Терновый венец на шаманском челе

Женя притаился в углу комнаты, наблюдая за тем, как Уля шепчет заговоры над магазинным яйцом. Две из неизвестно скольки печатей были взломаны, и Женя надеялся, что это была хотя бы половина и Уля сумеет постичь искусство некромантии. Ни одной мертвой птахи в округе не нашлось, и Ася поставила под сомнение, что у Ули получится с первого раза воскресить успевшее разложиться существо. Женя пошутил про яйцо после того, как они спрятали труп мальчика в морозилку. Мол эмбрион птенца умер, а разлагаться там было нечему. Уля хмурилась, сбивалась и начинала заговор заново. Жене, казалось, что он и сам уже успел его выучить наизусть, хотя ни слова не понимал из того, что нервно срывалось с искусанных губ Ули. Вполне возможно, она и сама не понимала, о чем говорит. А непонимание всегда рождает еще бóльшие проблемы в обучении. Именно на нем строится фундамент всех неудач и трудностей в учебе. Женя поднялся с обтянутой карамельным велюром тахты, на которой он хоть и задремал на минут эдак двадцать, но выспаться бы полноценно со своим ростом не смог. Он присел между Улей и Асей, чуть не погасив своим мельтешением круг из шести свечей. Пламя шипело и настырно рвалось ввысь. — Уль, если заговор, придуманный какими-то предками еще при царе Горохе, не дает нужных результатов, то сочини свой, как это делаю я. — Женя сложил ноги в позу лотоса и уперся локтями в колени. — Снова ты со своими прибаутками, — разочарованно фыркнула Уля, но Женя осознавал, что та не хотела его обидеть. В ней кипела злость на саму себя, на то, что она терпела неудачу уже на первых шагах. — Если у одного получилось пройти успешно по одной тропе — не значит, что все должны бежать по ней же. У каждого свой путь. У кого-то быстрый, а кому-то подольше приходиться повозиться в грязи… — Будешь усердно работать и обязательно добьешься успеха, — Ася подхватила мысль Жени. Уля расслабленно выдохнула, однако ее прямая осанка выдавала прежнее напряжение, как бы она не пыталась скрыть его. Белое яйцо, что Уля предварительно помыла перед ритуалом, покоилось у нее в ладонях, сложенных вместе в лодочку, колыбель для птенца, которому было не суждено появиться на свет. — Жизнь течет вокруг нас. Полноводны реки ее. — Уля теперь не шептала. Она говорила твердо, уверенно, словно она здесь решала исход ритуала, а не обстоятельства. В Уле таилась огромная сила, что долго оставалась без внимания. Уля случайно вернула к жизни Асю. Что же будет, когда она возьмет поводья силы в свои руки? — Чаша полна. Нектар через край льется. Так и ты, птенец, глотни эликсир. Женя взял одну из свечей, что стояла ближе всех к нему, и преподнес ее к яйцу. Капли воска обжигали, но кожа на руках Жени была настолько грубой, что он и не замечал столь слабой боли. Естественный свет от пламени, пожирающего короткий фитиль, едва ли просвечивал сквозь яйцо. Ася помогла его усилить, щелкнув пальцами. — На маленькие фокусы у меня еще остались силы. — Подмигнула Ася, и все завороженно стали разглядывать яйцо. Под скорлупой желток рассекало множество багровых жилок, что в середине сплетались в крошечный клубок. Эмбрион яйца начал развиваться благодаря магии Ули. — Думаю, ты откажешься от свежей яичницы, и скоро в нашем зверинце будет пополнение? — Уста Жени изломала кривая усмешка, но Уля пропустила шутку мимо ушей, восхищенно всхлипнув. Она аккуратно отложила яйцо поближе к теплу свеч и за шеи обняла Женю с Асей, притягивая к себе. Женя стукнулся щекой об щеку Ули, почувствовав, что та была влажной то ли от пота, то ли от слез. — Спасибо, что помогли… — Вырвалось тихо у Ули, и Женя погладил ее ободрительно меж лопаток. Женя украдкой глянул на Асю, отметив, что пусть та не улыбалась, но взгляд ее необычайно потеплел и былая отрешенность покинула взор. Хотелось бы Жене в то мгновение, чтобы все проблемы с Кромешным обратились из снега в талую воду, и они втроем смогли бы спокойно зажить. — Жень! — В комнату ворвался Ваня, и будь он человеком, то