Приоритет пользователя - высший

      — Гэгэ! — звонко завопило чудное создание в дорогом костюмчике и крутануло в воздухе деревянный меч. — Гэгэээээ!!!       — Да помогут мне боги, — тихонечко проворчал Цинхуа и полез сквозь кусты.       До поступления оставалось всего ничего. Через месяц состоится отбор в ученики, но месяц этот нужно было еще протянуть и не пасть жертвой непомерной любви младшего братишки.       К счастью, трехлетние дети в уме сильно уступают одиннадцатилетним, зато в упрямстве фору дадут, да еще и научились подло манипулировать. Например, плюхаться на зад посреди дома и верещать с таким усердием, что все слуги начинали искать Цинхуа, а потом ловили и вели на растерзание, потому что слушать это было совершенно невыносимо.       Только любви младшего брата Цинхуа и был обязан тем, что до сих пор оставался в доме. Маленький Мин Фань, едва встав на ноги, превратился в утенка, а гэгэ своего посчитал мамой-уткой. Если он не спал, то ел и требовал гэгэ; если не спал и не ел, то требовал гэгэ.       Это все изрядно утомляло. За Цинхуа и так следом бродила целая орда детишек разных возрастов и сословий, не хватало еще одного преданного фаната!       С появлением младшего брата Цинхуа сразу две вещи осознал. Во-первых, сыграть достоверного малыша ему не удалось на капли. Во-вторых, ему еще учиться и учиться до хаотичной, прямо-таки ядерной энергии Мин Фаня!       У родителей больше не было спокойных дней и свободного времени. Казалось, будущий наследник прямо с рождения обладал некоторыми специфическими способностями: например, находится в трех местах одновременно и ломать вещи одним взглядом.       Дворовые псы и коты быстро смекнули, кто теперь в доме власть, и при виде бодро ковыляющего на подвиги малыша стремительно исчезали, а вот слугам исчезать было некуда. Цинхуа оказался где-то между животными и людьми: исчезнуть честно пытался (ну не хочет он быть старшим братом, нет, нет, как будто ему заняться нечем!), но и совсем уж увиливать от братских обязательств не позволяли родители.       Какое-то время отец был рад наличию старшего ребенка, на которого без лишних осложнений можно оставить воспитание младшего, но всего пара фраз в корне изменила все. С годами господин Мин стал несколько внушаем, а общественное мнение стало волновать его куда сильнее. На ужине в честь двухлетия Мин Фаня, пока малыш упорно карабкался на колени Цинхуа, одна из сердобольных тетушек сентиментально обронила:       — Надо же, как дружны! А ведь первый — сын служанки, ни воспитания, ничего… Нужно бы его отдать на обучение, вырастет хорошим слугой и подспорьем для брата.       Цинхуа насупился и бросил короткий взгляд на мать. Вот кому труднее всего пришлось!.. Нет, ни в чем ее не обвиняли. Только в том, что служанка, не ровня, дурная кровь, никогда своей не станет, ну и сглупил господин Мин. Мало ли было высокородных девушек, готовых стать его женой? Разве б кто запретил хозяину и дальше спать со служанкой и даже детей ей делать? Зато сколько денег мог принести правильный брак…       Госпожа Шан бледнела, но держалась. Только к ночи, бывало, плакала, но Цинхуа к тому времени перестал на нее внимание обращать, потому что односторонние отношения поддерживать не желал.       Это для него госпожа Шан — почти незнакомка и никак не родная мать, но вот для нее Цинхуа — первый ребенок, так куда же вся нежная привязанность делась? Теперь она избегала подрастающего сына, как постыдной ошибки молодости.       Отцу не нужен, мрачно думал Цинхуа, пролезая сквозь колючие кусты. От матери тоже любви не дождешься. Понятно, от чего будущий лорд Шан пошел за своим ледяным демоном и стал предателем! Неправильно сформированные паттерны, детские травмы, недолюбленность, т-ц!       Додумать ему помешала мысль о том, что персонажа-то он отчасти с себя списывал.       