотосетом все и закончится. Конечно, где-то внутри у него теплится надежда на то, что все так и продолжится, но он все равно безбожно тянет до последнего — до следующих выходных, когда все возможные оправдания заканчиваются. Фотографии сильно обрабатывать не приходится. Чонгук немного работает с цветокоррекцией, по минимуму проходится по фото ретушью, а потом еще долго рассматривает последние кадры. Тэхён смеется, запрокинув голову, застигнутый врасплох его глупой шуткой, а вот и сам Чонгук, ужасно неловкий, ужасно растрепанный, но искренне смеющийся. Он обязательно сохранит эти фото в свою особенную папку для воспоминаний. Кусочек хорошо проведенного вместе времени. Срез момента. Когда приходит время скидывать ссылку на папку с обработанными фотографиями, Чонгук все так же оттягивает момент до следующего утра, пока не набирается смелости. Будь что будет. «И тебе доброе утро, — отвечает Тэхён. — Слушай, а мы бы не могли встретиться после обеда, чтобы ты показал мне их лично? Как раз исполню обещание сводить тебя на чашечку какао». Доён, когда он (уткнувшись лицом в ее подушку и издавая временами совсем нечленораздельные звуки) в подробностях рассказал ей про свои подозрения, только закатила глаза и выдала свое экспертное мнение. Тэхён на него запал. Втюрился. Втрескался. Потерял голову. Влюбился без памяти. Прямая цитата, кстати. Чонгук в этом немного сомневался, но ее мнению все же внял. Возможно, у него и правда были шансы… — Извини, что отвлекаю, — говорит Тэхён, опуская на стол перед ним чашку с какао. — Знаю, как ты занят, но… Мне просто показалось, что есть в этом какая-то эстетика. Раньше фотографы передавали фото вживую, в конверте… — Стоило их распечатать? — вскидывает бровь Чонгук. Тэхён отмахивается. — Да нет. На самом деле я просто искал повод встретиться с тобой еще раз. Я бы позвал тебя куда-нибудь на прошлой неделе, но не хотел отвлекать. Чонгук не знает, что чувствовать: смущаться или корить себя за то, что упустил шанс встретиться с Тэхёном еще раньше. — Оу. Эм-м, сам понимаешь, конец семестра, все дела… — Да. Конечно, все в порядке. Чонгук выбирает смутиться, а поэтому делает вид, что никак не может найти в рюкзаке планшет, чтобы скрыть свое заалевшее лицо. — В общем, — начинает он, открывая нужную папку и тщательно пряча взгляд. — Наверное, ты знаешь, что я обычно не ретуширую лицо слишком сильно… Не то чтобы тебе это было нужно, конечно, но если хочешь, я могу это подправить… Тэхён принимает планшет из его рук и перелистывает фото, пока Чонгук внимательно наблюдает за его реакцией. Он выглядит впечатленным. Какие-то фото рассматривает особенно долго, приближая или глядя на них издалека, как художник, оценивающий свою работу. Вот он расплывается в улыбке: наверняка долистал до того фото, где он так потрясающе смеется… — У меня слов нет, — качает он головой, протягивая планшет обратно. — Это удивительно. Если тебе когда-нибудь понадобится модель и ты снова захочешь поработать вместе, то я буду только рад. — Конечно, я… Тэхён вдруг случайно задевает неосторожно оставленную на краю чашку какао так, что она летит на пол — нет, не на пол, а прямо на его ноги. Чонгук вскакивает на ноги, вскакивает на ноги и Тэхён, но поздно: на его светлых штанах теперь красуется здоровенное коричневое пятно. — Че-ерт, — тянет Чонгук, выхватывая из подставки на столе целую охапку салфеток и протягивая ему. — Сильно горячо? — Нет, я заказал теплый, как знал… — бормочет Тэхён, безуспешно оттирая какао со своих штанов, а потом глубоко кланяется подлетевшей официантке. — Извините. Я заплачу за ущерб. — Штаны нужно поскорее постирать, пока пятно не въелось. Тэхён стонет, прикрывая глаза ладонью. — Черт, у меня собеседование через два часа… — Не успеешь переодеться? — До дома ехать час, если не больше. — Может, зайдешь ко мне? Общага в десяти минутах, я дам тебе во что-нибудь переодеться, заодно и штаны в стирку закинешь… Тэхён смотрит на него с благодарностью. — Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делал. И потом, когда Тэхён удаляется в туалет, чтобы помыть липкие от какао руки, Чонгук достает телефон и в панике печатает Доён:мы с Тэхёном идем ко мне
тревога, мы с Тэхёном идем ко мне
не то чтобы у этого был какой-то подтекст, просто он пролил на себя какао и я хочу дать ему во что-нибудь переодеться
но все-таки????