точно бы запыхался. От того, как резко он распахнул дверь, потухли свечи, и Уля поторопилась спрятать яйцо в теплое место под кофтой. Ася сощурилась от полосы яркого света, льющегося из коридора. — Пока мы с вами обчищали морг, власти Томска заявили, что послезавтра будут хоронить детей. Ваня потряс перед лицом Жени смартфоном, на тусклом экране которого в стройный ряд выстраивались печатные буквы над фотографией детского дома «Мягкие облака». Женя схватился за телефон, потому что не обладал вампирской фокусировкой и не успевал читать, пока Ваня потряхивал мобильником. Уля заглянула за плечо Жени, вчитываясь в текст, а Ася предпочла дождаться краткого пересказа, с неприкрытым любопытством разглядывая смартфон. — Все необходимые улики были собраны… — Читал вслух Женя. — Губернатором было принято решение отнестись с уважением к памяти детей, на чью долю выпали страшные испытания, и больше не держать их в моргах. Прощание с погибшими детьми пройдет в Богоявленском кафедральном соборе, а сами похороны пройдут на кладбище Бактин. В детском доме «Мягкие облака» оборудуют музей и установят памятник погибшим воспитанникам и воспитателям во дворе. Вырученные деньги за билеты пойдут на содержание могил детей и в помощь родственникам работников детского дома… — Если от двух трупов Томск потерпел такие большие потери… — Уля прикусила нижнюю губу, словно вновь винила себя в происходящем. — Боюсь, представить, что случится, когда всех детей похоронят. — Нужны, как минимум, свинцовые гробы. — Женя отодвинул от себя телефон, который Ваня сразу же убрал в задний карман джинсов. — А лучше кремировать. Я поеду до Славы, своего напарника. Может, получится через начальника достучаться до властей. — Ты уверен, что это хорошая идея? — Ася тоже поднялась и преградила Жене путь к выходу. — Тебя весь город разыскивает. Женя накрыл изящные изгибы талии Аси, приподнимая с легкостью над полом. Поразительно, насколько Ася была хрупкой снаружи и сильной внутри, раз выдержала такие мучения в ковене Кромешного. Женя повернулся на месте и опустил Асю на то место, где сам раньше стоял. — Слава ни за что меня не сдаст, — уверил ее Женя. — Мы с ним хорошие друзья. Еще в академии вместе учились. Вы пока здесь постигайте азы некромантии, а я мигом вернусь.

***

Прошло около часа, как Женя покинул дом Авдеевых, а Уля все никак не могла найти себе место. Она бродила из одной комнаты в другую, грея ладонями яйцо в большом кармане толстовки, что стащила у Вани. Уля буквально утонула в одежде Вани и ей пришлось закатать рукава по самые локти, но хотя бы птенец был в безопасности. За окном было темно еще тогда, когда Женя уехал на мурлыкающем зычно Харлее, а сейчас, казалось, тьма стала еще глубже и властнее. Звезды напоминали несчастных мух, запутавшихся в паутине плотоядного паука. В просторной прихожей Уля выглянула на улицу через стеклянную арку, что обрамляла дубовые входные двери. Уля присела возле двери, вглядываясь в ночь, с надеждой, что Женя вот-вот появится. А что, если Слава оказался не таким уж хорошим другом? Уля видела его всего лишь один раз и не доверяла ему на таком же уровне, как Женя. — Надо было поехать с ним, дура… — Уля подтянула колени к себе и уткнулась в джинсовую ткань покрасневшим носом. — Слышала, что твое обучение некромантии дает благотворные плоды, — обратилась Алина к Уле, спускаясь с лестницы. Ее волнистые волосы были собраны в пушистую шишку на голове, а подол молочного платья дюпоном стекал по ступенькам. — От кого? — Уля покосилась на Алину, но не повернулась к ней. Алина принимала минимальное участие в борьбе против Кромешного, и Уля не знала, как вести диалог с вампиршей, как относиться к ней. Алина, вроде, и была частью семейства Авдеевых, а, вроде, она вовсе не существовала. — Вы тренировались в соседней от меня комнате, — безразлично сказала Алина, усаживаясь напротив Ули в точно такую же позу, словно хамелеон подстроилась под нее. Уля поразилась, что Алина не испугалась испортить столь