Терновый венец на шаманском челе

Женя никогда не задумывался о тайнах, хранящихся в особняке Авдеевых. Его интересовал лишь вопрос безопасности людей, живущих в Томске: покуда вампиры никого не убивали, Женя не рыскал в их грязном бельишке, выискивая подземелья под крепким фундаментом. Но Женя все равно не ожидал, что у Авдеевых имелся подвал для того, чтобы держать взаперти непослушных сущностей. — Раньше здесь содержали молодых вампиров. Первые десять лет практически невозможно себя контролировать, — рассказывал монотонно Александр, спускаясь вместе с Женей по винтовой лестнице. У Жени голова закружилась от столь резкой спирали. Он бы пошутил с духом-покровителем, что он, Женя, стареет, а тот бы как обычно не понял, если бы дух-покровитель не погрузился в смердящее могильным безразличием молчание из-за необдуманной шаманской клятвы. — Порой этой темницей пользовалась Лиза. — И кого же здесь запирала ведьма? — Себя, — мрачно ответствовал Александр, миновав последнюю ступеньку. Женя замер на лестнице и оперся локтем об поручень. — Не смотри на меня так. Лиза была некромантом. Но даже титул верховной не сделал ее искусной мастерицей в самой тяжелой сфере колдовства. Безусловно, она считалась могущественной ведьмой. Энергия била из нее ключом. Но если сила не подкрепляется нерушимой волей… — Женя заметил, как Александр пожевал щеку изнутри, словно не был уверен в том, что собеседник достоин узнать правду. — Лиза часто проигрывала в схватке мертвым, когда те изводили ее, пытаясь прорваться в мир живых. — И чем ей помогало сидение в подвале? — Слышал, что такое «аскеза»? — Да, шаманы ее практикуют, если хотят достичь наивысшей точки единения со всем сущим. Короче, растворится в каждой клеточке мира. Женя поглядел назад, дабы убедиться в том, что Ване все-таки удалось удержать Улю. Она порывалась спуститься к ведьме вместе с Женей, мол это из-за нее, Ули, убивают невинных девочек, и она должна взглянуть врагу в лицо. Но Ваня смог убедить ее в том, что ей лучше держаться на расстоянии, пока Женя не разведает обстановку. Если Уля умрет, то все пропадет. — Вообще, аскезу практикуют все. Даже смертные. — Александр облокотился спиной об влажную стену. — Но ведьмам она необходима, чтобы обуздать собственную силу, показать ей, кто держит поводья власти. Лиза до конца жизни боролась с собственной природой, но так и не добилась блестящих результатов. — Может, ее покойники довели до самоубийства? — Предположил Женя, спускаясь до конца по узким кованым ступенькам. — Я тоже так думал. И мне казалось, что дочь она забрала с собой. — Александр поджал тонкие губы, призадумавшись. В желтом освещении единственной оголенной лампочки на кривом проводе, свисающим с потолка, его кожа напоминала сухой пергамент. — Но, как видишь, суть спрятана намного глубже. Лиза знала, от кого прячет Ульяну. Она убила себя, потому что ей было известно, что этот кто-то ни за что не остановится, пока не отыщет юную верховную. Только никак в толк не возьму, зачем ему Ульяна. Она еще не раскрыла свой потенциал. — Тебе известно, с кем мы имеем дело, да? — Напряжение Жени потекло в воздухе, уплотняя его, делая тяжелее. Вольфрамовая нить накаливания под пыльным стеклом лампочки зажужжала настойчивым комариком. Если Александр с самого начала хотя бы на долю секунды подозревал, кому они противостоят, то почему молчал? К чему этот спектакль? — Да. Усмири свой пыл. Я скрывал от тебя правду намеренно, не потому что заодно с тем исчадием. Мне нужно было убедиться. — Александр плавно повел подбородком в сторону исцарапанной железной двери, в которой было вырезано окошко, прикрытое дверцей с изящной ручкой, судя по всему, для того, чтобы кормить заключенных. — Та ведьма, что вы с Ульяной поймали, была лучшей подругой Лизы. Ее зовут Ася. Она пропала еще в пятидесятых. Кромешный вырезал весь ее ковен и завладел ей. Ася должна была уже умереть, но, похоже, она оказалась довольно способной ведьмой, раз так долго продержалась. — Кромешный… — Женя покатал зловещее прозвище языком по нёбу, как озарение навалилось на него ударной волной. — Я уже слышал о нем! Ведьмак в