Ситуация вышла совершенно глупая. Родители его сторонились, не желая больше признавать своим сыном (конечно, он оставался их сыном, но если постепенно отдаляться, то ниточки понемногу обрываются, но как вы можете так с детьми поступать? Отвратительно!). При этом он был им полезен как нянька для малыша, только вот до воспитания его допускать тоже не слишком хотели. Чему научит маленький бастард? Ничему хорошему. Теперь отец хотел отправить его на обучение, но одновременно с этим и не хотел. Выражалось это в совершенно пассивной позиции — мол, если хочешь на пик, так и езжай, но учить до поступления тебя никто не будет, никаких лишних трат.       Цинхуа по-прежнему красиво одевали и кормили, но на этом забота о нем полностью исчерпывалась. Такое отношение бесило его до зубовного скрежета.       Хорошо, вы можете с ним так поступать, он ведь уже взрослый, ему все не так страшно. А будь в его теле настоящий ребенок? Да таким родителям можно и третьим сыном Ло Бинхэ послать, чтобы он их попозже научил сыновней почтительности!       На мыслях о Ло Бинхэ у Цинхуа отчаянно зачесался нос. Звонко чихнув, он затаился в зарослях, крепко прижимая к себе сверток с книгами.       Мин Фань звука не услышал или не сообразил, что это такое. Еще пару раз тоскливо позвав гэгэ, он принялся ковырять землю игрушечным мечом. Цинхуа выдохнул и потихоньку побрел дальше.       Сад у семьи Мин был большой — местность сельская, земли хоть отбавляй, и спрятаться при желании не составляло труда. Вооружившись терпением, мотивацией и желанием не ударить в грязь лицом, Цинхуа решительно взялся грызть гранит непонятной науки под названием самосовершенствование. Периодически гранит науки он заменял на подсохшие булки, которые в большом количестве утаскивал с кухни. Пожилая служанка почему-то каждый раз забывала полную чашку на столе, прикрыв ее полотенцем, и уходила по делам, предоставляя Цинхуа возможность унести часть еды с собой и не страдать за общим семейным столом.       С приходом тепла жизнь Цинхуа превратилась в кочевую, только кочевал он вокруг дома. Часть книг, бумага, чернила и кисти прятались в потертой, но надежной шкатулке. Эту шкатулку Цинхуа прятал по кустам и прикрывал листвой, чтобы в любой момент подхватить ее и сбежать от любвеобильного младшего брата. Сейчас его временным обиталищем стал огромный дуб, до которого было слишком долго добираться по путаным тропкам, и малыш в такую даль не забредал. Пока.       — Только бы сбежать вовремя, — пожаловался Цинхуа дубу, подвязал рукава и достал шкатулку. — Ну невозможно же. Неужели это я их такими противоречивыми написал? Но я ведь их не писал!       «Люди вообще противоречивы, — меланхолично отозвалась Система. — Многие матери желают своим дочерям брака, хотя сами в браке несчастны. А если те все-таки становятся счастливыми, начинают намекать на то, что все слишком хорошо и скоро закончится… И даже как будто радуются, когда все и правда становится плохо. Люди загадочны.»       — Спасибо, что не назвала меня плохим автором, — пробормотал Цинхуа и тревожно огляделся. С дерева спрыгнула облезлая белка, оставляя на ветках клочья зимнего меха, и произвела изрядный шум; уставшему Цинхуа показалось, что это неугомонный Мин Фань снова нашел его убежище. Даже руки к шкатулке дернулись.       «Вы не такой уж плохой автор, — утешила его Система. — У вас очень красивые персонажи! А в рядах популярной литературы попадаются опусы намного хуже.»       — Ты очень милая, — растроганно пробубнил Цинхуа. — Правда, редко. Что там по квестам?       «Ближайшее задание — отправиться на отбор и стать учеником.»       — Это я с удовольствием, — печально оценив масштабы неизученного, Цинхуа потянулся за булкой. А пора бы уже завязывать! Конечно, он растет и все такое, но толстенькие щечки кажутся милыми только в детстве, а вот годам к шестнадцати с таким лицом его сделают изгоем. Все-таки большая часть учеников красива, а чем выше уровень совершенствования, тем красивее будет заклинатель…       Вспомнив о внешности Лю Цингэ, Цинхуа засунул булку в рот целиком. Нет, таким ему не стать. Надо просто смириться.       До вечера промучавшись с текстом и попытками его понять, он засобирался домой. Солнце уже клонилось к горизонту, тени стали гуще, а читать в таком освещении оказалось невозможно — ни свечи, ни стола для нее. Потирая припухшие глаза, Цинхуа убрал шкатулку и побрел к дому.       Надо было хотя бы поужинать по-человечески, а то от обилия булок живот тоскливо ныл и норовил вспучиться.       За столом было чуть тише обычного, но Цинхуа мгновенно напрягся. Брат мигом кинулся навстречу, бросив еду, но это-то было нормальным. Напугало его другое — родители на него смотрели. Смотрели прямо, не вскользь.       На спине противно защекотал первый ручеек пота. Каким бы взрослым не был сам Цинхуа и его душа, но тело все еще сильно зависело от родителей, да и внутри что-то оставалось. Может, это была жалость и тепло с того времени, когда госпожа Шан защищала его, не дрогнув, и старалась изо всех сил обеспечить ему хоть сколько-нибудь комфортную жизнь…       Господин Мин кашлянул.       — Садитесь за стол.       — Ты еще не перехотел идти по пути заклинательства? — подхватила госпожа Шан, помогая Мин Фаню взобраться обратно на стульчик. — Одна знатная семья наших дальних знакомых в этом году отправила своего сына, завтра вечером они заночуют здесь и утром двинутся дальше. Если хочешь, можешь отправиться с ними.       — И нам так спокойнее, — господин Мин отвел глаза. — Слуги, охрана, семья древняя… довезут тебя в целости. А если вдруг не получится — ничего страшного, с ними и вернешься домой.       Да ни за что, мрачно подумал Цинхуа. Вот уж куда, а домой мне точно нельзя. Квест провалю.       Он даже не стал спрашивать, что за семья. Мало ли родовитых отцов мечтают отправить наследника на обучение?       Всю ночь и следующий день он провел в полной прострации, даже от Мин Фаня не отбиваясь. Слишком быстро, все слишком быстро, ему не нравятся такие резкие переходы, хотя все и сложилось наилучшим образом!       Все сложилось наилучшим образом, мрачно повторил он сам себе, пока во двор въезжала роскошная повозка. Следом тянулись охранник, слуги, походная кухня и даже несколько охотничьих собак в дорогих ошейниках.       Мальчишка скатился из повозки, как горошина из стручка. Он приземлился прямо в облако пыли, безжалостно пачкая расшитые сапожки.       Ростом он был чуть меньше Цинхуа, а по весу мельче вдвое; черты лица совсем детские, но выражение казалось на редкость хмурым. Оглядев двор, мальчик презрительно скривился и скрестил руки на груди.       — Мы окажем вам величайшую милость, — ломким голосом заявил он и сверкнул светло-серыми ледяными глазами. — Останемся на ночь и завтра утром двинемся в путь. Мое имя… Ого, это что, свинья?!!       Перепуганная таким вниманием свинка, сбежавшая из-под присмотра слуг, испуганно шарахнулась в кусты.       — А я знаю твое имя, — пробормотал Цинхуа и истерически хихикнул. — Лю Цингэ твое имя. Система, какого черта происходит?       Юный Лю Цингэ с горящими от восторга глазами крался вслед за свиньей, приготовив вполне боевой, хоть и крошечный меч. Слуги сохраняли полнейшее спокойствие, только седой старик в дорогой одежде сунул господину Мин плотно набитый кошель и шепотом извинился за возможные неудобства.       Мин Фань достал игрушечный меч и присоединился к охоте на свинью.       — Мне нехорошо, — жалобно простонал Цинхуа и решил на всякий случай стен дома сегодня не покидать. Система многозначительно молчала. Похоже, она тоже не понимала, в какой момент сюжет превратился в хаос.