шикарное вечернее платье с глубоким декольте, что хаотично было расшито перламутровым жемчугом, словно художник случайно брызнул краской с кисти на холст. — Иногда, когда ты касалась Вани, до меня доносился тихий стук сердца. Как тебе удавалось ненадолго, но хотя бы так вернуть Ваню к жизни? Уля чуть сильнее сжала яйцо в кармане, чудом не повредив скорлупу. Вовремя осознав ошибку, Уля расслабила пальцы. — Честно, не знаю. — Уля покачала головой, не зная, что еще сказать. Она плохо была знакома с собственной силой и только-только начала прощупывать почву. — То есть ты не контролировала это? — Совсем нет. — Когда ты обуздаешь свою силу… — Несмело начала Алина, но Уля перебила ее: — Я не стану тебе помогать, — категорично отрезала Уля. — Ты ничем не помогаешь нам. Всегда отсиживаешься, когда мы бросаемся в самый эпицентр! Въедливое чувство несправедливости душило Улю щупальцами, что присасывались к ее телу, оставляя безобразные пятна. По крайней мере, так это ощущалось. Пока все рисковали, ставили на кон свои головы, Алина предпочитала отсиживаться дома, словно сахарная принцесса, на которую если попадет капелька крови, она незамедлительно растает. Как бы иронично это ни звучало, учитывая хищную натуру Алины. Алина смяла дорогую ткань, когда лава недовольства, ярости, смятения достигла своего пика — вершины, жерла вулкана. Уля не собиралась проигрывать эту битву, твердо стоя на своем. — Твоя мать обещала мне вернуть стук моего сердца, мою жизнь! — С обидой ощерилась Алина, демонстрируя клыки. Но в этом Уля уловила не угрозу, а, скорее, потерю контроля. — И меня совершенно не волнует отсутствие души из-за проклятья вампира. С первой же секунды бессмертия, я желала лишь одного — вновь стать человеком с душой или без нее. Я хочу прожить короткую, но полную жизнь! Лиза долго водила меня за нос. Я врала, что у меня не было с ней никаких общих дел. Еще как были! Уля уперлась ровной спиной в стену, потеряв дар речи от признания Алины. Многие бы отдали все, чтобы обладать вечностью, продлить свои дни до бесконечности, как Алина, которая не видела никакой прелести в выпавшей ей карте судьбы. — Я убивала ради Лизы, — в голосе Алины бился хрупкий фарфор тайны, что она была вынуждена нести все эти годы. — Я шпионила, подсыпала перетертые человеческие кости твоему отцу, когда он гостил у Александра. Лиза кормила меня пустыми обещаниями, а потом воспользовалась мной и Ваней, чтобы мы сохранили… Неожиданно входную дверь словно тараном выбило. Она отлетела в сторону лестницы, за ней только древесные щепки летели, одна из которых угодила Уле в глаз. Щепка была мелкой, почти микроскопической, но ее было достаточно, чтобы глаз засаднило и он заслезился. Уля зажмурилась, потирая несчастный глаз, поэтому у нее было и шанса среагировать, узреть того, кто грубо взял ее капюшон ваниной толстовки и поволок на улицу. — Я сразу должен был догадаться, что то шаманское отродье тебе не отец, — тот, кто тащил Улю, говорил, почти захлебываясь слюной. Он то рычал, то ехидно приговаривал. — Ты — дщерь той ведьмы-потаскухи. И Кромешный будет весьма благодарен Ордену за тебя. По голосу Уля узнала Ярослава, и ее страшные догадки подтвердились, когда Уле удалось разлепить ресницы, слипшиеся от влаги. Ярослав небрежно кинул ее на землю, покрытую тонким слоем снега, и надавил ей на грудь ботинком с толстой подошвой, что была предназначена для походов. Плеск реки подсказал Уле, что Ярослав оттащил ее к кованным воротам. Рядом с Улей бросили Алину, над которой с жадным оскалом навис Петр. Вампир вцепился кривыми пальцами в пучок Алины и ударил ее головой об землю так беспощадно, что вибрация от удара пробежала по телу Ули. Алина окинула Улю мутным взглядом, как из уголков ее лисьих глаз потекли мутно-зеленые струйки, и страшный вопль заставил птиц выпорхнуть из лесной чащи. Петр вцепился клыками в лебединую шею Алины, чья кровь булькала под его губами. Петр проехался губами вниз, вспарывая клыками алебастровую кожу. — Вам