университете упоминал это... Имя? Но я тогда подумал, что это какое-то старое ругательство, мол «полный мрак»… Кромешный — ведьмак? Демон? — Лучше спроси у Аси. — Александр отпрянул от стены и приблизился к массивной двери, с легкостью отпирая ее. Женя возмутился про себя, что вампиры не додумались запереть сообщницу Кромешного. Если заложница обладала хоть одной каплей мощи, что и Кромешный, то из-за подобной неосторожности они могли несдобровать. — Она знает намного больше нас. Женя шагнул вперед и замер в дверном проеме, проведя костяшками пальцев по шершавой поверхности толстой стены. Касание к не пропускающим ни единого звука стенам отозвалось зудом в отпечатанной навеки руне, крепко-накрепко связавшей Женю с Улей. Женя не согласился снять плащ, а Уля возразила, что ей в свитере совсем не жарко, ибо она продрогла до самых кончиков ярких прядей. Почти не соврала. Раскрасневшиеся щеки и малиновый кончик носа выдавали ее с потрохами, и первым делом она поплелась к стрекочущим беззаботно поленьям в камине. Ни Уля, ни Женя не спешили раскрывать их общий секрет Авдеевым. Женя выдохнул, выгоняя весь воздух из легких, дабы их работа не отвлекала его ощущения, не уводила в сторону, что и без того делало сердце. Женя уперся ладонью в стену, как Александр затворил за ним тяжелую дверь, не выясняя, что за спиритический сеанс устраивал шаман. Женя скользнул ладонью ниже, едва оцарапывая кожу. Руна Опора неистово чесалась под рукавом плаща, и Женя нахмурился, махнув головой в сторону. Десятки голосов тлеющим эхом затрагивали перышки на боевой стреле шаманского чутья Жени, но то были отголоски страданий, что впитало пространство за долгие годы. Ни одна душа не застряла в темнице, не оставила шлейф смерти за собой, и Женя позволил себе вдохнуть полной грудью, кривясь из-за повышенной влажности в воздухе. «Лиза умерла не здесь» — разочарование застучало в ушах. Женя не спрашивал у Александра, где же именно верховная покончила с собой, предположив, что она могла найти последнее пристанище под домом Авдеевых. Женя не привык долго разнюхивать правду, докапываться до истоков и виноватых. Его всегда выручали мертвые, делились с Женей подробностями своей смерти, показывали пальцем на виновника. Подобным образом он с легкостью вычислял маньяков и дальше жил-не тужил. Ему казалось, что разговор с Лизой многое прояснит, но чем дальше в лес — тем меньше оставалось знакомых троп. Покойники теперь не особо шли с ним на контакт. — Не лопни от натуги, кудряш, — хрип ведьмы вырвал Женю из вязкого омута размышлений. Он приоткрыл глаза и оглядел жалкую фигуру, лежащую на соломенной подстилке. Ложе оставляло желать лучшего: солома сбилась в выцветшие комья и от нее несло плесенью. — Какой сейчас год? — Две тысячи семнадцатый. — Женя спустился с высокого порога. Ася боязливо дернулась назад. Мимолетное движение — и она приникла острым плечом к слипшейся соломе, а с потрескавшихся пухлых губ сорвался ослабленный стон. — Будь проклят этот ублюдок. — Ася уткнулась носом в подстилку и прикрыла глаза. На какое-то мгновение Жене показалось, что Ася вновь потеряет сознание. — Развяжи руки, — сквозь стиснутые зубы процедила Ася и попыталась приподнять сжатые кулаки, дабы продемонстрировать изувеченные запястья, но попытка не увенчалась успехом. Видимо, силы у нее остались только на то, чтобы шевелить распухшим от жажды языком. — Нет, — отказал Женя и присел перед Асей на корточки. С последней их встречи в машине она стала выглядеть еще хуже: щеки совсем впали, кожа приобрела не бледный, а, скорее, сероватый оттенок почти как у лешего. — Может, ты морок на меня навела, и мне чудится, что ты помираешь? Чему тебя обучил этот… Как там твоего дружка зовут? Кромешный, вроде? Ася кинулась в сторону Жени, исчерпывая последние ресурсы, как исхудавшая собака, прикованная ржавой цепью и верно защищающая жилище хозяина, который удосуживается кормить ее лишь раз в неделю. Ася бы точно вцепилась посиневшими острыми ногтями в глотку Жени и вырвала бы кадык, но она упала прямо перед ним, ударившись лбом об каменный пол. — Ты… полоумный кретин, — пролепетала