Приоритет пользователя - высший

      В последующие дни Цинхуа занимался только одним — делал выводы.       К сожалению, он забывал их раньше, чем мог зафиксировать. Быть ребенком вообще оказалось очень сложной работой.       Никак не удавалось сосредоточиться на чем-то одном. Мелькающие вокруг лица сливались в какое-то воркующее пятно, а руки и ноги постоянно нужно было вытаскивать из пеленок! Это было жизненно необходимо, главный приоритет, главный!       А еще постоянно хотелось есть, но стоило поесть, как крошечное тельце мгновенно уходило в спящий режим. Тело вообще было источником самых больших проблем.       Оно не могло говорить, не могло передвигаться и даже на пальцах не могло объяснить, что с ним не так. Оно мочило пеленки (позор, позор, Цинхуа никак не мог это контролировать!), страдало от ужасных болей в животе и чесотки в деснах.       Хотя некоторые вещи оказались неожиданно приятными.       Его часто носили на руках, разговаривая тем сюсюкающе-успокаивающим тоном, какой сам Цинхуа по отношению к детям терпеть не мог, но зря: какое бы раздражение он не испытывал, но на руках большого, теплого и вкусно пахнущего человека мгновенно приходил в приятное расположение духа и даже переставал выкручиваться из одеялкового плена.       Вообще свое поведение Цинхуа старался не анализировать. Как-то сложно взрослому человеку принять, что он превратился в существо размером с кошку, круглыми сутками мяукает и булькает молоком.       В общем, Цинхуа лежал и булькал. Иногда хныкал. Все остальное получалось у него не очень.       Дни мелькали с такой скоростью, как будто за окном притаился кто-то с огромным прожектором и просто включает и выключает его, имитируя смену дня и ночи каждые пять минут.       От мелькания даже голова кружилась, и Цинхуа старался в сторону окна не смотреть. Он даже не заметил, как дни стали тянуться чуточку дольше.       А потом еще чуточку дольше.       А потом он внезапно со всей отчетливостью разглядел лицо того большого теплого человека, который ежедневно возился с ним, и от удивления даже не заорал.       Человек оказался миловидной, но немного усталой женщиной с огромными каре-зелеными глазами и короной каштановых кос. На ней был какой-то старинный наряд, и выглядела она точь-в-точь как героиня исторической дорамы.       Поддерживая Цинхуа под спину, она измеряла комнату мелкими шагами и бормотала себе под нос:       — Наш господин наконец возвращается. Я сообщила письмом, что теперь у него есть сын, но он еще ни разу не видел тебя… Ты совсем на него не похож, это хорошо, это очень хорошо…       Цинхуа молча оскорбился. Если уж эта женщина в этой новой сумасшедшей реальности была его матерью, а он был ее сыном, то что же хорошего в том, что на отца он совсем не похож?       Если внешность он взял только от матери, то с возрастом тоже станет похож на невысокую милую булочку с печальным взглядом? Нет, нет, у него должна быть мужественность!       Он даже мякнул что-то неразборчивое, и мама переложила его на плечо, шлепнув по спинке.       — Если будешь похож на него, то его жена все поймет, — шепнула она. — И нам с тобой никакой жизни тогда не надут. Угораздило же меня…       Цинхуа мрачно замолчал.       Ах вот оно что.       Мама его, выходит, спит с женатым и боится. Отрадно. Система вовсе не стала упрощать его жизнь… Погодите-ка.       «Система, а я что-то не помню такого сюжета. В какую книгу ты меня засунула? Я уверен, что нигде не писал о маленьких детях в роли главных героев!»       «Приоритет пользователя — высший! — пафосно отозвалась Система. — Но персонаж, в тело которого попал пользователь, не относится к главным героям.»       Цинхуа едва в голос не застонал от облегчения.       Ему не придется корячиться и реально исправлять какие-то сюжетные дыры! От него ничего не зависит, он простой второстепенный герой, а то и вовсе пушечное мясо!       Но у него все-таки была какая-то сюжетная точка через 11 лет.       «Как называется этот мир?»       «Мир, — послушно повторила Система. — Этот мир называется Мир. Для уточнения нужно дождаться соединения с центральным сервером.»       «И когда произойдет соединение?»       Система помолчала.       «Центральный сервер невозможно восстановить после вмешательства второстепенного персонажа Юэ Цинъюаня, — сухо сообщила она. — Система работает в автономном режиме.»       Глаза Цинхуа округлились. Малыш с надутыми щечками, приоткрытым ротиком и крошечной морщинкой на лбу показался матери таким милым, что она заворковала над ним с утроенной силой.       В голове крошечного ребенка, который едва научился мыслить связно дольше пяти минут, происходили тектонические сдвиги и мощнейшие взрывы.       «Как зовут моего персонажа?»       «Вся доступная информация по персонажу Шан Цинхуа, — Система перешла на деловой тон. — Посредственный заклинатель, ставший лордом пика Аньдин. Предатель. Убит демоном Мобэй-цзюнем. Убит лордом Юэ. Убит демоном Мобэй-цзюнем…»       Что-то тихо щелкнуло, и голос Системы пропал.       Цинхуа нервически хихикнул. Ах, ну вот оно что.       Сюжет вспоминался с трудом, а лучше бы не вспоминался вообще.       И когда это его успел убить Юэ Цинъюань? Ну не в реальной жизни же?! Таких поворотов он точно не прописывал. Хотя было в главе Юэ что-то такое, чего он сам не мог объяснить…       Что-то слишком уж темное.       И детство Цинхуа? Когда это он о таком писал?       Он почти добрался до какого-то важного пласта памяти, который почему-то все время ускользал, но внезапно заснул. Жизнь ребенка вообще очень внезапна.       После пробуждения думать ему не хотелось совсем.       Он уже научился переворачиваться, пыхтя и извиваясь, как жирненькая гусеница, когда наконец вернулся отец.       К его приезду в доме стоял страшный шум — слуги метались туда-сюда, кто-то покрикивал командирским голосом, где-то плакал ребенок. Не младенец, а постарше, лет пяти; этот звук заставлял Цинхуа съеживаться.       В реальной жизни — той, которая была до всего этого бреда, — у него была другая семья. Особых денег у них не водилось, да и вообще никаких не водилось, если быть совсем честным. Со школы Цинхуа подрабатывал любыми способами, которые только были ему доступны, а потом снял каморку и окончательно заперся там, зарабатывая деньги написанием простеньких порнорассказов.       Об отце он предпочитал не вспоминать, а мать не желала вспоминать уже о нем. Как-то так и вышло, что со временем он выпал из течения жизни и остался сидеть на камне, глядя на текущие мимо бурные воды дружбы, любви, расставаний, драм и побед.       Все они никак его не касались и выглядели странно, как обряды каких-то древних племен. Цинхуа не желал во всем этом разбираться.       Только вот никак не удавалось вспомнить, как и когда он умер. Это ведь важно? Он готов был допросить Систему с пристрастием, но тут появился отец.       Даже совершенно не зная, как отличить человека от заклинателя, Цинхуа мгновенно уверился — этот статный господин с едва заметными морщинками вокруг глаз один из тех, в чьих меридианах течет светлая ци.       Тихонько постучав, тот вошел в комнату и остановился сразу за порогом, не сводя глаз с напряженной женщины и свертка в ее руках. Цинхуа мгновенно занервничал и стал выкручиваться из одеяла. Между ним и женщиной, которая теперь звалась его матерью, словно был какой-то прямой канал передачи эмоций — стоило ей разозлиться или испугаться, как крошечное тельце начинало вибрировать, а Цинхуа не мог сдержать негодующих криков.       Отец что-то сказал. Цинхуа не расслышал, занятый возней и сопением, но при звуках голоса тут же замер. Надо разведывать обстановку, ему же тут жить еще.       Как минимум одиннадцать лет. Боги, и зачем он придумал мир, где детей в одиннадцать отправляют на обучение?..       — Могу я?..       — В первую очередь господину стоило проведать свою супругу, — бесцветным голосом отозвалась мать и покрепче прижала к себе сверток.       — В первую очередь я хочу увидеть своего сына, — отрезал заклинатель и протянул руки.       Женщина запаниковала и отступила к окну. В ее душе бурлила такая бездна чувств, что Цинхуа невольно захныкал. Ему показалось, что внутри его головы бегает с десяток муравьев.       Зачем все так усложнять? Просто опустите его в кроватку и решайте свои дела!       