нужна только я! — Уля отчаянно колотила кулаками по ноге Ярослава. — Перестаньте мучать Алину! — Авдеевы должны поплатиться за содеянное преступление над нашим бывшим предводителем Николаем, — бесцветно пояснил Ярослав, словно плевать ему было на участь того, кому прислуживал раньше. Уля больше не была той глупышкой, что раньше. Она с легкостью сложила два и два: Ярослав занял место Николая и не собирался бороться за того, кто некогда был лидером Ордена. — Раз мы не можем поквитаться с шаманом, у нас остались только Авдеевы. — Глава, нам привести к вам Александра с Иваном? — Кто-то благоговейно обратился к Ярославу, и Уля запрокинула голову, чтобы узреть, кто же еще пришел на массовую казнь вампирского семейства. В дыру, образованную согнутыми прутьями в воротах, зашли четыре вампира. Среди них было трое мужчин и одна женщина, но черты их лиц Уля не смогла распознать и запомнить, чтобы потом отомстить каждому из них. Из-за пелены слез, вызванной нехваткой кислорода, пространство вокруг плыло, все контуры искажались. Уля сделала хриплый вдох, и Ярослав сильнее надавил ей на грудь, кивнув своим подчиненным. Однако Ваню искать им не пришлось. Он первый нашел их, напрыгнув на Ярослава. Ваня оттолкнул Ярослава от Ули, и возле клумбы главу Ордена поймал Александр. Старший Авдеев попытался свернуть шею Ярославу, но второй был древнее и мощнее. Ярослав перекинул через плечо Александра и вывернул ему руку. Хруст костей донесся до слуха Ули. Ваня отвлекся, чтобы помочь сестре, но Петр оставил Алину, чья голова со стеклянным взором безвольно повернулась к Уле. Петр схватил Ваню за волосы, но тот был ниже ростом и более юрким. Ваня ловко вывернулся из его хватки, и прокусил Петру изгиб шеи, откусив приличный кусок кожи и выплюнув его брезгливо в сторону. Вампирская плоть и кровь была Ване явно не по вкусу. Один из прихвостней Ярослава предпринял неудачную попытку взять Улю в плен, но она вовремя покатилась по земле, ускользая от незнакомого вампира. Его длинные руки сомкнулись кольцом в нескольких сантиметрах от Ули. Петр с утробным рычанием, прерываемым хрипами, зажимал рванную рану близ шеи. Чернильная кровь заливала одежды древнего, и, казалось, у Петра напрочь отсутствовала способность к регенерации или же он ломал излишнюю драму перед прислужниками, двое из которых уже держали Ваню под локти и насильно заставили его встать на колени перед Петром. Уля в ужасе оглянулась. Александр тоже был схвачен одним из них, а Алина не подавала ни единого признака жизни, поэтому члены Ордена больше не обращали на нее внимания. Четвертая вампирша с округлыми чертами лица дернула Улю за капюшон, поднимая с земли. Все происходило так быстро, что Уля не успевала ни на что среагировать. Она лишь мельком заметила в окне Асю. Руки ведьмы были покрыты землей по локти, и она что-то сосредоточенно шептала. — Закиньте девчонку в машину, — приказал Ярослав. — И займитесь подстилкой шамана в доме. Вампирша поджала бледные губы и резко кивнула, но она не успела и шага сделать. Уля ударила вампиршу в грудь и задержала ладонь в районе сердца. — Как жизнь течет во мне. Под кроной бьется сердце, — изрекала Уля придуманный на ходу заговор для воскрешения. Уля не надеялась убить вампиршу, если удастся ее воскресить, но ей хватило бы суматохи на несколько мгновений. — Так в жилах яд твой в людскую кровь перетекает. Подушечками пальцев Уля ощутила слабый стук. Уля изумленно уставилась на вампиршу, в глазах которой забилась канарейка ужаса. Хватка, с которой удерживали Улю, растеряла прежнюю напористость и мощь, но Уля едва ли коснулась носочками твердой почвы, как грудь вампирши пробило толстым корнем, сплетенным словно из тысячи мелких корней. Лицо Ули забрызгало вязкой кровью, от которой несло гнилью, и Уле с трудом удалось сдержать рвотные позывы. Вампирша бездыханным телом упала перед Улей, и за ней у реки Уля увидела знакомую фигуру, хотя тот, кто ей помог все-таки изменился с первой и последней встречи. Волосы уже были