Ася, сгорбившись. Мелкие позвонки натягивали ткань черной мантии. — Если бы ты знал… если бы хоть секунду пробыл в том аду, в котором была я, ты бы никогда не назвал Кромешного моим дружком. — Так поведай об этом аде. Может, проникнусь. — Женя скептически прищурился, взвешивая все «за» и «против». Насколько разумно было доверять Асе? Как раскусить ведьму? Как понять, где иллюзия, а где истина? Если бы только дух-покровитель мог ему подсказать, а не сидел обиженным ребенком в уголке, как в детском садике. — Развяжи руки. — Я уже сказал… — Слушай, ты действительно думаешь, что я в таком состоянии способна тебя убить, а? — Ася приподняла голову. В ее потухшем взоре тлели угли гнева. — Впервые вижу такого трусливого мужчину. Мне эта чертова веревка протерла руки до костей. — Холера, — ругнулся Женя и сдался, достав кинжал. Зубчатое лезвие без труда разрезало тугую веревку, и Ася со странной оживленностью поднялась на колени, слизывая бледно-рубиновую кровь с предплечий, жадно глотая вязкий сок. Женя не выдержал и отвел взгляд, сдерживая рвотные позывы. Он сам добавлял в отвары маралью кровь, но никогда не испивал собственной. Зрелище выглядело до жути грязным и скверным. — Чего? Такой неженка? — Ядовито вопросила Ася. — Да только ты бы мне воды ни за что не принес, а выживать как-то надо. — Рассказывай. — Женя встал с прежнего места, чтобы не находиться так близко к ведьме. От нее смердело хлеще, чем от Жени после схватки с чертями на теневой стороне. — Я знаю это место. — Ася утерла большим пальцем кровь с уголка губ, оглядывая скудное убранство темницы: затхлая подстилка, зеленоватые лужи в углах, да пыльная миска. — Где Лиза? — Твоя подружайка отправилась в мир иной. — Что?! Не может быть! Ты врешь! — А какой смысл мне лгать? Ты и без того, похоже, долго не протянешь. — Женя обошел Асю вокруг. — Ведьмочка не нашла пути лучше, чем наложить на себя руки. Ася сжала подрагивающими пальцами солому и с ревом кинула кучку ломкой травы в сторону двери. Раненная лань, цепляющаяся за хлипкий прутик жизни. — Она знала, — едва слышно проговорила Ася. — Знала, что Кромешный придет за ней, как и за мной. Из двух зол… Ведь лучше умереть, чем как я, да? — Как ты… что? — Как я, потерявшая большую часть своей силы. — Мутная капля слезы упала на растертое в месиво запястье. — Даже исцелить себя не могу. Как же отвратительно быть почти человеком. Лиза молодец. Она всегда поступала мудрее меня. — Хватит ходить вокруг да около. — Женя почесал сквозь плащ руну. Нетерпение скручивало нутро, выжимая его, как постиранное белье. — Ближе к делу. Кто такой Кромешный? — Сущее зло. — Ася сплюнула на пол. Бледно-розовое пятно расплылось на замызганной скомканной простыне, в которую когда-то была завернута душистая солома для удобства. — Христиане боятся дьявола. Но даже лукавый способен на милосердие, я уверена. Кромешный — самый беспощадный некромант, которого когда-либо видывал свет. Ты же знаешь, что мужчины редко становятся верховными? — Теперь знаю. — Только в случае, если у верховной не было дочерей, мужчина может занять место главы ковена, покуда у него не появится дочь. — Можно же не заводить детей и удерживать власть. — Нельзя. Верховный или верховная обязательно должны подарить ковену наследницу. В худшем случае — наследника. Если после ста пятидесяти лет у тебя так и не будет детей, тебя свергнут и проклянут. — Про проклятие и изгнание из ковена я уже слышал. — Кромешный был рожден, когда в России еще даже не слышали о понятии «ковен». — Ася запнулась и вновь потянула запястье к губам, но Женя мягко остановил ее. — Погоди. — Женя достал фляжку, на дне которой еще сохранилось немного остывшего отвара. Он открутил крышку и протянул фляжку. Ася остервенело вцепилась в нее, осушив в пару глотков. — Еще не встречала шаманов, — проговорила Ася, оценив рунический став. Женя немного замялся. Художник он был так себе. — Хотя сначала я подумала, что ты либо смертный идиот, ввязавшийся в разборки ведьм, либо ведьмак. — Что там дальше с Кромешным? — Спасибо, — выдавила из себя Ася слова благодарности и вернула фляжку с окровавленным горлышком