Она как всегда не в сети, поэтому Чонгук запихивает телефон обратно в карман и поднимается, как только Тэхён выходит из туалета. Конечно, у этого нет подтекста. Конечно, это просто досадная случайность. Конечно, Чонгук не должен надумывать себе всякие глупости. Погодите, а он точно заправил постель этим утром?.. Заправил. Видимого мусора, вроде бы, не наблюдается — только несколько банок энергетика на рабочем столе. Тэхён, к счастью, на это внимание не обращает. — Вот, держи. — Чонгук протягивает ему простые светлые джинсы — единственное более-менее формальное, что он отыскал посреди своих джоггеров, карго и джинсов, в которых дырок было больше, чем ткани. — Переоденься, а потом спустимся в прачечную и поставим штаны стираться. Тэхён кивает и удаляется в ванную, а Чонгук усаживается на кровать и снова достает телефон из кармана. Экран встречает его одиннадцатью сообщениями от Доён. НЕТ НЕТ ПОГОДИ не делай этого черт я давно должна была тебе это сказать, но я подумала что это просто совпадение как быыы Тэхён и есть тот парень, с которым я переписывалась Я НИ НА ЧТО НЕ НАМЕКАЮ НО ЕСЛИ ОН УЗНАЕТ ТВОЮ КОМНАТУ пожалуйста если все-таки узнает, то не выдавай меня я со стыда умру, если он узнает, что это была я Чонгук ахает, едва не роняя из рук телефон. И что ему теперь делать? Вытолкать Тэхёна, пока он не успел ничего опознать или задать лишние вопросы? Признаться, что это его подруга скинула ему это фото? Сказать, что это был он сам?.. Обдумать пути отступления он не успевает: дверь в ванную открывается, и оттуда появляется Тэхён. Лицо у него задумчивое. Чонгук вскакивает, в ужасе ожидая того, что он может ему сказать. Ну нет, если Тэхён начнет обвинять его в том, что парней в игнор кидает… — Помнишь, когда мы только встретились, ты спросил у меня, почему я первым с тобой связался? — говорит Тэхён внезапно. — Я ведь правда ни с кем не связываюсь первым. Личка во всех соцсетях закрыта. Номер есть только у друзей и старосты группы. В универе я почти ни с кем не общаюсь, почти не завожу друзей или отношения, на флирт не отвечаю… Кто-то говорит, что я заносчивый. Кто-то — что я гей. Чонгук не успевает сдержать вырвавшееся: — Это правда? Тэхён слабо улыбается. — Первое или второе? — Насчет первого я сомневаюсь. — Нет, частично это все-таки правда. Как первое, так и второе. — Оу. Тэхён отводит взгляд: теперь ему явно неловко. — Я… да, может я и заносчивый, но мне ужасно не нравится общаться с людьми, которые не могут взглянуть глубже смазливого лица. Поэтому я люблю общаться онлайн. Анонимно. Где никто не может увидеть моего лица или растрепать всем о том, что я какой-то неправильной ориентации. О нет. О нет. О нет. Что Чонгуку делать? Он совершенно ясно видит, куда ведет этот разговор, но не имеет ни единого понятия, что сказать. Понятно одно: он не сдаст Доён, ни в коем случае. — Я не… я не совсем понимаю, о чем ты. — Видишь ли… Пару месяцев назад я познакомился с одним парнем. Все было прекрасно, мы общались днями напролет, даже фото обменивались — без лиц, само собой. А потом он пропал. Просто взял и удалил свой аккаунт. Чонгук решает притворяться до конца. — Мне жаль. Тэхён смотрит ему прямо в глаза, долгим, внимательным взглядом. — Я испугался, что что-то могло с ним случиться — это мне покоя не давало. Знаешь, он присылал мне фотки, на которых я узнал наш кампус. И еще… на одной из них был он сам. Откровенное фото. Очень. Черт, а Доён упоминала, что никак не давала понять, что учится с ним в одном универе… — Без лица, — шепчет Тэхён, подходя ближе. — Ничего опознавательного — только шея и челюсть. И я целый месяц выискивал среди наших фотографов парня с такой линией челюсти. Нашел, вроде как. И комната та же, что и была на фото… Чонгук смотрит на него и не может оторваться, как загипнотизированный. Когда пальцы Тэхёна ложатся на пуговицы его рубашки, во рту разом пересыхает от волнения, но он не предпринимает ни единой попытки отстраниться. Одна пуговица, еще одна, но на двух все и заканчивается; Тэхён опускает глаза, слегка оттягивая ворот его рубашки, и вздыхает. — Родинка под ключицей, как я и думал. Чонгук изо всех сил держится за остатки самообладания, чтобы не сказать «да, это я» и попросить его расстегивать пуговицы и дальше. — Это было мое фото? — шепчет