настолько длинными, что их обладателю пришлось заплести их в тугую косу, из которой прорастали подснежники. Волевой подбородок пока еще не оброс бородой, но один глаз уже затопило белизной. Бажен явился защитить их. — Уля, беги, — отрывисто произнес Ваня, и первой реакцией было послушаться. Уля даже двинулась в сторону ворот, однако замерла на месте, когда Ярослав, явно почуяв угрозу от Бажена, пересек двор по направлению к Ване на вампирской скорости. Он не дал Ване одуматься и взялся проворными пальцами за челюсти Вани, раздвигая их. Звериный вопль вырвался из-под ребер Вани. Ярослав раздирал лицо юного Авдеева на две части: бледные и впалые щеки словно рассекло стрелой, кожа рвалась под усилиями Ярослава, что вскоре нижняя челюсть Вани свисала, болтаясь на волокнах, а язык вывалился, как у собаки, измученной жаждой. Ярослав бы успешно провел казнь, если бы Уля не приняла судьбоносное для себя решение: больше никакого бегства. Она выступила вперед, натянув на себя маску храбрости, хоть поджилки и тряслись осиновым листом. Уля нащупала в переднем кармане перстень на цепочке и продемонстрировала его всем. — Я Уля из рода Авдеевых, единственная законная верховная сибирского ковена, хранительница Томского края, — на удивление голос Ули звучал твердо, и ее выступление вынудило всех остановиться. Снежинки медленно падали с неба и таяли на ее ресницах, однако на мокрых вьющихся локонах они никуда не исчезали. — Я — единственная, кто может вершить чужие судьбы в этих землях. Вы нарушили все законы, которых должны придерживаться здесь все существа, и за это понесете наказание. Я верховная, и слово мое — высший закон. Я объявляю, устанавливаю сибирский Орден под предводительством Александра Авдеева, моего предка. Тронуть кого-то из Ордена, вампиров — приговорить себя к казни от его рук. Тронуть кого-то из нечисти — приговорить себя к казни от моих рук. Тронуть кого-то из людей — приговорить себя к казни от рук шамана. Завывающий порыв ветр подхватил слова Уля и разнес их по округе. Сосны в лесной чаще по другую сторону реки заскрипели так громко, что Уля услышала их на своем берегу. Возможно, Уля смогла услышать скрип деревьев, потому что была связана с лесом благодаря клятве леших? Уле было некогда раздумывать над этим. Авдеевы находились в слишком плачевном состоянии, и Уля решила, что сейчас вердикт о наказании придется выносить ей. Пока Уля произносила свою пламенную речь, она не заметила, что Бажен уже стоял за ее плечом. Промокшая из-за растаявшего снега, с запачканным кровью лицом и разбитым яйцом в кармане, Уля оглядела практически опустошенным взглядом вампиров, а в груди все оборвалось, стоило взглянуть на Ваню, чьи ранения не затягивались. У Вани не было нужды в том, чтобы дышать, но из-за болевых спазмов он инстинктивно хватал воздух, пропитанный страданиями и морозом. Плеск взволнованной воды привлек внимание Ули. Уложив на тонкий снежный покров локти, за происходящим молча наблюдали две девицы с мертвенно-бледной, местами синеватой кожей. В их волосах спутались водоросли, и Уля поняла, что то были русалки. Приговор сам нашел Улю. — Петр приговаривается к древесному заточению. — Уля кивнула Бажену, и новоиспеченный леший двинулся в сторону Петра. Про себя Уля пообещала, что придет к дому леших и выразит сочувствие их потере. Ведь Бажен мог стать Хозяином леса только в случае, если его отец умрет. Петр попытался оказать сопротивление Бажену, сломав ему руку, которая в то же мгновение заросла. Бажен накрыл лицо Петра ладонью другой руки. Из пальцев лешего проросли кривые ветви, что пролезли в глазницы, уши, ноздри и рот Петра. Глазные яблоки Петра лопнули под давлением, и вампир уже не мог сопротивляться. Все его нутро заполнили корни и ветви Бажена. Бажен повел Петра в сторону леса, где, возможно, Петр подвергнется не только заточению, но и пыткам за содеянное. Уля не была против. К ней и ее близким проявляли жестокость, и она устала подставлять другую щеку. У Ули было всего лишь