Жене. — А что еще я могу рассказать о Кромешном? Он — некромант, ведьмак, который решил основать собственный ковен. Не было бы печали, если бы он просто собрал, к примеру, некромантов в одном месте и связал себя с ними. Но Кромешный желал абсолютной власти, дабы никто не смог ему слово поперек сказать, а уж тем более свергнуть. Он основал первый и, надеюсь, единственный в своем роде мертвый ковен. — Мертвый ковен? Ему присягали ведьмы в теневом мире? Поэтому он смог достать того ведьмака… — Нет. — Ася покачала головой. — Ведьм не спрашивают, хотят ли они вступить в ковен Кромешного. Он убивает понравившихся ему верховных, но не до конца. Как бы тебе объяснить… Пока Ася подбирала наипростейшую формулировку, догадки Женя разбились в пух и прах. Теперь ему снова придется ломать голову над тем, как Кромешный смог пробиться сквозь реальность и вырвать с корнем сердце ведьмака-профессора. — Начать нужно с того, что Кромешного не интересуют обычные ведьмы. Он охотится только за верховными, — поведала Ася, вперев задумчивый взгляд в грудь Жени. — Как я уже сказала, Кромешный — некромант. Он убивает верховную, но, когда жертва делает свой последний вздох, он привязывает ее к себе, то есть верховная еще не умерла, но и не совсем жива, и может стать безвольной марионеткой в руках этой твари. Кромешный привязывает к себе верховную на последних двух нитях, которые у нее остаются: тонкая нить жизни, которая вот-вот порвется, но он, как некромант, способен ее поддерживать, и нить силы, посредством которой он качает из бедняги ее энергию. Затем он убивает весь ее ковен. Ведь когда ведьмы, принадлежащие ковену, умирают, их нерастраченная сила уходит к верховной. В нашем случае, как ты понял, ее получает Кромешный. Благодаря своему извращенному ритуалу, он стал самым могущественным и долгоживущим ведьмаком. Никто не знает, сколько Кромешному лет, но у меня такое чувство, что он старше Иисуса. Ася опустила черный ворот, демонстрируя Жене яркий шрам: ровная линия пересекала шею Аси вокруг. Женя осел на склизкий пол, потеряв дар речи от услышанного. Почему ему никто не рассказывал о Кромешном? Где-то в мире бродила настолько опасная сущность, а дух-покровитель, да хоть Авдеевы… Все молчали! Даже старейшины шаманского круга бездействовали! Шаманы никогда не водили дружбу с ведьмами. Но никто не давал Кромешному право так жестоко вырезать их, ломать саму природу в угоду своему эгоистичному желанию вечной жизни. А еще на Женю обрушилось пробирающее ужасом до костей осознание, зачем Кромешному понадобилась Уля. — Я должна была умереть, когда Кромешный испил бы меня до дна. Он почти это сделал. Я продержалась так долго, потому что в моем ковене было много юных и способных ведьм, чью магию он поглотил. Я не знаю, как тебе удалось разорвать нашу с ним связь, но спасибо тебе. Почти ничего не осталось от моей былой силы, но ты окончил мои страдания в роли едва живой марионетки Кромешного. — Ася запрокинула голову назад, сдерживая слезы. — Я ненавижу его. Он заставлял меня делать ужасные вещи. Самое скверное, что он принудил меня убивать детей. Я бы предпочла умереть, но жизнь, наполненная гневом и жаждой мести, намного лучше того, что было. — Насколько сильно ты бы хотела убить Кромешного? — Хах, кудряш, — горько рассмеялась Ася, что Жене стало не по себе. Эта горечь убедила Женю в том, что он мог посвятить ведьму в тайну Ули. — Это невозможно, но если у нас с тобой здесь открылся клуб мечтателей, то я бы сначала полежала часок в ванне с лепестками лаванды, а потом бы сто лет пытала Кромешного, пока бы он не сдох в страшных муках. — Тогда… — Женя набрал побольше воздуха в легкие. — Твою связь с Кромешным разбил не я, а девочка, которая сейчас греется у камина наверху. — Ведьма? — Верховная. Дочь Лизы. — Отведи меня к ней! — Ася подползла совсем близко к Жене, ухватившись за его ладони, что были просто огромными по сравнению с аккуратными ладошками Аси. — Не оставляй меня здесь. Я должна увидеть ее! — Ты сможешь обучить ее? — Женя встал на ноги и с легкостью поднял Асю с древней подстилки на руки. Казалось, она весит меньше кошки. Ася не