Поколебавшись, женщина все-таки передала сверток. Цинхуа замер, выпучив глаза.       Прямо над ним появилось лицо с чернильными глазами и темными волосами, в которых пробивалась благородная седина. Новоявленный отец смотрел тяжело, но определенно без злости.       Может, окажется приличным человеком, подумал Цинхуа. Получше моего прежнего отца, который только и умел, что вещи в сына швырять, а потом и самого сына — об стены.       — Как ты его назвала?       — Цинхуа, — без эмоций отозвалась женщина и осторожно поправила складочки одеяла.       — Цинхуа, — сосредоточенно повторил заклинатель и едва заметно улыбнулся. — Хорошее имя. Жаль, что я не могу дать ему свою фамилию.       Вскоре он ушел — на Цинхуа вдруг напала странная рассеянность, и остаток разговора он пропустил.       Он совершенно не помнил никакой слезливой истории из прошлого лорда Шан. Он и самого лорда помнил только потому, что дал ему свое имя.       Не было у него ни матери-служанки в богатом доме (и почему никто до сих пор не назвал ее по имени?), ни отца-заклинателя. Да и вообще все эти мелочи Цинхуа упустил. Ну не прописывать же родословную каждому второстепенному герою, который мелькнет на страницах!       Со временем мать вернулась к своим обязанностям — она была чем-то вроде личной служанки при двух малолетних дочках хозяйской четы. Недовольно мычащий сверток с Цинхуа кочевал по дому вместе с ней.       За это время он узнал массу нового.       Во-первых, его отец был человеком неплохим, дочерей своих любил и к жене относился с почтением, что не помешало ему изменять ей с симпатичной служанкой. Сам он был из богатого рода, но никакими особыми талантами не отличался и даже не осел в каком-нибудь ордене, вернувшись после обучения в родовое гнездо. Звали его господин Мин, и такого персонажа Цинхуа тоже не вспомнил.       Во-вторых, его жена, госпожа весьма суровая, была давно и неизлечимо больна и медленно угасала, срывая гнев на всех окружающих.       В-третьих, обе дочери этой пары были тихими, милыми и воспитанными, что не могло Цинхуа не радовать. Правда, он вроде как должен был их написать, но он не писал, но они же откуда-то взялись?       Система хранила загадочное молчание. После долгих вымогательств она выдала наконец, что для Цинхуа заготовлено две сюжетные точки, которые ему нужно пройти, а для дальнейших точек необходима корректировка с сервером. Только вот сервер был уничтожен, и его нужно было «чинить извне».       Выслушивая этот странный бред, Цинхуа разрывался между двумя противоположными мнениями.       Мнение первое: он и правда умирает или крышей поехал, а все вокруг — его затяжной бред. Так себе теория, но многое объясняет. Где еще прятаться умирающему разуму, как не в любимых фантазиях?       Мнение второе: каким-то неведомым образом его работы ожили. Возможно, и не только его работы. А вдруг все авторы попадают в созданные миры? Хорошо, что Кинг все еще жив, соболезнования Говарду Лавкрафту!       Но если он каким-то образом оживил мир и переместился туда, то о каком сервере идет речь? Ведь его тело и есть сервер. Что еще может оживить текст, как не разум автора?       В таком случае все выглядело немного гаже, но у него все еще было преимущество. Он неплохо помнил сюжет и свою роль, которой теперь должен следовать ровно до того момента, как станет пиковым лордом.       И сервер уже не починят. Значит, ему придется в одиннадцать лет оказаться на пике, потом пройти путь от простого ученика до старшего, стать предателем и наконец подняться на пик Аньдин в качестве лорда. А потом все.       Если Система не свяжется с сервером, то никаких новых точек не будет. Он станет лордом и не только будет знать сюжет, но и не получит никаких заданий.       В крошечной комнате было тихо и темно. Уставшая за ночь женщина — даже ощущая сильную привязанность к ней, Цинхуа не рисковал мысленно звать ее мамой, как-то глупо это все выглядело, — давно спала, укутавшись в тонкое одеяло.       Полугодовалый создатель мира лежал в детской кроватке и молча смотрел в потолок, планируя свою будущую жизнь вплоть до побега от Мобэй-цзюня.