он. — Но это не я с тобой переписывался. — Я так и понял. В общении вы с ним совершенно разные. — Тэхён застегивает пуговицы обратно, поправляет его воротник и делает шаг назад. — Извини, я… Черт. Это фото наверняка слили в интернет без твоего ведома, а тут я появляюсь, как какой-то криповый тип, который нашел тебя по нюдсам. Самообладание. Нужно сохранять самообладание. — Тот человек… он действительно тебе нравился? Тэхён трет в затылке. — В то время — очень. Но… знаешь, это прошло. Я понял, что ты мне нравишься гораздо больше. К черту самообладание. Чонгук снова берется за пуговицы рубашки, расстегивая их одну за другой — ниже, ниже, ниже, пока Тэхён внимательно следит за его пальцами и обнажающейся кожей. Снятая рубашка летит на кровать, и Чонгук, прикусив губу, предлагает: — Посмотри внимательней. Это точно было мое фото? Все сходится? Тэхён смотрит на него так, что у Чонгука сбивается дыхание. — Не могу сказать точно. На фото было чуть больше. — Насколько больше? Проверь. Тэхён подходит к нему вплотную: так близко, что еще немного, и кончики их носов соприкоснутся. Его пальцы ложатся на ключицу Чонгука, лениво обводят ту самую родинку, легонько пробегаются вниз по груди, по животу, пока не останавливаются на поясе его штанов. Чонгук неотрывно смотрит в его глаза. Он так чертовски близко: Чонгуку ничего не стоит просто податься вперед, сократись это ничтожное расстояние между ними и наконец поцеловать его… У Тэхёна на это другие планы. Он опускается на колени. — На том фото, — шепчет он, сжимая его бедро, — были твои бедра. Я как с ума сошел. Не помню, чтобы что-то когда-либо меня настолько заводило. Чонгук протягивает руку и заправляет волосы ему за ухо. — Тебе понравилось? — спрашивает он тихо. — Глупый вопрос. Задай другой. — Ты ласкал себя, когда смотрел на него? Тэхён закусывает губу. — Каждую ночь. — У меня есть еще. Много. Если ты хочешь получить их лично от меня… — Господи, и ты еще спрашиваешь. Тэхён расстегивает его джинсы, стягивает сначала их, а затем и белье, прижимается губами к его обнажившемуся колену… В любой другой ситуации Чонгуку было бы неловко стоять полностью голым перед Тэхёном, стоящим перед ним на коленях, но не сейчас, не когда Тэхён смотрит на него с таким благоговением. Ему больше не хочется сомневаться или чувствовать неловкость: он чувствует себя желанным. Тэхён поднимается поцелуями выше, еще выше, и от прикосновения его влажных губ к чувствительной коже с внутренней стороны бедер Чонгука пробирает дрожью. — Тебе нравится? Чонгук-и, тебе нравится? Чонгук давит: — По мне не видно? — А если я сделаю… вот так? Он проходится самым кончиком языка по всей длине его члена, и Чонгук, ахнув, запрокидывает голову. — Нет. Смотри на меня. Чонгук послушно опускает взгляд. Тэхён, пристально глядя ему в глаза, касается головки призывно приоткрытыми губами, а потом медленно, чертовски медленно погружает ее в рот полностью. Чонгук задыхается. Ощущается это просто превосходно, конечно, но один только вид заставляет его колени ослабеть. Внимательный темный взгляд из-под ресниц, блестящие от слюны губы, обхватившие его член, длинные пальцы, сжавшиеся у Чонгука на бедре… Черт. Как же сильно ему хочется сделать фото. Его движения до изощренного медленные, пока он берет глубже и глубже, как будто издеваясь. Чонгук едва держит себя в руках: нет, было бы слишком позорно кончить уже через минуту только из-за того, что Тэхён так хорошо смотрится на коленях у его ног… Чонгук жмурится, изо всех сил стараясь переключить свои мысли на что-то несексуальное. Так, у него экзамен в следующий четверг, надо бы попросить одногруппников скинуть конспекты… конспекты за… — Черт возьми, — стонет он и зажимает себе рот рукой, потому что стены в общаге картонные, они забыли запереть дверь и было бы очень неловко, если бы кто-нибудь решил проверить, что тут происходит. — Чонгук. Смотри на меня. — Я не могу. — Что, я настолько ужасно выгляжу? Тэхён ухмыляется, лениво поглаживая его член пальцами. Щеки у него разрозовелись, а тонкие джинсы, одолженные Чонгуком, совершенно не скрывают его стояк. Боже. — Нет, хён, я… — Что? — Я дверь не запер. Тэхён смеется (господи, как же он красиво смеется!) и поднимается на ноги, чтобы подойти к двери и щелкнуть замком. — Так