стала сопротивляться, а, наоборот, обвила шею Жени и уложила подбородок на его плечо. — Я не смогу дать ей больше, чем уже передала ей Лиза. Особенно если ее дочь — некромант. — Лиза ничему не успела ее обучить. — Женя навалился на массивную дверь и кое-как сдвинул ее с места, на короткое мгновение устыдившись собственной слабости. — Уля выросла в детском доме, и, как никогда, нуждается в наставнике. — Теперь понимаю, почему Лиза убила себя. — Ася совсем прижалась к Жене, когда они начали подниматься по винтовой лестнице. — Она спрятала дитя от Кромешного. Он охотится за ней, да? Вот зачем он привез нас в Томск. — А ты до этого не знала, что Кромешный хочет отыскать Улю? — Ты думаешь, что Кромешный перед нами отчитывался? — С тяжелым вздохом задала риторический вопрос Ася. — Я и половины не помню. Может, я когда-то знала, что мы ищем дочь Лизы, но, когда ты находишься во власти Кромешного, страдания вытесняют почти все воспоминания. В основном ты смутно помнишь максимум прошедшую неделю, а потом дни начинают таять кругами на воде. Да и нечего помнить: сплошные приказы и раболепство. Стараешься угодить хозяину, дабы хоть немного уменьшить боль. — Она на нашей стороне, — объявил Женя, когда наверху их встретили знакомые лица. Уля, Ваня, Александр и Алина стояли полукругом в гостиной у кресла. Уля сложила руки на груди, всем видом выражая настороженность. — Почему ты ей веришь? — Уля смело выступила вперед. Никто из Авдеевых не шелохнулся. Лишь Ваня проследил взглядом за фигурой Ули. — Лизе всегда нравилось имя Ульяна, — печально произнесла Ася, отстраняясь от Жени. Он опустил ее на пол, и она смогла пройти всего несколько шагов на трясущихся ногах перед тем, как упасть перед Улей на колени. — В тысяча девятьсот семнадцатом году, когда по улицам гремела величайшая революция, твоя мама стала верховной. Мы тогда были совсем девчонками. Матушка Лизы, тетя Маша, передала верховенство твоей маме двадцать восьмого октября. Тогда она сказала, что если для всей России настала новая эпоха, то и ковену пора меняться. Ася потянулась грязными ладонями к лицу Ули, но тут же осеклась и опустила руки, словно была не достойна ее касаться. — Я не успела попасть на восхождение Лизы. Мой ковен находился в Смоленске, и мы разгульно праздновали революцию, — продолжила Ася. — Я приехала в Томск в ноябре. Мы сидели на крыльце этого дома. Саша играл цыганские романсы на гитаре. — Она взглянула на главу семейства. Вампир предупреждающе повел головой. — Когда на небе загорелись первые звезды, Лиза сказала, что назовет свою главную наследницу Ульяна. — Вы знали мою маму? — Она мне была, как сестра. — Ася смиренно опустила голову. — Кромешный виноват в ее смерти. — И мы ему отомстим, — вмешался Женя, приблизившись к Асе. Ему вовсе не нравилось, что ослабленная ведьма стояла на коленях в их кругу. Зрелище выглядело дико несправедливо. Женя осторожно взял Асю под локоть и помог подняться, позволяя опереться на себя. — Прикончим его. Хватит ему губить жизни ведьм. — Если ты позволишь, я обучу тебя тому, что знаю, — Ася обратилась к Уле, и та просияла, активно закивав, как игрушечная собачка на приборной панели. — Я принесу тебе клятву, как верховной, когда буду выглядеть получше. — Это вовсе… — Начала было Уля, засмущавшись, но Ася перебила ее. — Нет. Кромешный забрал практически всю мою силу, но я буду помогать тебе хотя бы этими крохами. Я не смогла уберечь Лизу, но с тобой подобной ошибки не совершу. — Ася повернулась к Жене. — Ты случайно не ее отец? — Нет. Женя не отец Ульяны, — резко возразил Александр, а Ася подозрительно прищурилась, и Женя ощутил, как она напряглась. — Мне не нравится, когда меня зовут Ульяной. — Возмутилась Уля, смерив Александра недовольным взглядом, словно тот не старше ее на несколько веков. — Пора заканчивать. Ульяне стоит отдохнуть, — Александр сделал вид, что никакого замечания от Ули вовсе не было. — Жене выбрать себе стильный гроб, раз уж он решил бороться с Кромешным, а нам… — Александр намекнул на себя, Ваню и Алину. — Нам нужно написать в Орден и предупредить о Кромешном, дабы они сняли с нас все обвинения.