две щеки и бить уже было некуда. Если ей придется стать хуже Кромешного по отношению к врагам, то она станет, потому что иного выбора ей не оставили. — Ты не смеешь судить нас, — выплюнул Ярослав, хотя ни на кого не бросался. Это лишний раз подтвердило правоту Ули, что Ярослав хотел надломить. — Мы руководим Орденом. Мы неприкосновенны. — Вы на моей земле. — Уля пожала плечами. Величайшая усталость навалилась на нее, и Уля желала поскорее покончить с членами Ордена, а потом завалиться в теплую постель. — И тебя, Ярослав, я приговариваю к вечному заключению в реке Беленькое. Один день русалки будут отделять твою плоть от костей. Другой день тебе будет дарован, чтобы полностью восстановиться. И так по кругу. Целую вечность. К этому моменту Алина восстановилась. На ее шее не осталось следов укуса, и о тех мучениях, что причинил ей Петр напоминала пятна ее ядовитой крови. Ярослав сосредоточил внимание на Алине, готовый к атаке с ее стороны, но он ошибся. Александр заломил руки Ярославу за спиной. Александр не позволил Ярославу опомниться и на вампирской скорости оттащил древнего к реке, где его со сладострастными улыбками приняли русалки и утянули на дно. Ярослав даже не успел отреагировать на приговор Ули. Александр так и остался на берегу, похоже, наблюдая, что с их мучителем творили утопленницы. — Видели? — Вопросила Уля. От ее губ вился пар. — Видели, что будет, если связаться с сибирским ковеном или Орденом? Возвращайтесь к себе и на своем пути рассказывайте всем о случившемся. Пусть все знают, что с ними случится, если они перейдут дорогу нам. Оставшиеся три вампира исчезли по щелчку пальцев. Если уж древние из их рода пали под правосудием Ули, то их убить ей точно не составит труда. Когда они остались одни, Уля позволила нескольким слезинкам скатиться вдоль щек, обжигая замерзшую кожу. Уля всегда хотела быть справедливой, но она никогда не думала о том, что справедливость не всегда вершилась благими путями. Алина помогла подняться Ване и подвела его к Уле. Грязными пальцами Ваня утер влажные дорожки с щек Ули. Челюсть еще висела, кровоточа. Ване приходилось с большим усилием сгладывать собственный яд, но какая-та часть все равно стекала по языку и капала в снег. Ваня вновь опустился на колени, но уже добровольно и перед Улей. Он взял ее длань в свои руки и прикоснулся к тыльной стороне лбом. Ваня что-то прохрипел, но Уле не нужно было лишних слов. Она и без того все поняла: Ваня приносил ей хоть и безмолвную, но самую крепкую клятву в верности. — Вот, что мы сохранили с Ваней для тебя, — произнесла вяло Алина. Она потеряла слишком много крови, что ей даже говорить было невмоготу. — У каждой верховной есть тот, кто способен прочитать мысли любого колдуна или ведьмы в ковене. Он проверяет правдивость и искренность намерений по просьбе или приказу верховной. Обычно эта роль достается ведьме, но Лиза отдала этот дар Ване на случай, если ты все-таки обретешь свою силу и восстановишь ковен. Как бы Лиза этого не хотела, но она не исключала подобный вариант. Лиза не доверяла ни одной ведьме, ни одному колдуну, поэтому Ваня — первый вампир, обладающий таким даром. Он сохранил его для тебя. Алина немного помялась и, не дождавшись ответа от Ули, продолжила: — Я не приношу тебе клятву, потому что, надеюсь, что ты воскресишь меня, когда мы расправимся с Кромешным. Я обещаю помогать вам, если ты подаришь мне такую возможность. — Обещаю, — слова резали Улю по гортани. Жажда скреблась изнутри. — Ты станешь человеком, когда мы отправим Кромешного в ад. Долгожданное спокойствие обуяло Улю. Пусть над ними еще нависала тень Кромешного, но хотя бы одна из опасностей миновала. Они втроем пошли к Асе, что выбежала на крыльцо. Уля догадалась, что Ася с помощью земли связалась с Баженом и рассказала ему об угрозе, ведь Орден напал на них не в лесу. Алина с Улей вели Ваню под руки, а Александр так и не отошел от реки, прощаясь с их врагом, с которым, возможно, главу семейства связывало гораздо больше тайн.