лучше? — Лучше. Чонгук подтягивает его к себе за руку и наконец целует. Тэхён прижимает его к себе, и это немного неудобно, потому что он полностью одет, а сам Чонгук — все еще очень голый и очень возбужденный. Они перебираются на кровать, и Чонгук, отстранившись от его губ через усилие воли, тянет его свитер наверх. Тэхён его намек понимает, так что свитер летит на пол, а за ним и джинсы. Они прижимаются друг к другу снова: горячо, тесно, кожа к коже, так, что Чонгук явственно чувствует, что Тэхён возбужден не меньше, чем он. Тэхён целует его в шею — так крепко, что наверняка следы останутся, — подтягивает его к себе ближе за поясницу, а потом вдруг отстраняется и шепчет: — Можно я трахну твои бедра? Чонгук едва не стонет от того, как ярко представилась ему эта картинка. — Боже мой. Да… да, конечно. — У тебя есть смазка? — Обижаешь. Под подушкой. Тэхён тянется за бутыльком смазки, выдавливает немного себе на ладонь и скользит пальцами между его ног. Чонгук вздрагивает от того, какой ледяной кажется смазка на разгоряченной коже, но этого все равно не хватает, чтобы привести его в чувство. Особенно вкупе с тем, что Тэхён размазывает смазку ну определенно дольше, чем надо, лаская его бедра скользкими пальцами… Тэхён склоняется над ним, уперевшись локтями в кровать по бокам от его головы, и Чонгук чувствует, как его член проскальзывает между его бедер. Он сводит колени так плотно, как только получается, за что заслуживает сдавленное «о боже». Ну нет, он же не сможет кончить только от прикосновений к своим бедрам, так?.. Зато от того, как его все еще до боли стоящий член трется о живот Тэхёна с каждым толчком — вполне. Чонгук зажимает себе рот ладонью, чтобы не застонать ненароком: сдерживать свой голос у него всегда получалось ну крайне плохо. Тэхён целует костяшки его пальцев и шепчет: — В следующий раз обязательно сделаем это у меня в квартире. Стены там толстые. Все это — неотрывный взгляд глаза в глаза, жар его тела, ускоряющийся темп его движений — становится слишком ошеломляющим, чтобы Чонгук мог сдерживаться хоть еще немного. Он крепко закусывает пальцы, жмурится и все же не сдерживает тихого стона, кончая. И сразу стонет еще громче, потому что Тэхён собирает пальцами сперму со своего живота и скользит ладонью между его ног, размазывая ее по его бедрам. Господи, как же плевать на соседей… К счастью, никто либо их не услышал, либо просто не обратил внимания. Никто не стучит в стены, коммендант не барабанит в дверь с криками о том, что они нарушают распорядок общежития, а им не приходится вскакивать, одеваться, прятать все улики и оправдывать все тем, что кто-то ударился мизинцем о ножку кровати. Чонгук, тем не менее, с нетерпением ждет следующего раза, чтобы проверить, настолько ли толстые в квартире Тэхёна стены… Потом, когда они лежат на измятых и явно требующих стирки простынях, Тэхён вдруг говорит: — Извини. — За что? — хмурится Чонгук, поворачиваясь к нему. — Ну… за то, что я тебя выследил? — вздыхает Тэхён. — По-моему, это все-таки странно. И если это смог сделать я, имея на руках одно фото и с нулевыми навыками сталкеринга… То может и кто угодно. Чонгук хмурится еще сильнее. — Да. Наверное. Надо быть избирательнее с теми, кому отправлять свои нюдсы. И все же… знаешь, я благодарен, что этот человек выбрал именно мое фото. И тем более — что ты решил меня найти. Совесть его немножко колет: надо обязательно насесть на Доён и убедить ее признаться, потому что получилось действительно некрасиво. Тэхён улыбается, легонько поглаживая его по бедру. — Удивительно, — шепчет он. — Я нашел Золушку по нюдсам. Чонгук закатывает глаза. — Класс. Сказки двадцать первого века. Слушай, не то чтобы я тебя выгоняю, но… у тебя же должно быть собеседование? — Плевать на собеседование, — качает головой Тэхён. — Не хочешь поехать ко мне? — Ты еще спрашиваешь. Солнце только-только начинает садиться — тот самый любимый фотографами «золотой час», поэтому свет, проникая через жалюзи, ложится на лицо Тэхёна золотистыми полосками. Волосы растрепаны, на щеках еще играет румянец, губы растянуты в мягкой улыбке… — Можно я тебя сфотографирую? Это фото он тоже сохранит в свою особенную папку для воспоминаний. Кусочек хорошо проведенного вместе времени. Срез момента. Тэхён улыбается. — Конечно.